— Но ты сказала — не совсем! — уцепилась Алиса за соломинку. — Что это значит?
Арахна вновь вопросительно взглянула на Левшу, словно не решаясь выдать какую-то тайную информацию. Затем она осторожно продолжила:
— Видишь ли, его анима…
— Подожди, — вдруг прервал ее Левша.
— Мы можем рассказать тебе всю правду, Алиса, — сказал он спокойно. — По крайней мере, ту ее часть, что узнали сами. Но ты должна решить, нужно ли тебе это. Хочешь ли ты этого.
— Конечно хочу! — рыкнула Лиса.
— Не спеши, я не договорил, — проницательно улыбнулся загадочный Инк. — Понимаешь, если ты узнаешь правду — и, тем более, расскажешь ее Грэю, есть огромная вероятность, что это приведет к его смерти. Ты готова к этому?
— К смерти? Что это значит?
— Это значит, что он перестанет существовать! — спокойно произнес Левша. — По крайней мере, в том виде, в котором ты его знаешь. Извини, большего сказать не могу. У тебя есть когитор, он может передать информацию в систему Стеллара, а это преждевременно. Думаю, и сам Прометей постарался все забыть по той же самой причине.
— Его убьют?
— Древние говорили: многие знания — многие печали. Если ты будешь знать — создашь огромный риск и себе, и ему. Решай сама, Алиса.
Алиса даже не задумалась. Она никогда не была особо любопытна и всегда мыслила эмоциями. Пусть мрачные тайны Инки оставят себе, ей гораздо важнее живой и невредимый Грэй!
— Если так — не говори. Не надо! — прорычала она. — Что с Доспехом?
— Я восстановлю Крылья Ангела. Будет даже лучше, нет смысла делать банальную копию. «Серафим»? Пожалуй, нет, у него же Источник Ра? Тогда «Аватар» или «Феникс»… Ручаюсь, Город будет впечатлен моей работой, — на его губах появилась легкая усмешка. — Но на это потребуется время, как минимум несколько дней. Пока побудьте моими гостями…
И вот она здесь. Ледяное стекло приятно холодило разгоряченную кожу. Пугающие тени медленно двигались в глубинах, освещенные азур-нимбом цитадели Левши.
Прометей…
Человеческая память слаба, для Инков прошлые столетия тускнеют и выветриваются, как рисунок на песке, размываемый прибоем. Алиса плохо помнила, как начинался ее путь, но она сохранила теплые, светлые воспоминания о доме. Она никогда не хотела сражаться — она бежала, пряталась, выживала, и как только представилась возможность — встала за спиной тех, кто казался надежным.
Пронизанные солнцем времена, наступившие после апокалипсиса первых десятилетий Импакта, казались лучшим, что было у нее в жизни. Она не хотела быть Инком — она хотела просто быть женщиной. Любимой. Женой. Матерью.
У нее был дом. Клан. Семья. Дети. Сейчас, снова обретя контроль над телом и избавившись от Зверя, она пыталась — и не могла вспомнить их лиц и имен. Ее кровь растворилась в поколениях тех, кто стали Воинами и Заклинателями «Вечной Стаи». Алиса не задумывалась, хороши и благи ли были «Вечные», справедливы ли те обвинения, что бросали в их адрес. Они были ее кланом, своими, и этого было достаточно.
Прометей! Это имя олицетворяло далекого врага. О нем ходили смутные слухи, как о недоброй нависшей тени. Где-то далеко-далеко строился Город, там собирались Инки, постепенно ставшие самой грозной силой возрождающейся Земли.
Первый Легион. Феникс. Алиса помнила огонь и смерть. Они пришли внезапно, как смерч, как пожар. Тысяча безжалостных Инков, и небеса взорвались огненным дождем. В один день погибли все, кого она знала и любила. Что-то случилось, что-то произошло. Она не помнила причин, никогда не интересовалась политикой. Первый Легион пришел и зачистил принадлежащие ее клану земли. По директиве Стеллара, по приказу Прометея. Всех Инков «Вечных» лишили тел и, пленив, привезли в Город. Кажется, был суд, и был приговор. Алиса очень плохо помнила его — потому что ярость, отчаяние и боль потерь почти свели ее с ума.
Потом был Куб. О пребывании там хотелось забыть — и сознание благополучно пролистывало эти страницы, страшась вглядеться в содержимое. Алиса изменилась. Она помнила гнев и жестокую злую дрожь, когда Печать Омега была снята и она смогла найти новое тело на развалинах горящего Города.
Город был почти уничтожен. Прометей мертв. Она не знала, сколько лет прошло, но чувствовала жестокую радость при виде павшего оплота надменных врагов. Они хлебнули из той же кровавой чаши, что преподносили другим, и сама Алиса с удовольствием помогла наполнить ее.
А затем она почти потеряла себя. Вспоминать об этом тоже было мучительно больно. Без цели, без смысла, без желания она скиталась в пустошах, сначала в банде таких же изгоев, потом в одиночестве — и в итоге в компании Зверя, почти пожравшего ее личность. Еще немного, одна неуправляемая эволюция, и Алиса вообще перестала бы быть человеком, а затем — стала кричащим сгустком безумия в теле, полностью захваченным азур-сущностью.
Но появился Грэй. В нем был стержень, искра и цель. Он протянул руку, вытащил ее к свету и уничтожил Зверя, хоть это казалось невозможным. Подсознательно ощущая личность более сильную, она пошла за ним — и не пожалела. Грэй действовал так, как считал правильным и справедливым — пусть даже это казалось глупым или не соответствовало рациональному расчету. Будь он иным, он попытался бы прикончить ее сразу, как опаснейшую тварь из списка DOА. При мыслях о Грэе Лису вновь наполнила внутренняя теплота. Она не могла его ненавидеть. Если он и был Прометеем в прошлом — во что сложно было поверить — сейчас он проходил свой путь заново.
Кроме Грэя, у нее никого больше не оставалось. Алиса с удивлением поняла, что ее привязанность настолько сильна, что даже тень врага-Прометея и ненавистный Город отошли на второй план, не вызывая былых эмоций. Она должна найти его вновь. Она обязана вернуть ему Крылья. И плевать, что будет дальше. Пока он дышит — Лиса будет стоять рядом.
— Забавные твари, верно? — раздался рядом незнакомый мужской голос. Алиса, вырванная из раздумий, мгновенно развернулась, пальцы легли на рукоять «Льда» — и увидела мужчину в темном плаще, внезапно появившегося в залитом тенями углу. Он не сходил с круга транслокатора. Он появился из ниоткуда и застал ее врасплох! Как такое возможно?!
— Я говорю о них, — незнакомец указал в сторону громадных подводных тварей, бродящих в серо-зеленом мареве. — В Городе недавно было много шума с одной такой тварюшкой.
Он был какой-то обычный, усредненный, непонятный. Алиса до рези вглядывалась в его силуэт и не могла понять, кто перед ней. Простым человеком мужчина быть не мог, но интерфейс не опознавал в нем и Инкарнатора. Лицо казалось чем-то знакомым, но она не могла вспомнить откуда.
— Рад познакомиться, фройляйн ван дер Хиден! — старомодно поклонился мужчина, хитро прищурившись. — Не нужно хвататься за оружие. Я принес добрые вести!
— Ты кто такой? — настороженно спросила Алиса.
— Я из Кошек, — еще раз коротко поклонился человек. — Выполняю задание гильдии.
— И причем здесь я?
— Мне поручили найти тебя, Крылья Ангела, и доставить вас к Грэю, — широко улыбнулся мужчина. — Ручаюсь, он будет очень рад вас видеть.
Глава 12
— Дай угадаю. Куб? — прищурился я. Мысль о таинственной тюрьме мятежных Инков давно не давала покоя. Оттуда во время хаоса в Городе вырвалась Алиса и множество других заключенных. Она что-то говорила о Печати Омега, но вся информация в Архиве Стеллара по этому поводу была засекречена.
Инки посмотрели на меня… странно. Как на безумца, высказавшего невероятно крамольную мысль. Как будто я коснулся того, что усердно стараются забыть.
— Куб скрыт. Его охраняет Мора, — резко бросила Ракша. — Об этом не стоит и говорить!
Значит, Мора. У каждого из архонтов Города своя сфера деятельности, и Заклинательница Теней, выходит, отвечала за правосудие и надзор за Кубом. Возможно, ее влияние в Совете объяснялось именно этим. Я сделал себе зарубку — подробнее выяснить биографию и способности таинственной Моры.
— Да уж! — я с удивлением наблюдал, как при упоминании о Кубе бледнеет Гелиос. — Трогать Куб опасно. Большинство тех, кто там сидит, вообще не стоит выпускать. Никогда.
— Ну почему же… — протянул Корвин, хищно улыбнувшись. — Что-то в этом есть. Если туда засунули Мерка или Кастора, они многое могут рассказать о подлости наших архонтов.
— Мы не знаем точно, там они или вообще мертвы. Если там, то под какой Печатью. И кого мы выпустим еще, кроме них!
— Одержимые ведь вскрыли Куб во время удара по Городу? — спросил я. — Разве после этого внутри остался кто-нибудь из старых заключенных?
— Одержимые сняли только Омегу, — ответил Корвин. — Даже они не решились трогать Бету или Альфу. Я уже немолодой, Грэй, но встречаться с Мягким, Сантой или Швеей не хочу!
Я потребовал объяснений. Куб — он же Инкарцерум, Карцер, известная под множеством имен тюрьма для А-сущностей, построенная Прометеем давным-давно — была неким табу для Инков Города. Неприятная, болезненная тема. Говорили о ней крайне неохотно, упоминали вскользь — примерно так же жители Энджело реагировали на расспросы об Одержимых.
Куб построил Прометей. Из Осколка Черной Луны, задолго до того, как Город превратился в столицу людей, а Первый Легион набрал силу. Он был расположен в месте, координаты которого тщательно скрывались. Это была экстрамерная тюрьма, состоящая из нескольких уровней-Печатей. Туда с самых ранних времен Города заключались бесплотные души Инков-преступников, о которых до сих пор ходили страшноватые легенды. Узурпаторы, убийцы и главы кровавых культов, сами ставшие олицетворением зла. Я догадывался, что многие из них научились обманывать систему Стеллара, догадывался, как сложно было зачистить сверхлюдей, посчитавших себя новыми лордами Земли. Однако — Первый Легион когда-то справился с этой задачей.
Самая древняя и страшная Печать Альфа — под нее навсегда помещались «неисправимые», чьи злодеяния унесли тысячи жизней. Опаснейшие твари, не подлежащие освобождению в принципе. Инки мельком упомянули неких «Варлордов», уже известного Учителя «Вечной Стаи» и иные имена, ничего не говорящие мне. Печать Бета — «пожизненное, до особых обстоятельств» — статья, которая в перспективе подразумевала помилование, и последняя Печать, Омега — временное заключение на некий срок. Именно под Омегой «сидела» Алиса, и именно эту Печать сломали Одержимые, выпустив ее при крахе Города. То, что они, при всем своем отчаянии, не тронули другие Печати Куба, говорило о многом.
— Сколько там вообще заключенных Инков? — спросил я.
— Никто точно не знает, — неохотно ответила Ракша. — Сотни, наверное. Очень надеюсь, они никогда не выберутся. Они понесли заслуженное наказание.
— Как Ворон?
— Ворон — солдат и воин Легиона, хоть его и сделали чудовищем! — отрезала Ракша. — Он был одним из достойнейших Инков Города. Те же, кто сидят под Альфой — просто кровавые твари. Под Бетой — немногим лучше, но им тоже не место среди живых. Единственное исключение — Печать Омега…
— Почему же их не уничтожили сразу? — спросил я.
— А об этом нужно спрашивать тебя, — криво усмехнулась Ракша. — Именно Прометей создал Куб, и именно он настаивал на заключении, а не уничтожении Инков. Поэтому Легион старался брать врагов живьем, и из-за этого правила, между прочим, погибло немало наших…
Я знал ответ. Прометей не хотел окончательно убивать, потому что ресурс Инков невосполним. Потому что предвидел ситуацию, когда все резервы Стеллара будут исчерпаны. Возможно, он собирал души отступников, чтобы в решающий момент провести массовое обнуление и пополнить ряды Инков.
— Я согласен, Куб трогать нельзя, — произнес Часовой. — Это нас дискредитирует еще больше. Вообще-то я говорил не о Кубе. Есть куда более реальная цель. Центр биотехнических разработок Легиона.
— Живодерни Орфея? — усмехнулась Ракша.
Я слышал об этом месте. Зловещие слухи проникали в Тимус и циркулировали между трибутами, передаваемые тревожным шепотом. Некоторые одаренные, получившие сильные или необычные азур-мутации, навсегда исчезали. И больше никто и никогда их не видел. Поговаривали, что их отправляли в секретные лаборатории Легиона. Об этом что-то слышала Ириан, и это знание пугало ее. «Код Немезида», генетическое секвестирование, направленные азур-мутации людей, создание «детей Фурия» и иные программы опытов над людьми — все эти тайные разработки производились в биотехническом центре, которым заведовал Орфей.
Из последующего разговора я понял, что Инки Легиона тоже знают немногое. Об Орфее ходили нехорошие, душные слухи. Секретные лаборатории, где навсегда исчезали одаренные, были его любимой игрушкой. Что там происходило да и само расположение базы главы Техномантов оставалось тайной для большинства Инкарнаторов. Но никто не сомневался, что там проводились нехорошие опыты над людьми, схваченными Немезидой. Слишком много намеков просачивалось наружу, некоторые вещи не получалось скрыть — впрочем, ощутившие свою безнаказанность архонты особо и не старались.
— Отличная мысль, — после короткого раздумья кивнула Ракша. — Это укромное местечко, где не может быть много охраны — иначе мы бы о нем уже знали. И они вряд ли ожидают удара… да даже если так, не сумеют быстро замести следы.
— И это как раз то, о чем говорит Грэй. Куча компромата. Ведь наверняка там гнездилась и Немезида. К сожалению, при обыске в Тимусе мы не нашли в ее кабинете ничего важного — скорее всего, Шепот уже успел почистить улики, но…
— Есть один момент — мы не знаем точно, где находится это место! — нахмурилась Ракша.
— Во втором кольце, где-то в районе Фабрики, — сказал Часовой, — Орфей часто наведывался туда, скорее всего — лаборатории замаскированы под один из цехов, подземный или наземный.
— Фабрика тянется на сотни миль! Искать можно бесконечно!
— Да. Но есть кое-кто, кто точно знает.
— И кто же это?
— Ворон! — сказал Часовой. — Его же там… модифицировали.
Инки замолчали. Наверное, вспоминали хищный носитель Ворона, больше похожий на крылатое насекомое, чем на человека.
— Да, возможно, финальные модификации Ворон проходил именно там, — наконец произнесла Гелиос. — Его развитием занималась группа Орфея, он должен знать. Но захочет ли Ворон рассказать? Мы все видели, во что он превратился. И мы… лишили его носителя.
— Дадим ему временное тело и попробуем допросить, — сказала Ракша. — Грэй, что думаешь?
— Его сознание сильно изменено, — сказал я. — Он был безумен и одержим жаждой мести. Как изменяется сознание, попав в новое тело? Способно ли оно излечиться?
— Когда как. Многие психические изменения нельзя повернуть вспять, — ответил Часовой. — Поэтому неисправимых и сажали в Куб под Печать Альфа. Некоторые лечатся свежим носителем, некоторые нет. Нельзя предсказать.
Я ощутил безумие Ворона в Башне Пустоты, почувствовал его маниакальную жажду крови. Тогда показалось, что это неизлечимо, сознание убийцы Одержимых навсегда утратило адекватность. Но потом я вспомнил Алису — и нечто подобное в ее психике, связанное со Зверем. С моей помощью спутнице почти удалось вернуться в нормальное состояние, хотя в начале нашего пути оборотень казалась больше животным, чем человеком. Может, и Ворон сможет? По крайней мере, мы должны попробовать…
— Хотите его выпустить? — фыркнул Корвин. — Он же абсолютно неуправляем. А с его боевым опытом в любом состоянии может наделать дел.
— Подстрахуемся. Что мы теряем? У Ворона будет нулевой носитель. Ноль Азур. Он неопасен, — прищурилась Ракша. — Поговорим с ним — если что, развоплотим и засунем обратно в анимариум. У вас тут есть карцеры?
Карцеры на базе «Солнцеруких» нашлись. Целый отсек, больше похожий на шлюз космического корабля. Идеальная тюрьма для Инкарнатора — сплошные, полностью изолированные камеры под прицелом датчиков L-поля. Ни единой щели, куда может ускользнуть бесплотная анима, прочнейшие металлические стены из бериллиевой бронзы, высший уровень защиты. В одной из соседних сейчас под круглосуточным надзором сидела пленная Аразу — с ней, как выразился Корвин, уже начали работать. Но пока безрезультатно.