— Что-о-о-о вы-ы-ы со-о-о мно-о-о-й сделаллл… — язык начал заплетаться и я не договорила последнее слово.
— Артур Маркович предупредил нас, что вы постараетесь избавиться от лекарства, которое он вам дал. Мы внимательно следили за вами, Елена Анатольевна. Наши видеокамеры чётко передают не только картинку, но и звук. — Она помогла мне встать, так как я едва не упала со стула и повела в дом. — Вы сейчас немного поспите, часика два, а когда проснётесь, почувствуете себя очень хорошо.
— Нннне… я ньее хо-чу-у-у… — промямлила еле-еле.
— Всё будет хорошо, — сказала она вдруг ласково. — В этом доме вы в безопасности, Елена Анатольевна. Артур Маркович лишь заботится о вас. Он вас очень любит. А вы любите его.
Меня резко начало клонить в сон.
Я пыталась бороться с собой, но препарат, что подмешала мне в сок эта гадюка, начинал активно действовать, заражая собой каждую мою клеточку.
У меня начал замедляться пульс…
Возможно, расширялись зрачки…
Деревенел и переставал ворочаться язык…
По всему моему телу разливается лёгкость и сладкая приятная нега…
В голове установилась звенящая пустота…
— Вы в безопасности, Елена Анатольевна… Всё хорошо…
«Вы в безопасности…»
«Вы в безопасности…»
«…в безопасности…»
Я в безопасности.
Я парю и мне очень хорошо.
* * *
Елена
Когда я проснулась, то чувствовала себя больной и невероятно слабой, будто у меня только-только началась простуда.
В желудке было некомфортно и казалось, что меня вот-вот вырвет.
Что со мной?
Села в кровати и медленно обвела комнату взглядом.
Было что-то смутно знакомое в этом помещение, но только, что именно?
Медленно покачала головой и поморщилась. Тошнота усилилась и начала болеть голова.
Зажала пальцами виски и надавила на них. Вдобавок стала глубоко и медленно дышать.
Постепенно боль и тошнота ослабли.
Поднялась с кровати, поёжилась от прохлады, так как была полностью обнажена, надела халат, что лежал в изножье кровати, и прошлась по комнате.
Ничего не понимаю.
Знаю, что это моя спальня, но в то же время, отчётливо ощущаю какую-то неправильность.
Я застыла. В голове царил такой бардак, что я не сразу вспомнила недавние события.
Похищение.
Джанабаев.
Планы на побег.
Мне что-то подмешали в сок.
— Анна Петровна, — посипела я, вспомнив её слова.
Вспомнила всё то, что произошло со мной, всё то, что делал со мной Артур.
Я прошла в ванную и недоумённо застыла перед зеркалом.
На меня смотрела уставшая и бледная девушка. Взгляд был потухшим и немного удивлённым.
Что я с собой сделала?
Почему всё время воюю с ним?
Я почувствовала себя полной дурой.
— Я ведь в безопасности рядом с ним, — прошептала своему отражению. Эти слова показались мне правильными, но внутри обитало совершенно другое ощущение, что всё совершенно не так.
Включила воду и умылась.
Сколько я спала? Час? Два? Или сутки?
Вернулась в спальню и посмотрела на часы.
Четыре часа дня.
Снова села на кровати и начала пальцами сдавливать голову.
Что-то было не так.
Что-то было неправильным.
Почему я все дни так рьяно боролась и хотела выбраться отсюда?
Почему сейчас я чувствую совершенно другое?
Мне хорошо. Мне не хочется никуда убегать. Не хочется ни о чём думать.
А ещё, мне отчаянно захотелось увидеть Артура и ощутить всё то, что он совсем недавно делал со мной. Захотелось заняться с ним сексом.
Я буквально ошалела от своих мыслей и желаний, особенно от того, что они показались мне такими правильными.
Да, всё верно, я была такой эгоисткой, требовала меня отпустить и не оценила того, что Артур меня полюбил. Он похитил меня как настоящий мужчина. Сделал своей и только своей женщиной.
Но при этом мне невыносимы были эти мысли!
Застонала вслух и тряхнула головой.
Я ещё сохраняю рассудок и соображаю.
Это не мои мысли. Не мои. Это действие того вещества, которым меня опоили.
Но почему именно такая реакция?
Какая разница… Главное, что мне тут хорошо…
Нет, нет и нет! Я не должна думать о том, что мне тут хорошо! Мне плохо здесь и я должна немедленно бежать!
Я часто-часто задышала.
Если мой разум так быстро поддался влиянию того вещества, то что будет, когда меня начнут опаивать им каждый день?
Мне стало дурно.
Я превращусь в марионетку в руках Джанабаева.
И снова это ощущение расслабленности и не мои мысли, что я должна прекратить думать о побеге.
Здесь хорошо. Здесь безопасно.
Застонала и начала метаться по комнате, как загнанный зверь, из угла в угол.
Контролируй себя, Лена! Не позволяй своему разуму предать тебя!
Внезапно я услышала шаги. Открылась дверь и в спальню зашла Анна Петровна.
— Елена Анатольевна, — произнесла она моё имя, будто проверяла, помню я его или нет. — Как вы себя чувствуете?
Первой мыслью было закатить скандал, но спохватившись, сглотнула и медленно, продумывая каждое слово, произнесла:
— Чувствую себя… странно… Меня тошнит… и… голова немного болит… Но… при этом, — развела руками. — При этом, мне почему-то хорошо…
Анна Петровна посмотрела мне в лицо долгим взглядом, словно пытаясь понять, лгу я или нет, но потом, удовлетворённо кивнула и, улыбнувшись, сказала:
— Ничего. Тошнота и головная боль возникают с непривычки. Со второй дозы лекарства вас больше не будут беспокоить никакие боли, и тошноты не будет.
— Угу… Поняла… — проговорила еле слышно, едва удержав свои руки, чтобы не сжать их в кулаки.
Я боролась со своим состоянием и не позволяла синтетической гадости взять надо мной верх!
— Несмотря на тошноту, вам всё равно нужно поесть. Обед накрыли также на террасе. Может, у вас будут другие пожелания, где пообедать? — спросила она.
— Нн… нет. Я там буду… обедать, — сказала в ответ.
— Хорошо. Рекомендую также одеться тепло, — произнесла она и собралась уходить.
— Анна Петровна? — позвала её.
— Да.
— После обеда я хочу осмотреть дом. Вы покажете мне его?
— Вы неважно выглядите. Может, вам лучше сегодня отдохнуть?
— Нет. Я в порядке. И хочу осмотреть дом.
— Как скажете. После обеда я проведу вам экскурсию.
Она ушла, и я без сил опустилась в кресло.
Внутри меня то и дело шла настоящая борьба, но я настоящая побеждала.
Плохо будет, если меня снова накачают той гадостью.
Нужно быть осмотрительной и очень внимательной.
С этими мыслями, немного шатаясь, я пошла в гардеробную.
Глава 15
Елена
Пока я обедала, то внимательно смотрела на видеокамеры и смогла найти на террасе такое место, которое явно не просматривалось.
Чтобы не вызвать подозрений, взяла в руки стакан с соком и прошла в то место, где как мне казалось меня не видно.
Быстро вылила содержимое стакана с балкона и, сделав вид, что допиваю последние капли, вернулась к столу.
Поев, я стала чувствовать себя гораздо лучше.
Туман в голове рассеялся, прошла слабость, тошнота, и посторонние, не мои мысли тоже исчезли.
Повторения мне ой как не хотелось.
Но зато вместо прострации, ко мне вернулась боль. Исчезла иллюзия облегчения.
Сидеть снова стало больно. Ныло всё, чего касался Джанабаев своим гигантским членом.
И в моей груди по новой разгорается пожар ненависти и злобы к этому мужчине.
Больной! Псих! Урод! Маньяк! Ненавижу!
Всем сердцем и душой его ненавижу!
Будь я другой по характеру, то, не раздумывая воткнула бы нож ему в горло ещё в тот самый раз, когда мы ужинали.
Но не могла я переступить через себя. Видимо, ещё не дошла до той грани, когда убийство мне покажется единственным выходом и спасением.
И не хочу я доходить до такого предела.
Не хочу ломаться под тяжестью своего ужасного положения.
Я должна, просто обязана сбежать отсюда, пока Джанабаева нет!
И совершу побег, если не сегодня, то значит, завтра.
Я спасу себя сама, раз меня никто не ищет.
А сегодня, я узнаю этот дом.
За такими мыслями меня и застала Анна Петровна.
— Что-нибудь ещё хотите? — поинтересовалась она с приторной вежливостью.
«Да! Хочу!» — закричала мысленно. — «Свободу хочу! Чтобы вы меня отпустили!»
Но вместо этого, я спокойна сказала:
— Вы обещали показать мне дом. Хочу прямо сейчас его посмотреть.
Анна Петровна внимательно посмотрела на пустой стакан в моей руке и, улыбнувшись, произнесла:
— Лекарства ни в питье, ни в еде нет. Лекарство вы обязаны принимать утром, и каждый день будет увеличена доза.
Сжала пальцы на стекле и выругалась себе под нос:
— Суки…
— Пойдёмте, Елена Анатольевна, я покажу вам дом.
Поднялась, глядя на эту змею, не стесняясь своего агрессивного и ненавистного взгляда, которым я прожигала её холёную старческую морду.
Так бы и запустила в неё этим стаканом, чтобы он пробил её черепную коробку до самых мозгов!
Чтож, Джанабаева нет. Только он мог заставить меня проглотить ту гадость. Но вам это не удастся, как и не удастся меня снова обхитрить!
Женщина провела для меня экскурсию по третьему этажу, где была моя комната-тюрьма.
Терраса, моя комната и две гостевые спальни.
Ничего интересного и нужного для меня.
Спустились на второй этаж.
— Здесь находится личная спальня Артура Марковича, — чопорным тоном сказала Анна Петровна, указав на запертую дверь. — Рядом — его кабинет. А следующая дверь — это комната, где он реализует свои фантазии.
Скривилась от её равнодушных и спокойных слов и ядовито поинтересовалась:
— Интересно, с вами он тоже реализовал свои фантазии?
Она без удивления или какой-то обиды, посмотрела мне в лицо и также сухо ответила:
— Нет. Я не была удостоена такой чести.
Хмыкнула, не скрывая в своём голосе издевку, и сказала:
— Возможно, Артур вас ещё удостоит такой великой милости и хорошенько вас выпорет. Он ведь любит пожёстче.
Вот теперь она удивилась. Остановилась и посмотрела на меня таким многообещающим взглядом, будто прямо сейчас кинется на меня и придушит.
— Я всецело верна Артуру Марковичу и звёзд с неба не хватаю, тем более что я по возрасту гожусь ему в матери. Не смейте осквернять своими словами и предположениями этого великого человека.
Уставилась на Анну Петровну с искренним изумлением.
Да она сохла по Артуру! Она была в него влюблена как сопливая девчонка!
Фу-у-у-у! Гадость какая!
На языке так и вертелись колкости, но я сдержалась и не стала комментировать и озвучивать свои выводы, лишь сказала:
— Ваш любимый Артур Маркович если и великий человек, то велик он лишь в одном — в омерзительных поступках, недостойных настоящего мужчины. И я никогда не изменю своего мнения.
— Пойдёмте на первый этаж, — процедила Анна Петровна.
Я всё-таки смогла задеть эту гадюку, вот только чувствую, что зря это сделала.
Чёрт! Ну и дура я!
Язык мой — враг мой.
Мы спустились по лестнице на первый этаж и Анна Петровна монотонным и скучным голосом рассказала и показала, какое помещение для чего используется, будто я была клинической дурой.
Дорогая мебель, роскошные люстры и светильники, изящные аксессуары.
Интерьер свидетельствовал, что у его хозяина есть не только деньги, но и превосходный вкус.
Главная гостиная была очень красивой.
Я увидела здесь превосходные картины. Не удивлюсь, если это оригиналы, а не копии.
Стены гостиной были обиты шёлковыми обоями, отделка, мебель, все мелочи обстановки соответствовали единому замыслу.
Абсолютно ничто не нарушало цельности этой красивой комнаты, кроме, разве что, этой старой гадюки…
Особенно меня поразила малая гостиная в современном классическом стиле. Лёгкая, свежая, приятная комната, без блеска и показной пышности.
Мы прошли дальше.
— Большая столовая, для пышных приёмов, — пояснила Анна Петровна. — Но ею уже давно никто не пользуется.
«Ещё бы», — подумала про себя.
— Малая столовая, — сказала она, распахнув передо мной двустворчатые двери.
Это помещение мне было очень знакомо.
Именно с этой комнаты Джанабаев начал свой разврат надо мной.
Меня передёрнуло от воспоминаний.
Но не от неприязни, а от того, что внутри живота образовалось томление.
Чёртов Джанабаев!
Мы покинули малую столовую через другие двери и оказались в просторном холле. Это было очень светлое, практически сияющее пространство, с высокими от пола до потолка окнами.
Единственным неподвижным предметом в холле была исполинская банкетка.
Из холла был выход на свободу.
Едва я сделала шаг в сторону большой двери, как Анна Петровна резко схватила меня за локоть и натянуто улыбнувшись, сказала:
— Пойдёмте в другую часть дома. Я покажу вам кухню.
Грустно посмотрела на запертую дверь и двинулась вслед за женщиной.
— В той части дома находится кухня, техническая комната, бельевая, комнаты персонала и кабинет с видеонаблюдением.
— А ваша комната где? — поинтересовалась у неё.
— Моя комната располагается там же, что и комнаты остального персонала, — ответила Анна Петровна, опять включив своё равнодушие.
— Миленько, — прокомментировала я. — Артур Маркович так высоко ценит вас, Анна Петровна, что вы живёте в крыле, как самая обычная прислуга.
— Вы можете говорить что угодно, Елена Анатольевна, но вам не удастся настроить меня против Артура Марковича, — сказала она сухо, а потом остановилась и посмотрела мне в лицо долгим взглядом. — Вы даже не представляете, насколько мы все преданы и обязаны этому человеку.
— И не хочу представлять, — был мой ответ. — Знаете, я не хочу смотреть кухню и ваши комнаты. Лучше покажите мне ещё… подвал.
— Там нет ничего интересного, Елена Анатольевна. Подвал как подвал. И вам уже пора вернуться к себе, — сказала она.
— Предпочту прогуляться по дому самостоятельно. Без сопровождения, — ответила ей, вздёрнув подбородок. — И я сама решу, когда мне лучше вернуться.
Женщина сверкнула недовольным взглядом и хотела было что-то сказать мне, но я не позволила, опередив её.
— Повсюду камеры, Анна Петровна. Вам незачем переживать.
Резко развернулась и пошла в малую гостиную, что мне так понравилась.
Но вдруг, я остановилась и прислушалась.
Я слышала крики.
Обернулась и озадачено посмотрела на побледневшую вдруг Анну Петровну.
— Что это? — спросила её.
— Ничего. Идите к себе, Елена Анатольевна.
— Талгат! Талга-а-а-а-ат! Убью тебя, ублюдка кусок!
Я опешила.
— Ничего?! — воскликнула я. — Откуда голос?! Вы кого-то ещё удерживаете?
— Никого мы не удерживаем! — рассердилась Анна Петровна. — По-хорошему прошу вас, возвращайтесь к себе.
— Ну уж нет. Я хочу знать… — и я тут же замолчала.
Медленно перевела взгляд на Анну Петровну и шприц в её руке.
Прижала ладонь к шее справа, куда эта мерзавка посмела воткнуть иглу, и прошипела:
— Ах ты, сука!
— Вы сами виноваты, Елена Анатольевна, — проговорила она и оскалилась. — Лучше спи и не волнуйся ни о чём.
Препарат начал своё действие практически незамедлительно.
Перед глазами всё поплыло, в ушах словно образовалась вата, и все звуки я слышала плохо.
— Спите, Елена. Вам хорошо. Очень хорошо. Отдыхайте, набирайтесь сил и ни о чём не волнуйтесь. Вы в безопасности.
Глава 16
Артур
Вернулся я через полторы недели. И все эти грёбанные дни я думал лишь о своей девочке.
Даже представить себе не мог, что буду по ней настолько сильно скучать, отчего моё сердце ныло, а тело и член буквально рвались назад — домой, к ней, моей сладкой и непокорной красавице.
Анна мне докладывала о каждом её шаге и поступке.