Но Джанабаев лишь крепче сжимал меня в своих руках, норовя раздавить, будто хрупкую куклу.
А потом, не прерывая своего грубого и садистского поцелуя, одной рукой он разорвал на мне свитер, затем резко и грубо дёрнул в сторону бюстгальтер. Обнажённая кожа мгновенно покрылась мурашками. Он тут же меня схватил, будто варвар, за обнажённую грудь и с силой сжал.
Я вырывалась, но с тем же успехом можно было бороться с каменой стеной.
Он мял мою грудь и издал стон, подобный довольному рыку настоящего животного.
Мне стало не хватать воздуха. Из-за его проклятого языка я не могла вздохнуть. Сердце колотилось так сильно, что казалось, сейчас оно выломает мне рёбра.
В итоге, я пнула со всей силы его по берцовой кости и одновременно с ударом, укусила ублюдка за язык.
Артур тут же отстранился и хищно улыбнулся.
— Ты потрясающая!
Он снова потянулся ко мне, но я, прикрывая грудь руками, попыталась проскочить мимо, чтобы убежать. Не вышло, он снова схватил меня и прижал к себе, довольно улыбаясь.
— Пусти-и-и-и!!! — заорала я в бешенстве.
— Никогда, — был его ответ.
— Выпусти меня отсюда! Я домой хочу!
Тревога и отчаяние нарастали.
— Нет, Лена, — ответил Артур всё так же невозмутимо.
Он снова вплотную прижал меня к себе, я змеёй изогнулась и укусила его за шею, вцепившись зубами в то место, где билась жилка, да с такой силой, что отчётливо ощутила, как рвётся и хрустит на зубах его кожа. Он дёрнулся от боли, но я не ослабила хватку, — ему пришлось больно схватить меня за волосы, чтобы освободиться.
Одной рукой он запрокинул мне голову назад, другой коснулся места укуса и посмотрел на свои пальцы. На них была кровь.
Артур посмотрел на меня каким-то диким, первобытным взглядом и улыбнулся, словно маньяк.
Он коснулся окровавленными пальцами моих губ и измазал их в своей крови.
— Ты пустила мне кровь, Лена. Но очень скоро и твоя кровь прольётся, когда лишу тебя девственности. Ты будешь кричать от наслаждения и оргазма. Поверь мне, девочка, я рад, что ты такая… Мне нравится, что ты не скулишь и не умоляешь меня отпустить тебя, а борешься, требуешь, защищаешь и отстаиваешь себя. Я восхищён и в который раз убеждаюсь, что ты создана для меня.
— Ты псих! — процедила со злостью, когтями впиваясь в его кожу на руке, которой он держал меня за волосы.
Мне было больно, а он, словно не ощущал боли, хотя мои когти тоже наделали ему глубоких ранок.
Мы стояли, впившись друг в друга взглядами. Я смотрела с ненавистью, а он мной восхищался.
На моём лице читалась злоба и презрение, а он хотел меня.
Я чувствовала его эрегированный член, который готов был вырваться наружу, разорвав ткань чёрных брюк.
Он прижимал меня к себе, продолжая оттягивать мою голову назад. Ещё чуть-чуть и он сломает мне шею.
— Как я уже тебе говорил, Лена, — произнёс он мне в шею, вдыхая в себя мой запах и касаясь моей кожи своим носом и губами. — На первый раз я тебя прощаю. Сейчас ты, как послушная девочка, пойдёшь в ванную и хорошо помоешься. Твой запах перебивает запах духов и вчерашней вечеринки. Хочу, чтобы твоё лицо и твоё тело, были чистыми и свежими. Пока будешь приводить себя в порядок, слуги приберутся здесь, а техник заново установит камеры. На столе тебя будет ждать обед из твоих любимых блюд. Отдыхай и привыкай. Несколько дней я не буду тебя беспокоить, а потом… Потом я покажу, как сильно тебя люблю.
Он отпустил меня, я облегчённо выдохнула, чувствуя, как пульсирует боль уже не только в голове, но в затылке, да и во всём теле. Меня разбирала сильная дрожь. Хотелось кричать, но я молчала. Хотелось бежать, но ноги приросли к полу. Даже прикрыть руками грудь не было никаких сил.
В данный момент, мне казалось, что я умерла и оказалась в аду.
Джанабаев смотрел на меня с невероятной похотью и прежде, чем уйти, очень бережно погладил меня по груди, а потом взял, склонился и поцеловал её.
По телу пробежали мурашки, но не от наслаждения — от страха.
Потом, он улыбнулся мне, взял меня за плечи и развернул от себя в сторону ванной комнаты.
— Иди и сделай, как я сказал, Лена.
И вдобавок, по-хозяйски и невероятно пошло, шлёпнул меня по попе.
Словно кукла, я пошла в ванную, лелея мысль о том, что всё равно сбегу отсюда. А когда окажусь дома, расскажу обо всём своим родителям и вместе мы сделаем так, что этого урода засадят за решётку до конца его дней.
Глава 4
Елена
Не помню, как сняла с себя одежду, как наполнилась водой ванна…
Я даже пены налила себе…
Но под действием горячей воды и ароматной пены я успела расслабиться. И пока отмокала, я думала.
Кажется, прошлая целая вечность, прежде чем, мои мысли пришли в состояние порядка. И тогда, я поняла, что оказалась в ловушке настоящего маньяка — богатого, со связями и неограниченными возможностями.
Если буду катать истерики, идти напролом, то не достигну ничего, кроме того, что он может убить меня. Но не это страшное. Он ведь может и просто покалечить.
Страх куда-то исчез.
Рассуждала я так, словно все эмоции и чувства заморозились — остался холодный и расчётливый разум. Теперь, мой путь мысли был холоден и гладок, тогда как чувства могли бросить меня из огня в ревущее пламя.
Я поняла, как нужно себя вести с этим человеком. Я составила первое мнение о нём. Судя по всему, Джанабаев был импульсивным, страстным и увлекающимся мужчиной. В его голову могло взбрести всё, что угодно и ему не нужно моего согласия, и он не станет спрашивать, нравится мне или нет — он будет делать и поступать в отношении меня так, как только захочет. Именно от меня будут зависеть его поступки.
Если я хочу избежать катастрофы, то мне следует научиться терпимости.
Я понимала, что оказавшись в самом настоящем плену, не смогу просто так сбежать — у меня ничего не выйдет. А если вдруг и получится, то, что толку? За окном я вижу реку и горы и даже отдалённо представить не могу, где я нахожусь.
Мне необходимо усыпить бдительность Джанабаева, претвориться, что я смирилась со своим положение и начать ему подыгрывать.
Правда, от одной мысли, что он будет меня касаться и станет первым моим мужчиной, мне становилось гадко на душе…
Не так я хотела провести свой первый раз… И не с таким мужчиной…
У меня был просто охрененный выбор: либо ослушаться Джанабаева и продолжить бунт, в результате чего я получу скорее всего страшное наказание, о котором даже подумать не смела, а потом он ведь всё равно получит своё; либо подчиниться, и тогда этот урод будет трахать меня, когда ему заблагорассудится.
Нет, похоже, всё-таки, у меня нет выбора.
Из глаз вдруг потекли предательские слёзы, но они растворились в ароматной воде.
Я прошептала вслух:
— Клянусь своей жизнью, что я выберусь отсюда и заставлю тебя, Артур Джанабаев заплатить!
В груди вдруг заныло сердце.
Господи, неужели этот кошмар происходит на самом деле и со мной?
Ответа я, конечно же, не получила.
С тяжёлым грузом на сердце, выбралась из воды, смыла с себя пену, насухо вытерлась мягким полотенцем и закуталась в пушистый белый халат, точно моего размера, висящий на двери.
Вернувшись в комнату, обнаружила, что кто-то шустрый привёл здесь всё в полный порядок.
Ничто не указывало на недавний мой бунт и стычку с Джанабаевым.
Головная боль почти прошла. После того как я приняла ванну, стала чувствовать себя гораздо лучше. Хотя, как сказать…
По ощущениям, хотелось удавиться… А лучше удавить этого мерзавца!
Только подумать! Он заявил моим родителям, друзьям, в университет и на работу, что я приняла предложение какой-то компании, и уехала к ним работать, чёрт знает куда! Неужели кто-то в эту чушь собачью поверит?! Я даже диплом ещё не защитила!
Обязательно мои родители очень скоро поймут, что дело не чисто и начнут искать меня.
Нельзя, нельзя Лена терять надежды! Держись!
Но помимо надежды, я всё-таки и на свои силы буду полагаться. И стану вести себя с Джанабаевым, как и решила — буду делать вид смиренной и покорной рабыни… Пусть тешит себя мыслью, что сломал меня и лишил воли. Ничего… Смеётся тот, кто смеётся последний.
Я всё вынесу и выдержу, каким бы страшным не оказалось моё пребывание здесь! И обязательно выберусь!
Размышляя над своим планом и настраивая себя на нужный лад, прошла в гардеробную и надела первую попавшуюся одежду. Снова нацепила на себя кружевное бельё, будь оно неладно. Затем надела просторную юбку плиссе тёмно-синего цвета и белую блузку с коротким рукавом.
Одежда была совершенно новая, отглаженная, стильная, очень красивая и ненавистная мне.
Вернулась в комнату и посмотрела на сервированный стол, который через раздвинутые шторы освещал поток яркого солнца.
«Надо же… Даже солнце выбралось из-за тяжёлых туч…» — подумала мрачно.
Приблизилась к окну и вздохнула.
Вид действительно был прекрасным. Тяжёлые свинцовые тучи расступились, открывая путь ярким лучам солнца. Только радости мне это нисколько не добавляло.
Да, я успокоилась и немного подумала, но не смирилась с тем фактом, что буду вечной игрушкой в лапах чудовища. Сейчас мне плохо, мерзко на душе и хочется плакать. Хочется зажмурить глаза и перенестись в родительский дом, оказаться в родных и тёплых объятиях мамы. Хочется, чтобы папа обнял меня вместе с мамой и сказал: «Лена, всё обязательно будет хорошо».
Вытерла пальцами вновь возникшие слёзы и тряхнула головой.
Не сейчас… Только не сейчас… Думать о родных не надо, иначе я раскисну и весь мой настрой тут же пропадёт.
Я должна собраться и сыграть отведённую мне роль. Если буду мучить и изводить себя мыслями о доме, несправедливости и отчаянии, то никогда не выберусь из этого места.
Вздохнула и взяв себя в руки, зная, что за мной наблюдают, по вновь установленным камерам, села за стол. Он был заставлен вкуснопахнущей едой в серебряных блюдах, накрытых металлическими или серебряными крышками.
По очереди открыла все блюда, положила по чуть-чуть себе в тарелку, которая была такой же роскошной как и вся посуда, и принялась за обед.
Если честно, то еда в меня еле лезла, но я заставляла себя есть. Силы мне ещё нужны.
Наверное, блюда были вкусными, но я не ощущала ни запаха, ни вкуса.
Наевшись, налила из кофейника в маленькую чашечку кофе и снова посмотрела в окно. Вид был такой красивый и спокойный, что возникло чувство, словно я нахожусь в другой стране. А моя вчерашняя жизнь
сейчас мне казалась невероятно далёкой…
* * *
Артур
Вытряхнул из пачки сигарету, зажёг и сделал глубокую затяжку. Никотин заполнил лёгкие, и гнев понемногу начал утихать.
Один бог знает, каким титаническим усилием я сдержал своего внутреннего зверя, который желал растерзать мою девочку за её неподобающее поведение.
Но я сдержал себя, потому что понимал, ею движет страх. Незнакомое закрытое место и неясность ситуации могли напугать кого угодно.
Надеюсь, что Лена быстро всё поняла и осознала своё положение. Она умная девочка, но с характером. И это мне как раз нравится. С другой стороны, я хотел бы видеть её покорность, но её нрав щекотал мне нервы и возбуждал инстинкты охотника и укротителя. А такая игра нравится мне гораздо больше.
Стряхнул пепел и перевёл взгляд на мониторы, которые показывали мою малышку.
Улыбнулся, когда увидел, с каким выражением на лице она снова переворачивает свою комнату вверх дном, потом гардеробную, а следом и ванную. Видимо что-то ищет.
Неужели она думает, что я оставил для неё где-то в комнатах телефон или ноутбук?
Наивная девочка.
Если снова начнёт всё крушить, то в этот раз точно получит по своей попке витамин «Р»*.
Усмехнулся, когда она плюхнулась на кровать и ударила по ней ладошками со всей злости.
— Артур Маркович, — позвал меня начальник охраны, войдя в мой кабинет.
— Что у тебя? — спросил небрежно, нехотя отрывая взгляд от своей девочки.
— Вашей девушке постоянно звонят её друзья. Они пишут смс-сообщения с требованиями дать подробные разъяснения, почему она так неожиданно уехала, — пояснил он виновато.
Пожал плечами.
— Но так растолкуйте им. Сделайте видеомонтаж с Еленой и разошлите всем тем, кто ещё не угомонился.
— Мы так и думали сделать, но сначала хотели получить ваше разрешение, — пояснил он.
— Иди и делай, — сказал ему.
Потом снова посмотрел на мониторы.
Лена теперь лежала на кровати, свернувшись в клубок, и обняла колени.
Её тело немного подрагивало. Нахмурился и приблизил её изображение.
Моя девочка плакала.
Вздохнул и покачал головой.
Для всего на этом свете есть определённое место, и всё должно быть на своём месте. Лена сейчас находится именно там, где и должна находиться — в моём доме и рядом со мной.
Сделал ещё пару затяжек и с остервенеем затушил сигарету.
Положил ладони на стол и склонился ближе к мониторам, глядя на приближенное лицо своей девочки.
Красивая… даже когда плачет.
Сжал руки в кулаки, чувствуя, как накатывает возбуждение.
Мне нравилось в Лене всё — и даже эта хрупкость и ранимость срывали мне крышу. Хотелось прямо сейчас броситься к ней в комнату и попробовать на вкус соль её слёз. Хотелось, чтобы она обняла меня за шею, сказала, что хочет меня и покорно раздвинула передо мной свои длинные ножки, а потом сказала бы, что я для неё — весь мир.
Тяжело выдохнул и вернул изображение в прежнее состояние. Отвернулся от мониторов и тряхнул головой.
Хотел дать ей привыкнуть к новому месту, чтобы дней пять перед ней даже не появляться, но, кажется, я погорячился. Моя выдержка не железная. Двух дней, думаю, хватит, чтобы она привыкла. А потом, я начну приручать её.
Трудно держать себя в руках, когда вот она — руку протяни и возьми своё…
Но пока нельзя.
Надел пиджак, сверху пальто и вышел из кабинета.
На глаза мне попалась управляющая моим домом — Анна Петровна. Седая, худенькая, маленькая, но с таким характером и волей, что любой мужчина позавидует.
— Артур Маркович, вы уже уезжаете? — поинтересовалась она хорошо поставленным голосом. — К ужину вас ждать?
— Нет, Анна Петровна, не ждите меня. Я заночую в городе и вернусь через два дня, — сказал ей и спросил: — Моего брата сегодня кормили?
— Да, Артур Маркович, сделали, как вы распорядились. Сегодня закончилось его наказание, и мы как следует, его накормили, дали воды, а потом вымыли его самого и сменили грязное бельё на чистое. — Отчиталась женщина. — Правда…
— Что ещё? — нахмурился я. Терпеть не мог каких-то накладок и неточностей.
— Он снова пытался выбраться и в этот раз до самой кости содрал кожу на одном запястье. Ему удалось освободить одну руку. Мы не стали пострадавшую руку заковывать обратно. Я распорядилась, чтобы приехал ваш личный врач, Марат Львович и подлечил его.
— Почему сразу мне не доложили?! — рявкнул я.
Она чуть поклонилась и произнесла:
— Простите, если провинилась. Но я решила в тот момент вас не беспокоить, так как вы были заняты Еленой Анатольевной.
— Как он сейчас? — спросил более спокойным голосом.
— Как всегда ругается матом и требует вас, — сказал она.
— Пусть требует, — хмыкнул я. — Позвони мне, когда Марат Львович его осмотрит и подлечит.
— Как скажете, — сказала она и снова чуть поклонилась.
— И ещё, — добавил я. — Внимательно смотрите за Еленой Анатольевной, чтобы она и в чём не нуждалась. Понятно? Я приеду через два дня и тогда, подготовишь её к ужину. К моему приезду пусть повар приготовит самые лучшие блюда. Всё в тот вечер должно быть идеальным, понятно?
— Всё сделаю, Артур Маркович.
Кивнул и ушёл.
Я всецело доверял своим людям. Они за меня готовы и жизнь отдать, если потребуется, и никогда не предадут и не сдадут. И это благодаря не только большим деньгам, которые я платил им за молчание, но и за те дела, которые я для них сделал, и делаю иногда.