— Что?!
Гратин поймал её взгляд, и тут до него наконец дошло. По глазам — тем более по этим глазам — он читал куда лучше, чем некоторые по страницам ворованных дневников.
— Кесси… — сказал он тихо и тоже закусил губу. Кесси не хотелось отпускать. Тем более сейчас. И совсем не хотелось делать то, что было нужно им обоим, вот так, по зову природы, но в то же время сопротивляться происходящему не было сил. — Кесси… — он прокашлялся, — если нужно, я могу помочь. Я, конечно, не твой муж…
Кесси взвыла. Её окончательно вело. Руки сами скользнули Гратину на бока и забрались под свитер. Кожа у того была гладкой и тёплой, а под прикосновениями подрагивала легко-легко.
— Уйди, — прошептала она, не поднимая лба с плеча Гратина. Тот тяжело дышал. Он искренне попытался выполнить приказ, но когда пальцы Кесси переместились выше и добрались до мышц у самых лопаток, тоже тихонько взвыл и, наклонившись к шее Кесси, прикусил кожу там, где смог дотянуться.
Кесси пискнула и плотнее прижалась к нему. Гратин почувствовал, как к его паху прижимается упругое бедро — Кесси была высокой, так что роста они были одного, только та была заметно уже в плечах и тоньше в талии.
— Кесси… — прошептал он.
Одеяло распуталось и слетело на пол необыкновенно легко, так что Гратин только охнул, почувствовав абсолютно обнажённое тело в своих руках.
Пальцы его заскользили по тонкой, нежной, как шелк, коже, по пояснице, по бокам, по бёдрам… С опаской коснулись ягодиц, и только когда Кесси выгнулась и с протяжным стоном прижалась к нему ещё тесней, сжали их изо всех сил.
— Кесси… — прошептал он. Всё происходящее было как сон. Кесси судорожными движениями пыталась стащить с него свитер, а Гратин всё никак не мог оставить в покое мягкие округлости. Потом поддался, наконец, и обнаружил, что губы Кесси скользят по его плечу, вычерчивая цепочки поцелуев. «Это всё инстинкт», — промелькнуло где-то на грани сознания и тут же погасло. Кесси была такой сладкой, какой он мог представлять её только в своих снах, и такой гибкой, о какой можно было только мечтать.
Никто из них не заметил, как они оказались в спальне. Куда делись джинсы Гратина, тоже осталось для обоих секретом — потом их пришлось довольно долго искать.
ГЛАВА 16
Юрген Розенкрейцер перелистнул последнюю страницу договора и устало потёр глаза. Юриспруденция никогда не была его коньком, но он подозревал, что нужно начинать разбираться в происходящем — за прошедшие полгода его кидали уже дважды, и с этим надо было кончать.
Тогда, шесть месяцев назад, его жизнь встала с ног на голову и по-прежнему не думала возвращаться в прежнюю позу.
Его отец, Рабан Розенкрейцер, до сих пор лежал в коме, и никто не давал прогнозов, когда он придёт в себя.
Паршивей всего было от того, что Юрген был уверен, что виноват в этом он сам — именно он сидел за штурвалом, и именно он решил заложить этот чёртов вираж. Он не боялся за себя, а о том, что отец может быть не пристёгнут, даже не подумал. Да и сам вираж вышел кривой, крыло задело скалу, и яхта, кувыркаясь, полетела вниз.
После такой аварии нужно было бы радоваться, что они вообще остались живы, и хотя Юрген сказал следователям, что не справился с управлением, на деле он очень чётко осознавал — он был виноват.
Впервые в жизни Юргену было стыдно — стыдно за то, что он совершил и что уже не может изменить. Последнее осознание было страшнее всего, потому что он привык думать, что всё можно исправить. Что его вытащат из тюрьмы, отдадут долги и простят за любой косяк.
Оказалось, что всё не так. Хотел отец простить или нет, теперь он этого сделать попросту не мог.
Юрген не любил об аварии вспоминать — но, тем не менее, вспоминал каждую секунду, которую проводил один. Именно поэтому он с таким напором взялся за работу, которая хоть немного отвлекала его от сумрачных мыслей.
Всё было бы куда проще, если бы рядом с ним был кто-то, кому он мог рассказать обо всём — но у него не было никого.
Юргену казалось, что у него огромное количество друзей — парни из команды, парни из братства и прочие однокурсники… И вот сейчас он обнаружил вдруг, что поговорить о том, что творится у него в голове, не может ни с кем.
Юрген снова перелистнул контракт. Кажется, всё сходилось более или менее, хотя с абсолютной точностью он сказать бы не смог. Дела у фирмы в последние месяцы шли не очень-то, и Юргену приходилось согласиться, что это тоже его вина. Трудно было входить в курс дел с нуля, когда рядом не было отца, который мог бы объяснить что к чему. А ведь он пытался… Это Юрген помнил прекрасно. Заставлял Юргена приходить в этот самый кабинет, усаживал на своё место и, нависая у сына над плечом, водил пальцем по мелким строчкам. Юрген за пальцем не следил — ему было смешно и скучно. Он норовил найти малейший предлог и сбежать.
И вот были Юрген и строчки, и не было отца. И хотя скучно было ничуть не меньше, сбежать было уже нельзя.
Юрген захлопнул папку и нажал на столешнице кнопку вызова референта.
— Клод?
— Слушаю вас.
Ещё полгода назад Юрген не взял бы его на работу ни за что, потому что был уверен, что главное для референта — красивая попка и правильные губки. Но, к своему огромному удивлению, перепробовав троих девочек на этой должности, Юрген внезапно обнаружил, что работа референтом требует ещё многих и многих знаний, которых не было у него самого. Клод стал первой удачной находкой, хотя губки у него и не были ни пухлыми, ни призывными, ни даже женскими — в настоящее время это Юргена интересовало меньше всего, потому что меньше всего его интересовал секс. Клод был тем, кто мог помочь в делах — и это было самым важным.
Тогда, после аварии, какое-то время он не мог успокоиться. Ходил по барам, цепляя разных девиц, но, приведя их в номер и трахнув разок, начинал говорить — об аварии и об отце. Девицы хихикали, от чего хотелось врезать им по башке. Просили трахнуть их ещё раз.
Юрген в конце концов их прогонял, а поняв, что так не добьётся ничего, попросту выкинул бары из головы. А вместе с барами выкинул из головы и секс.
Он звонил Эрике, потому что если бы кто-то и смог Юргена понять, то это она, — но телефон у Эрики не отвечал. А когда Юрген собрался и приехал к ней домой, то обнаружил, что Эрика съехала, и квартиру её снимает кто-то другой. Они не общались к тому времени уже полгода, и чего-то подобного можно было ожидать, но Юрген всё равно был удивлен.
Теперь, сидя в отцовском кабинете, он не мог избавиться от навязчивого чувства, что больше у него нет никого. Клод замечательно справлялся с работой, но и с ним нельзя было поговорить — просто потому, что Клод был отлично подготовленным референтом и вообще подчиненным и воспринимал всё совсем не так, как он.
Дверь открылась, и Клод в белой рубашке, с рукавами, аккуратно закатанными до локтя, остановился на пороге. Юрген почти физически ощущал, что сам он никогда бы не стоял так — будто робот, готовый выполнить приказ.
— Документы можешь забрать, только ещё раз пересмотри, — Юрген отодвинул стул и встал. — Я еду домой. Попробую немножко поспать.
— Хорошо, — Клод подошёл к столу и, взяв папку, аккуратно её закрыл. — Есть ещё кое-что.
— Что? — Юрген, уже накидывавший на плечи пиджак, искоса посмотрел на него.
— Насколько я понимаю, ваш отец давно ожидал кризиса, связанного с выработкой руды на Андромеде. Шахты иссякли, и если мы не найдём новый источник сырья, то производство скоро встанет.
Юрген поморщился.
— И что собирался делать с этим отец?
— У вашего отца были планы постараться решить этот вопрос с помощью «Maiden Swan». У них достаточно сырьедобывающих объектов, чтобы обеспечить нас ещё на несколько десятков лет.
Губы Юргена сомкнулись в одну тонкую черту.
— «Maiden Swan»… — повторил он по слогам.
Вспоминать об этой фирме он не любил, потому что куда лучше помнил не саму фирму, а её лицо — маленькую девчонку с тонкой чёрной косой.
Юрген не хотел признаваться даже себе в том, что при воспоминании о супруге его охватывал стыд. Кинстон, конечно, не была такой эффектной, как другие леди её возраста, которые посещали его постель, но именно она могла оказаться той, с кем Юрген мог бы поговорить. Юрген не был убежден, что это бы помогло, но, возможно, стоило хотя бы попытаться её понять… Ведь Кассандра много раз прямо и косвенно просила дать ей шанс. Скорее всего, этот брак был неприятен ей так же, как самому Юргену, но она всё же нашла в себе силы попытаться пойти на контакт — а вот Юрген, который имел в таких делах куда больше опыта, без зазрения совести её оттолкнул.
Вспоминать об истории с несостоявшейся супругой было неприятно. Юрген никогда не понимал толком, зачем нужен этот брак, который сделал бы несчастными их обоих. С опозданием до него стало потихоньку доходить, о чём думал отец, и хотя решения его всё равно не одобрял, отлично осозновал, что Кассандра-то не была в этой ситуации виновата. Скорее всего, она разбиралась в собственной компании ничуть не больше, чем Юрген — его-то, по крайней мере, пытались обучить фирмой управлять, а Кинстон росла в этом жутком церковном приюте, монастырской школе или как все это лучше назвать… одним словом, в питомнике для благородных девиц, откуда они выходили полными идиотками, умеющими только вышивать.
Если подумать, для питомицы такого приюта она была вполне ничего. Может, надо было просто немного подождать… Посмотреть, как будет вести себя супруга, когда привыкнет к миру вокруг… Но тогда, год назад, Юрген абсолютно не был настроен делать ставку на тёмную лошадку. У него хватало тех, кто мог ублажить его и так. И сейчас, когда прежние отношения показали свою сущность и недолговечность, Юргену пришлось посмотреть на свою семейную жизнь по-другому.
— «Maiden Swan»… — повторил он и поморщился. Никаких идей, как налаживать отношения с партнерами, у Юргена не было. Предпочёл бы не налаживать никак, потому что было стыдно, а к стыду Юрген не привык.
— Это — единственный вариант, — Клод будто бы прочитал его мысли. — Мы уже подавали запрос на передачу нам нескольких горнодобывающих предприятий Кинстонов, но получили отказ.
Юрген замер, глядя в окно. Он не хотел приходить к супруге так. Не хотел начинать разговор с просьбы. Чёрт бы его побрал, он вообще не хотел начинать этот разговор!
— Кто-то должен поехать и провести переговоры.
— С кем? — рассеянно спросил Юрген. — Я даже не знаю, кто управляет «Maiden Swan» в данный момент. Не может же это быть… — он запнулся, вспомнив свою неказистую супругу. Нет, определённо, такая директором не могла быть.
— Говорят, во главе фирмы стоит некая молодая леди.
Сердце Юргена пропустило удар. Он подавил рвущееся из горла: «Нет!», и сквозь шум крови в висках расслышал:
— Её ещё называют «Звездным Лебедем». У неё много поклонников, и она довольно неприступна, но я полагаю, вы могли бы найти с ней общий язык.
Губы Юргена сжались в тонкую нить. Звездный Лебедь… Нет, это не могла быть она. Всё-таки Кинстон назначила кого-то ещё. Впрочем, другая леди…
Юрген качнул головой.
— Бред. Скопище баб управляют компанией. Нет никаких сомнений, что они обанкротятся, если я им не помогу.
Клод хмыкнул.
— Собираетесь поехать туда?
— Да. Надо решить это раз и навсегда.
Юрген взял билет на рейсовый звездолёт — сам он с тех пор за штурвалом не сидел — и уже вечером распаковывал вещи в самой дорогой гостинице. Почему офис «Maiden Swan» переехал сюда, Юрген не совсем понимал — место было глухое, отдалённое от всех экономических центров. К тому же тут жила его мать, и одно это уже делало климат планеты максимально неприятным. Наверное, она с удовольствием бы вцепилась в него и начала досаждать нравоучениями. Подобного развития событий помогала как раз избежать гостиница. Но саму планету уже не приходилось выбирать.
Клод поехал с ним — на месте составлять расписание и утрясать внештатные ситуации. И стоило Юргену погрузиться в горячую ванну и с наслаждением вдохнуть пропитавший воздух запах роз, как раздался телефонный звонок.
— Да, — Юрген не глядя ткнул в сенсорную панель на правом бортике ванной.
— Господин Розенкрейцер… Есть возможность сегодня посетить один приём. Она, эта Звездный Лебедь, будет там.
Юрген потянулся.
— А мы не слишком торопимся? — спросил он. — Мне же предстоит её соблазнить. Стоит получше изучить эту хм… леди. Узнать, что она любит… Куда её приглашать…
— Я уже всё узнал. Передам вам на телефон. Просто скажите, да или нет?
Юрген, вопреки обыкновению, колебался. Серьёзных отношений у него не было уже давно — если не сказать никогда. А в последнее время и вообще не было никого.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Пусть подадут аэромобиль. Я жду.
Он нажал отбой и откинулся на бортик ванной.
— Звездный Лебедь… — пробормотал Юрген про себя. Воображение рисовало ему стройную высокую фигуру в обтягивающей блузке и узких высоких сапогах. Он догадывался, что на деле всё, скорее всего, было не так, но всё равно представлял… А ещё, вопреки всякой логике, у Звездного Лебедя в его голове было смутно знакомое Юргену лицо.
ГЛАВА 17
Юрген устроился в укромном уголке, откуда удобно было наблюдать за появлявшимися в зале дамами, и украдкой потягивал шампанское из высокого бокала.
На таких мероприятиях он бывал нечасто — когда отец ещё занимался делами фирмы, Юрген предпочитал тусовки попроще. Теперь же на светскую жизнь времени попросту не оставалось.
Раньше Юрген считал, что легко адаптируется к любым условиям, но сейчас ему пришлось признать, что, несмотря на уроки этикета, которые он посещал наравне со всеми в лётной академии, на этом светском рауте он продолжает чувствовать себя неуютно.
Дамы здесь сплошь были замужними, тела их почти целиком скрывали вечерние платья с высоким воротником. Среди них была парочка симпатичных на лицо, но Юрген с такими уже обжёгся — раньше у него бывали романы и с женщинми постарше, это носило оттенок запретности и потому было особенно сладко, но когда он заменил отца, оказалось, что его бывшие любовницы сохранили о нём не самые лучшие воспоминания — все они откровенно срывали сделки, нашёптывая что-то пакостное своим мужьям.
Наученный горьким опытом, Юрген стал осторожнее. Кое-кто из присутствующих уже поглядывал на него с любопытством, но сам он старательно отводил взгляд, выжидая только одну — ту, кто его всерьёз интересовала.
Вечер тянулся бесконечно долго. Клод стоял в сторонке, не заводя разговор, и явно не собирался его развлекать, так что к девяти часам, когда Клод наконец окликнул его, Юрген уже засыпал:
— Господин Розенкрейцер! — шепнул он и потянул Юргена за рукав. — Идёт!
Юрген сморгнул и резко повернулся ко входу, куда указывал Клод, но не увидел ничего — только какую-то кучку людей, состоящую из нескольких джентльменов разных возрастов, и ещё кого-то высокого и темноволосого, идущего в самой гуще толпы.
— Да где? — мрачно переспросил Юрген.
— Ну вот же, вот! Разве не видите? — Клод не знал, как более чётко показать направление, не тыкая при этом откровенно пальцем в идущих. — Видите ту группу?
— Ну!
— А леди во фраке?
Юрген прищурился. Он действительно мог разглядеть где-то в сердце толпы оттопыренные фалды фрака, но они не заинтересовали его, потому что Юрген посчитал их деталью костюма одного из мужчин.
Группа, заинтересовавшая его, медленно приближалась. По расчетам Юргена она должна была пройти в паре метров от него и двинуться дальше, но до неё ещё оставалось несколько десятков метров, а время от времени процессия замирала к тому же, когда к ней присоединялся очередной джентльмен и принимался раскланиваться с невидимой леди.