А в силу природной честности не смогла схитрить и пояснила, на кого похож, как две капли воды, Андрей Жаровский.
На представителя странного, вымирающего биологического вида, обитающего в Лангато и владеющего даром трансформации в животное, в тигра. Вот так… Откуда на Земле появились легенды об оборотнях? Следы периодического проникновения из Лангато, как и у домовых? И если есть «зеркальные» двойники, то… кто они, люди, или?..
Образцы крови и ДНК Жаровского были добыты с легкостью — бизнесмен вел здоровый образ жизни и ежегодно проходил полную диспансеризацию в одной из частных клиник Перми. Ничего необычного в этих образцах не обнаружилось, так что новый объект в разработку взят не был, но под наблюдением теперь находился и он тоже, а не только Скворцова.
И сейчас, вспоминая и обдумывая все эти события, Ковалев ехал на своем «Дастере» в село Молебка, что в Кишертском районе Пермского края. Путь пролегал по красивейшим местам: Лобаново, Бершеть, Кукуштан, Березовка. Только любоваться пейзажами было некогда, ибо Ковалева в селе ждали. Да, это была та самая Молебка, давшая название одноименной аномальной зоне, площадь которой оценивалась почти в сотню квадратных километров.
Именно там, под Молебкой, был развернут полевой лабораторный комплекс наблюдения за перемещениями из другой реальности. Руководство Ковалева не стало организовывать оцепление и строжайший контроль над туристами и любителями отслеживать НЛО, чтобы не создавать новую волну нездорового ажиотажа и свежего паломничества таких вот любителей.
Пресловутые НЛО в виде светящихся шаров появлялись в небе уже недели две, да как: загорались и исчезали, радуя зрителей, описывали странные траектории, хаотично двигались или выстраивались в правильные геометрические фигуры. Ничего бы особенного, да только вот НЛО в большинстве случаев — следы перемещений между мирами, а в последнее время никаких легальных забросов лаборатория Таипова не осуществляла!
Судя по показаниям сходящих с ума приборов, необычный гость, или гости, пытались прийти с той стороны, и это никак не мог быть постоянный агент в Лангато, Игорь Кузнецов. Он был отправлен «в поле» ровно месяц назад, после обычной процедуры — гемотрансфузии крови Путешественника, каковым являлся Альберт Иванович Таипов. Кузнецова вытянет обратно тогда, когда в его плазме накопится достаточное количество антител к загадочному альбумину «Б» — веществу, образующемуся только в крови Путешественников или, как они сами себя называют, бродяг. Это должно было случиться не ранее, чем через пять месяцев.
Прежде всего, Ковалеву требовалось выполнить свежую задачу: пообщаться с местной жительницей, Верой Ивановной Волеговой, одна тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения, проживающей в селе Молебка.
Дело в том, что бабушка кое-что видела, весьма любопытное. Ей, конечно, восемьдесят один год, но по части разумности отдельно взятые бабушки дают фору молодежи, да еще какую!.. Когда Валентин учился в Академии МВД в Омске и проходил практику участковым, то для себя вынес бабушек в отдельную категорию граждан, очень и очень противоречивую. С одной стороны, это были бесценные агенты по сбору информации в каждом дворе, знающие все и про всех, а с другой — добытые ими сведения порой граничили с фантастикой, и даже в худшем смысле. Например, одна такая бабушка была уверена, что соседи травят ее угарным газом. Где соседи берут угарный газ, бабушка не уточняла. Вторая пожилая дама, профессор, установила наблюдение за некой «нехорошей» квартирой, где, как она была уверена, готовят наркотики. То, что квартира пустовала уже в течение года, ее не смущало:
— Да поймите, молодой человек! — Утверждала дама-профессор. — Это и есть подозрительно! Я уверена, там какой-то тихий притон…
Зато третья бабушка, которую Ковалев лучше всех запомнил, помогла установить личность грабителя в кратчайшие сроки, выдав подробное и четкое описание внешности незнакомца, посетившего подъезд многоквартирного дома под видом работника газовой компании.
Так что неизвестная пока Вера Ивановна могла принадлежать к разряду сказочниц или ценных свидетелей, а установить это было возможно только при личной встрече.
Молебка представляла собой одну из вершин знаменитого «Пермского треугольника», или «Молебского треугольника», славного своими аномальными явлениями. Вершины данной условной геометрической фигуры расположены в Кунгуре, Каменке и, конечно же, Молебке. Некоторые шутники называют сию территорию треугольником «Пермудским», комбинируя Пермь и Бермуды. К счастью, никто и ничто в этот треугольнике не пропадало сроду, разве что соляра из совхозной техники.
С точки зрения геологии пресловутая зона и впрямь казалась интересным местом: глубинный подземный риф, имеющий ряд тектонических особенностей, рифовый шельф древнего Пермского моря, да с километровыми отложениями. Тончайшие множественные разломы уходят в толщу древних пород… С точки зрения исторической науки место также богатое, известное заводами Демидовых с восемнадцатого века. Достопримечательности-то имеются, и весьма любопытные: остатки деревянной плотины того же восемнадцатого века, развалины Свято-Троицкой церкви и купеческого дома, противопожарная каменная стена, оставшаяся от Демидовских заводов, дореволюционные деревянные избы. А названия местные какие! Шайтан Камень… Молебный Камень…
Про памятник русскому инопланетянину Алешеньке и говорить не приходится: установлен он на въезде в Молебку в две тысячи одиннадцатом году… А вот с точки зрения сотрудников лаборатории, возглавляемой Таиповым, здесь просто не могло быть тех аномальных явлений, которые связаны с путешествиями по смежным реальностям. НЛО и прочие странности возникали обычно в радиусе десятка километров там, где эти перемещения происходили… Все легальные забросы агентов осуществлялись с территории закрытого объекта под курортом Усть-Качка. Расстояние до Молебки — сто пятьдесят девять километров по прямой. Выводы?.. Что за буйство НЛО?
Типичные молебские аномалии не входили в сферу компетенций лаборатории ментального трекинга, занимавшейся совсем другими проблемами.
Тем не менее, тонкая аппаратура на секретном объекте под Усть-Качкой не лгала, и очень четко показывала именно то место, которое с конца восьмидесятых годов прошлого века не давало покоя уфологам, эзотерикам и просто любителям всего непознанного: загадочный треугольник, село Молебка. Район возможного появления неведомого гостя был невелик и ограничен пятью квадратными километрами.
Встреча же бабы Веры с непознанным состоялась совсем не там, где уфологи чаще всего наблюдали разнообразные странности. Разумеется, вряд ли бы женщина почтенного возраста отправилась за несколько километров от дома, по туристическим маршрутам… На Центральную поляну, Мухотровский завал, Выселки, Ведьмины Кольца, Змеиную горку… Нет, таинственное видение посетило Веру Ивановну за забором собственного дома, в десятке метров. И этот самый дом попадал в пять квадратных километров, вычисленных аппаратурой обнаружения «попаданцев» — своих или чужих, как в данном случае.
Прим. авт.: если вы надумаете совершить вылазку в упомянутый треугольник, то вам важно знать следующее. Центральная поляна находится в пяти километрах на юг от села, там часто разбивают палаточные лагеря. Мухортовский завал — прямо на берегу Сылвы, назван по имени журналиста Павла Мухортова. Выселки — по названию бывшего хутора, — один километр на запад от Центральной поляны. Ориентир Ведьминых колец — шестидесятиметровая скала на берегу Сылвы. Чаще всего там и появляются светящиеся шары с сердцевиной черного цвета, прозванные «ведьмиными кольцами». Змеиная горка — удивительно красивое место на возвышенности, там тоже часто устраивают туристические стоянки.
Село, казалось, потихоньку вымирало. У Ковалева возникло ощущение, что он и сам совершил перемещение во времени, глубоко в прошлое: здесь чуть больше трехсот жителей, в ходу газоснабжение привозными баллонами и печное отопление. Школа и детский сад не функционируют (детей возят в село Осинцево), работы, считай, особо не найти, а спутниковых тарелок на домах — по пальцам пересчитать, хоть и двух рук.
Ковалев нашел дом Волеговой очень легко: добротная такая избушка на светлом и сухом месте, в хорошем состоянии, хоть и дореволюционной постройки. Такие избы, с крытым двором, имели характерный для заводских поселений вид, на Урале носящий название «на три коня». Дому полагалось три крыши: одна на сам дом, вторая — на холодный двор, третья — на амбар или теплый двор.
С первого же взгляда на хозяйку майор понял: такие, как вековые деревья, «умирают стоя». Крепкая старуха, без намека на дряхлость, в ее-то годы, с цепким взглядом светло-голубых, как будто вылинявших, глаз. Зыркнула на приезжего гостя, как та Баба-Яга на Иванушку, — поместится гость в печи на лопате, али как, — и даже документы не спросила, отмахнулась только.
— Да я вижу, что ты по особой части, хоть и одет в «гражданку». Вас ни с кем не спутаешь.
Валентин не стал выяснять, откуда у Веры Ивановны такие познания. Спишем на интуицию…
— Расскажите, Вера Ивановна, что видели.
За прошедшую неделю бабушка Вера уже рассказывала свои «видения» несколько раз: соседкам, внуку, приехавшему на днях из Перми — править забор, и стажеру лаборатории, Олегу, которого Таипов послал расспросить бабусю о необычном событии после того, как внук выложил видео с рассказом бабули на «Ютуб», а те, кому положено, этот ролик посмотрели.
— Да что видела… Курицу ловила вечером, за забором. Вечно эта пеструха сбежать норовит. И вот… у обочины вижу, как кольцо пыли в воздухе закручивается, поднимается выше, выше, а в кольце — будто окно. — Пояснила Волегова. — Окно большое стало, метра полтора, а то и более, кольцо пропало, только окно осталось это. А в ем — как в телевизоре, картинка…
Баба Вера на миг крепко зажмурилась, как будто вызывала ту самую картинку в памяти.
— Картинка, говорю, как в телевизоре, — и впрямь, кино, вроде как в фильме про старину. Мужик там был, в жилетке поверх белой рубахи, сидел в кресле. Стены модные, сын с невесткой квартиру внуку так отделали, чтоб как из камня все было сложено. А тут еще на стене шкуры висели, богатые, да сабли всякие.
— Как выглядел тот, кто сидел в кресле?
Облик мужчин был достаточно ярок, чтобы бабе Вере запомниться: коротко стриженые волосы, черные с проседью, такая же бородка (Волегова точно назвала ее «голландской»), морда нахальная, глаз — темный, (по исключительному выражению Веры Ивановны, «до баб меткий»), нос — с заметной горбинкой.
Приметная внешность, правда?
Отчеты Скворцовой и Дигена майор чуть ли не наизусть выучил, и это вот описание, сделанное несколько в других выражениях, напоминало определенную личность. Сходство несомненное. Принц-консорт королевства под названием Озерный Дом, Готтар — ну, или кто-то, отменно на него похожий… Географическая локализация Озерного Дома там, в мире под названием Лангато, частично совпадала с окрестностями Молебки, равно как и самим населенным пунктом.
Совмещение миров — штука тонкая. Какие-то точки ландшафтов совпадают вплоть до мельчайших подробностей рельефа, какие-то сильно отличаются. Здесь вот, в Молебке, холмы, а в Озерном Доме ничего подобного нет. Низина, обильно напитанная водой, отсюда и название — Озерный Дом.
— Что дальше было, Вера Ивановна?
— Да что… Ругался бородатый, да не на меня. Там ведь, прямо напротив его, тоже окно открылось круглое, закрутилось, а оттуда девка выпала… Молоденькая, симпатичная, в черной коже вся, будто комиссарша какая или как те, полоумные, что по дорогам гоняют на мотоциклах, смерти своей ищут. Вот бородатый и крыл ее, видать, от неожиданности…
Ничего нового баба Вера пока что не сказала. Все это Ковалев уже слышал — и из ролика на «Ютубе», и со слов стажера Олега.
— А потом?..
— Потом девка пропала — вытянуло ее в другое круглое окно, а что за виды в том окне, я не разглядела. Бородатый голову повернул, на меня уставился и не сказал ничего. А там и окно затянуло, как в точку свернулось, со свистом. Вот и все, больше никаких окон, людей, и сабель на стенах я не видала.
Чудные дела творятся. Пора встретиться с Таиповым, что-то он скажет…
Глава 2.
Поздний визит
Полевой комплекс лаборатории размещался в многофункциональном кузове-модуле «Камаза-5350», сейчас стоящего в самом конце короткой Шамарской улицы, на грунтовой дороге. Прим. авт.: «Камаз-5350» — военный грузовик семейства «Мустанг». Периметр вокруг грузовика был огорожен предупредительными ярко-желтыми лентами, закрепленными на деревянных колышках.
На бортах «Камаза» красовалась надпись: «Геологоразведочная № 27». Тут же стояли две палатки, обустроенные для комфортного походного проживания. Местная ребятня уже потеряла интерес к грузовику и нескольким дяденькам, производившим какие-то измерения и съемки, а потому перестала крутиться около «Камаза» и задавать дяденькам вопросы.
Администрация поселения была в полной уверенности, что, соответственно документам, тут работают геологи. Жители шептались о том, что, надо полагать, в Молебке найдена нефть или газ, и скоро все дома снесут и построят на их месте нефтяные вышки.
В первые же часы пребывания мнимых геологов на улице Шамарской к ним потянулись ходоки с вопросом:
— А какова, к примеру, будет компенсация за расселение в случае сноса жилья?
К этому вопросу никто из сотрудников лаборатории ментального трекинга не был готов, разве что водитель «Камаза», Антон Павлович, или просто Палыч (иногда же, за глаза, Чехов — по имени-отчеству знаменитого тезки). Разъяснения местному населению он дал в доступных и понятных выражениях, так что вскоре разбежались все ходоки.
Дверь модуля была приоткрыта, и по гостеприимно спущенной лесенке майор поднялся наверх, предварительно выключив сотовый телефон, как предписывала инструкция.
Внутри располагалось тонко настроенное и безбожно дорогое оборудование, закрепленное на металлическом каркасе стен модуля. Гудел кондиционер, поддерживая нужную для работы приборов температуру: пятнадцать градусов Цельсия. Ковалев передернул плечами, пожалев, что вышел из машины в одной футболке. Сейчас бы джинсовая куртка не помешала.
«Камаз» прибыл три дня назад, и полдня ушло на калибровку приборов, болезненно реагирующих на такое вот перемещение.
Портативных же устройств или, как их называли на лабораторном жаргоне, «зеркал», существовало всего четыре. Один прибор должен был всегда находиться у завербованного в Лангато агента — женщины по имени Аиса, остальные — его замена, периодически осуществляемая Игорем Кузнецовым или другими агентами при новом забросе.
— А! Валентин!
Над клавиатурой в окружении мониторов колдовал сам заведующий «Лабораторией ментального трекинга, контроля и организации перемещений объектов в смежных реальностях», Альберт Иванович Таипов.
Пятьдесят три года, женат, родился… не на Земле, а в Лангато, да не где-нибудь, а в государстве под названием Восточная империя. Отец его генетически принадлежал к древней расе бродяг, Путешественников между мирами, благодаря которым на Земле и «завелась» четвертая группа крови. Увы, строгий Устав Путешественников включает правило четырех «не»: не приносить, не выносить, не приводить, не выводить… Тот, кто его нарушает, — допустим, приводит с собой из другого мира свою подругу, посвящая ее в тайну бродяг, — уже осужден на смерть. Так было и с отцом Таипова, Берт-Тсо, — его приговорили к смерти от яда после того, как обман вскрылся. Маленького мальчика, сына Путешественника от земной женщины, выдворили вон из Лангато, подкинув в детский дом на Земле.
И только благодаря рискованному путешествию Скворцовой стало известно, что не был убит Берт-Тсо, что он выжил, и кроме дара бродяги, имел еще и внушительные магические способности, о которых сообществу Путешественников известно не было ничегошеньки. А потом бродяга Берт-Тсо стал известным лицензированным магом Дзохосом, осев в городе Галла, что в княжестве Тхагала Восточной империи. Прим. авт.: все подробности этой драматической истории читатель помнит по роману «Мир дворцам».