Я отворачиваюсь, не позволяя нашим губам слиться, и слышу, как муж стискивает зубы до появления негромкого скрежета.
— Не надо… Я устала и хочу спать.
— Как скажешь! — глухо отвечает Костя и отпускает меня.
От него разит алкоголем, и я хочу поскорее укутаться в одеяло и уснуть, чтобы выбросить из головы дурные мысли, которые заполняют её, как назойливые мухи.
Почему я так реагирую на собственного мужа?
И почему думаю о том, какие на вкус губы Романа Валентиновича?
— 9 -
Ледяной холод скользит по коже. Я иду сквозь туман, который становится всё гуще и гуще. Не знаю, в какую сторону следует двигаться и просто иду вперёд. Я слышу чьи-то шаги и озираюсь по сторонам, но через плотную туманную дымку невозможно разглядеть что-то. Внезапно туман рассеивается, и я вижу её… Женщину, которая шла впереди. Она оборачивается, и я застываю, вглядываясь в очертания её лица.
Да не может этого быть!
Это бред какой-то!
— Ты украла мою жизнь! — голос, полный ненависти и отчаяния режет по ушам, я смотрю на свою копию и ничего не могу понять.
— Кто ты такая? — осторожно спрашиваю, а она чуть склоняет голову набок и кривит губы в подобии улыбки.
— Я это ты! Разве не узнаёшь? Если быть точнее: ты это я. Ты похитила мою жизнь, и я уничтожу тебя!
Она резко сокращает дистанцию, разделявшую нас до этого, словно обладает какой-то суперскоростью, и хватает меня за горло. Ледяные пальцы почти рвут тонкую кожу, и я пытаюсь избавиться от них, но ничего не получается. Она сильнее меня. И она зла. Словно я на самом деле заняла её место, оставив её бродить в этом непроглядном тумане, который охватывает нас и снова начинает сгущаться.
Хрип слетает с губ, когда я открываю глаза. Капли пота стекают по лбу. Я смотрю на мужа, мирно спящего рядом, а руки поднимаются и трогают шею. Кожа болит, словно меня на самом деле пытались задушить. Даже глотать больно немного. Во рту всё пересохло. Я смотрю на часы, стоящие на тумбочке. Я точно знаю, что эти часы с подсветкой мне подарил Костя. Но откуда мне это известно, если я не помнила ничего, связывающего нас?
Смотрю на время. Ещё целый час можно было спать до работы, но теперь от желания спать не остаётся и следа. Потихонечку я опускаю ноги с кровати и на цыпочках выхожу из комнаты. Стараюсь не разбудить Костю, потому что хочу побыть наедине с собой.
Оказавшись на кухне, я запираю за собой дверь, приближаюсь к окну и открываю его. Свежий воздух позволяет быстро прийти в себя. Не полностью, конечно, но руки перестают трястись, а ноги теперь стойко удерживают меня и не подкашиваются.
Это был всего лишь сон, но такой реальный. Я снова трогаю подушечками пальцев шею, и мне кажется, что кожа до сих пор горит. Словно всё случилось взаправду.
Кем же я стала за эти пять лет?
Мне вдруг начинает казаться, что ничего хорошего в моей жизни не происходило. Может быть, именно по этой причине Костя боится, что я верну свои воспоминания и снова стану той ужасной женщиной из своего сна? Я хорошо видела, как он смотрел на меня каждый раз, когда думал, что память начинает возвращаться. Он испуганно хлопал глазами и готов был выстелиться передо мной, дать мне всё, что захочу, только бы я не четвертовала его. Неужели я стала такой же жестокой, как моя мама? Она никогда не церемонилась со своими ухажёрами. Да и вообще мне порой казалось, что мама не умеет любить. Она и со мной-то была не особо близка. Я никогда не желала стать такой, как она. И если стала…
Прикусывая губу, я подхожу к зеркалу, висящему у нас на стене, над напольным шкафчиком для посуды, я смотрю на своё отражение. Никаких следов на шее нет, вот только на секунду мой взгляд становится практически таким же, как у той версии меня, которую я видела во сне, а губы кривятся в ухмылке. Она издевается надо мной? Или это просто игра воображения?
Я потираю глаза и подхожу к шкафчику с посудой. Достаю из него бокал и наливаю воду из фильтра. Делаю несколько жадных глотков и потихоньку успокаиваюсь. Доктор велел мне пить таблетки, как-то действующие на психику, но я побоялась это делать, чтобы не навредить ребёнку. Может, именно по этой причине память стала возвращаться? Или это просто галлюцинации?
Я смотрю на навесные шкафчики яркого зелёного цвета с серебряными вставками по краям и в центре и точно знаю, что именно я выбирала их. Возможно, даже заказывала изготовление под мои требования. Закусив губу изнутри так сильно, что во рту появился металлический привкус, я морщусь.
Ну почему я не могу вспомнить всё сразу? Почему всё настолько сложно?
— Малыш? — слышу голос Кости и смотрю на него.
Сонный мужчина стоит в дверном проёме и зевает. Он вроде бы такой домашний, родной, а мне всё равно хочется сбежать от него, прогнать его с глаз долой. Сказать ему, что я устала от него и от самой себя.
— Что случилось? — спрашивает он. — Я проснулся, а тебя нет! Ты пугаешь меня!
— Ничего не случилось… — сухо отвечаю я, решив не рассказывать ему о своём сне. В конце концов, это мог быть просто сон. — Прости, что разбудила и заставила беспокоиться. Я просто хотела попить воды.
— Понятно, — выдавливает улыбку Костя. — Ну тогда пошли спать дальше! У нас почти час есть, а даже пять минут способны творить чудеса…
— Нет! Ты иди, а я приготовлю нам завтрак пока, а потом начну собираться. Я уже выспалась.
Костя морщится. Он смотрит на меня так, словно заподозрил что-то неладное. Наверное, врать я не умею. Я выдавливаю улыбку, и, кажется, это действует: муж широко улыбается мне в ответ.
— Ты точно не идёшь?
— Точно. Спасибо за заботу, но я уже отдохнула, не хочу ложиться ещё, чтобы потом голова болела.
— Ладно. Тогда я пойду, а то с каждой минутой времени становится всё меньше, а я хочу ещё немножко…
— Иди уже! — пытаюсь сказать без раздражения, но оно всё-таки проскальзывает.
Костя разворачивается и уходит, а я снова остаюсь одна. Вот только теперь мне кажется, что и не одна вовсе, словно она, та женщина, которую я видела, следит за мной и хочет вырваться наружу.
Господи! Кем же я была? Во что превратилась за пять лет? И хочу ли я вспоминать правду?
— 10 -
Костя с причмокиванием уплетает яичницу с беконом, которую я успела пожарить, пока он досыпал, и говорит, что так вкусно раньше я не готовила и превзошла саму себя. В приготовлении яичницы? На секунду мне начинает казаться, что я заняла место своей сестры-близнеца в его жизни. Вот только сестры у меня не было никогда, да и теория эта строится на глупых домыслах. Скорее всего, просто муж пытается на задних лапках передо мной ходить и выстилается как может. Чтобы я не нажаловалась маме… И меня это бесит. Раздражает, что он так ведёт себя. Мне не нравится муж, который отчитывается моей маме обо всём, что происходит в нашей жизни. Интересно, он говорит ей, что я не подпускаю его к себе и у нас нет секса?
На работу мы едем в молчании. Я ничего не говорю Косте, потому что нечего, а он, наверное, устал постоянно пытаться развеселить меня или выслужиться, поэтому делает вид, что сосредоточен на дороге. В салоне играет приятная мелодия, что-то с радио, и звучание музыки позволяет немного расслабиться.
Опустив на мгновение взгляд на ноги, я вижу помаду на коврике и хочу потянуться, чтобы поднять её, но она тут же исчезает, словно и не было её вовсе.
Галлюцинация?
Я отвожу взгляд в окно, снова смотрю себе под ноги, но ничего не вижу. Бред какой-то. Наверное, я просто сильно перенервничала после того сна.
— Ты чужая! Ты занимаешь не своё место! — будто бы шепчет мне на ухо тот противный липкий голос, и я сразу же отмахиваюсь от него.
Я ничего не пытаюсь. Да будь моя воля, я бы отказалась от такой жизни. Стоп! А что, собственно, удерживает меня? Ничего… Я могу спокойно уйти от Кости, если захочу. Так почему я всё ещё с ним?
Я смотрю на мужа и думаю о том, что в прошлом у нас должна была быть сильная связь, раз я до сих пор не сбежала от него. Мы любили друг друга? Я любила его?
Не замечаю, как оказываюсь около офиса. Костя осторожно касается моей руки своей и улыбается мне. В эту секунду мне не кажется таким уж противным его прикосновение, напротив, оно излучает какую-то особенную теплоту и заботу.
— Ты нормально себя чувствуешь? — задаёт он вопрос, который уже стал надоедать мне в последнее время.
— Я в порядке. Спасибо, что подвёз.
— Я заберу тебя вечером. Если вдруг освободишься пораньше, ты предупреди меня. И если хочешь, я поднимусь прямо в твой офис, чтобы ты снова не поскользнулась.
Последние слова Костя говорит так, словно он ревнует меня к моему начальнику.
Роман Валентинович.
С этим сном я совсем забыла о том, что хотела сегодня поговорить с ним и спросить, были ли мы знакомы раньше. Ему следует знать, что часть моего мозга наглухо заблокирована, если он считает меня своей знакомой.
— Не стоит. Я буду аккуратнее в этот раз. Обещаю! — отвечаю я.
Костя тянется ко мне, и я позволяю ему поцеловать меня. Даже отвечаю ему на поцелуй, желая понять, что я ощущала раньше. Но ничего особенного я не чувствую. Это равносильно тому, чтобы подойти и поцеловать любого незнакомого мужчину. Никаких мурашек нет, искр или потягиваний внизу живота. Ничего такого, что должна испытывать женщина при поцелуях с любимым мужчиной. Я отрываюсь от губ мужа, открываю дверцу и ухожу, ничего не говоря ему на прощание.
Может, я его всё-таки не любила?
Думая над этим вопросом, я приближаюсь к лифту, нажимаю кнопку вызова и только когда слышу знакомый голос, понимаю, что нахожусь вместе с НИМ в замкнутом пространстве.
— Роман Валентинович, — улыбаюсь я. — Доброе утро.
— Доброе утро, Марина! Вижу, что проблем с мужем после вчерашнего у вас не возникло, — говорит он с нотками обвинения в голосе.
— Проблем? Вы о чём? — не понимаю я.
— О том, что вы прекрасно ладите. Стал невольным свидетелем вашего прощания в машине. Впрочем, это не моё дело. Я рад, что у вас всё хорошо, и что у вас есть муж.
— Правда? — с удивлением спрашиваю и только потом понимаю, насколько двояко прозвучал этот вопрос.
— Конечно! Когда в семье у сотрудников полный порядок, фирма только в выигрыше. Утренние поцелуи позволяют мозгу лучше функционировать. Действеннее шоколада в разы.
— П-понятно-о, — протягиваю я.
А что ещё тут можно сказать? У меня в голове царит полнейшая неразбериха. И как из неё выпутываться я не знаю. Да и босс ведёт себя так, словно вчерашнего инцидента не было, и мы не знали друг друга раньше. Поэтому пока об амнезии лучше молчать, а то ещё посчитает меня неподходящим специалистом, мол утратила новые знания и прочее в этом роде.
Из лифта я выхожу с опустошённой душой и здороваюсь с Алиной. Роман Валентинович уходит в свой кабинет, а я останавливаюсь около ресепшена, потому что после близости с ним мне следует немного остудиться. Вроде бы и стояли просто рядом, а меня так в жар бросало, словно он раздевал меня. Ну или, как минимум, раздевался сам.
— Тебе не кажется, что наш босс на тебя глаз положил? — спрашивает Алина, провожая его взглядом.
— С чего вдруг? — вздрагиваю я от её вопроса.
— Ну как бы… То вы вдвоём идёте с работы, то приходите на работу. Да и странно он ведёт себя после твоего появления. Я его таким задумчивым никогда ещё не видела.
— Глупости какие-то! — отмахиваюсь я. — Пойду я, работать нужно.
— Давай, мне тоже следует навести тут в порядок, а то днём руки не доходят, а тут раз уж пришла пораньше…
Я улыбаюсь Алине и ухожу на своё рабочее место. Он на самом деле ведёт себя очень странно, но стоит ли мне рисковать и рассказывать об амнезии, ведь это первое, что я должна была сообщить при трудоустройстве на работу?
— 11 -
Пока загружается компьютер, я утыкаюсь в свой телефон. Костя показывал мне наш совместный снимок в инстаграме, но с того времени я не заходила в эту социальную сеть. Даже мысли не допускала, что там можно найти что-то полезное для себя. Зачем, я, вообще, завела там профиль? Я листаю фотографии и на последней добавленной замечаю его…
Быть такого не может… Или всё-таки? Увеличиваю фото и внимательно присматриваюсь. Он же! Роман Валентинович собственной персоной. Вот только выглядит он не так официально, как теперь, а на губах играет озорная улыбка. Он стоит позади меня, а я обнимаюсь с какой-то белокурой девушкой, которую не знаю даже.
Кто все эти люди?
Обратив внимание на то, что девушка подсвечена, я открываю её профиль и смотрю фото, среди которых немало совместных с подписью «моя любимка». Обидно становится, что я даже не знаю человека, который вот так отзывается обо мне. Да и написать — «Привет. Кто ты такая?» — стыдно как-то.
Но я точно знаю одно…
С решимостью поднявшись на ноги, я иду в кабинет босса. Стучусь, но не дожидаюсь ответа и открываю дверь.
— Что-то случилось? — спрашивает он, отрывая взгляд от монитора.
— Это я хотела бы спросить у вас…
Пусть увольняет за купленную медицинскую книжку. Пусть что хочет делает, но для начала объяснит мне, что всё это значит.
Я подхожу к нему, наверное, слишком нагло, и замечаю, что он начинает нервничать. Смятение на его лице и бегающий взгляд говорят о том, что он ощущает себя немного неловко.
— Вы есть на этой фотографии… Кто вы? — спрашиваю я, глядя на мужчину.
Он сводит взгляд с экрана телефона, смотрит на меня и улыбается.
— Хороший ход, Марина… Для чего ты затеяла все эти игры?
Глаза мужчины сужаются, а на губах появляется ухмылка.
— Это не игра, — отвечаю я ему и поджимаю губы на несколько секунд. — Вы должны знать кое-что. Около месяца назад я попала в аварию и потеряла память. Я понятия не имею, кто я такая, и я не знаю, кто все эти люди… И я хочу знать, мы с вами были знакомы в прошлом? Как мы связаны, и кто эта девушка, с которой я обнимаюсь?
Роман Валентинович сухо сглатывает и смотрит на меня с удивлением, будто бы перед ним стоит неопознанный летающий объект из галактики «Восьмое чудо света». Вот только отступать я не намерена. Я продолжаю стоять с телефоном в руках и ждать ответ, и босс шумно выдыхает.
— Ты совсем ничего не помнишь? На самом деле? — переспрашивает он, словно я тут шутки шутить вздумала.
— Такими вещами грех играться, — отвечаю, продолжая сверлить его взглядом.
— Вот это поворот… А как тогда ты получила медицинскую книжку, почему там не отражена твоя проблема, ведь если ты потеряла память, то можешь ли работать?
Мои губы растягиваются в улыбке. Я убираю телефон, блокирую экран и пожимаю плечами. Все прекрасно знают, что медкнижки лишь малая часть работников оформляет честным путём.
— Проблема в том, что я потеряла из памяти только последние пять лет своей жизни… Я помню свою работу прекрасно. А справку… — я опускаю голову. — Я купила её, чтобы не возникли лишние вопросы. Вы можете уволить меня прямо сейчас, но для начала объясните, что было на той фотографии, и как мы с вами связаны.
— Да никак… Мы с тобой не связаны вообще, — отвечает он, а желваки на мужском лице передёргиваются, выдавая ложь. — Это была вечеринка в честь приезда Милы, она ведь раз в год сейчас из-за границы приезжает. Так уж вышло, что меня туда позвал друг, а ты, как я понял, её лучшая подруга. Вот и всё… Я потому и удивился, почему ты ведёшь себя со мной, как с незнакомцем, ведь на вечеринке, на брудершафт пили шампанское.
Мои щёки резко краснеют. Я смотрю на Романа Валентиновича и готова сквозь землю провалиться. Мы с ним целовались? Наверное, мне понравилось, если теперь хочется ощутить вкус его губ… А ведь я уже знала, какие они…
— У меня есть один пунктик насчёт замужних женщин, но в тот вечер у тебя не было кольца на пальце… Если бы было, я не стал бы целовать тебя.