— Какие к черту цветы? Лучше скажите, это вы сейчас зажарили маленького, розового поросёночка? — истерично завопила тётя Анжела.
— Мама, — сквозь зубы процедила Ира.
— Скажи мне, пожалуйста, ты здесь каким боком? Не видишь, это семейное мероприятие, — зашептала, сев рядом с Максом.
— Почему же, вижу, — усмехнулся Макс.
— Тогда почему ты до сих пор здесь? — мои слова так и сочились ядом.
Наверное, я злилась больше на себя, потому что любуюсь, потому что соскучилась и безумно хочу обнять. Ах да, ещё эти чёртовы ямочки…
— Принцесса, я планирую стать частью этой семьи, поэтому решил ознакомиться раньше, посмотреть, что ждёт меня, — улыбалась Устинов.
— Ты никогда не станешь частью моей семьи!
— Не говори «никогда», малыш, ты же не знаешь наверняка, — Устинов положил свою ладонь ко мне на колено и сжал его.
От наглости мой рот открылся, вот же…
— Вы убили беззащитное животное, — в это время тётя Анжела продолжала наступление на маман.
— Вы издеваетесь? — застонала мама, закрыв ладонями лицо, её плечи затряслись от смеха, скорее всего, истеричного.
— Ира, ты не выйдешь за этого молодого человека! — заявила тётя Анжела.
— Вкусная свинина, — почмокивал Палыч.
Ах, ты ж старый прохвост!
— Папа! Серёжа, даже не думай, — зарычала тётя Анжела, смотря на отца Иры.
— Как вы можете запрещать им, есть нормальную еду? — вновь начала маман.
— Какой прекрасный вечер, — сказал Макс.
Макс наложил себе картошки и свинины, то же самое и мне, хотя я и не просила.
— Спасибо, — буркнула.
— Наедайся, потом поедем кататься.
— Никуда я с тобой не поеду!
— Поросёнок не еда, а живое существо! — кричала тётя Анжела.
— Хватит! — прикрикнула Паша, вставая.
— Мы хотим вам кое-что сказать, — Ира встала рядом с Пашей, взяв его за руку.
— Свадьба будет! — твёрдо сказал брат.
— Не факт, — заявил дядя Серёжа, заслужив ещё один злой взгляд дяди Лёши.
Капец, вот это я понимаю, в воздухе так и летают флюиды дружелюбия под музыку фараона.
— У нас с Ирой будет ребёнок, — на губах Паши расцвела довольная улыбка.
— Я скоро стану бабушкой, — прошептала мама и тётя Анжела одновременно.
Только одна с радостной интонацией, а другая с ужасом на лице.
— Милая, я же… — замолчала тётя Анжела, так и не договорив до конца.
— Что вы? Слишком молоды, чтобы стать бабушкой? Так я вас разочарую, — ехидно улыбнулась мама.
— Вы женитесь только из-за ребёнка? — нахмурился дядя Лёша.
Глаза Иришки отражали страх. Неужели она думала об этом? А почему я не знаю?
— Нет, я люблю Иру, и хочу прожить с ней всю свою жизнь, — Паша с теплотой посмотрел на Долбенко.
Ой, бе-е-е… Как это сладко.
— Что ж, как самый адекватный из присутствующих старшего поколения, — сказал дед, вставая. — Я одобряю ваш брак.
— Дедуля, — улыбнулась Ира.
— Только ты смотри мне, — дед посмотрел на Пашу. — Обидишь мою внучку, костылём отхожу!
— Деда, у тебя нет костыля.
— Для такого случая куплю.
— Я не обижу Иру.
— Поживём, увидим, — прищурился дед и сел.
— Папа.
— Что папа? Сиди и жуй салат, там вроде мяса нет, и не верещи на всю квартиру. Да и ты зелень ушастая поел бы мяса, как настоящий мужик, а то на тебя смотреть жалко, — жёг дедуля.
— А передо мной извиниться не хотите? — сказала мама.
— Нет, советую привыкнуть, не люблю извиняться, не благодарное это занятие.
— Замечательно, — фыркнула мама.
Все постепенно успокоились, можно сказать у нас даже мелькала на горизонте первая семейная идиллия.
— Когда планируете свадьбу? Я займусь подготовкой, — заявила тётя Анжела.
— А почему это вы займётесь? Я тоже хочу поучаствовать.
— Это моя дочь!
— Это мой сын!
А нет, идиллией здесь даже и не пахнет.
— Макс, подбросишь Киру, мне нужно всех развести, — брат покосился на семейство Долбенко, которое мама с радостью провожала в прихожей.
— Я сама доберусь, — фыркнула.
— На часы смотрела? — грозно спросил братишка.
Ой, всё… Лучше согласиться, а то начнётся головомойка.
— Хорошо, поеду с Максом.
— Мне ещё долго ждать, у меня скоро прямой эфир по расписанию, — ворчал дед.
— Потерпи, нам нужно их только до дома довести, — ласково сказала Ира, закипающему братишке.
Что говорить, если даже меня они перестали забавлять к концу ужина, а у мамы так вообще глаз дёргается и улыбка больше на оскал похожа.
— Я спокоен любимая, я спокоен, — сказал Паша.
— Тогда поехали, иначе я перестану изображать прилежную девочку и так всыплю своему семейству, что твоя мама совсем во мне разочаруется.
— Мне кажется, она будет от тебя в восторге, — встряла в разговор голубков.
— Не нужно больше скандалов, поехали, — устало сказал брат.
— А ещё свадьба впереди, — ехидно заметила, когда мама закрыла за гостями дверь и прижалась спиной к двери.
— Лучше молчи, — прищурилась маман.
— Мои родители спокойнее, — ляпнул Макс.
— Причём здесь твои родители? — мамуля насторожилась, как и я, впрочем, вот только попробует ляпнуть, что пел мне в ухо за столом.
— Я хочу жениться на вашей дочери и нам тоже нужно устроить ужин, чтобы познакомиться.
— Ещё один ужин? — маме кажется поплохело.
— Слышишь ты, препод-очаровашка, даже не мечтай!
— Мне льстит, что ты считаешь меня очаровательным, — улыбнулся, показывая свои ямочки.
— Максим, когда Кира будет не против, тогда и поговорим об этом, — с ноткой облегчения сказал маман.
— В твоей семье нет художников? — спросил дядя Лёша, обнимая маму.
— Нет, — улыбнулся Макс.
— Это хорошо, ещё одного художника я не переживу.
— Всё, мам, отдыхайте, а мы поехали, ещё к парам готовиться нужно.
— Будешь дома, напиши, — сказала мамуля, поцеловав нас на прощание.
— Конечно.
Молча спустилась по лестнице и села в машину к Устинову.
— Я думал, не захочешь со мной ехать, придётся силком садить, — сказал Макс, садясь за руль.
— Мне выйти?
— Не нужно так остро реагировать на мои слова.
— Прости, но по-другому не получается. Какого фига ты сейчас наплёл маме ерунду про свадьбу?
— Я сказал правду.
— Какая свадьба, у нас даже нормальных отношений нет? — спросила с горечью.
— Кир, нам нужно подождать месяц и…
— Чушь!!! — перебила, — Думаешь, у преподов нет отношений со студентами? Наталья Константиновна мутит со студентом четвёртого курса, и никто им слова не говорит.
— Кира, я обещал, никаких близких связей со студентками.
— А знаешь, я думаю, ты сейчас врёшь, чтобы погулять пока ты в универе, ведь рядом вертится столько красивых девушек. Тебе удобно быть свободным.
— Теперь ты несёшь полный бред, — раздражённо сказал Устинов, лавируя между потоком машин.
— Бред? Тогда почему ты сегодня наслаждался вниманием студенток? И я тебе не только про своих одногруппниц говорю, а про всех, с которыми тебя сегодня видела на переменах. Ты улыбался, смеялся и в корень не замечал меня, когда я стояла почти на расстояние вытянутой руки.
— Я только отвечал на вопросы девушек и все.
— Нет, ты кайфовал, Макс, не нужно делать из меня дуру.
— Я кайфовал только от своих эмоций, мне понравилось преподавать, а не общаться с девушками. Мне кроме тебя никто не нужен.
— Прости, слабо верится. В моём понимании влюблённые мужчины так себя не ведут.
— И как же себя ведут влюблённые мужчины, просвети такого дурака, как я?
— Не нужно язвить.
— Меня раздражает твои домыслы.
— Нет, скажи, я что на пустом месте до тебя докапываюсь? Ты сегодня был таким зайкой и совсем не флиртовал ни с кем.
— Я уже ответил, тебе показалось.
— И больше добавить нечего?
— Нет.
— Отлично.
— Прекрасно.
— Потрясающе.
— Весь вечер испортила, хотел сюрприз сделать, — раздражённо сказал Устинов.
— Засунь свой сюрприз в задницу.
— Зачем же в задницу? Подарю какой-нибудь студентке, — усмехнулся Макс.
Ему повезло, что мы приехали к дому, иначе бы я не сдержалась и пару раз его стукнула.
— Какой же ты гад, — бросила и вышла из машины, быстро направляясь в подъезд.
Видеть его не хочу!
Максим
Кира выходит из машины, хлопая дверью. Сжимаю руль, но не смотрю вслед, зная, что не сдержусь, пойду следом, прижму к себе, зацелую, и всю ночь буду доказывать, как люблю, и что только она мне нужна.
Нажимаю на педаль и с визгом срываюсь с места. Эмоции, бурлящие внутри, требуют выхода, так почему бы не прокатиться с ветерком.
Смотрю на дорогу и прокручиваю в голове сказанное, и как же, чёрт возьми, смешно. Она мой воздух, моя душа. Какие другие? Да, кайфовал, в этом она права, но не из-за того, что рядом со мной крутились юные девушки, которых и в зале хватает.
Сегодня исполнилась моя мечта, которую я хранил в душе с десяти лет, и на которой давно поставил жирный крест. Учить, преподавать, нести знания, увлекать детей, зарождая в их глазах интерес, восторг и удовольствие. Даже сейчас меня до конца не отпустило, внутри всё трепещет от восторга. Хотя преподавал не детям, а взрослым студентам.
А всё Владимир Фёдорович, который в далёком прошлом решил навестить детей в детдоме и провести с ними урок. Родная мать тогда сдала меня в третий раз, клятвенно уверяя, что не справляется, не может прокормить, что нужно потерпеть, и мы снова будем вместе. Но я не был дураком и тогда уже осознавал, что она лжёт. Было больно, так душу наизнанку выворачивало, что мог только выплёскивать агрессию на окружающих, причинять боль другим.
И конечно тогда было не до учёбы, но вот Владимир Фёдорович, умело привлёк моё внимание, зацепив своим энтузиазмом, разжёг во мне интерес и азарт узнать что-то новое. И каждый раз, когда он приезжал, я слушал его с открытым ртом. Восхищался и хотел стать таким же. Он был идеалом для меня, примером. Именно он научил меня, держать своё слово, всегда, при любых обстоятельствах.
“Сказал, будь добр сделай”, - отчитывал, и это действовало на меня, как пощёчина.
Один осуждающий взгляд, и я больше никогда не нарушал своего слова. Никогда.
Когда меня усыновили, мне было сложно, расстаться именно с Владимиром Фёдоровичем. Но ласка мамы, помогла мне пережить расставание, а отец постепенно заменил преподавателя и стал для меня таким же примером и авторитетом в жизни.
Но так сложилась судьба и, поступив в универ, я вновь встретился с Владимиром Фёдоровичем. Радость от встречи была взаимной и обычные отношения преподавателя и студента переросли в крепкую дружбу.
Мечтать стать преподавателям, и жить на зарплату преподавателя, разные вещи. Как бы Владимир Фёдорович не уговаривал меня, я всё-таки решил оставить мечту преподавать ребенку, а взрослому мужчине нужно думать, как обеспечить себя, свою родную мать, которой я помогаю, несмотря ни на что, помочь родителям и, конечно, думать, как обеспечивать в будущем свою семью. Именно тогда вместе с Пашкой мы и начали первые шаги в бизнесе, сколько дров наломали, шишек набили, но это было круто и чем-то напомнило выживание в детдоме.
И вот, по истечению стольких лет Владимир Фёдорович, ставший уже деканом, предложил мне заменить уважаемого преподавателя, пока он съездит к сыну на свадьбу. И он, чёрт возьми, рисковал получить по шее, но хотел подарить мечту мальчику, которого он хотел усыновить. Это я уже узнал, когда был взрослым парнем, что ему отказали в усыновлении.
И как я мог отказать старику? Такому близкому для меня человеку. Да и хотел присмотреть за Принцессой, вот только, втянулся и совсем про все позабыл, о чем сильно жалею.
А ещё слово дал Владимиру Фёдоровичу, что со студентками не буду заводить отношений. Да, мог сказать, признаться, но промолчал и согласился, вновь загоняя себя в рамки. Наверное, мне не хватило слова, которое я дал два года назад в баре Паше, что не буду ничего предпринимать в сторону его сестры.
Что я за человек такой? Зачем обижаю Киру? Правильно Паша говорил, что я слишком сложный для неё. Нужно отпустить, пока не поздно, пускай встретит нормального парня, но я не могу. Не могу без неё. Маленькая, хрупкая, сероглазая Принцесса навсегда поселилась в сердце.
Выезжаю загород, и выжимаю газ, упиваясь скоростью, не сразу замечаю знакомую машину Ивлева.
Интересно, решил со мной погоняться или поговорить хочет?
“Нет, всё-таки погоняться”, - усмехаюсь, наблюдая за тем, как парень пытается меня обскакать.
Давно не играю в такие игры и хочу сбавить скорость, как пацан прижимается сбоку. Пытаюсь вырулить, и делаю только хуже…
Для меня, словно замирает время, настолько отчётливо я вижу ухмылку Матвея, прежде чем вылететь с трассы и перевернуться.
Перед глазами проносится образ любимой, серые глаза, манящая улыбка, мерещится даже родной запах, прежде чем наступает темнота…
Кира
— Признавайся, ты чего сегодня такая кислая? И отмазка “голова болит” не прокатит, — сердито говорит Долбенко, когда мы садимся за стол в столовой.
— Вижу, у тебя появился аппетит, — приподнимаю уголок губ, рассматривая поднос Иры.
— Это да, такое ощущение, что я готова съесть кита, — поморщилась Ира.
— Уже не тошнит?
— Тошнит, но вроде как еда просится наружу только утром. Вчера вечером наелась так, что пошевелиться не могла. Пашка надо мной смеялся. Стоп, — подруга нахмурилась и впилась в меня цепким взглядом. — Ты мне зубы не заговаривай, Синицына! Что случилось?
— Ириш, плохое настроение, плюс голова болит, вот и кислая с утра. Правда, не нужно себя накручивать.
— Почему у меня внутри всё вопит о том, что ты врёшь, — хмурится подруга.
— Потому что ты стала слишком эмоциональной, — натягиваю улыбку, в надежде, что глаза тоже засияют, а не будут меня так палить, источая грусть.
— Думаешь из-за этого? Хотя утром мне показалось, что Пашка ведёт себя странно, но он тоже ответил, что мне кажется.
— Вот, видишь, ты себя накручиваешь. Ты счастлива и хочешь, чтобы твои близкие тоже были счастливы.
— Это правда, хочу всем такого же счастья, — Иришка зажмурилась и улыбнулась, как маленький ребёнок, в ожидании подарка.
— Белова, как твои успехи в покорении красавца препода? — за соседним столом раздаётся насмешливый голос Вики Лаптевой, моей одногруппницы и по совместительству злейшего врага Беловой.
— Отвали, — ответила Белова.
— Почему сразу отвали? Ты вроде сама вчера хвасталась, мне стало интересно, как продвигаются твои планы. Хотя какие планы, если препода в универе нет, и не будет, как говорят многие, — в голосе Вики слышится столько удовольствия.
Как нет? Внутри сжимается комочек предчувствия, но я сразу же гоню его подальше. Мне-то какое дело, где шляется Макс?
— Макса нет, странно, — говорит Ирэн, тоже услышав разговор девочек.
— Может, у него пар нет, — пожимаю плечами.
— Паша говорил, что Макс целый месяц будет здесь торчать почти без выходных.
— Может сегодня, как раз, его выходной.
— На второй рабочий день? — приподнимает бровь Ира.
— Солнце, прекрати, не хочу разговаривать про Макса, мне вообще плевать, где он и что с ним! — говорю слишком эмоционально, тем самым привлекая к себе внимание студентов.
— Я схожу в туалет, — говорю, поспешно вставая со стула.
— Кир, — окрикивает подруга, но я уже у выхода из столовой.
Зачем вообще пришла в универ? Нужно было лопать мороженко, и валяться под пледом, просматривая любимый сериал. Хотя, кого я обманываю. Себя? Пришла, потому что хотела увидеть, хотя бы глазком.
Вчера, когда эмоции утихли и конфеты закончились, меня накрыла осознанность. Не нужно было психовать, а всего лишь поговорить, что мне не понравилось то-то и то-то. И что я ревную сильно, что не хочу видеть, как он улыбается другим. Потому что боюсь боли от очередного разочарования.