Парень взглянул на чистое небо, отыскал на горизонте тонкую, еле заметную полоску света и улыбнулся. Ещё несколько часов. Всего лишь несколько часов и день сменится вечерними сумерками. И тогда решится судьба одного наглого выскочки. Раз, и навсегда.
Определившись с планом действий, благородный продолжил путь. Поведение его не изменилось, он всё так же шёл прямо и убивал всех встречных животных, но теперь обходился лишь ударом копья, экономя атру. К вечеру зелёный сосуд должен быть до краёв заполнен. Простолюдин всё так же маячил далеко за спиной, время от времени исчезая в прибрежных кустах. «Жалкий трус», — подумал Марис, растянув губы в предвкушающей усмешке. Ждать осталось недолго.
Постепенно небо начало темнеть. Его яркая синева потускнела, сменившись более тёмным, серо-синим оттенком. Вдалеке с горизонта исчезла тонкая линия света. В это время года темнота наступала небыстро, в течение нескольких часов. Достаточно времени для того, чтобы разобраться с одним ублюдком, который будто бы сам нарывается на смертельный укол копья. Марис остановился, кивая своим собственным мыслям. Он обязан отомстить. Простолюдин сам выбрал это. Никто ведь не заставлял его идти следом, верно? Никто. Да… осталось лишь привести приговор в исполнение. Обернувшись, парень заметил, как вдалеке тёмная фигура скрывается в прибрежных кустах. Благородный искривил губы в безумной усмешке и исчез в зарослях кустарника, медленно продвигаясь навстречу заклятому врагу. Он пожалеет о том, что осмелился встать на пути у наследника клана Морето.
Медленно потянулись минуты. Марис осторожно шёл навстречу Лауту. Пройдя около двухсот шагов он снизил скорость до самого минимума, стараясь двигаться практически бесшумно и не тревожить почём зря ветки кустов и крупные травинки, которые бы могли выдать его местоположение врагу. В итоге он и вовсе остановился, устроив засаду в зарослях у самой тропинки, протоптанной им самим. Марис замер и обратился в слух, стараясь уловить любой, даже самый незначительный шорох, но пока что слышал лишь журчание ручья да кваканье лягушек. Заветного звука чужих шагов до сих пор не было.
Прошло около часа и парень начал нервничать. С величайшей осторожностью он выглянул из-за зарослей камыша на тропу и никого на ней не обнаружил. Решив, что проклятый простолюдин в очередной раз скрылся, Марис продолижл наблюдать за этим берегом ручья, но ни через минуту, ни через десять Лаут так и не объявился. Тогда благородный развернулся и, осторожно привстав, осмотрел соседний берег. Лишь высокая трава да камыши до самого горизонта — и ни следа выскочки. Скрипнув зубами, парень покрепче перехватил копьё и, выйдя на тропу, осторожно пошёл туда, где в последний раз видел Лаута.
«Решил спрятаться, гадёныш?» — думал он, осторожно ступая по примятой траве, — «прячься-прячься, тебя это всё равно не спасёт…»
За то время, что он сидел в кустах и ожидал появления заклятого врага, он успел изрядно себя накрутить. Злость на простолюдина затмила его разум и мысль о том, что он собирается совершить уже не претила изрядно пошатнувшимся моральным устоям юноши. Законы города здесь были не властны, он сделает то, что должен сделать. Отомстит. Уничтожит его так же, как и всех тварей, встреченных на пути. Марис превратился в охотника, а Лаут в его глазах был не более, чем жертвой. Врагом, которого нужно было убить. С величайшей осторожностью парень двигался вперёд, все его чувства были обострены атрой, сила буквально кипела внутри. Глаза внимательно следили за травой и кустарником, подмечая каждое, даже самое мелкое и слабое движение ветвей, а уши ловили каждый лишний шорох.
И вот, он, наконец, заметил его. Заросли камыша шевельнулись вдалеке, на какое-то мгновение там мелькнула макушка простолюдина. Марис осторожно опустил на землю рюкзак, избавляясь от лишнего груза и подобрался, как готовый к броску дикий зверь. Его движение замедлилось, он пригнулся едва ли не к самой земле, скрываясь за зарослями и медленно, короткими бесшумными шажками направился к своей цели, а журчание ручья надежно скрывало лёгкое шуршание его доспехов…
Примерно в сотне шагов от цели в нос благородного ударил резкий запах какой-то травы. Настолько сильный, что тот был сразу же вынужден зажать нос и рот ладонью, едва не выдав своё местоположение чихом. Около двух минут ушло у него, чтобы привыкнуть к этому дикому смраду, и лишь убедившись, что нос больше не желает предавать хозяина, Марис продолжил путь. Чем ближе он подходил к тому месту, где укрылся простолюдин, тем сильнее воняло какой-то травой. Парень помнил это место — он миновал его довольно быстро, но в тот раз запах почему-то был не столь мощным. «Неужели он специально пожёг траву, чтобы усилить его?» — подумал он, но тут же отмёл эту мысль. Дым бы заметил даже слепой.
Цель приближалась. Пятьдесят шагов, сорок, тридцать, двадцать. Сердце Мариса билось в бешеном ритме, в крови гулял адреналин, а мышцы сводило от напряжения. Он двигался еле-еле, совсем бесшумно и почти не дыша, дабы случайно не спугнуть цель. Ещё совсем немного и месть, наконец, совершится. Ещё чуть-чуть, и холодная сталь копья пронзит сердце наглого выскочки, из-за которого вся жизнь Мариса пошла по наклонной. Когда до нужного места осталось десять шагов, юноша зарычал и рванул сквозь заросли. Он преодолел это расстояние в мгновение ока, ворвался туда, где должен был сидеть враг и взвыл подобно дикому зверю. На пустом участке примятой травы лежал лишь рюкзак. Однако, выместить злобу на бедной сумке великий воин клана Морето не успел. Его чуткий слух уловил какое-то движение сбоку. Резко обернувшись, Марис увидел пару ярко-зелёных глаз с вертикальным зрачком…
Глава 38. Схватка
Едва на равнину опустились сумерки, Эдван поспешил спрятаться. Опыт и слова городских охотников подсказывали ему, что человек — дневной житель, и не способен соперничать с тварями ночью. У него нет ни глаз, способных видеть в темноте, ни невероятного нюха, ни острейшего слуха, ни вибриссов, что ловят любое, даже самое слабое движение воздуха. Ничего, что смогло бы поставить двуногого вровень со зверем в ночной тьме. Единственный шанс для него выжить в тёмное время суток — это любой ценой избегать драки.
Именно поэтому для своего укрытия юноша выбрал заросли воньтравы, которые так удачно попались ему на дороге. Трава эта, собственно, и получила своё название за невероятно мощный и резкий запах, который отпугивал мелких грызунов, насекомых, птиц и прочих любителей полакомиться её крупными зелёными листьями, которые и распространяли жуткий смрад на всю округу. Идеальное место, чтобы скрыться от хищников. Зелень эта их, конечно, не отпугнёт, но зато гарантированно забьёт носы резким запахом.
Расчистив небольшой кусочек земли, парень уселся на подмятые стебельки и c трудом сдержал рвотный позыв. Смрад внизу стоял настолько невыносимый, что от него начинала болеть голова, а глаза слезились. И несмотря на это, Эдван терпел. Пытался дышать ртом, короткими вдохами и закрывал лицо рукавом, постепенно привыкая к ужасной вони, ибо жизнь была дороже любых удобств.
Когда же желание умчаться прочь слегка поутихло, парень вынул из рюкзака два листа бумаги и, начертив на них слово поглощения, положил рядом с собой на траву. Закрыв глаза, он медленно погрузился в медитацию, с трудом обуздал свою атру, замедлил её движение и сосредоточился на тонких потоках энергии, что просачивались наружу через мелкие трещинки в его сосуде. Поймав, он закрутил их вокруг собственного тела, постепенно вливая обратно во внутреннее вместилище, таким образом замыкая его. Наружу теперь ничего не просачивалось — все мелкие потоки силы, которые Эдван не успевал поймать, впитывались в бумагу со словами творца. Юноша стал почти невидим.
Сделав глубокий вдох, он обратился в слух, сконцентрировался на потоках атры вокург него, надеясь засечь возможного врага. И засёк. Благодаря возросшей после преодоления шестого ранга чувствительности, он почувствовал приближение мощного сгустка атры с пятидесяти шагов. Тварь, что к нему приближалась, была минимум на том же ранге, что и он сам, а может, даже и немного выше. Однако, с места Эдван не сдвинулся, а продолжил сидеть на месте, точно каменное изваяние. Зачем выдавать себя лишними движениями, если сила всё равно скрыта? Пока намерения врага не ясны, лучше сидеть тихо. В конце концов, зверь может просто пройти мимо, ничего не заметив.
Однако, надежды на благополучный исход таяли с каждой минутой. Тварь подбиралась всё ближе, словно знала, куда нужно идти. Знала, где он сидит. Расстояние сокращалось. Сорок шагов, тридцать, двадцать пять… открыв глаза, юноша тихо поднялся и бесшумно скрылся в зарослях воньтравы, оставив рюкзак лежать на своём месте. Он не стал уходить далеко, а наоборот, притаился буквально в нескольких шагах, готовый встретить неприятеля во всеоружии. Уловка простая, но довольно действенная, ведь в сумерках большая сумка вполне может сойти и за свернувшегося калачиком человека. Тварь набросится на него, раскроет себя, и в этот момент он и нанесёт свой удар.
Да, так и будет. Сделав глубокий вдох, Эдван сжал рукоять топора, подобрался, как готовая к броску змея. В этот раз он был почти спокоен. Враг приближался. Чувство атры подсказывало, что он совсем рядом, всего десять шагов. В мыслях юноша уже прокручивал эту сцену, был готов встретить противника, надвигающегося со стороны дороги, но тут послышался тихий, еле заметный шорох листьев, и сердце юноши пропустило удар. Звук шёл с другой стороны.
Медленно Эдван обернулся на звук, краем глаза уловил еле заметную тень, пригляделся к зарослям и ужаснулся, встретившись взглядом с парой ярких зелёных глаз с вертикальным зрачком. По спине пробежал холодок. Игра в гляделки длилась долгое мгновение, ведь зверь, точно так же как и Эдван, не ожидал столь внезапного знакомства, надеясь, что жертва заметит его лишь в самый последний момент, когда будет уже слишком поздно. И тут, подобно грому среди ясного неба, из зарослей травы вылетел вооружённый копьём парень, с яркой рыжей лентой в волосах. Он на мгновение растерялся и, не найдя перед собой никого громко взвыл от обиды, словно дикий зверь. А настоящий дикий зверь, тем временем, отмер.
Эдван рванул в сторону, а огромная кошка чёрной молнией набросилась на Мариса, обрушив на него удар могучей лапы. Стальные когти вспороли доспех так легко, словно он был сделан из мокрой бумаги, и лишь благодаря атре и каменному покрову зверь не сумел пробиться к плоти. Чудовищной силы удар буквально снёс юношу, который, пролетев шагов двадцать, ударился о землю, отскочил от неё, точно мячик, и кубарем покатился дальше, сминая траву. Он не успел даже толком сообразить, что произошло, а хищница уже была рядом, придавила парня тяжелой лапой и попыталась сомкнуть челюсти на его голове. Обычно, здесь всё и заканчивалось для тех, кому не повезло стать жертвой сумеречной смерти, однако, в этот раз жертва оказалась не одна. В самый последний момент, когда глаза Мариса расширились от ужаса перед быстро приближающейся пастью, хассира вдруг рыкнула и резко отскочила, едва не сломав ему рёбра. Мелькнула белая вспышка и по ушам ударил чудовищный грохот. Эхо прокатилось по равнине.
Кошка тихо зашипела, злобно покосившись на стоящего вдалеке парня. Она была просто в бешенстве, отчего вся её подпалённая шерсть встала дыбом, визуально делая её едва ли не в два раза больше, чем есть на самом деле. Эдван, в свою очередь, крепко сжимал в руках топор, не спуская глаз с проклятой твари. Решение ударить молнией в зверя было им принято в мгновение ока, без раздумий, ибо они сейчас были излишни. В данный момент ни его отношение к благородному, ни их распри не имели никакого значения. Важно было лишь то, что он — человек. А кошка — нет. Да, ему было страшно, он чувствовал, как колени немного дрожат, а в животе образуется ком, но парень заставлял себя следовать данной на крови клятве сражаться и больше не трусить.
Марис, тем временем, рывком поднялся на ноги, отскочил от хищницы, которая поочерёдно буравила взглядом то одного, то другого парня. Её ужасно не нравилось, что законная добыча решила сопротивляться. В обычной ситуации, при охоте на шрии или диких быков, если нападение провалилось, она бы давно отступила. Но запах человеческой крови буквально сводил её с ума. Утробно зарычав, хассира медленно начала обходить парней, стараясь добиться того, чтобы оба они оставались на одной линии и не могли наброситься на неё одновременно.
Благородный осторожно дёрнул плечом, проверяя, не сломал ли костей. Нашёл взглядом копьё, отлетевшее куда-то в ручей после атаки твари и, сплюнув на землю, вытянул из ножен меч. Яркое пламя заструилось по клинку, превращая его в длинный и невероятно горячий факел. Тело Мариса обросло плотной каменной коркой, отчего доспехи на нём стали смотреться слегка нелепо, словно были ему малы. Марис бросил короткий взгляд на Эдвана и скрипнул зубами от досады. Он чувствовал себя просто отвратно и ярость клокотала внутри него. Настолько мощная, что пламя просачивалось даже сквозь камень на теле, ведь мало того, что какая-то тварь застала его врасплох и едва не убила перед лицом мерзкого простолюдина, так этот самый простолюдин ещё и спас его от смерти! Какой позор! Даже порицание семьёй в этот момент, казалось, ударило по его гордости меньше, чем это.
Взревев от злости, он бросился прямо на хассиру, обрушив на неё удар пылающего клинка. Поскольку управляться с таким оружием юноша умел чуть более, чем никак, удар этот оказался простым, как удар дубины. Хищница легко спружинила на лапах и отпрыгнула в сторону, позволив мечу вонзиться в землю, после чего тут же рванула вверх, нанося ответный удар лапой. Во все стороны брызнула каменная крошка, стальные когти вспороли юноше бок, а сам он отлетел шагов на десять, сломанной куклой рухнув на траву, а тварь тут же смазанной тенью помчалась прямиком к Эдвану. По его спине пробежал холодок. Семь колец запульсировали на сосуде души, заполняя тело до отказа атрой.
Острейшие когти промелькнули перед носом, ответный удар топора оставил твари рану в боку, но увернуться от следующей атаки парень уже не сумел. Он забыл про хвост, за что и поплатился, когда хищница хлестнула его по ногам, роняя на землю. Оттолкнувшись руками, парень тут же перекатом ушёл вправо. Тяжелые лапы гулко ударились о землю совсем рядом с его головой. С трудом он вскочил на ноги, уклоняясь от новой атаки твари, краем глаза заметил яркую вспышку и тут же отпрыгнул назад. Хассира сделала тоже самое и вовремя. Огненный шар размером с телегу взорвался прямо между ними, окатив обоих волной сухого жара и оглушив грохотом.
Через мгновение в бушующее пламя ворвался Марис, размахивая своим огненным мечом из стороны в стороны, как самой обычной дубинкой. Огромная кошка уклонилась от первых двух взмахов, уже готовилась броситься на врага, но тут благородный выпустил струю пламени прямо ей в морду. Раскалённое лезвие опустилось на голову хищницы, лишая её одного глаза. Взревев от боли, она бросилась на обидчика, не обращая более внимания на оружие. Меч вошёл в брюхо твари по самую рукоять, но Марис оказался сбит с ног. Стальные когти прошили наплечники, словно те были из бумаги, каменная крошка полетела прочь под ударами могучих лап, зубы щёлкнули в опасной близости от лица благородного, пока тот изо всех сил отталкивал проклятую тварь от себя.
Вдруг, что-то с глухим стуком ударилось в голову твари, заставив её покачнуться. Тварь оскалилась, попыталась вновь добраться до горла юноши, но тут что-то снова ударило её сзади и зверюга взревела и от этого полного безумной ярости рёва сердца Мариса ушло в пятки. Он попытался скинуть её с себя, но когти сумеречной смерти прочно увязли в броне. В зелёных глазах промелькнул недобрый блеск и она, издав злобный рык, вновь рванула вперёд. Парень отодвинул голову в сторону, попытался удержать её, но его ослабшие руки сумели лишь немного отодвинуть башку зверя. Клыки сомкнулись на плече, не замечая брони. Марис взревел от боли. Он изо всех сил старался направить к ране атру, его кулаки превратились в два огненных шара, что жгли проклятой твари горло, но та лишь сильнее сжимала челюсти, и когда благородному показалось, что час его пробил, в голову твари с глухим ударом вонзился топор. Хватка слегка ослабла.
Эдван налетел на хассиру и мощным пинком отбросил её на десяток шагов, заставляя, наконец, отпустить Мариса. В мгновение ока он нарисовал в воздухе ломаную спираль, проткнул её пальцем и переполненная атрой молния яркой белой дугой соединила его палец с мордой животного. От громовых раскатов вновь зазвенело в ушах, но проклятая тварь была всё ещё жива и даже относительно невредима — лишь трясла опалённой башкой, изо всех сил пытаясь прогнать дикую боль в голове. Из тела кошки до сих пор торчало оружие: меч в брюхе, топор в голове, а спину украшали три белоснежных копья чистой атры, созданных Эдваном для метания, которые уже медленно таяли.