Всю ночь она не спала, а утром дёргалась в неизвестности. Настя тряслась, как мышь, борясь со слезами, страхом, щемящей болью, настолько пронзительной и острой, что казалось, она разорвёт изнутри, выскочит вместе с оглушительно стучавшим сердцем, выльется горькими слезами, растечётся отчаянием по всему организму девушки, выплеснется через край, пугая окружающих скалящейся мордой отчаяния и вины.
Насте велели не есть и не пить, ещё раз взяли кровь и сказали ждать. Она сидела на краю кровати в позе первоклассницы и боролась с собой. Что она творит? Разве её положение на самом деле настолько ужасное, что она не может родить ребёнка? Да, у неё нет образования, но она закончила школу, потом, со временем, получит профессию, выйдет на работу, а пока есть Влад, есть папа, Вилена, в конце концов, и даже Стёпочка. Несмотря на все разногласия и непонимание отца, она твёрдо была убеждена в его любви. Уж как это умещалось в противоречивые факты его биографии, девушка не знала, но в его безусловной любви была уверена. Репутация? Двадцать первый век на дворе… И главное, Насте не давало покоя то, что она так и не поговорила с Ником. Он действительно имел право знать!
— Ну-с, Анастасия Александровна, — промурлыкал всё тот же врач, заходя в палату. — Анализы у вас, хоть в космос запускай, — он посмотрел на распечатанные листы, потом на Настю. — Спрошу ещё раз, вы абсолютно уверены в своём решении?
— Да, — прошептала Настя, нижняя губа предательски затряслась, слёзы покатились из глаз.
— Я так и думал. Что ж, готовьтесь на завтра, — кинул он, как ни в чём не бывало, будто не видел Настиных слёз. — Вопросы есть?
— Почему завтра?
— Потому что вы поступили по скорой, небольшое соблюдение формальностей.
— Понятно…
— Ещё что-нибудь хотите спросить? — врач, мужчина лет пятидесяти, седой, полноватый, в очках в безободковой оправе, мягко улыбался, словно видел её насквозь. — Ну? — подтолкнул он Настю. — Мы свои люди, Анастасия, спрашивайте.
— То, что я болела ангиной, насколько это опасно для… малыша?
— Хорошего в этом мало, скажу честно, но и криминала не вижу. Плод развивается в пределах нормы, результаты анализов у вас отличные, повторюсь. Вы молодая, абсолютно здоровая женщина, вряд ли незначительная анги-и-инка, — врач снисходительно протянул «ангинка», — сказалась на плоде. В любом случае, Анастасия Александровна, сейчас прекрасная диагностика, проводится пренатальный скрининг, почти любые патологии плода возможно обнаружить на ранних стадиях беременности, — врач подбадривающе улыбнулся Насте. — Главное — ответственно отнестись к своему положению, не паниковать и не делать глупостей.
Настя не смогла больше сдерживаться, она громко всхлипнула и уткнулась в подушку.
— Готова твоя клиентка, иди, утирай слёзы, — услышала сквозь собственные рыдания Настя, как врач говорил по телефону. — Надежда, будешь должна.
Не успела захлопнуться дверь за врачом, как открылась снова, Настя не повернулась, знала, что вошла Надя, успокаивать и утирать слёзы.
Кто-то сел на кровать, современный больничный матрас едва прогнулся, Настя смотрела в подушку, впитывая в себя больничный запах и отчаяние.
— Стасенька, — как гром средь ясного неба прозвучал голос Ника.
Девушка напряглась что было сил, а потом разревелась, да так отчаянно, что едва не захлебнулась в собственном сорванном дыхании. Она ревела и ревела, цеплялась за шею Ника, глаза болели, как и голова, ломило переносицу, а шею сдавливала истерика, не давая вздохнуть.
— Бить будешь? — проговорила Настя, когда немного успокоилась в родных и необходимых объятиях. — Ремнём?
— Кто бы знал, глупая девочка с богатым воображением, как у меня чешутся руки, — Ник сильнее прижал Настю к себе. — Но кто-то у нас в положении, кого-то лупить нельзя, — он убрал от лица Насти пряди, погладил по лицу. Девушка едва не забыла, как дышать, от щемящей нежности в таком простом движении.
Глава 28
Ник быстро собрал Настины вещи, не церемонясь, забрал выписку. Всё тот же врач улыбнулся, пожал Нику руку, напоследок велев Насте «не шалить», и ушёл по длинному коридору с поручнями вдоль стен. Надя встретила их на выходе из отделения, в большом холле с лифтами напротив окон.
— Я твой должник, Надюшка, хорошая ты, — Ник обнял одной рукой Надю, другой же крепко держал Настю за запястье.
— Хорошо, я запомню, должник, — Надя засмеялась. — Жаль, что жениться на мне ты уже не можешь.
— Да, тут тебе не подфартило, согласен, — хмыкнул Ник. — А давай, я Веселову нанесу лёгкие телесные повреждения, для поправки работы головного мозга?
— Иди уже, Кононов, — снова засмеялась Надя, нажав кнопку вызова лифта. — Удачки, — добавила она, горячо прижав Настю к себе. — Никого не слушай, Кононов — лучший, и любит тебя.
Двери лифта медленно сошлись, скрывая бледную и улыбающуюся Надежду. Настя оказалась в замкнутом пространстве с Ником. Она вздрогнула, когда взгляд упал на широкое зеркало на металлической стене кабины. Тёмные волосы Ника были взлохмачены, под глазами появилась синева, заметная даже под загаром, он посмотрел на Настю в зеркало и подмигнул.
— Не переживай, — Ник провёл большим пальцем по её щеке, убрал выбившуюся прядь за ухо, опустился к шее, ключицам, ныряя под ворот футболки, оттеняющей своей белизной пятна на заплаканном лице девушки.
В машине Настя окончательно сникла, долго крутилась, смотрела по сторонам, пыталась устроить сумочку на коленях, пристегнуться, всё выходило неловко, будто руки она взяла напрокат.
— Куда поедем? — поинтересовался Ник, поправив ремень безопасности, убрав Настину сумку на заднее сидение, туда же отправилась маленькая сумочка. — Есть три варианта, — не дожидаясь ответа, продолжил Ник, — к тебе, ко мне и к Владу, — мужчина внимательно посмотрел на Настю.
Она задумалась. Домой не хотелось точно, к тому же, домашние были уверены, что она гостит у Лены. К Владу тем более, объясняться со старшим братом — последнее, чего она желала прямо сейчас, к тому же, ей нестерпимо хотелось поругаться с ним из-за Наденьки. Оставался Ник.
— К тебе? — робко спросила Настя, так тихо, что сама еле расслышала.
— Господи, спасибо! — ухмыльнулся Ник. — Стасенька, у тебя просыпается здравый смысл, или это временно?
— Не обольщайся, — Настя фыркнула.
— Действительно, — Ник глянул на девушку, улыбнулся и только потом перевёл взгляд на лобовое стекло, чтобы тронуться.
В дороге Настя сама не поняла, как уснула. Сначала она смотрела в окно, изредка косясь на Ника, потом съела на удивление вкусный хот-дог на заправке — с солёным огурцом и жареным луком. Она чуть слюной не подавилась, смотря на роскошную белую булочку, венскую сосиску и начинку.
— Держи, — через пару минут Ник протянул Насте лакомство. — Не ела с утра, — он утверждал, а не спрашивал.
— Вредно же, — для проформы возразила девушка и впилась зубами в мякоть сосиски и хлеба, хрустя дольками солёных огурцов.
— Ничего-ничего, что в рот полезло — всё полезно.
— Какой-то ты неправильный врач, — скептически, с набитым ртом, проворчала Настя, едва не мурлыча от восторга. Огурцы! И лук! И солёные огурцы. И снова огурцы! И сосиска тоже солёная…
— Уверен, у меня есть другие достоинства, — засмеялся Ник, девушка с ним согласилась, молча дожёвывая угощение.
А потом почти сразу уснула, смотрела в окно и уснула. Ей стало спокойно, она не дёргалась, не ожидала подвоха, не беспокоилась ни о чём, не думала о будущем или настоящем, не боялась, а просто закрыла глаза и мгновенно заснула. Почувствовала, как опустилась спинка сиденья, а сверху упала мужская толстовка, устроилась удобней и провалилась в царство Морфея. Настю ещё ждал мучительный, непростой разговор с Ником, принятие окончательного решения. А пока её организму требовалась перезагрузка, временное отключение от реальности.
— Стася, Ста-а-ася, — слышала сквозь сон Настя и никак не хотела просыпаться. — Стаська, не вредничай, просыпайся, — кто-то подул ей в лицо, а потом поцеловал в нос.
— Ник? — Настя сонно поморщилась.
— Я, догадливая девочка. Просыпайся, мы приехали.
— Куда? — Настя разоспалась после бессонной ночи и с трудом соображала.
— Открой глаза — узнаешь.
Пришлось открыть глаза. Яркое солнце было в зените, значит, ехали больше трёх часов. Девушка оглянулась. Машина стояла на парковке во дворе современной многоэтажки — типовая постройка, таких тысячи возводили по всей стране. Видела Настя такие дома в родном городке, в Москве и на Алтае. Невдалеке несколько детских площадок, высаженные аккуратные кустарники, молодые мамочки с колясками, дошколята, катающиеся с ярких горок, немногочисленные школьники, важно сидящие на скамейках или висящие на турниках и верёвочных лестницах. Пейзаж, ничем не отличающийся от родного дома Насти.
— Пошли, — скомандовал мужчина и быстро вышел из машины, чтобы тут же появиться у правой двери, распахнуть её перед Настей и подать руку. — Ну? — он вопросительно посмотрел на девушку, она тут же вышла, следуя за Ником.
Их встретил обыкновенный подъезд с необычно просторным холлом и помещением для консьержа.
— Здравствуй, Поля Ивановна, — отчеканил Ник консьержке, женщине седой, в почтенном возрасте, с живым, любопытным взглядом светло-голубых, выцветших от времени глаз.
— Здравствуй, здравствуй, — Поля Ивановна кивнула и скептически осмотрела Настю. — Жиличку новую ведёшь?
— Как получится, — рассмеялся Ник и вызвал лифт.
— Скажи потом! — велела Поля Ивановна, крикнув в закрывающиеся створки лифта.
— Ты её знаешь? — от категоричного тона бодрой бабули Настя недоумённо моргнула несколько раз.
— Работает здесь, конечно, я её знаю.
— А разве ты должен перед ней отчитываться, кого ведёшь к себе домой?
— Нет, не должен. Человеку приятно, а мне несложно, к тому же, она выполняет свою работу, — двери лифта открылись, и молодые люди очутились на лестничной площадке с четырьмя дверями.
Ник уверенно прошёл, подзывая Настю взглядом, тут же распахнул одну из дверей, пропуская девушку вперёд. Стало одновременно страшно, неловко и смертельно любопытно увидеть, где живёт Ник. Было в этом что-то интимное, даже запретное. Настя замерла, а потом шагнула — как в омут прыгнула с головой, при этом с любопытством глядя по сторонам.
Довольно просторная прихожая со светлым мебельным гарнитуром и зеркалом в пол, пустынно, почти не обжито. Ничего удивительного, если Ник жил один. Некому было разбрасывать нескончаемые пары обуви или верхнюю одежду на все случаи жизни и любую погоду, как случалось в родительском доме. С количеством обуви Насти могла соперничать только мачеха, папа со Стёпочкой вдвоём не могли составить конкуренцию коллекции Вилены.
— Проходи, — Ник указал вперёд, прямо на открытую дверь.
Там была большая комната, скорее всего выполняющая функцию гостиной. Мебели мало, такая же светлая, как в прихожей, всё лаконично, в цвет, со вкусом, при этом никаких украшений, фоторамок, семейных портретов, сувениров. Настя прошлась по светлому полу, выглянула в окно, найдя там огромную и пустую лоджию. Ни цветов, ни зимней резины, ни сломанных лыж и старого обогревателя, ничего, указывающего на то, что здесь живёт человек.
Из лоджии Настя очутилась во второй комнате, ещё более пустынной, там даже мебели не было. Лишь низкая тумба вдоль одной стены, колонки по углам, да несколько тренажёров. О том, как часто ими пользуются, красноречиво говорила свалка из вещей на велотренажёре.
Признаки жизни обнаружились в третьей комнате, спальне. Помимо большой кровати, распахнутого шкафа, забитого вещами, письменного стола, заваленного бумагой и книгами, были полки вдоль одной из стен, стоял стационарный компьютер, на стене висел телевизор, а на кровати, помимо сложенного ноутбука, растянулся серый британский кот. Он не обратил никакого внимания на пришедшую, перевернулся на спину, раскинув лапы, и продолжил спать. Видимо, в спальне проходила вся домашняя жизнь Ника. Судя по нескольким тарелкам и кружкам на прикроватной тумбочке, здесь же он ел.
— Так вот как выглядит берлога холостяка, — протянула Настя, оглядываясь вокруг.
— Хоть в этом не сомневаешься, — засмеялся громко Ник.
— Муррняу, — отозвался кот, пружинисто для своей комплекции спрыгнул на пол, ткнулся холодным носом в Настину ногу, поднялся на задние лапы, упираясь передними, мягко ударяя одной лапкой, явно выпрашивая ласку.
— Серенький, ты подлый изменник, — засмеялся Ник, почёсывая кота по широкому лбу и между ушами.
— Муррняу, — отозвался Серенький, ещё раз ударив Настю мягкой лапкой, заглядывая ей в глаза. Она погладила Серенького, подняла на руки, он подтянулся, устраивая морду на плече девушки, и тут же громко замурлыкал. Настя невольно растеклась в улыбке.
— Какой плюшевый, — Настя прижала к себе мурчащего кота. — Какой мягкий!
— Я его с квартирой купил, — улыбнулся Ник.
— Как это?
— Хозяева переехали, а он остался, ещё котёнком. Его возвращали, он всё равно сбегал. Прихожу со смены, сидит под дверью. Потом хозяева в другой город уехали, а Серенького мне официально оставили, с мисками, кормом и средством от блох.
— Он всегда таким ласковым был?
— Всегда, особенно после кастрации.
— Серенький, как он мог с тобой так поступить? — прошептала Настя на уху коту.
— Муррняу, — довольно ответил Серенький и ещё громче замурлыкал.
Глава 29
Кухня оказалась просторной, светлой — фасады мебели цвета слоновой кости и бледные стены удачно подчёркивали это, — с большим балконом.
Ник долго, с неподдельным удивлением, смотрел в холодильник, изучая полки и морозильную камеру, будто видел впервые.
— Это точно пельмени, — изрёк Ник, приподнимая пакет из заморозки. — А это вареники, а вот с чем они, убей — не вспомню. Стась, что будешь, пельмени или вареники с «убей — не вспомню» чем? Сметана и масло точно свежие, майонез есть, свежайший, кетчуп, мясо марала, но тебе я его предлагать не стану.
— Как ты жив, питаясь такой гадостью? — девушка сморщилась. — Готовить же умеешь…
— Мне некогда готовить, — Ник посмотрел на Настю внимательно. — На работе хорошая столовая, дома я только сплю.
— Понятно… — Настя отчего-то растерялась. То, что Вилена и папа работали допоздна, дома только ночевали, она воспринимала нормально. Понимание, что Ник живёт в таком же режиме, даже хуже — у него круглосуточные дежурства, а тут ещё она с нежелательной беременностью свалилась на голову, — неприятно резануло стыдом и неловкостью.
— Ник, прости меня, — понуро проговорила Настя, разглядывая свои носки, совсем обыкновенные, не яркой расцветки, какие купил ей Ник на Алтае.
— За что?
Девушка смотрела, как мужские ноги в носках с изображением жизнерадостных поросят везде, кроме той части, что выглядывала из кроссовок — там была скучная, тёмно-синяя расцветка, — двинулись к Насте. Остановились рядом, отодвинули ногу в кремовом носке в сторону, вклинив большую ступню между маленьких женских.
Ник поправил Настины волосы, собрав их заново в хвост, а она закрыла глаза и млела от простых, невинных движений, пару раз облизнув губы.
— Ты должен злиться, — виновато пробурчала Настя.
— Я злюсь, — тихо ответил Ник. — Злюсь, Стася, но от моей злости ничего не изменится, не стоит давать ей волю.
— Я не специально забеременела! — воскликнула Настя и уставилась на Ника. Неужели он мог подумать, что она всё подстроила? Да, она слышала, так поступают некоторые женщины, но ей, Насте Веселовой, зачем это?!
— Я злюсь на то, что ты не сказала о задержке, когда я спрашивал. На то, что ты приехала, перепугала до смерти, а следом отключила телефон. Злюсь и понимаю — ты маленькая трусливая девчонка, Стасенька, бурно реагировать на твоё поведение глупо с моей стороны.
— Но я не знала о задержке. Считала от последних месячных, а это… в общем…
— Понял, — Ник усмехнулся. — В общем-то, ещё в больнице Горно-Алтайска стало ясно, что это не менструация, поэтому и спрашивал, но ты была убедительной, пришлось поверить.