– Возьми и передай непосредственно министерству чинов.
Евнух засунул письмо в рукав и ушёл. Восьмой отпил чаю и спросил у братьев:
– Как вы относитесь к обсуждению, что было сегодня утром, когда Чан Шоу обвинили в том, что он хочет привлечь на свою сторону пирата из Гуандуна Э Баовэя?
– Как-как? – ответил десятый. – Эти пираты всегда своевольничали в море! Как можно быть с ними настолько мягкими? Если одного не казнить в назидание сотне, они станут ещё более разнузданными!
Восьмой проигнорировал его, лишь взглянул на четырнадцатого.
– Хотя отец-император ничего не сказал, но я считаю, что на самом деле он уже обдумал, – тот ответил не сразу. – И боюсь, что он согласится на предложение помощника министра Чана. Эти все двести тридцать семь пиратов отважны и искусны в бою. Они хорошо знают окружающие морские районы. О каждом можно сказать, что он настоящий мужчина! Привлечь их на свою сторону в качестве солдат, уже усилит нашу реальную морскую силу, и остальные пираты будут опасаться, и наша Дайцин [39] будет держаться с достоинством. К тому же, тогда любой способный человек поймёт, что император даст шанс каждому, кто готов работать во имя нашей страны.
Восьмой, выслушав до конца, кивнул в знак согласия.
Что я, стоя позади них, могла добавить, если не имела понятия, о чём идёт речь? Только и подумала, что это политика и тонкий расчёт! К тому же, я всё продолжала стоять и стоять на ногах…
Небо уже потемнело, когда вошёл евнух и спросил у братьев, не желают ли они поесть.
– За разговорами я совсем забыл о времени! – сказал с улыбкой восьмой. – Уже так поздно, для вас уже, наверное, хлопотно будет возвращаться. Если у вас нет неотложных дел, то поешьте здесь!
Десятый и четырнадцатый согласились с улыбкой. И евнух, получив распоряжения, вышел.
Восьмой брат посмотрел на меня, барабаня пальцем по столу, и ещё раз улыбнулся. В комнате повисла тишина, лишь едва слышалось тихое постукивание. Я всё ещё стояла на ногах, опустив голову и не шевелясь. Благодаря строгой военное подготовке в школьные годы, я могла так стоять около четырёх часов.
– Вы можете идти! Я скоро буду за вами! – сказал с улыбкой восьмой, взглянув на десятого и четырнадцатого.
Четырнадцатый сразу поднялся и вышел, а десятый задержался.
– Пойдём вместе! – проговорил он, заикаясь.
– Иди вперёд, – рассмеялся восьмой брат, глядя на него.
Десятый, бросив на меня взгляд, в конце концов вышел.
Глава 8
С каждым днём жизнь моя становилась всё более тоскливой. Хотя за этот период произошло так много событий, но на самом деле рассказать мне нечего. Старшая сестра всё также продолжала игнорировать меня. И всё, чем я могла заниматься в резиденции бэйлэ – это прогуливаться по ней снова и снова. Потому я постоянно уносилась мыслями в Шэньчжэнь, где было столько удовольствий и развлечений. В этом же времени подобное было исключительно привилегией мужчин, а мне только и оставалось как сидеть на камне глядя на озеро.
* * *
– Эх!
– Эх!
– Эх!
* * *
– Я выиграл! – внезапно я услышала за спиной голос четырнадцатого брата.
Обернувшись я увидела девятого, десятого и четырнадцатого братьев и торопливо поприветствовала их.
– Ты почему без конца вздыхаешь? – громко сказал десятый брат. – Из-за этого я потерял двадцать лян серебром.
– Как и я свои двадцать лян, – добавил девятый брат.
Я с недоумением взглянула на четырнадцатого брата, который прямо-таки светился от радости.
– Мы побились об заклад на то, как много ты будешь вздыхать, – сказал он смеясь. – Девятый поставил на то, что число твоих вздохов не превысит двадцати. Десятый на то, что их будет не больше сорока. Я на то, что их будет больше сорока.
Немного поразмыслив, я спросила:
– Неужели я так много раз вздыхала?
– А разве нет? – ответили все трое в один голос.
Я, надув губы, не ответила им.
– Ты почему вздыхаешь? – спросил десятый брат.
Я как раз собиралась ответить, когда четырнадцатый сказал:
– Не говори, давай мы угадаем. Ещё двадцать лян серебром.
– Это уже превратилось дурную привычку! – ответила я с улыбкой.
– Пусть девятый будет первым! – быстро поговорил четырнадцатый.
– Ума не приложу почему, вы двое гадайте! – махнул рукой девятый брат.
Десятый, внимательно взглянув на моё лицо, сказал:
– Из-за скуки.
– По-видимому, я получу только сорок лян, – заметил четырнадцатый брат с улыбкой. – Я тоже думаю, что это из-за тоски.
– Это не из-за тоски! – сказала я, покачав головой.
Двое мужчин замерли, с недоумением посмотрев на меня.
– Тогда из-за чего? – спросил десятый брат.
Я с серьёзным видом ответила:
– На самом деле это потому, что мне очень-очень-очень тоскливо!
Едва я закончила говорить, все четверо рассмеялись.
– Скоро от твоей скуки ничего не останется, – заметил четырнадцатый брат улыбаясь. – Вот-вот наступит праздник середины осени [40], по случаю которого во дворце состоится торжественный банкет.
– Неожиданно я захотела увидеть праздник середины осени, – сказала я, подсчитав сроки, а затем добавила: – Вы все пришли увидеть господина бэйлэ?
– Да! – ответил десятый брат. – Только сейчас в его кабинете шилан Яо [41]. Я не горю желанием увидеть физиономию этого старикашки. Поэтому мы решили прогуляться по саду.
– Тогда позже я могу пойти с вами к господину бэйлэ? – сказала я немного поразмыслив.
– Не стоит так с нами любезничать, словно замышляешь что-то недоброе! – сказал четырнадцатый, подняв руки вверх.
Я пристально взглянула на него, не проронив ни слова.
На лице восьмого брата не отразилось никаких чувств, когда он увидел, что я вхожу в кабинет вместе с тремя братьями. Он только лишь лёгкой улыбкой дал знак, что я могу сесть.
– Я буду очень кратка и, закончив говорить, сразу уйду, поэтому лучше останусь стоять, – сказала я рассмеявшись.
Он откинулся на спинку стула и, вертя в руке нефритовое кольцо [42], сказал с едва заметной улыбкой:
– Если это дело касается недавнего инцидента, то я не в силах помочь. Развязать колокольчик у тигра может лишь тот, кто ухитрился его завязать.
Я остолбенела, а затем, совершенно пав духом, откланялась:
– В таком случае я ухожу!
– Иди! – сказал он улыбаясь.
И я вышла из кабинета.
Оказавшись в безвыходной ситуации, когда неоткуда больше ждать помощи, только и остаётся, что надеяться лишь на себя. В это время сестра всё ещё читала сутры в молитвенном зале. И поэтому вернувшись в дом, я принялась кружить по комнате, думая что же мне сказать. Старшая сестра вошла как раз во время этих размышлений, полностью проигнорировав меня, она прилегла на бамбуковую кушетку. Я торопливо остановилась. Мы молчали довольно долгое время, пока я не сказала:
– Мама умерла, дав мне жизнь. С детства я знала лишь одно, отец постоянно твердил, что я притягиваю беды, а мачеха испытывала неприязнь из-за моей глупости и упрямства. Другие братья и сёстры, хоть и можно считать, что у нас хорошие и дружеские отношения, на самом деле рождены не от матушки. Лишь старшая сестра и я вышли из одного чрева. Лишь старшая сестра всегда жалела меня. Если я совершила ошибку лучше бы старшая сестра ругала меня или била, я бы всё стерпела. Но старшая сестра проявила ко мне полное равнодушие, я… я…
Пока я говорила с одной стороны, я думала о том, что больше никогда не увижу своих родителей, а с другой действительно переживала, что старшая сестра равнодушно относиться ко мне. Слёзы покатились из глаз и я зарыдала, так и не сумев закончить предложение. Слушая меня, старшая сестра тоже начала плакать, она встала и крепко обняла меня. И мы обе стояли так долго, рыдая, пока Цяохуэй и Дунъюнь не успокоили нас.
Старшая сестра достала шелковый платок и вытерла мои слёзы.
– Ты должна научиться контролировать свой вспыльчивый характер. Иначе ты можешь потерять свою жизнь, даже не зная за что, – сказала она и помедлив добавила: – Ты считаешь, что можно бить Минъюй гэгэ из семьи Гололо? На этот раз бэйлэ вступился за тебя, и поэтому старшая жена тебя отпустила.
Выслушав до конца, я поняла насколько сильно переживала старшая сестра, поэтому я только и могла, что кивнуть головой.
После того дня, как мы обнявшись плакали, гнев старшей сестры испарился. И я снова пребывала в её нежной заботе. Скоро уже должен был наступить праздник середины осени, но главная жена плохо себя чувствовала, и поэтому все заботы о торжество во дворце пали на старшую сестру. Дни её проходили в хлопотах, и она становилась всё более занятой. Моё сердце успокоилось и настроение улучшилось, и я снова предалась тому, что обычно делают богатые и знатные бездельники. К тому же с тех пор, как я пожаловалась десятому и четырнадцатому братьям на тоску, они время от времени посылали мне всякие забавные безделушки. Благодаря этому мои дни перестали быть такими скучными, и мне нравилось угадывать, что они пришлют мне в следующий раз. Служанки были взволнованы вместе со мной. Смех не смолкал ни на минуту.
Глава 9
Не успела я моргнуть, а уже наступил праздник середины осени. Вся резиденция была охвачена радостным волнением. Из-за того, что надо было отправиться в императорский дворец на банкет, старшая сестра ежедневно пересказывала мне правила: куда можно сходить в туалет, где сидеть, как правильно поприветствовать других, в каком месте начнётся банкет, а в каком можно сделать перерыв – заставляя меня снова и снова повторять всё это. Она опасалась, что в тот день мои манеры будут неподобающими.
На пятнадцатый день после обеда, господин бэйлэ, старшая сестра – все нарядились должным образом, я тоже привела себя в порядок, и сразу же все каждый в своём собственном паланкине, направились в императорский дворец. Когда я училась в колледже, предмет, который я выбрала для изучения, была история живописи. В Запретном городе [43] часто проводились выставки картин, и поэтому я много раз там бывала. Но я знала лишь окрестности галереи живописи. Запретный город был слишком большим, и мне ни разу не удалось обойти его полностью. А сегодня я вот-вот могла полюбоваться императорским дворцом в период его полного расцвета. Сказать, что мне плевать на это, было бы ложью.
Из одних ворот в другие, от одной церемонии к другой, мимо стоящих рядами охранников – от всего этого у меня голова пошла кругом. Я постоянно боялась, что ошибусь в чём-то, что очень сильно давило на меня. Из-за этого я даже не могла осмотреться по сторонам. Единственное, что радовало, так это то, что моя сестра хорошо обучила меня. С трудом, мои ноги уже немилосердно гудели, но мне удалось добраться до места, где я могла наконец сесть. Немного отдохнув, я принялась осматриваться по сторонам: вокруг висело множество фонарей, поэтому было светло как днём, а снег отливал серебром, драгоценности играли различными красками, в треножниках сжигался императорский сандал, в вазы красовались вечнозелёные растения. Я вздохнула, подумав: императорский дворец по-настоящему прекрасен, современные сериалы показывают лишь одну десятитысячную этого великолепия.
Супруги, наложницы, сыновья императора, супруги князей, гэгэ – мало-помалу прибыли все и каждый уселся на своём месте. Пришлось не так уж и много ждать, когда появились старшие дворцовые евнухи, каждый быстро подошёл к своему определённому месту. И тут же до нас донеслось «Император прибыл!». Все присутствующие встали, а спустя непродолжительное время, я увидела среднего роста человека в жёлтом халате, его головной убор был украшен прекрасным нефритом. У этого мужчины было очень простое лицо. Он медленно шёл, слегка улыбаясь. Послышался шорох одежды, все присутствующие встали на колени. А я подумала, что это один из самых известных императоров!
Хотя все преклонили колени, однако никакой заминки не было. Прибыв, Канси уселся, и стоящий рядом старший дворцовый евнух громко закричал:
– Встаньте!
Все разом тотчас же поднялись. Канси счастливо рассмеялся, глядя на людей внизу, и сказал:
– Садитесь! Мы редко отмечаем праздники, поэтому обойдёмся без церемоний.
Все хором ответили:
– Да!
И каждый сел на своё место.
Но я заметила, что все продолжали ревностно соблюдали этикет, боясь допустить хоть какую-то оплошность. Вот она сила грозного сына неба, которому принадлежит вся поднебесная.
Только после третьей рюмки атмосфера за столами стала чуточку легче. Несколько младших братьев начали друг друга поддразнивать, один за другим они, подняв бокалы, произносили тост. Среди них десятый был самым шумным. Наследный принц, четвёртый, восьмой тоже разговаривали, смеялись и пили. Я оглянулась по сторонам и неожиданно увидела Минъюй гэгэ. Она злобно уставилась на меня. Я тут же ответила ей яркой улыбкой, подумав, ну попробуй выйти из себя! Она ещё с большей ненавистью взглянула на меня. Однако неожиданно до неё словно что-то дошло, её губы изогнулись, а потом она тоже очаровательно улыбнулась, и отвернулась. Меня обдало холодом и начало трясти. Я вздохнула, больше всего внушает страх улыбающийся тигр.
Поесть и выпить, пить и останавливаться, улыбаться и смотреть, путь никто на меня и не обращал внимания, однако я испытывала радость от того, что занималась тем, что хотела. Мне посчастливилось попасть на этот торжественный банкет, как можно совсем не наслаждаться всем этим? Опустив глаза, я улыбнулась. Неожиданно стало очень тихо. Я подняла голову, и увидела, что все присутствующие смотрят на меня.
– Маэртай Жоси, выйди вперёд! – сказал старший дворцовый евнух.
Я испугалась, некоторое время даже не могла отреагировать на это. Но затем неожиданно вздрогнув, я поторопилась встать, вышла из-за стола и пошла вперёд, после чего упала на колени. Опустив голову, я звонко сказала:
– Счастья и радости императору!
– Встань и говори! – сказал Канси.
Я поднялась, подумав, о чём я должна говорить?
– Так она и есть «сестра ищущего смерти тринадцатого»? – рассмеялся Канси.
– Вопреки ожиданиям это очаровательная девушка! – сказала с улыбкой, сидящая рядом, императорская наложница.
Все смотрели на меня, и из-за этого я нервничала.
– Ты взволнована из-за того, что увидела нас? – сказал Канси, взглянув на меня.
Я чувствовала, что дальше нельзя молчать. А потому мне оставалось лишь сказать:
– Да!
Канси похоже почувствовал в этом некоторое развлечение.
– Из-за чего? – спросил он.
– Я впервые предстала перед императором и потому, чувствуя его неограниченную власть, взволнована, – ответила я, немного подумав.
Канси удивлённо хмыкнул и спросил:
– Ты считаешь нас очень грозным?
Я подумала, о небо! Когда же это закончится? Я задумалась, боясь неправильно ответить и потерпеть неудачу.
– Ты боишься нас? – спросил Канси, видя, что я не даю немедленного ответа.
Я подумала, что только тиран будет хотеть, чтобы все люди его боялись. С древних времён все просвещённые государи старались, чтобы народ искренне уважал и принимал их. Я не осмелилась больше медлить и торопливо заговорила:
– Нет, как может ваша служанка испытывать страх перед мудрейшим императором этого века? Но ваша служанка впервые вошла во дворец и немного взволновалась, увидев величие сына неба.
– Мудрейший император? Я чего ты решила, что мы являемся мудрейшим императором? – спросил смеясь Канси.
Я мысленно тяжело вздохнула! Почему? Потому что так было оценено историей. Даже не стоит упоминать, что он в восемь лет занял престол [44], сверг Обоя [45], усмирил трёх «князей-данников" [46], захватил Тайвань, победил Галдана [47] … Но на склоне лет Канси и сам мог понять имеют ли ценность его достижения. Поэтому я не смела всё это сказать. Только и могла изо всех сил думать. Отбросив несколько мыслей, я в конце концов вспомнила из учебника средней школы стихотворение «Снег» [48]. И почувствовала, что эти слова очень подходят. Невозможно учесть всё, когда на кону жизнь. Поэтому я могла только отчётливо произнести: