- Вы кто такой вообще? – никогда не обращала на него внимания, не уверена, что мы вообще хоть раз разговаривали.
- Ваш водитель, катаю вас туда-сюда, постоянно.
Лучше бы я пешком пошла, радуюсь, когда на горизонте появляется распахнутая калитка и машина МЧС с кучкой спасателей возле.
- Не забывайте про дочь, Ирина Владимировна!
- И вы своими детьми займитесь, вместо бабских сплетен, - вытягиваю сумку, сползая вниз.
- Так бог не дает! - почти кричит, в каком-то болезненном отчаянии.
Наши глаза с водителем встречаются, он отворачивается первым, достает памятую пачку. А мне становится его жаль.
- Ветеринар! – кто-то настойчиво зовет меня.
Взяв свою сумку, я подбегаю к лошади, которую уже вытащили. Думаю остановить кровотечение, промыть рану перекисью водорода, наложить жгут, но повреждение слишком глубокое. Поэтому мне приходится зашивать, ибо чем скорее я это сделаю, тем меньше шансов, что загноится. Незначительные раны я прижигаю тетцином, благодаря этому не будет заражения и нагноения в будущем.
Я вытираю пот с лица, подымаю голову, словно чувствуя пристальный взгляд. Невдалеке стоит Павел, в стороне от всех спасателей. Опёршись спиной о забор и внимательно наблюдая за моими действиями, он непривычно серьезен. Не улыбается и не смеется, заснул руки в карманы и стоит отдельно от всех. В голове рождается дикая картинка, желание подойти к нему и обвить шею руками, прижавшись губами в приветственном поцелуе. Как же хочется, даже страшно. Какое странное однако чувство: и стыдно за слова водителя, и тянет, так тянет, что аж дышать больно.
Все время вспоминаю его диван, мягкую подушку под спиной то, как голая кожа касалась колючего покрывала, а еще губы, такие горячие, настойчивые. Сильные руки сжимали, будто важнее этого ничего на всем белом свете не было. Вчера, уложив дочку спать, я долго лежала в ванной. Теплая искристая пена омывала мое тело, лаская и облизывая. Закрыв глаза, я проводила мочалкой по коже, слегка царапая, удивляясь тому, какая она вдруг стала чувствительная. Перед глазами застыла его твердая спина, покрытая веснушками и крупная родинка под лопаткой. Почему-то эта часть тела сводит меня с ума особенно. С самого первого раза, придя на осмотр к Мари, увидела, как он переодевается, и не могу забыть его спину. Широкие плечи, а поясничный отдел узкий. Боже, эта впечатляющая, развитая многочисленными тренировками трапециевидная мышца, имеющая форму треугольника, блестящие ромбовидные под лопатками. Я врач и знаю, как все это работает, поэтому сама мысль, о том, что они так четко очерчены и выделяются, лишает рассудка, пальцы буквально тянутся обвести каждую. Я позволила себе слабость, опустила руку в воду, выгнулась навстречу собственной ласке, думала о рыжем спасателе, наслаждаясь ритмичными движениями. Но звезды не вспыхнули, а планета останавливаться не спешила. Без него – это жалкая пародия.
Вот почему у меня нет настроения. Я пообещала забыть Павла, а вместо этого постыдно жду, когда спасатель снова завалится ко мне в кабинет. Но он не приходит.
- Ирина Владимировна, у нас следующий вызов! – возмущается водитель, появившейся здесь, как будто из воздуха.
Прошло меньше недели с тех пор, как меня ударили. Вместо того, чтобы пожалеть или посочувствовать, муж наехал, заявив, что в следующий раз я подумаю, прежде чем сидеть на работе до темноты. По его мнению, это неудачная попытка ограбления. Или пьяный турист перепутал мое лицо с лицом его гулящей жены.
До темноты я больше не засиживаюсь. Но и одна не хожу. Каждый вечер на другой стороне улице меня ждут рыжий спасатель и его собака. Он никогда не переходит дорогу, не приближается ко мне. Всего лишь провожает, и убедившись, что я добралась, просто уходит. А я не могу жить, как раньше. Теперь мне мало работы, мало моей ветеринарной деятельности, мало того, за что я привыкла прятаться, в своей спальне по вечерам я сползаю по стене, обнимая колени. В ту ночь, когда меня ударили кулаком в лицо, я впервые в жизни не была одинока.
Глава 27. Павел
Проследив за Ольгой, я вошел в единственное многоэтажное здание в нашем поселке. Домофона в подъезде не было, и я проскользнул за девушкой внутрь, на втором этаже она остановилась, услышав голос Мари.
- Пашка?
Я растянул губы в искусственной улыбке, и знай меня Забейворота чуть лучше, она бы это почувствовала, но она окаменела от счастья, забыв, как открывается собственная дверь.
- У тебя принтер есть? - скинул я у входа кроссовки, бесцеремонно расхаживая по чужому жилищу.
Квартирка была совсем крохотной, маленькая кухня перетекала в единственную комнату, что судя по расправленному дивану, большому креслу и рабочему столу в углу, служила сразу и залом, и спальней, и кабинетом.
- Чай или кофе будешь? - скользнула она мимо меня, кончиками пальцев коснувшись плеча.
Заглянув под стол и в шкафы возле, принтера я не обнаружил.
- Что с принтером? - пошёл я за ней на кухню, разглядывая жутковатые обои с хлебными колосками в нелепых корзинках.
- Его нет, - попыталась она нажать мне на плечи, усаживая за кухонный стол, - если что-то нужно, то я печатаю на регистратуре, в клинике. Тебе напечатать что-то?
Похоже, Забейворота поставила перед собой цель прикасаться ко мне, пока я не поддамся на её провокации. Скользит вокруг меня, как змей, мокрый и слюнявый.
- А кот твой где или собака? - я не спешу садиться, а Мари по-хозяйски ложится рядом, обвив мою ногу хвостом.
- Я не люблю животных, - пожимает Ольга плечами. - От них вонь и куча шерсти, лапы эти грязные везде.
Но, будто опомнившись, вспоминает про мою собаку, смотрит на неё искоса, прикусывая себе язык.
- Похвально для ветеринарной медсестры, - оглядываюсь по сторонам, в поисках улик.
Если она ревнует к Ирине, то ударить способна, но зачем гробить мою Мари?
- Пашка, блин, я так рада, что ты одумался.
Хорошее слово, отлично подходит к нашим с ней отношениям. Забейворота явно страдает припадками.
За стол я все таки сажусь, внимательно разглядывая худощавую фигуру. Могла ли Ольга быть тенью? Вполне. Высокая, абсолютно не женственная, плечи шире зада, руки и ноги длинные, и бегает, наверняка, быстро. Главное аккуратно вывести на чистую воду. Но, честно говоря, если она ударила Ирку, то я не знаю, что я с ней сделаю.
- У тебя права есть?
Выставляя из холодильника какую-то еду, Забейворота волнуется. Не понимаю, чем я ей так понравился? Ведь она меня совсем не знает. Придумала себе сказочку про героя - спасателя и страдает от собственной глупости. Сходит с ума по мышцам на руках и кубикам на животе? Как же раздражает этот долгий щенячий взгляд, как будто я божество, сошедшее с иконы. Ирина тоже смотрит на меня с интересом, но украдкой, незаметно, обрывисто, словно желая, чтобы я не почувствовал. От этой игры ток бежит по венам, а тело наполняется сексуальной энергией.
- Есть права, Паш, ты извини, что я распсиховалась у тебя дома, горячая, буквально разгораюсь.
Я хмурюсь, детектив из меня хреновый, ловко выуживать информацию не хватает терпения. И когда она проходит мимо меня, быстро встаю на ноги, толкая девицу на стену. Пальцами сжимаю плечи, как следует встряхивая.
- Где ты была тринадцатого числа, часов в десять вечера?
Ольга скалится, видимо решив, что я пристаю к ней. Это удивительно, как может раздражать человек, который тебе не нравится.
- Не знаю. Спала, что-то смотрела, какая разница? - из её груди вырывается писк.
Даже до неё доходит, что, вдавливая её в бумажные колоски за спиной, я не шучу. Но она все ещё не понимает, что мне нужно.
- Это ты? - сжимаю челюсть в отчаянии.
- Что я, Паш? Да это я, - тычет себя в грудь, - я, кто же ещё? Кому тут ещё быть? Павел, ты меня пугаешь. У тебя что-то с психикой.
Усмехаюсь, ржу так громко, что аж давлюсь кашлем, отпуская её.
Прилив негатива выходит на новый уровень, глаза застилает красная пелена.
- А собаку зачем переехала?
Она ничего не отвечает, а я дёргаю её за руку, хватая за запястье, усаживая на стул.
- Паша, честно скажу, ты мне нравишься все меньше. И я бы даже сказала, что вообще уже не нравишься, посоветовала бы обратиться к психиатору, у вас же там есть в КСП. Отказываешься от внимания красивой девушки, помешан на своей собаке...
Громко хлопаю по столу, заставляя замолчать. Усаживаюсь напротив, широко раздвигая ноги. Мари лает.
- Где ты была тринадцатого числа, вспоминай, Забейворота, а то голым задом на горох посажу.
Девушка обиженно поджимает губы.
- Это среда была, - шипит, - первая смена, к нам ещё тигра привезли, все смотреть ходили, как в цирк. До обеда работали, а потом...
Забейворота вскакивает на ноги, бежит к своей сумке, роется, я очень надеюсь, что ищет не газовый баллончик или что-то в этом роде.
- Вспомнила я, плохо мне было, скорую даже вызывала, думала кишечная инфекция, вот справку мне выдали для районки, сказали в карту приклеить. Пару таблеток выпила угля и очухалась.
Я внимательно смотрю на дату, печать, подписи.
- А машина у тебя есть?
- Откуда?
- А права тебе зачем?
- Модно было одно время. Я за рулём последний раз года три назад сидела, уже педали перепутаю. Что за вопросы вообще?
Но, наконец - то, когда я направляюсь к выходу, Ольге удаётся сложить два плюс два.
- Ты что поверил в сказочку, что на врачиху напали? - Забейворота начинает краснеть, дышать через нос, как тогда, перед ударом камнем в мою дверь, на неё накатывает очередной приступ. - Муж её избил за то, что с тобой таскается, глаза разуй! Какой же ты тупой, Павел, - отворачивается спиной, скрещивая руки на груди, - все ты мне не нравишься!
Я так "расстроился" поэтому поводу, что аж идти не могу. Качаю головой, оставляя дверь в квартиру открытой, Мари бежит впереди меня, жуткая квартира ей тоже не понравилась. Открыв ежедневник моей докторши, я провожу пальцем по списку подозреваемых. Из внутреннего кармана достаю ручку и аккуратно вычеркиваю Ольгу. Эта дура не стала бы шифроваться с капюшоном, не скрывала бы внешность, печатая записку, дабы не узнали голос, она вмазала бы Ирине молотком по черепу и орала бы, как ошпаренная.
Глава 28. Павел
В помещении контрольно-спасательного пункта сегодня не протолкнуться. Ребята смеются, травят анекдоты, а я разглядываю своего впечатляющего начальника, Глеб Дмитриевич ведет учет альпинистов во всех альпинистских мероприятиях и среди местного населения, способных участвовать в спасательных работах. Привычно устанавливает график дежурства начальников спасательных отрядов альпинистских мероприятий в районе. Прикалывая бумажки на доску, маркером помечает дату и время.
Мари крутится в центре комнаты, а я выбираю момент.
- А хотите я анекдот расскажу?
Вставляю свои пять копеек после долгого молчания. Глебушка оборачивается.
- У тебя есть друзья? - говорю громко и четко, глядя прямо в глаза своему начальнику.
- А ка же? Все десять сезонов на компе.
Кто-то смеется, а суровый Глебушка вздыхает, возвращаясь к делам. Намек он понял. Правильный и хороший начальник. Один он у нас работает, все остальные трындят, ожидая завершения смены. В момент, когда народ разбредается по кучкам окончательно, я подымаюсь, и пересекая комнату, кладу на его стол бумагу.
- Это что? – разбирается он с причинами, по которым несколько групп туристов возвращены с восхождения на гору, изучая маршрутные листы.
- Рапорт о переводе меня в другой отряд.
Глеб берет бумажку, комкает и кидает в мусорную корзину.
- Что-то еще? – невозмутимо возвращается к работе Глебушка, углубляясь в таблицы.
- Не проблема. Я снова напишу.
- Давай! - встает Глеб и подчеркивает маркером фамилии.
Его лица мне не видно, но маркер продолжает скрипеть, заметно раздражая. Я подхожу к столу и вытягиваю из пачки новый лист, и в это время в КСП звонят сразу все телефоны.
- Неееет! – вздыхают ребята, понимая, что смена через пятнадцать минут не закончится.
- Обрушение во время ремонтных работ на мосту, - орет Глеб, запрыгивая в машину.
Внезапно рухнул мост, по которому ехали десятки машин. В завалах под бетонными глыбами оказались люди. На месте происшествия уже работают сотни пожарных и спасателей. Наш отряд вызвали, в том числе, потому что у нас есть спасатель с собакой. Пятеро пострадавших находятся в состоянии средней степени тяжести, один — в тяжелом состоянии. Среди пострадавших — три водителя и трое рабочих, которые находились на мосту.
Под ногами бетон и куски арматуры, уши закладывает от криков и скрежета, параллельно с нами бежит совсем еще зеленый парнишка в оранжевом жилете:
- Длина примерно сто двадцать метров, - указывает он вдаль, - на мосту находились автокран КамАЗ и МАЗ, которые тоже упали.
Я смотрю на мешанину из метала и бетона, обрушились обе стороны моста: и та, по которой шло движение, и та, где проводились ремонтные работы. Вместе с мостом рухнули три машины.
- Сработал светофор, две машины с зерном ушли, МАЗы, – продолжает рассказ парень. - А на другой стороне кран работал. И в этот момент произошло обрушение!
Одному из рабочих оторвало руку, он лежит на земле, ему пытаются оказать помощь, похоже, мы приехали раньше скорой помощи, но кровь хлещет из раны фонтаном. Думается, что грузовики перевозили вес превышающий разрешенный по мосту.
- Мы троих не можем найти, кричим, но слишком шумно!
Колеса и кузов поменялись местами, бетон смял их, превратив в кашу. Мы надеваем защитные комбинезоны и каски.
- Мари сможет работать? – поворачивается ко мне Глеб.
А я ничего не отвечаю, делая шаг вперед. Мы спускаемся к реке, под мост, в самую гущу событий. Пока другие спасатели разбирают завалы, таская тяжеленные балки, толкая колеса машин, перетягивая разбитое крыло автомобиля и помогая пострадавшим, мы с Мари ищем тех, кто попал в плен огромных бетонных глыб.
- Мне нянька не нужна, - огрызаюсь на Глеба, который идет за мной, спускаясь ниже.
Начальник спокойно подымает часть металлического каркаса бывшей кабины, пропуская собаку. Что-то скрипит, я подымаю голову.
- Далеко не лезь, - сурово смотрит на меня босс, а отвечаю ему очередной резкостью.
Собака проскальзывает дальше, я спешу за ней, где-то между блоками грохот дополняется скрипом, скрежетом, криками и странным ощущением, будто небосвод опускается ниже, словно планету сплющивает и воздуха на всех не хватает. Пыль наполняет легкие, становится темно, хотя глаза мои открыты.
В этот момент я понимаю, что у страха перед смертью вкус грязи, он скрипит на зубах, сушит губы и дерет горло. А где-то вдалеке слышен непривычно истеричный голос Глеба:
- Пашка, держись!
Глава 29. Ирина
Пазл «Анна и Эльза» не желал складываться. Красочные картинки из маленьких кусочков упорно не подходили друг другу, Женя нервничала, она не любила, когда что-то не получалось. Мы устроились на ковре, и я помогала дочке, успокаивая.
В зал, кашляя, пришел Сергей со своим бессменным помощником Ивановым. Мужчины расселись в креслах, что-то обсуждая. Их компания меня мало радовала. Второй день Сергей Борисович страдал, он простыл, и температура тридцать семь градусов «убивала» его, лишая возможности жить дальше. Но Иванов держал начальника в курсе событий, даже несмотря на то, что первый беспрерывно чихал на него, заражая вирусом.
- Так что там с этим мостом? – кашляет Сергей, его глаза болезненно сверкают, а нос забит.
- Ну что? Обвалился, - достаёт сложенные в несколько раз листы Иванов, - попали на деньги. Да еще два груженых МАЗа с прицепами, кран просрали.
- Ремонтники, бл*дь! – очередной приступ кашля. - Что они там ремонтировали?