- Просто... - странно было видеть, как она сначала опустила голову, а потом сразу вскинула, рыжая грива качнулась. - Мы собираемся посидеть с девочками в кафе. Мне нужно точно знать, к какому часу возвращаться.
А он внезапно почувствовал, как огнем в груди разливается досада.
- Я сообщу дополнительно, - сухо проговорил, подталкивая сына в сторону прихожей.
***
Вера уже хотела отойти, ее душило стоять рядом ним, видеть его недовольную кривую физиономию. Но Верховцев неожиданно остановил ее:
- Кстати, все хотел спросить, - начал он, растягивая слова. - Как ты могла угрожать старой женщине, что спустишь ее с лестницы? Самой-то не стыдно?
От его высокомерного тона так и веяло презрением. Вера вся пошла пятнами, вспоминая тот визит его матушки и свое собственное состояние.
- Извиниться не мешало бы, - проговорил он отворачиваясь и пошел за сыном.
Твою мать! Хотелось заорать ей. Твою мать!
Но вместо этого Вера выпрямилась, принимая невозмутимый вид. Возможно, она и перегнула палку, но вины за собой абсолютно не чувствовала.
- Не забудь перезвонить, - проговорила она, сцепив перед собой руки.
***
- Не забудь перезвонить, - прозвучало в спину.
Его и так разъедало от досады.
Обернулся, изображая оскал:
- Непременно.
И вышел, еле удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.
глава 23
Ушел. У Веры долго еще горело в груди от невысказанного возмущения Стояла в прихожей, сжимая и разжимая кулаки. Потом резко выдохнула и тряхнула головой, избавляясь от оставленного им тяжелого осадка. Дом как будто наполнился его давящей аурой, захотелось проветрить.
Ушла в свою спальню, открыла окно и стояла, подставив лицо ветру. Пусть выдует из легких отраву, заберет злость, успокоит дыхание. И эмоции никому не нужные пусть забирает. Пусть. К чертовой матери.
А диван этот надо выбросить. Потому что она теперь сесть на него не сможет, слишком многое будет всплывать в памяти. Ненужное.
Умерло прошлое. Нет теперь ее Саши, есть Верховцев Александр Всеволодович, и они живут на разных планетах. Только, к сожалению, он методично будет к ней являться, чтобы напомнить о себе, впрыснуть в душу яда и забрать сына на выходные.
Вера оперлась рукой о оконный переплет, опустила голову на руку. Черт с ней. Главное, чтобы с Вовкой было все в порядке. Это ничего, что у нее в груди вместо сердца опять драные лохмотья, это пройдет.
Вернулась в кухню. Там все так и стояло, недопитый чай в чашках, недоеденная шарлотка. Пусто так без мальчика... Задумчиво все убрала, помыла, навела порядок. Потом заварила себе чаю и села за стол одна.
Пустой стол, пустой чай, зато полная кружка.
Какое-то время сидела, закрыв глаза и вдыхая витавший тут запах шарлотки, грела пальцы. Все пыталась представить, как ТАМ. Что там происходит, где ее уже нет? А в голове вертелось:
Королевы могут королей поменять
Пока короли на войне.
Не хочу больше чем надо знать,
А что теперь мне?
(из песни Елены Ваенги)
Действительно, зачем ей больше чем надо знать? Ей о жизни Александра Всеволодовича Верховцева ничего лишнего не надо знать. И так все известно. За Вовку, конечно, было неспокойно. Не смогла она уберечь его, втянули они таки пацана в свои взрослые игры.
Потянулась за телефоном, набрала Леру.
- Ну что? Планы не изменились?
- О чем ты говоришь?!
- Хорошо. Встречаемся где?
Подруга назвала модное и дорогое пафосное кафе.
- Хммм?! - озвучила свое удивление Вера.
- Раз в год можно себе позволить.
- Раз в год? А если он окажется не тот, и других придется тестировать?
- Типун тебе на язык! - засмеялась Лера, а потом проговорила: - Что поделаешь, душа праздника просит.
Ну если душа...
- Во сколько сбор?
- В пять. И попрошу не опаздывать. Ну все, давай. А то я еще в салон должна успеть!
Неугомонная Лера, вечно находящаяся в поиске, отбилась, Вера еще какое-то время смотрела в пространство, потом допила чай, вымыла кружку, поставила на место и вышла.
Время одиннадцать. До пяти еще шесть часов, целый день. Надо чем-то себя занять.
Глянула в зеркало, повертела головой.
В углах глаз начали появляться морщинки, на лбу... Не девочка, тридцать пять лет уже. Вера тихо вздохнула и пошла приводить себя в порядок.
Все-таки новая жизнь начинается.
***
По правде говоря, ощущения были не из приятных. Душно и привкус поганый, как будто яда наглотался. Выйдя из подъезда, Верховцев чувствовал себя, будто продрался сквозь заросли терновника, оставив куски шкуры на шипах. А в самих зарослях... Ему стыдно было признаться себе, что струсил обернуться, взглянуть напоследок в глаза этой провожавшей его холодным взглядом рыжей львице.
За детеныша переживает? Да ну, ладно!? А сама на радостях в кафе собралась! Лживая с... Опять вскинулась обида, недолго же она переживала!
А нахрен ему это надо? Думать ему об этом нахрен надо?! Сосредоточился на Вовке.
Мальчик молча сидел на заднем сидении и смотрел в окно.
- Ремень пристегнул? - спросил он, хотя и видел в зеркало, что ремень пристегнут.
Просто надо было с чего-то разговор начинать.
- Да, папа, - ответил мальчик, не отрывая взгляда от окна.
- Когда с мамой ездишь, пристегиваешься?
- Конечно, - теперь наконец сын смотрел ему в глаза.
Подмигнул, стараясь показать больше веселья, чем на самом деле испытывал.
- Сегодня у нас большая программа. И... тебя ждут сюрпризы.
Сын только шевельнул бровями. Александр неожиданно испытал странное чувство, показалось вдруг, что из них двоих именно он желторотый пацан. Ощущать, что девятилетний мальчик видит все его тайные душевные движения, было совсем НЕ приятно.
Молчание затянулось, чтобы как-то его разбавить, Александр сказал:
- Сначала поедем домой.
- Хорошо, папа.
Опять молчание повисло.
И чем ближе они подъезжали к дому, тем почему-то в душе все больше обозначалась маленьким подленьким клубком неуверенность. Мужчина шумно выдохнул, сбрасывая нежелательные эмоции и перевел взгляд на дорогу.
Наконец подъехали к дому, потом поднимались в лифте. И все это время опять густое молчание. А внутри как будто назревает что-то, и за каким-то чертом всплывают ненужные мысли. Перед самой дверью Верховцев остановился, взглянул на Вовку, тот замер, глядя прямо перед собой.
Все сложнее, чем думалось сначала, уже и затея Вики казалась не такой удачной. Однако мужчина переступил через свои сомнения и отпер дверь, пропуская сына вперед.
И в это время со стороны кухни послышались тихие шаги.
глава 24
Александр заметил, как застыл Вовка, и выругался про себя. Всколыхнувшаяся смесь раздражения и неуверенности сдавила горло. В итоге раздражение победило. Он резко дернул шеей, кого и чего стесняться в собственном доме, где он хозяин?
А из кухни навстречу им появилась по-домашнему одетая улыбающаяся Вика.
- Здравствуйте, - проговорила, мягко приближаясь.
- Здравствуйте, - спустя несколько секунд проговорил мальчик.
Вика продолжала улыбаться, мальчик молча смотрел на нее. Александр прокашлялся.
- Сын, познакомься, это... моя личная помощница Виктория.
Облачко недовольства пронеслось по лицу Вики. Однако в следующее мгновение она улыбнулась еще шире и протянула мальчику руку:
- Можно просто Вика.
Это... был важный момент. Верховцев затаил дыхание, ожидая, как сын отреагирует. Время растянулось словно резиновое, он успел отметить, что Вика в узеньких синих джинсиках и домашнем пуловере почти такого роста, как Вовка. Мальчик крупный, весь в него. Невольная гордость...
В этот момент сын выразительно посмотрел на Викины пушистые домашние тапочки, потом вскинул на него какой-то слишком взрослый для девятилетнего ребенка взгляд, и склонив голову, представился:
- Владимир.
Как-то сразу повеяло холодом, а Викина рука так и повисла в воздухе. Улыбка слегка померкла, но она тут же собралась, в следующий миг улыбка заблистала снова:
- Прошу, - проговорила девушка и, сделав приглашающий жест, ушла в кухню.
- Пошли, сын, мыть руки.
Верховцев первым двинулся вперед по коридору, чувствуя, как постепенно копившееся раздражение начинает искать выход. В кухне у сервированного стола их ждала Вика. Ему достался быстрый взгляд, а мальчику приветливая улыбка:
- Прошу, садитесь за стол, будем кушать.
Она старалась казаться радушной. Правда старалась, Александр видел это.
- Садись, - сказал Вовке, отодвигая для него стул.
- Вот и хорошо, - Вика уселась рядом и доверительно затарахтела, улыбаясь, как заправский аниматор: - Тебе чего положить, Владимир? Вот это очень вкусно, рекомендую... А потом пойдем в Мир квестов! Там так здорово, знаешь?! Кстати, как тебе понравился подарок...
Но договорить она не успела. Мальчик странно улыбнулся, убрав со стола руки.
- Спасибо, Виктория, я не голоден.
Встал и обратился к отцу:
- Папа, если ты не возражаешь, я посижу в комнате?
- Иди, - проговорил Верховцев, комкая в кулаке салфетку.
Мальчик неслышно вышел, а в кухне повисло тяжелое молчание. Бледная Вика хмурилась, глядя куда-то в угол. Идеально сервированный стол как пеплом покрылся.
- Я... - начала она, вымученно улыбаясь.
Верховцев бросил салфетку на стол и вышел. Мальчик действительно обнаружился в своей комнате, сидел перед выключенным старым компьютером.
- Почему ты ушел? - спросил Верховцев, подходя вплотную. - Вика старалась, готовила. Это невежливо.
- Прости, папа, - ответил мальчик, отворачиваясь. - Я не голоден. Я тут подожду.
- Почему ты ушел из-за стола? - он встал так, чтобы видеть лицо мальчика.
Ребенок выдохнул, плечи его как-то ссутулились. А потом он заговорил, объясняя ему, взрослому дядьке, как маленькому:
- Во-первых, я не голоден. Я дома наелся, и мама испекла шарлотку. А во-вторых... ты не мог бы отвезти меня домой?
- Ты можешь объяснить, почему? Не голоден, ладно, но...
- Понимаешь... - мальчик наморщился. - В Мир квестов мама водила меня в это воскресенье. На мой день рождения. А подарок... Да, спасибо, мне понравилось, просто я в такие игры уже давно не играю.
Вот это был удар под дых. Мужчина резко выдохнул, схватившись рукой за челюсть. Кожа на лбу собралась в складки, а потом снова расправилась.
- Пошли, - сказал, поднимая сына со стула. - Поехали в любое место, куда скажешь. Где ты еще не был? Поехали!
И прямым ходом из дому, где он, казалось, задыхался.
***
Они уже отъехали от дома, когда молчавший до этого Вовка выдал:
- Мне надо вернуться домой пораньше, чтобы мама не волновалась. Она собиралась в кафе, и если я буду дома, мама не будет дергаться и сможет посидеть спокойно.
- А с какой стати ей дергаться? - зло спросил Верховцев, а пальцы стиснули так руль, что побелели костяшки. - Она же веселиться пойдет, я так понимаю?!
Разговор опять сошел на нет, потому что Верховцева душило странное чувство несправедливости, а мальчик просто молчал. Наконец он пересилил себя.
- Сейчас половина первого. Куда бы ты хотел пойти? В кино? Куда?
С минуту мальчик молчал, потом начал задумчиво:
- Ну... я никогда не видел живых лошадей.
- Живых лошадей? - переспросил мужчина.
Ипподром был в противоположной стороне. Туда было ехать по пробкам почти полтора часа и столько же обратно. Он взглянул на часы.
- Живых лошадей, говоришь? Поехали на ипподром, не только посмотришь, но и покатаешься. - Развернулся и погнал машину обратно.
Потом смотрел издали как мальчик катался с инструктором и думал. Чувствовал себя идиотом, злость бродила. На себя, на ситуацию, которая создалась по милости Веры, на все. А в груди больно, как клещами. И хочется курить.
На обратном пути они попали в дикую пробку. Уже стемнело, Вовка сидел как на иголках и заметно нервничал. Это раздражало еще больше.
- Не ерзай, - сказал, глядя на сына в зеркало. - В конце концов, у меня заночуешь.
В салоне ощутимо потянуло холодом.
- А эта твоя помощница, она живет с тобой... да? - спросил сын.
Ведь все очевидно, да? Он же сам затеял это, сам собирался познакомить сына с Викой? Нах*** он это сделал!??? На***?!
- Да, она живет со мной.
Повисло густое тягостное молчание.
- Я не могу. - сухо проговорил мальчик отворачиваясь к окну. - Мама будет волноваться.
- Хорошо.
Челюсти сжались, гоняя желваки. Впрочем, это даже было ему на руку.
- Сейчас позвоним твоей маме, узнаем где она.
Вытащил смартфон и стал набирать номер своей бывшей.
глава 25
Все-таки это очень трудно, сбросить с себя эмоции, от которых нервная дрожь пробегает по позвоночнику, задавить аргументы, которые постоянно прут из глубины сознания, потому что оно продолжает спорить. Того уже нет рядом, с кем оно спорит, а невысказанные аргументы множатся.
Наверное, поэтому слова в сознании и множатся, что невысказанные.
Может, вывали она ему на голову разок, все, что сейчас бурлит внутри, терзая душу, стало бы легче. А может и нет. Потому что тогда у нее больше не было морального права считать себя сильной. Сильные не жалуются и не плачут, сильные идут мимо.
- Ага, - мрачно пошутила про себя Вера. - Сильные идут нах***. Или как это у древних римлян? Идущие на смерть приветствуют тебя.
И улыбнулась своему отражению.
Хорошо, что Верховцев не видел ее улыбки. Мог бы испугаться.
И черт с ним. Пусть только сына привезет назад в целости и сохранности, и потом отваливает на все четыре стороны. А у нее свои дела.
Всмотрелась еще раз в зеркало, висевшее в ванной. Мягкий рассеянный свет не скрывал ничего, и Вера могла трезво оценить внешние данные отражавшейся в нем женщины. Это, конечно, уже не она. В смысле, далеко не та, Вера, которой она была когда-то.
Но остатки пороха еще можно было найти и вытащить на поверхность. Не для того, чтобы кому-то что-то там доказать или понравиться, а просто для самой себя. Что не вся еще в тираж вышла.
Говоря по-простому, поднять самооценку ей надо было. Потому что, несмотря на запрет, в голову просачивались мысли, будь она попривлекательнее, муж... (не надо его так называть, не муж он ей и никогда не был) Верховцев, может, он и не запал бы так сильно на молоденькую куколку с фигуркой бронзовой статуэтки?
И тут она сказала себе четкое нет. Довольно, умерла так умерла.
И смысл ей сравнивать себя с этой девочкой? Когда она и в молодости была достаточно плотной комплекции, в лучшие времена носила сорок шестой, а у той мамзели наверняка тридцать восьмой. Разные весовые категории во всем.
Приспустив банный халат, Вера принялась придирчиво разглядывать свое тело. Пожалуй, даже сейчас, в свои тридцать пять, она могла бы без стыда раздеться на пляже и даже показать грудь. Подтянутый живот, гладкие стройные бедра без целлюлита, все еще крепкая и не такая уж и большая задница. Конечно, кожа уже не имеет того сияния, свойственного юности, кое-где обозначились первые складочки...
Но это возраст, не так ли? Что там предлагает современная косметика для борьбы с возрастными изменениями? На борьбу у нее было не меньше четырех часов, а за четыре часа, да ускоренным методом, можно успеть многое.
Главное при этом, не переключаться мыслями на то, о чем она запретила себе думать. И перестать трястись внутренне, но с этим было хуже. Вера почему-то инстинктивно волновалась за Вовку, весь день думала о нем.
***
А время было порачено не зря.
Разумеется, волшебного превращения ее в юную девицу не произошло. Но из зеркала на нее теперь смотрела яркая и интересная зрелая женщина. Вера еще подумала, глядя на себя с саркастическим смехом, что разбитое сердце и прочие душевные травмы, оказывается, придают женщине таинственности. И этот загадочный блеск в глазах...