Машина останавливается рядом с каким-то клубом. Вадим выходит и галантно открывает мне двери, протягивает руку, чтобы помочь мне выйти. Надевает на лицо маску, протягивает такую же мне, берет меня под локоть и ведет внутрь, где я на мгновения замираю и предпочитаю не видеть ничего. Здесь почти все девочки в одном белье. Мужчины в красивых костюмах и смокингах.
В центре размещена небольшая сцена, где конкретно сейчас установлено два стула, на одном из которых сидит девушка с широко разведенными ногами. Я в ужасе распахиваю глаза и понимаю, зачем маска. Перевожу взгляд на своего жениха и замечаю его взгляд, полный желания и страсти. И он направлен на сцену.
Я все еще не могу понять, что происходит. Вижу вокруг довольные и улыбающиеся лица и меня буквально выворачивает. Мы идем к бару, где Вадим заказывает какой-то коктейль.
Хватаю его с жаром и опрокидываю половину почти сразу, надеясь, что он алкогольный.
Не проходит и получаса, как я расслабляюсь. Коктейль уже закончился, и я кажется, отпустила себя. В голове какой-то дурман, а тело едва слушается.
Я не противлюсь, когда жених берет меня под руку и ведет к сцене. Мы приближаемся почти вплотную, и я наблюдаю за тем, как в центре сидят две девушки. С ними что-то делают, и они безумно стонут.
Вадим рядом и он улыбается, обнажая ровные белоснежные зубы. Прижимает меня за талию к своему телу, и я как послушная кукла-марионетка впечатываюсь в него.
— Нравится? — вкрадчиво спрашивает он, а я вздрагиваю, хотя сознание почти полностью замутнено. — Я хочу так же, — я слабо понимаю, что он там хочет.
Мне почему-то становится душно, глаза режет слишком яркий свет, и я перестаю ориентироваться в пространстве. Чувствую, что мне плохо, ноги подкашиваются, а голова кружится. Я практически не вижу ничего вокруг и последнее, что я помню, прежде чем провалиться в темноту, улыбающегося Вадима, смотрящего прямо на меня.
=Талант не пропьешь
Максим
Стою среди приглашенных на помолвку брата, смотрю на их идеальную пару и не могу понять, что не так. Смотрю на Яну и мне кажется, что она не такая, как прежде. Что в ее глазах потух тот единственный огонек, который горел еще пару дней назад.
И мне хочется разобраться.
Я подхожу, чтобы поздравить их, дарю подарок, хлопаю брата по плечу и приобнимаю Яну. Она как фарфоровая статуя, выполняющая томную работу. Я жду удобного случая, чтобы поговорить.
Увести ее куда-то от посторонних глаз и спросить, что случилось.
После того, что между нами было я как минимум надеялся, что она захочет поговорить со мной до помолвки. Что найдет способ связаться или хотя бы возьмет трубку, когда звоню я.
Но нет.
Она идет по другому пути и просто выпадает из реальности на несколько дней. Вадим сказал, что у нее мандраж невесты, и она не хочет никого видеть и слышать…
Но сейчас я думаю, что дело в другом.
Обвожу взглядом зал и замечаю Снежану, разговаривающую с каким-то мужчиной.
У меня не остается выбора на счет этой девчонки, поэтому я привез ее с собой. Купил красивое платье, помог с посещением салона и привез на мероприятие в качестве знакомой. Мне хватило одного потопа в квартире. Больше оставлять ее одну я был не намерен, а отвезти Снежку к ее родителям я уже пытался.
Забрал ее оттуда через полчаса. Заплаканную и с гематомой на плече. Как потом оказалось, она вполне совершеннолетняя. У нее есть паспорт, правда, она так и не закончила школу, так что многое не умеет.
Я узнавал эту девчонку постепенно, и все больше проникался к ней сочувствием. Вот и сейчас она разговаривает с кем-то, а я хочу ее защитить, потому что знаю, какая она непосредственная, как говорит все, что думает и не знает, когда лучше промолчать.
— Извините, — говорю я ее собеседнику: высокому мужчине лет сорока. — Я заберу ее?
— Да, конечно, — отвечает он, отпивает из бокала шампанское и слегка приподнимает его.
— Я зря с ним разговаривала, да? — тут же спрашивает Снежана.
— Нет, просто… прости, но тут такие акулы, что самого схапают, не говоря о тебе, — пытаюсь отшутится, но получается невесть что.
Мои мысли далеко отсюда. Я хочу найти возможность поговорить с Яной по душам, а вместо этого опекаю чужую девчонку, хотя и понимаю, что она виновата.
— Я не знаю, как себя вести здесь, — откровенничает Снежка. — Они все такие… богатые.
Я вижу ее восхищенный взгляд, брошенный в сторону девушек и мужчин, и понимаю, что было глупо вести в светское общество девушку, живущую в бараке. За те три дня, что я пытался ее обучить, она, конечно, многое усвоила, но немало забывала.
— Прости, что притащил тебя сюда.
— Шутишь? — девушка смотрит на меня ошарашенными глазами. — Я в восторге. И постараюсь держать язык за зубами. А вообще… спасибо, что ты поддержал меня, если бы не твоя помощь… — она осекается, а я беру ее под руку и веду танцевать.
Вечер близиться к завершению и только под конец у меня появляется возможность поговорить с Яной. Я замечаю, как она уходит из зала и иду за ней.
Разговора, правда, не получается. Нас срывает окончательно. Мы теряемся в друг друге, забываемся. Я перестаю думать о брате и о том, что целовть его невесту неправильно. А еще мне совершенно наплевать на то, что нас увидят.
Так даже лучше!
Нет свадьбы — нет развода.
А я уверен, что потребую его, потому что хочу Яну до безумия. Хочу обладать ею, заполучить себе и не думать о том, что нас ждет дальше.
Я целую ее в лабиринте и понимаю, что она моя. Что после этого я сделаю все, чтобы забрать ее. У меня есть всего неделя, чтобы что-то сделать и изменить, разрушить планы брата и забрать его невесту.
Я не знаю, на сколько мы забываемся, но этого времени нам хватает. Яна с протяжным стоном мне в губы кончает, а я не сдерживаюсь, достаю член и капли спермы падают на идеальный газон.
После я ухожу.
Прячусь в лабиринте, ожидая пока брат уведет ее. Я бы мог остаться, сказать, что давно знаю его невесту и хочу забрать ее. Я бы так и сделал, если бы не родители. Мама с отцом вряд ли поймут грандиозный скандал. А он, я был уверен, обязательно последует.
Взять хотя бы Олю, которая переметнулась от меня к Вадиму. Пресса тогда долго копалась в нижнем белье и перемывала косточки. Сейчас же вспомнят все, назовут это братской местью, желанием расплаты или чем-то еще.
Я не могу этого допустить, поэтому когда Вадим уводит Яну и в лабиринте становится пусто, я достаю телефон и набираю своего друга:
— Привет, Славик. Нужны твои способности, — говорю ему в трубку, стараясь конкретизировать свои пожелания.
— Привет. Слушаю.
— Хочу, чтобы ты узнал все о Вадиме Островском. Банковские выписки, чеки, способы ведения дел, всю подноготную, кредиты, долги. Все, что можно использовать против него, — даю ему наставления.
— Твой родственник? — спрашивает друг.
— Брат, если быть откровенным.
— Ого, — присвистывает Славик. — Накосячил?
— Не то, чтобы, но мне важно все знать.
— Дай мне пару дней. Я все узнаю.
Я отключаю звонок, прекрасно зная, что если Слава сказал узнает, значит так оно и будет. Я не переживаю по поводу его работы, я нервничаю, что там ничего не найдется.
Вадим педант, ответственный, всегда следит за малейшими колебаниями и изменениями. Он расчетлив и бизнесмен до мозга костей. Это пугает, но я прекрасно знаю, что скелеты в шкафу можно найти даже у него.
Я возвращаюсь на прием и снова нахожу глазами Снежану, беру ее под руку и собираюсь уходить с вечера. Слушать дальнейшие представления и смотреть на главный танец будущих жениха и невесты не имею ни малейшего желания.
Мы выходим из ресторана и идем к машине. По пути мне поступает звонок от Женьки. Мы вместе учились в художественном университете, ходили на курсы рисования и творили картины. Я удивляюсь его звонку, потому что мы не общались добрых полгода.
Да и то последний раз, когда он звонил, мы поговорили обо всем и ни о чем. Я узнал, что он неплохо устроился в Париже. Восстанавливает и реставрирует картины, а еще планирует выставку. Он тогда предлагал выставиться и мне.
Я согласился.
Картины пылились в гараже и были мне совершенно не нужны. Собственно, я и забыл, что они у него. Вот Яна спрашивала, я сказал о гараже.
— Да, — отвечаю, а сам киваю Снежане на машину, давая понять, чтобы она садилась.
— Привет, дружище, — Женька кричит в трубку, и я не сдерживаю улыбки.
Все-таки он невероятно солнечный и веселый человек. Его картины пропитаны светлыми чувствами, яркими красками, в них читается любовь к своей работе, и они полностью отражают друга как человека.
— У меня для тебя просто офигительная новость! — тут же ошарашивает друг.
— Какая?
Предполагаю, что он собирается жениться.
Или у него будет ребенок.
Или Женя на пути смены ориентации.
Или бог невесть что еще можно ожидать от его “у меня для тебя офигительная новость”.
— Твои картины покупают! — о, а вот это уже интереснее.
— Да? Ты же знаешь, что я не продам.
— А ты подумай, друг. Ты ж не узнал цену.
— Ладно. Сделаем вид, что я заинтересовался. За сколько?
— А вот это уже другой разговор, — прокричал Женька в трубку. — За двести пятьдесят тысяч долларов.
— Нихрена себе! — я действительно не могу сдержаться, потому что эта цена…
Да я ни в жизни не думал, что мою мазню могут купить за такие бабки!
— Какие они хотят?
— “Девушку на берегу”, “Деву на пляже”, “Страсть на двоих”, “Глаза цвета моря”.
— Нехило.
Я прекрасно знаю, что это лучшие мои работы, но даже для четырех картин сумма слишком заоблачная. Именно поэтому я начинаю расспрашивать побольше. Оказывается, работы приглянулись какому-то мультимиллиардеру. Его впечатлила серия книг, настроение, в котором они написаны и чувства, которые в них переданы.
— Говори, что я хочу триста тысяч и картины его, — тут же выдаю.
Мне, по сути, плевать. Купит — я заработаю больше, откажется — я не планировал продавать.
— Я ему передам.
Мы говорим с Женькой еще минуты три-четыре и договариваемся созвониться в Скайп. Я подхожу к машине, открываю дверцу и уже собираюсь сесть, чтобы уехать, когда слышу слова брата:
— Макс, погоди. Нужна твоя помощь.
=Реальность марионетки
Яна
Я просыпаюсь в больничной палате и осознаю, что почти ничего не помню.
Хотя нет…
Я помню все, что произошло до потери сознания.
О том, что было дальше я не хочу даже думать. Обвожу палату глазами и выдыхаю, когда понимаю, что я одна здесь. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Вроде ничего не болит, шевелю руками и ногами — слава богу могу это сделать.
Пытаюсь приподняться, но голова кружится, и я откидываюсь обратно на подушку. Закрываю глаза и прикидываю вероятность того, что надо мной поиздевались. Насколько Вадим беспринципная сволочь, или в нем таки остались частички человечности.
— Доброе утро, — слышу приятный женский голос и мысленно благодарю вселенную за то, что послал с утра пораньше не моего жениха.
— Доброе, — еле выдаю я. — Что со мной случилось?
— А вы что же, ничего не помните?! — Женщина удивляется, а я пытаюсь понять, что же такого случилось, чего я не помню.
— Нет, — еле выдаю, потому что во рту пересохло.
Закашливаюсь от недостатка слюны и пока женщина помогает мне с водой, в палату входит Вадим. Я делаю над собой титаническое усилие и пытаюсь сдержаться, чтобы не отвернуться в отвращении.
— Как ты, дорогая? — он спрашивает участливым тоном, как будто ничего не произошло, и меня передергивает.
Двуличная сволочь!
Я жду, когда санитарка уйдет и сверлю его взглядом, едва она покидает палату.
— Не смотри на меня волком, — он поднимает руки вверх. — У тебя всего лишь непереносимость экстази.
Я молчу. Пытаюсь переварить информацию, не вскочить с кровати и не врезать ему. Прикрываю глаза, молясь, чтобы он замолчал и вышел, потому что чувствую, как волна злости вскипает внутри меня.
— Я просто хотел, чтобы ты расслабилась. Я не знал, что коктейль так на тебя подействует. — Странно, но Вадим даже не оправдывается. Говорит спокойно, будто лекцию читает.
— То есть в том, что ты напоил меня наркотой нет ничего такого? — я возмущенно фыркаю, пытаясь понять, о чём вообще он думал, когда поил меня такими коктейлями.
— Не перегибай, — лишенным каких-либо эмоций говорит Вадим. — Это всего лишь коктейль. Веселье, Яна. Ты была слишком напряжена.
— Серьезно?
Я таки вскакиваю с кровати. Сажусь, и меня оглушает мощная головная боль. Лоб пульсирует, и я слегка пошатываюсь, но не бросаю идеи повозмущаться.
— Ты идиот, Вадим? А если бы аллергия? Я бы могла умереть! Или тоже плевать?! Я не могу тебя понять, что это за развлечения? Поиграть хочешь? Так можно было и без наркотиков это сделать, — каждое слово дается мне с огромнейшим трудом.
— Успокойся, — он прерывает мою тираду громким приказом. — Все же нормально. Чего ты разнервничалась? Полежи, расслабься, у нас завтра помолвка, не забыла?
Я смотрю на расслабленное лицо своего жениха и понимаю, что ему ни на минуту не жаль. Он не раскаивается и ему абсолютно плевать на то, что произошло.
А мне не плевать!
— Не будет никакой помолвки! — решение приходит молниеносно. — Я ничего не подписывала. И денег не возьму!
Понимаю, что будет сложно, что придется снова бегать и унижаться, но я не собираюсь замуж за мужчину, которому не доверяю. Я думала, что Вадим адекватный человек, а он оказался тем, кто не задумываясь подвергнет твою жизнь опасности.
— То есть не будет? Как это?
— Вот так. Не будет свадьбы! Я не выйду за тебя замуж! — отрезала, надеясь, что он будет ошарашен и подавлен, начнет просить прощения и скажет, что все оказалось недоразумением, но нет.
Вместо этого он смотрит на меня, как на ненормальную, а затем запрокидывает голову и смеется. Я не понимаю, что сказала не так. Или он думал, что я спокойно все проглочу и поставлю подпись в ЗАГСе?
Не будет такого!
— Дорогая моя. — Вадим прекращает смеяться, берет стул, ставит его рядом с моей кроватью и садится. — И помолвка, и свадьба будут! Я не знаю, что ты себе там придумала и решила, но забывай об этом. Я женюсь на тебе! А чтобы было понятней и доходчивей, вот…
Он протягивает мне небольшую фотографию, на которой я вижу свою племянницу. Закрываю рот рукой, чтобы не было слышно моего отчаянного вздоха. Я не понимаю, как он добрался до нее, как узнал о том, куда ездила.
В голове крутится только одна мысль “Ему рассказал Максим”. Отгоняю эти мысли, желая верить в то, что это невозможно. Он не такой. Нет. Тем более после всего, что произошло…
— Теперь понимаешь, что у тебя нет выхода? Тебе ведь нужно вылечить бедную Машеньку, верно?
— Я обращусь в благотворительные фонды, — упрямо спорю с ним, и мне плевать, что он там возомнил.
Никакого замужества! Я понимаю, что тогда стану безмолвной рабыней надолго и возможно мне придется испытывать те же унижения, что и девочки в том треклятом клубе.
— Нет, не обратишься. Я не дам, — уверенно заявляет, заставляя меня поежится от страха. — Я сделаю так, что тебе никто не поможет. Ни благотворительный фонд, ни больница, ни бизнесмены.
Мне становится действительно страшно. Я впервые смотрю на него без розовых очков и обмана. Он совсем не тот милый мужчина, за которого выдавал себя все это время. И я ужасом понимаю, что он пойдет на все. Захотел — забрал!
И никаких вариантов!
Перевожу взгляд на фотографию Машеньки и чувствую, как горло сдавливают тиски, а на глаза наворачиваются слезы. У меня больше ничего не болит. Голова стала ватной, и мне абсолютно плевать на то, что со мной случилось.