Мне, блин, просто страшно!
Не выдержав, написала ему даже сообщение и несколько часов не выпускала из рук телефон в надежде, что ответит. Не ответил.
Иду по коридору в поисках места, где смогу побыть одна, как меня перехватывает за руку смуглый парень, крупного телосложения, ростом чуть ли не два метра, так ещё и глаза, как бездна — тёмная, пугающая.
— Слушай, ты Принцесса? — сжимает руку слишком сильно.
— Руку убрал, верзила, — фыркаю, вырываюсь и только после замечаю знакомый телефон, в который мужчина посматривает, словно сверяясь.
— Это ты? — показывает мне фотографию, которую сделал Макс в машине, ещё в первую нашу поездку.
— Да, откуда у вас этот телефон? — спрашиваю требовательно.
— Пошли, нам нужно идти, — сжимает губы и снова хватает меня за руку.
— Никуда я с вами не пойду.
Верзила нехорошо ухмыляется и закидывает меня на плечо, как мешок картошки.
— Слушай ты…
— Ваха, — подсказывает верзила, направляясь к выходу.
— Да хоть Петя, поставь меня на место.
— Нет, — в голосе слышится сталь.
— Я сейчас закричу, — паника подкрадывается незаметно.
— Кричи, — получаю разрешение.
— Отпусти! — вскрикиваю уже испугано, когда мы выходим на крыльцо.
Верзила стаскивает меня с плеча и ставит напротив, чтобы тут же впиться пальцами в мои плечи.
— Слушай сюда, ты поедешь со мной и мне плевать, хочешь ты этого или нет. Мой друг, — глаза мужчины на мгновение закрываются, скрывая от меня вихрь чувств. — Он в бреду и всё время зовёт «Принцессу», и будь я проклят, если не доставлю ему эту самую Принцессу. Так что молча садись в машину, пока я не стал очень плохим дяденькой.
— «Зовёт Принцессу»? — спрашиваю испугано, сердце взволнованно трепещет.
Макс…
— Разве я не ясно выразился? — со злостью спрашивает мужчина и тянет меня к стоянке.
Я больше не сопротивляюсь, послушно направляясь за мужчиной.
— Что с Максом? Где он?
— Садись, — открывает для меня дверь чёрного джипа.
— Что с Максом? — спрашиваю упрямо.
— Он разбился на машине, ночью его прооперировали, сейчас он в частной палате и до сих пор не пришёл в себя, — мужчина быстро проговаривает сквозь зубы. — Достаточно? Может, сядешь уже в машину?
Я сажусь и всю дорогу сижу, словно оглушённая. Максим попал в аварию…
— Ты зачем её сюда привёз? — со злостью спрашивает брат, перехватывая нас в коридорах больницы.
— Уйди с дороги!
— Паш, уйди, — шепчу.
— Вы знакомы? — приподнимает бровь Ваха.
— Это моя сестра, придурок, — психует Паша.
— Плевать, иди к нему, я договорился.
— Слушай сюда, — Пашка хватает Ваху за грудки.
Не обращаю на них внимания, иду к двери, на которую указал Ваха.
Я не была готова к такому Максу.
Пугающе бледный цвет лица, тёмные круги под глазами, ссадины по всему лицу. Перевязанная нога, руки по локоть. Макс выглядел так, словно по нему проехался КАМАЗ, несколько раз точно.
Пелена из слёз мешала рассмотреть все досконально, но и то, что я увидела, свидетельствовало, о том, что досталось ему нехило.
— Принцесса… — зашептала Макс, его голова заметалась по подушке, на лбу появилась испарина.
— Я здесь, — мой голос дрожал.
— Любимая… — продолжал мотать головой, и мне пришлось притронуться к плечу, ласково поглаживая.
— Тише, Макс, не нужно делать резких движений, мы же не знаем, что у тебя болит.
Макс словно услышал меня и затих.
— Мой хороший, — тихо заплакала.
— Кир, — брат обнял меня со спины.
Странно, даже не слышала, как он зашёл.
— Что с ним?
— Всё нормально, поверь.
— Всё нормально? Где ты видишь, что с ним все нормально? — не сдерживаюсь и поворачиваюсь к брату разъярённой кошкой.
— Принцесса… — снова раздаётся голос Макса.
— Да, мой хороший, сейчас я тут поговорю с братом.
— Как приятно, что твой, — голос Макс стал чуть тише.
Расширив глаза, повернулась к Устинову, встречаясь с затуманенным взглядом.
— Макс, — слёзы вновь полились ручьём.
— Не плачь.
— Ты какого черта попал в аварию? — злюсь, вытирая слёзы.
— Да вот, захотелось в больничке полежать, отдохнуть, — Макс пытается улыбнуться, но у него плохо получается.
— Выйдите, пожалуйста, из палаты, — раздаётся строгий голос медсестры.
— Пойдём, — говорит Паша.
— Никуда я не пойду, — паникую, наблюдая за тем, как глаза Макса снова закрываются.
Но брат на то и брат, что слишком долго со мной разговаривать не будет, взял на руки и вынес из палаты.
— Нас предупреждали, что ему нужен отдых и покой, сейчас ему поставят обезболивающее, и он снова уснёт.
— Почему ты сразу не позвонил, — тихо плачу на груди у брата.
— Хотел сказать, когда ему станет лучше, — признается Паша, обнимая меня.
* * *
— Через неделю? Месяц?
— Кир, ты сейчас преувеличиваешь.
— Как можно преувеличивать? Он…
— Всего лишь после наркоза. Макс везунчик, позвоночник целый, пару ребер сломано, перелом голени, раны на руках от осколков стекла — всё это пустяки по сравнению с тем, что он мог умереть. Поэтому возьми себя в руки, а то мне не по себе, видеть тебя такой.
— Пару ребер, перелом голени, — пробормотала.
— Всё нормально, слышишь? — Пашка взял моё лицо в большущие ладони.
— Он мне нравится, очень, я испугалась, что могу потерять, — тихо выговариваю каждое слово.
— Я тоже испугался, — признается Пашка, крепко меня обнимая.
— Он приходил в себя? — раздался голос Вахи.
— Ненадолго, — сказал Паша, со злостью посмотрев на Ваху.
— Черт, не успел.
— Что не успел? — спрашиваю, вытирая слёзы.
Брат прав, нужно брать себя в руки.
— Мне нужно узнать, что случилось на самом деле. Я знаю Макса, он хорошо водит, не мог без причины взять и вылететь с дороги. Только не он…
— Всякое бывает, даже с опытным водителем, — сказал Паша.
— Мы поссорились, может, он был расстроен и… — замолчала, с ужасом понимая, что я могла быть той причиной, из-за которой Макс сейчас в больнице.
— Как же девушки любят себя накручивать. Ты, конечно, хорошенькая, но не настолько, чтобы терять голову за рулем, — усмехнулся Ваха.
— Заткнись, — огрызнулся Паша.
— Вахтисий Иванович, — обратился к Вахе доктор.
— Можете называть меня Ваха, — поджал губы громила.
— Как вам угодно, Ваха, нам нужно решить вопрос с дополнительными взносами, — кашлянул доктор, покосившись на нас.
— Точно, давайте отойдем, — улыбнулся Ваха.
— Дополнительные взносы?
— Не обращай внимания, Ваха сам настоял. Думает, если даст побольше денег, то относиться к Максу будут лучше. Он для Вахи, как брат, они вместе росли в детдоме, пока Макса не усыновили.
— Что?
— Кир, ты многое не знаешь про Макса, но давай потом поговорим.
— Хорошо, — растерянно согласилась.
— Он с универа тебя забрал? Голодная? Может, спустимся в кафе, перекусим.
— Давай, — согласилась, бросив взгляд на палату.
Не успели отойти, как к палате подбежала пожилая пара.
— Дорогой, скажи, что с ним всё в порядке? — пожилая женщина шагнула к Паше.
Она была очень маленького роста мне по плечо, пухленькая, седоволосая, с очень милым личиком, в глазах которой стоял страх.
— Всё хорошо, Галина Петровна, он отдыхает, сделали операцию, состояние стабильное.
— Что за операция?
— Ногу подлатали, Галина Петровна, не волнуйтесь вы так, это как разбитая коленка, поболит, да перестанет, — весело сказал Ваха, приобняв женщину.
— А ты всё шутишь, окаянный.
— А вы все вниз растёте, на маленького гномика походите, — улыбнулся Ваха.
— Это ты вымахал, раньше хоть до макушки доставала, а теперь, даже стул не поможет, — грустно улыбнулась Галина Петровна.
— Так вас Владимир Аркадьевич на плечо посадит, и как раз достанете.
— Вы Кира? — спросил пожилой мужчина, не обращая внимания на разговор Галины Петровны и Вахи.
— Да, — ещё зачем-то кивнула.
Паша ободряюще улыбнулся, обнимая меня за плечо.
— Максим рассказывал про тебя, фотографию показывал, познакомить обещал. Жаль, что при таких условиях свиделись, — каждое слово мужчины, было сказано с таким спокойствием, расстановкой, и энергетика исходила уверенная, что меня словно окутал кокон спокойствия и защиты.
— Какая ты красавица, — улыбнулась Галина Петровна, смахнув бегущие слёзы.
— Спасибо, вы тоже прекрасны, — сказала от души.
— Кир, это Галина Петровна и Владимир Аркадьевич, родители Макса.
— Очень приятно познакомиться.
— И нам, детка, — сказала Галина Петровна.
— Нам можно его навестить? Думал, что посещения здесь строгие, но потом заметил, что так много народу по коридорам ходят, со всего лишь накинутыми халатами, — заметил Владимир Аркадьевич.
— Это часть отделения, где в основном состоятельные люди лежат, и к ним посещения более свободные, — усмехнулся Ваха. — Узнал поздно, так бы сразу в частную клинику повез. Но они мне предложили такой вариант, не люкс, конечно, но хотя бы стены не обшарпанные.
— Сколько мы должны? — спросил Владимир Аркадьевич.
— Я сделаю вид, что не слышал вашего вопроса. Проходите к сыну, только там сейчас медсестра капельницу ставит, может поворчать.
— Мы подождем, пока медсестра закончит, — сказал Галина Петровна.
— Чай, кофе принести? — заботливо спросил Ваха, когда пожилая пара села на скамейку возле палаты.
— Если можно, воды, — сказала Галина Петровна.
— Сейчас будет вода, — сказал Ваха и скрылся.
— Мы тоже отойдем, сестру нужно накормить.
— Спасибо, что сообщил, Павел, — скала Владимир Аркадьевич.
— Но почему-то только после операции, — огорчилась Галина Петровна.
— Я помню про ваше сердце, решил не рисковать, а то мне Макс голову оторвёт.
— Идите, перекусите, а ты, Галина, не ворчи, я бы тебя тоже в больницу не пустил во время операции, — отрезал Владимир Аркадьевич.
— Это приёмные родители? — спросила, когда мы с Пашой сидели в столовой.
— Самые настоящие, Кир, самые настоящие, — с улыбкой сказал Паша.
— Не верится, что он про меня рассказывал, — улыбнулась.
— Макс тебя любит давно, если быть точным, года два.
Я знаю, он говорил, а вот брат откуда?
— И давно ты знаешь? — спросила, зная, как он меня оберегает, даже страшно представить реакцию.
— Давно, Макс сразу мне сказал, когда понял, что любит. Тебе было семнадцать, и я сильно разозлился. Ты ведь совсем малышка, а тут он со своими чувствами. Запретил даже дышать в твою сторону, давил на твой возраст, и что тебе нужно повзрослеть, попробовать другие отношения со сверстниками. Слово взял, зная, что он его сдержит, потому что у него бзик на ответственности.
— Прости, запретил?
— Кира, тебе было семнадцать.
— И что? Помнится, я пахала, как папа Карло, и для этого малышкой не была. Или ты думал, что Макс меня в постель затащит?
— Думал, что переспит и забудет, а тебе потом больно будет.
— Тебе нужно меньше думать о том, что касается меня.
— Я твой брат.
— И? Теперь будешь решать с кем мне встречаться? Где же ты был, когда возле меня столько придурков крутилось? Почему им ничего не запрещал? Или успокоился, зная, что Макс всех разгонит? Ты ужасно поступил.
— Кир, — окрикнул брат, когда я встала и пошла к выходу из столовой.
Не хочу сейчас с ним разговаривать. Наверное, его можно понять, как брата, но вот так мучить лучшего друга, это свинство. И решать за меня тоже не ахти.
И я слишком расстроена событиями, произошедшими с Максом, чтобы злиться на брата.
— Ваха, — окрикнула верзилу на лестнице.
— Слушаю.
— Я в палате видела диван, можно ведь оставаться на ночь? — спросила, закусив губу.
— Думаю, что да, если нет, то договорюсь.
— Дай свой номер, я домой схожу, возьму все необходимое и вернусь.
— Записывай, Принцесса, — усмехнулся Ваха.
Записав номер, сходила, попрощалась с родителями Максима и поехала домой, игнорируя печальные взгляды брата. Мы обязательно с ним ещё вернемся к этому разговору, но не сейчас.
По приезду домой, меня ждал ещё один неприятный сюрприз. Квартира была открыта и внутри всё перевернуто, вещи разбросаны, так ещё и ноутбук пропал.
Боже мой, мне было жалко не свой ноутбук, а чужие испорченные вещи. Как я Иришке в глаза смотреть буду? Как все это куплю?
Сев на перевёрнутый диван, набрала не брата, а почему-то Ваху.
— Это Кира, — сказала, когда он ответил на вызов.
— Можно ночевать, я узнал, — сказал Ваха.
— Это хорошо, но мне нужен немного другой совет, и я не знаю, нужно, наверное, вызвать полицию, — судорожно вздохнула.
— Что случилось? — голос громилы вмиг поледенел.
— Меня обокрали. Пришла, дверь открыта, все перевернуто, вещи испорчены, ноутбука нет. Я не знаю…
— Говори адрес, скоро буду, и не звони ментам.
Сказав адрес, отложила телефон в сторону.
Да что ж за день такой?
Глава 6
Кира
— Поживешь в квартире Макса, пока я не выясню, кто это сделал и зачем, — сказал Ваха, осмотрев мою квартиру.
— Я могу пожить у родителей, — сказала, обняв себя руками.
До сих пор не могу прийти в себя, после просмотра шкафа. Всё, что у меня было, порезано и разорвано в лоскуты, всё, на что я откладывала, что мне покупала мама в ущерб себе — испорчено. Меня колотит уже не от страха, а от злости. Был бы этот человеком рядом, глаза бы выцарапала.
— И что ты им скажешь? Мама, папа, мою квартиру разнесли, вещи порезали и измазали кетчупом?
— Не обязательно говорить так.
— И как ты им объяснишь полное отсутствие вещей? — приподнял бровь Ваха.
— Ты прав, но я не хочу навязываться Максу.
— Поверь ему в больничке лежать ни одну неделю, и он точно не будет против. Так что бери ключи, и сюда ни ногой. Забирай всё, что целое, отнесем в соседнюю квартиру, и я отвезу тебя в больницу.
Я была явно не в форме, чтобы спорить с Вахой, поэтому послушно выполнила его указание, и уже через час стояла возле палаты Макса, так и не решаясь зайти. А всё голос Владимира Федоровича, нашего декана, раздающийся из палаты.
— Кира, ты почему не заходишь? — раздался голос Владимира Аркадьевича, отца Макса.
— Не хочу мешать, да и столпотворение создавать в палате не рекомендуется, а там явно гости.
— Прекрати. Пошли, Галина ждет тебя, — добродушно сказал Владимир Аркадьевич.
Заходя в палату, я уже ощущала внутри неприятное чувство. Думала, наш строгий декан что-нибудь ляпнет, но то, что я увидела, было во много раз хуже. Галина Петровна и декан сидели на диванчике, спокойно общались, а вот возле кровати Максима стояла миловидная девушка, красивая блондинка с серыми большими глазами. Да ладно бы просто смотрела, она гладила Макса по плечу и что-то шептала.
— Вот и Кирочка пришла, — радостно сказала Галина Петровна.
— Синицына? — свел свои густые брови вместе.
Блондинка осмотрела меня с ног до головы, хмыкнула и продолжила стоять возле моего мужчины.
— Это Кира, невеста Макса, — сказал Владимир Аркадьевич с твердыми нотками в голосе.
Блондинка вздрогнула и уже по-другому посмотрела на меня.
— Этого не может быть, — усмехнулся декан. — Синицына — студентка, а Максим мне слово дал, что не будет заводить со студентками отношений.
Слово, слово… Да, Устинов любитель обещать всё каждому второму.
— Они уже довольно давно знакомы, скорее всего, сын не хотел тебя расстраивать, — сказала Галина Петровна.
— А вы что, Синицына, молчите? И вообще разве пары у второго курса закончились? — декан показательно посмотрел на часы.
— Хм, наверное, нет, как и ваш рабочий день, впрочем, — сказала слегка насмешливо.
О не-е-ет, уважаемый Владимир Федорович, отчитывать вы будите меня в универе, а вот при блондинистой дамочке я не позволю с собой так разговаривать