Это же сообразил и сам виновник переполоха. Его лицо исказила ненависть, и мужчина с рёвом, полным злобы, бросился прямо на ружьё. Молотова изначально убивать его не хотела, но от неожиданности нажала на спусковой крючок. Правда, оружие оказалось не заряжено.
Камуфляжник легко вырвал помповик из женских рук и со всей силы ударил им Нику. Девушка, взмахнув руками, упала на спину. Мужчина отбросил оружие в сторону и замахнулся ногой.
Удар пришёлся на поясницу. Почки отреагировали резкой болью, которая отдалась в паху. Ника попыталась откатиться, но не успела — Камуфляжник ударил ещё раз, уселся на неё и стал душить.
Кровь из ран противника заливала лицо, попадала в глаза и рот, но невозможность вздохнуть и дикая боль в шее были гораздо осязаемей. В ушах зазвенело, вокруг стало темнеть.
Если бы на месте Камуфляжника был кто-то более сильный, умный и хладнокровный, всё сложилось бы гораздо хуже. Но Молотова девять лет прожила в военном городке, в котором боевым навыкам уделялось много внимания, а последние два года и вовсе почти полностью провела в пути, рассчитывая только на себя. Конечно, её способности не шли ни в какое сравнение со способностями среднестатистического тренированного мужчины, но давать сдачу девушка умела.
Ника схватила врага за голову и вдавила большие пальца ему в глаза. Мужчина дёрнулся, но отпускать его никто не собирался, наоборот, захват стал сильнее — остальные пальцы легко удержались в нестриженных спутанных волосах. Человеку пришлось разжать руки и сильно отклониться назад, чтобы освободиться. В лёгкие ворвался воздух. Не теряя ни секунды, Молотова приподнялась и ударила кулаком по кровоточащей ране на шее. Мужчина взвыл и неосознанно попытался оказаться как можно дальше от источника боли. Тяжесть его тела с переместилась женских бёдер на колени, и Ника наконец-то смогла высвободиться.
— Лови! — услышала она краем уха.
Суккуб бросила нож в сторону дерущихся. Камуфляжник тоже отреагировал на голос, но сразу не понял, что именно бросила нечисть. Поэтому, хоть и увидел оружие одновременно с Никой, замешкался на доли секунды. Девушка оказалась проворней.
Пошатываясь, мужчина встал. Движения его были не слишком уверенными, к тому же он всё время тёр веки — видимо, глаза болели сильно. Да и рана, хоть и не глубокая, должна была дать о себе знать.
Молотова подскочила вплотную, поднырнула под руку, которую мужчина выставил вперёд, чтобы защититься, вогнала нож в шею и тут же его вытащила.
Вот теперь клинок вошёл достаточно глубоко, чтобы повредить сонную артерию — кровь полилась из раны пульсирующей струёй, заливая всё вокруг, в том числе и Нику.
* * *
— Для самочки ты чересчур агрессивна. — суккуб уже не плакала, вернувшись к соблазняющей всё и всех манере общения. — Но это даже хорошо. Иногда.
Едва Молотова одела кольцо на свой палец и произнесла приказ, нечисть стала невидимой для мужской компании. А те не сразу заметили, что их секс-игрушка исчезла, так как были заняты бурным обсуждением пропавшего приятеля. Теперь люди сидели возле огня и вяло переругивались.
— Что говорят? — Вероника сняла пропитанный кровью свитер, увидела, что бюстгальтер такой же изгаженный, расстроенно поджала губы и расстегнула крючок.
— А грудь, кстати, у тебя очень даже ничего, — бесцеремонно заявила суккуб, — правда, маловата, и соски слишком бледные.
Ника презрительно закатила глаза и повернулась к нечисти спиной.
— Лучше на вопрос ответь. Я не понимаю их язык.
— Да ничего особенного не говорят. Мальчики решили, что их друг прихватил меня, оружие, вещи, и сбежал. Вот и строят коварные планы по отмщению. Хотя прекрасно понимают, что вряд ли его встретят когда-нибудь.
В рюкзаке убитого Ника нашла тёплый свитер. От него остро несло застарелым мужским потом, а ворот был таким грязным, что стоял колом, но выбирать не приходилось. Морщась, девушка оделась. Рукава оказались длинноваты, поэтому их пришлось закатать.
— Переоделась? Отлично. Значит, так. Нужно вставить кольцо вот сюда. — суккуб запрокинула голову и нащупала круглое отверстие на ошейнике. — И провернуть два раза. Мне, конечно, больно будет, но это в последний раз, так что переживу. И свобода!
Молотова промолчала. Она задумчиво рассматривала свою куртку — во время драки та была расстёгнута, так что кровь попала не всюду, но пятен всё равно было много.
— Не идти же голой, там такая холодрыга, — пробормотала девушка, — а у этого мудака шмотка ещё хуже выглядит. И воняет.
— Миленькая, что ты тянешь? Колечко чик-чик, и я тебя избавлю от своего присутствия.
— Нет.
— Что значит, нет?! — взвизгнула суккуб и даже сделала шаг в сторону Молотовой, но поморщилась от боли и отступила. — Обещала ведь! Ты же девочка, а девочки друг другу не врут!
Нике стало смешно:
— Ты точно женского пола? С чего взяла такую глупость?
Суккуб вдруг задрожала:
— Обманула? Ты обманула меня? И что теперь? Будешь мучить, или продашь кому-то?
— Не бойся, никуда твоя свобода не денется. Просто наберись терпения. Это очень неприятная зона. Помоги выбраться, доведи хотя бы до переходника, а там распрощаемся. Правда. И вообще, у тебя есть какой-нибудь более подходящий для путешествия вид?
— Был. Пока крылья не обрезали, — ответила немного успокоившаяся нечисть, — но я и в этом образе могу сдачи дать. Может, не будем тянуть? Пойдём быстрее.
— Я готова. — Ника направилась в сторону двери, за которой находилась засыпанная снегом комната. — Наверное, окно окончательно замело, надо будет откапывать. Правда, не представляю, сколько потом по морозу идти. Надеюсь, не слишком долго. Я в Тумане уже третьи сутки, не знаю ни одного, кто вышел позже, чем через четыре дня. Люди то ли гибнут, то ли навсегда здесь остаются.
Нечисть фыркнула:
— А я на что?
— В каком смысле? — обернулась удивлённая девушка.
— Вот вы люди, странные. Всё высчитываете что-то, направление определяете, время, эти развратники вон тоже что-то чертили… Котёночек, в Вырае нет прямого пути. В общепринятом смысле. Можешь идти вправо, влево, можешь вниз копать, или вверх лететь — всё едино. Рано или поздно зона сменится. Это не вы идёте, это он вокруг вас стелется.
— Ничего не поняла, — потрясла головой Молотова, — вот сейчас прикажу тебе собственный хвост отгрызть, будешь знать. Не можешь нормально объяснить, что ли?
— Не могу. Давай лучше один секрет открою. Все эти непонятки для вас, людишек. Я прекрасно вижу, куда и как долго идти. И границы зон тоже вижу без проблем. Это мой дом, понимаешь? Не ваш.
— Тогда веди, — пожала плечами девушка.
Она решила пока не разбираться в мироустройстве потусторонних территорий, а воспользоваться моментом, чтобы выбраться короткой дорогой. Да, доверять нечистой силе нельзя, но суккуб не казалась злобной интриганкой.
[1] te voy a matar puta(исп.) — убью, шлюха
[2] que ocurre(исп.) — что происходит
Глава 2.2
Они шли уже полчаса. Теперь дорога давалась гораздо легче. Метель стихла, ветер растерял свою мощь и едва ощущался, а выглядывающие из-под сугробов крыши зданий успокаивали, давая понять, что при ухудшении погоды всегда можно добежать до любого из этих укрытий. Плюс ко всему грязная мужская кофта оказалась довольно тёплой, просохшая обувь и толстые носки грели ступни, штаны и куртка, пусть и замызганные кровью, но тоже неплохо справлялись со своей задачей. Суккуб, уверенно шедшая впереди, уверяла, что до границы зимней зоны осталось всего минут десять.
— Так и не придумала, что будешь делать, когда снимешь ошейник?
— В первую очередь уничтожу его, — ответила нечисть, не оборачиваясь, — чтобы никто больше не оказался в моём положении. А потом… не знаю. К Асмодею возвращаться нельзя. Без крыльев у меня очень маленький выбор. Может, найду какое-нибудь симпатичное местечко, построю домик и буду жить. Правда, без мужской ласки я стану некрасивой, дряхлой, и очень быстро растворюсь в тумане.
Суккуб неожиданно всхлипнула и замолчала.
Ника задумалась. Её эмоции нельзя было назвать жалостью или сочувствием — иллюзий по поводу сути сверхъестественной красотки она не питала. Но спасение из плена и убийство обычного, пусть и не слишком порядочного человека, каким-то образом привязало её к этой недалёкой демонице. Теперь Молотова считала себя ответственной за то, что произойдёт с нечистью.
— Скажи, как тебя зовут?
— А? — суккуб обернулась и даже остановилась. — В смысле?
— Ну, имя у тебя какое? К тебе ведь нужно как-то обращаться.
— Нам не положено.
— Но ведь ты теперь сама по себе, правильно? Почему бы не выбрать что-нибудь красивое.
— Я почти не знаю женских имён. Но когда-то, когда я была человеком, меня звали ужасно глупо. Кажется.
— Ты помнишь прошлую жизнь? — поразилась Вероника. — А кем ты была? И как переродилась в… вот в это?
— Не знаю. — суккуб снова пошла вперёд, задумчиво бормоча: — Не помню. Что-то было… Или это сны? Красивый сад. Белое платье. Или это накидка? Столько людей… Может, всё-таки сон? Когда-то знала, но давно. А как давно я есть? Не помню.
— Эй, — Нике показалось, что она нечаянно вызвала у спутницы какую-то нехорошую волну мыслей, и испугалась, что нечисть сейчас как-нибудь «заглючит», — не помнишь и ладно. Хочешь, я тебе буду женские имена называть, а ты выбирай. Согласна?
— Что, котёночек? — обрубки крыльев дрогнули. — Имена? Хорошо. Почему бы и нет.
— Елена. Ольга. Елизавета. Лецития. Эмбер. Катрин. Эльза…
* * *
— Вон за тем сугробом. — Суккуб Шерон поморщилась: — Отойди на пару шагов. Мне же больно.
— Извини. Я просто уже замучилась. И замёрзла. Хочется побыстрее выбраться, а ведь там ещё какая-нибудь дрянь может оказаться. Например, лава.
— Нет-нет, там точно переходник. Правда, я его не люблю. Давит что-то. Но терпимо. А некоторых в первые же секунды распыляет.
Ника знала о том, что в буферной зоне могут находиться лишь те потусторонние существа, что не считают убийство людей целью своего существования. А самые сильные, элитные создания вообще в него попасть не могут.
«Вот и посмотрим, насколько безопасно отпускать нечистую в самостоятельное плавание», — девушка решительно направилась к сугробу.
Позади раздался какой-то грохот. Ника увидела, как снег под ногами стремительно превращается в лёд, и обернулась.
— Бежим! — Взвизгнула Шерон и, нервно дёргая хвостом, понеслась к границе.
Ника замешкалась — она ошарашенно смотрела на гигантского человека в меховых одеждах, который громко топал ногами по только что появившемуся льду, из-за чего тот покрывался трещинами.
— Проснись! — страх в голосе нечисти вырвал из ступора. Молотова моргнула и припустила что есть мочи к тому месту, на которое показывала Шерон. Ботинки скользили, ноги всё время норовили попасть в трещины, но девушка не сдавалась и бежала изо всех сил. И всё равно северное создание почти её достало, разверзнув прямо перед носом широкий и бесконечно глубокий разлом. Вероника остановиться не успела, и с криком полетела вниз.
И упала на мягкую траву.
— Успела, успела, — бубнила невдалеке суккуб, не пытаясь приблизиться, — как же повезло-то…
Ника медленно сняла рюкзак, со вздохом облегчения легла на спину, раскинула руки и улыбнулась.
Над головой глубокое синее небо без единого облачка пело голосами жаворонков. Два солнца — одно большое, другое чуть поменьше, ласкали лицо тёплыми лучами. Вероника, глядя на них, почему-то всегда думала о родителях — когда-то она видела лишь одно светило, а второе появилось сразу после отцовской смерти.
— Если бы не успела, меня бы ошейник убил, ужас какой…
— Шерка, помолчи.
— Чего?
— Помолчи, дай отдышаться.
— Но…
— Две минуты. Две минуты, и я тебя освобожу.
Здесь царило лето. Бабочки, не обращая внимания на девушку и нечисть, порхали вокруг. Одна опустилась на грудь Вероники, но тут же взлетела.
Молотова гнала прочь мысль о том, что на человеческой территории её тоже вряд ли ждёт рай. Здесь, в этом спокойном и мирном месте хотелось задержаться подольше. Но продукты и вода подходили к концу, а о том, что происходило с теми, кто оставался здесь надолго, девушка понятия не имела и не хотела выяснять на себе.
— Кто это был, не в курсе?
— Скорее всего, какой-то божок эскимосов. Тебе это действительно так важно знать?
Ника потянулась всем телом и села:
— Ты права. Без разницы. Ну, иди ко мне. Снимем с тебя эту дрянь.
Суккуб как-то резко погрустнела:
— Подожди. Вот так вот сразу? Тут где-то недалеко речушка должна быть. Может, одежду простирнёшь, помоешься? Ведь если местную воду пить не будешь, ничего плохого не произойдёт. Вдруг там, за границей, пустыня или городок без водопровода?
— Я знаю про речку. Всегда в ней дорожную грязь смываю. Меня подгоняешь, а сама… — Ника пожала плечами. — Трусиха. Ладно. Пока ты морально готовишься к боли, перекушу.
Девушка достала из рюкзака пакетик с горсткой чищенных лесных орехов и двухлитровую пластиковую бутылку, в которой вода плескалась на самом донышке.
— Есть будешь?
Шерон отрицательно покачала головой:
— Нет. Лучше послушай, что я надумала.
Ника кивнула и заработала челюстями.
— В общем, я хочу поискать тихое место, сложить домик. Может даже, башенка получится. В каких-нибудь славянских местах. Говорят, там много лесов, и лугов, и полей, и красиво. И Высшие в основном добрые.
Молотова подавилась и закашлялась:
— Господи, ты иногда такие вещи говоришь, что хоть стой, хоть падай. Добрые… Везде всё одинаково! Почти. А у тебя проблемы со способностями к самозащите. По твоим собственным словам, между прочим. Я славянка, так что знаю, о чём говорю. Встретишь какого-нибудь упыря, враз поумнеешь. Только ненадолго. А если кот-баюн? Та ещё гадость.
— А куда же мне? — растерялась нечисть.
— Ща. — Ника торопливо дожевала обед и выпила воду. Бутылку спрятала назад в рюкзак. — Я бы на твоём месте вышла на человеческую территорию. Безжизненных мест на планете очень много. А дальше, как и мечтала — найдёшь жильё и будешь скрипеть потихоньку.
— А и правда. Мне на людской земле очень хорошо, — воспряла духом суккуб.
Молотова воодушевилась, принялась размахивать руками, воображая, как у Шерон удачно сложится жизнь:
— Путешественники ведь всегда будут — устроишь что-то вроде трактира с секс-услугами возле точки выхода. И мужикам хорошо, и тебе. Я так понимаю, сперму носить теперь некому, так что никакого вреда, правильно? Может, ещё кто-нибудь подтянется, из любителей. Я знаю, что, например, летавицы очень это дело уважают. Для охраны наймёшь бесов или чертей, или европейских горгулий… А ты будешь ими всеми руководить. Человеческих поваров наймёшь, музыкантов каких-нибудь… Пара лет, и твой бордель на весь мир загремит!
Суккуб облизнула губы и мечтательно прикрыла глаза. Ника, воспользовавшись моментом, быстро подползла к ней и схватила за плечо. Шерон испуганно завизжала.
— Тише, дура! Мы так до скончания времён будем сидеть. Шею!
Завывая, но не пытаясь вырваться, нечисть запрокинула голову. Молотова поднесла руку к ошейнику, кольцо на пальце призывно засверкало.
— Как ты говорила? Два раза провернуть? — девушка приложила «ключик» к «замочной скважине». Больше ничего делать не пришлось — камень сам, без всякой помощи, закрутился вокруг своей оси, игнорируя оправу. Круглое отверстие изумрудно задымилось, два раза что-то щёлкнуло, и ошейник распался на две неравные части.
— Всё? Правда, всё?! — Не веря, Шерон пощупала шею. — Я ничего не чувствую, ты рядом, а я ничего не чувствую!
Нечистая, позабыв о спасительнице, подхватилась и принялась кружиться, пританцовывая и что-то напевая. Грудь весело колыхалась, грозя разорвать майку, по рожкам пробегали искры, а кисточка на хвосте торжественно пушилась.
— Поздравляю, — угрюмо сказала Ника. Повинуясь какой-то заложенной программе, ошейник окутался лиловым туманом и снова стал целым. Молотова стащила с пальца кольцо, швырнула на траву вместе с ошейником и брезгливо вытерла ладони о штаны. В девушке не было ни капли колдовских способностей, но она всё равно ощущала зло, идущее от «украшений».