Не стану врать и голословить, но полностью войти в роль отца у меня получилось не с первого раза.
Пришлось перечитать немало соответствующей литературы, в основном через Google, потом я выслушал наставления и советы Вики, и мой мозг сразу же получил нереально стрессовое состояние — я начал бояться своего ребёнка. Точнее, я боялся причинить малышке вред своим дилетантством или же, что-то важное пропустить во время ухода за ней и тем самым, навредить маленькому человечку. Теперь я понимаю, почему мужчины готовятся к отцовству на стадии беременности женщины… Они реально — герои. Уважаю.
Прошла ровно неделя, и я более-менее начал справляться с обязанностями отца и мужа, хоть Вика с последним не сильно пока согласна. Но, тем не менее, она вроде бы мной довольна. По крайней мере, никаких нареканий от неё ещё не поступало.
Я был уверен в том, что Вика выберет меня. Против меня у Шахова нет никаких шансов — сто процентов!
— Ты уверен, что справишься один? — спросила Вика, отвлекая меня от размышлений о семейной жизни.
— Справлюсь, — уверенно сказал в ответ. — Иди в свой салон красоты и отдохни. Тебе это нужно.
— Правда? Я так ужасно выгляжу? — хмыкнула Вика.
— Нет, моя любимая. Ты у меня красавица. Но вот полное расслабление и отвлечение от домашних дел тебе точно необходимо, — произнёс мягким голосом, и ласково погладил любимую женщину по щеке. — Поезжай. Я пригляжу за Катюшей. Не сомневайся во мне.
— Ты уверен в этом? — с сомнением спросила она.
— Я знаю, что следует делать, — сказал гордо. — Например, я знаю, что нужно капнуть капельку молока на запястье, чтобы определить температуру, прежде чем дать малышке бутылку. Памперс тоже менять научился… А с остальным я справлюсь. Если что, Раф мне поможет.
Пёс тут же довольно гавкнул, словно соглашался с моими доводами.
Несмотря на мои заверения, Вика по-прежнему сомневалась.
— Вика, я справлюсь, — сказал с нажимом. — Не переживай, всё хорошо будет.
Вика набрала в лёгкие воздуха, чтобы высказать мне все свои доводы против, но потом, выдохнула и с сомнением произнесла:
— Ладно… А может?
— Нет, не может, — заявил категорично. — Ничего не может. Повторюсь — у нас всё будет хорошо.
Вика улыбнулась и призналась:
— Я ещё ни разу не оставляла Катю с кем-то другим. Я постоянно с ней и поэтому, сейчас мне очень страшно…
Обнял эту хрупкую, но такую сильную и отважную женщину и сказал:
— Катя — моя дочь. Со мной она в полной безопасности.
— Хорошо, — улыбнулась Вика и в ответ обняла меня, тесно прижавшись своей щекой к моей груди.
Мне хочется дать им всё, что я только могу дать и даже больше. Хочу всегда защищать их и если понадобится — умру за свою дочь и за Вику.
Вика уехала в салон красоты минимум часа на два, максимум — даже не представляю пока, насколько, но, вряд ли она останется надольше, ведь она переживает за свою дочку.
Но ничего, сегодня у меня есть возможность показать и ей, и самому себе, что я отличный отец. Можно даже без преувеличений сказать, что я сегодня сдаю своего рода экзамен.
Я подошёл к кроватке и взглянул на маленького человечка — на свою дочь.
Сегодня я испытаю себя и пусть у меня всё получится.
Катюшка в данный момент безмятежно и сладко спала, повернув голову набок.
Маленькая, хрупкая, беззащитная и такая хорошенькая… Доченька… Моя девочка…
Ну вот как такое миниатюрное и сладкое создание может причинить мне беспокойство? Я тут же ощутил, как страх перед маленьким ребёнком прошёл и я почувствовал себя увереннее.
А через несколько минут мне пришлось переменить мнение о своих возможностях. Катя неожиданно распахнула свои разноцветные глазки и пробежалась взглядом по комнате. И тут же без всякого основания её хорошенькое личико скривилось в гримасе отчаяния и стало бордово-красным. Её пронзительный крик сотряс воздух.
— Ма-а-а-а-а-а-а-ма-а-а-а!!!
Раф тут же заскулил, поддерживая малышку.
Катюша на каком-то интуитивном уровне, по невидимой связи, прекрасно поняла, что мамы нет рядом, мамы нет дома.
* * *
Тарас
В то же мгновение меня охватила настоящая паника. Я бросился к ребёнку.
— Эй, эй, малышка?! Тебе больно где-то? Почему ты такая красная?
Я погладил её по голове, но маленькая пухленькая ручка меня ударила по ладони.
— Не нравится? Ладно, трогать не буду… — пробормотал озадачено, панически ища выход из ситуации.
Первым делом была мысль позвонить Вике. Она не могла далеко уехать.
Но тут же эту трусливую мыслишку откинул.
«Справлюсь».
— Катя, Катенька, — заискивающе заговорил я, сев напротив малышки на корточки. — Зачем же так плакать и кричать, а? Я же твой папа… А у тебя их целых два, представляешь?
Малышка в изумлении замолкла и затихла, переместив всё своё внимание на меня. Я облегчённо вздохнул, правда, блаженная тишина продолжалась недолго.
Катя выпятила нижнюю дрожащую губу, нахмурилась, и её крики возобновились с новой силой.
— Ма-а-а-а-а-а-а-ма-а-а-а-а-а-а!!! — кричало это маленькое, но такое громкое создание.
— О, боже… Катюша, доченька, успокойся, пожалуйста, — уговаривал её, пытаясь унять охватившую меня панику.
Я заметался по квартире в поисках спасения, но потом решил взять проблему в свои руки, точнее, взял упирающуюся и дёргающуюся малышку на руки и начал кружить её, изображая то самолётик, то подбрасывая её.
— А ещё у меня есть мотоцикл и не один. Я уверен, тебе понравится на нём кататься. Буду возить тебя осторожно и совсем небыстро, но только тогда, когда подрастёшь, хотя… Твоя мама вряд ли одобрит эту затею.
Мне удалось немного отвлечь Катеньку от отсутствия Вики, и она перешла на занудливое хныканье. Вернул её обратно в кроватку и с тяжёлым вздохом рухнул в кресло.
Кажется, первый кризис благополучно преодолён, но я уверен, что мне неизбежно следует ждать второго.
И я как в воду глядел.
Целый час Катя играла со своими игрушками, ползала, топала своими чуть косолапыми ножками, играла с Рафом, а потом, началось…
Подогреть смесь не составило никакой проблемы.
Проблемой оказалось посадить ребёнка на стульчик. Катя ни в какую не хотела туда садиться — вырывалась, взвизгивала и уползала. Пришлось дать ей бутылочку просто так. Ручки ребёнка с жадностью схватили бутылочку, словно малышка умирала от голода и начала пить.
Я был доволен собой — ничего сложного. Я расслабился, наблюдая, как девочка сосёт молочную смесь. В течение нескольких минут бутылочка опустела.
Потом я открутил крышку с питание для малышки. Всё шло хорошо, пока я не предложил ложечку тыквенного пюре ребёнку. Катя послушно открыла ротик и забрала всё содержимое ложки. Я довольно улыбнулся, но не тут то было.
Она сморщила свой кукольный носик, и пюре пузырями вылезло у неё из маленького рта.
— А вот это не очень красиво, — пожурил я её. — Девочки так не делают…
Она закрыла глазки и замотала головой, когда я снова протянул ей ложечку с тем же пюре.
— Надо это скушать. Мама тебе оставила именно это пюре…
Когда я засунул Кате в рот вторую ложку, она выплюнула её содержимое.
Я был весь заляпан коричневыми пятнами.
— Слушай, но так дело не пойдёт. Тебе надо кушать.
Катя посмотрела на меня хмуро и снова замотала головой.
— Е хосю! — воскликнуло это создание.
— Не хочешь? — изумился я.
Взял другую ложку и сам попробовал пюре и скривился.
— Какая безвкусная гадость… — пробормотал я. Катенька улыбнулась. — Пусть твоя мама сама это ест, правильно?
В итоге я накормил малышку жареной картошкой, которую она лопала за обе щеки.
Потом она, наевшись, ещё немного поиграла и заснула прямо на полу.
Наклонившись, я благоговейно и очень осторожно просунул одну руку ей под спинку, другую — под голову и медленно поднял, прижимая к себе.
Катенька вздрогнула, проснулась и кажется, напугалась.
— Котёнок мой, пожалуйста, не кричи. Это всего лишь я — твой папка номер один. И я тебя не обижу.
Раздался звук, похожий на пук и по комнате поплыл весьма характерный запах.
«Чёрт… Смена памперса».
— Надеюсь, менять памперс без Вики будет также просто, как и под её руководством.
Сняв подгузник, от которого несло как от выгребной ямы, я всё же сумел сдержать рвотные позывы.
— Кажется, картошка тебе не очень пошла, — пробормотал озадачено, наблюдая красную сыпь на её животике. — Вот же чёрт…
Выглядела сыпь устрашающе, но Катю, кажется, она не беспокоила.
Нашёл в ванной в Викином ящике какой-то крем от раздражения для детей и именно этим кремом смазал сыпь на животике ребёнка.
— Надеюсь, что поможет… — пробормотал вслух и вздохнул.
Катя, неожиданно улыбнулась мне.
Я переодел её в новый свежий памперс, и она даже не вырывалась. А потом взял и поцеловал крошку в лобик. Тепло внезапно согрело меня изнутри.
— Ты моя девочка, моя дочка. Я твой папа, — сказал, глядя в умные глазки ребёнка.
Катя снова улыбнулась, а потом её улыбка перешла в широкую зевоту.
— Согласен, подремать нам необходимо.
Глава 18
* * *
Виктория
Вернулась я через три с половиной часа отдохнувшая и полная сил!
Вот, правда, женщине иногда нужно так мало для небольшого счастья…
Дверь открыла своим ключом, а то вдруг, Тарас и Катюша спят. Не хотела их будить.
Вошла в квартиру и тут же принюхалась.
«Та-а-а-к! Пахнет какой-то гадостью!»
Быстро скинув сапоги, парку и шапку, я тут же прошла на кухню.
От моего взгляда не утаилось ничего: банка с пюре стояла нетронутая — это раз; бардак на кухне — это два; а в мойке находилась сковорода, ко дну которой прилипло несколько ломтиков зажаренной картошки и лука!
Я почувствовала, что начинаю сильно злиться.
«Тарас что, не кормил Катю?! Или…»
Взгляд снова остановился на грязной сковороде.
«Господи… Он же не мог накормить ребёнка жаренной картошкой! Тарас ведь не совсем идиот! Или совсем?!»
Я гневно и поспешила в гостиную.
«Если, не дай Бог, Тарас накормил Катюшу этой дрянью!..»
Мысль моя осталась незаконченной, и я замерла на пороге, Тарас полусидел-полулежал на диване и чуть посапывал, а на его груди в форме распластанной морской звезды лежала уснувшая малышка. Тарас одной рукой прижимал её к себе как родное дитя…
«Она и есть его дитя».
Рядом с уснувшим Тарасом и малышкой тоже дрых и Раф, смешно дрыгая лапами.
Сердце сжалось, а в горле образовался ком из слёз. Я была так несправедлива к нему, закрывалась и не хотела видеть его настоящего. А ведь Тарас, вон какой… С такой любовью обнимает мою дочку… Нашу дочку.
Вдруг он распахнул глаза, сонно заморгал, потом чуть вздрогнул, вспомнив, что у него на груди находится очень важная ноша и улыбнувшись, прошептал:
— Вика, ты вернулась…
Я подошла ближе и внимательно посмотрела на Катюшу.
Как бы там ни было, но я не могла себе позволить, чтобы мгновение нежности выбило меня из колеи.
— Тарас, скажи, ты что, кормил Катю жаренной картошкой? Я же оставила для неё специальное питание.
Тарас мгновенно уловил нотки гнева в моём голосе и, улыбнувшись шире, негромко пояснил:
— Она не захотела есть то отвратительное пюре, а вот картошечку умяла за милый мой…
— Кстати, ты выглядишь потрясающе, — промолвил он, разглядывая меня. — И это не лесть, Вика, я говорю правду. Ты итак красива, а после салона похожа на Богиню.
Его взгляд, которым он так откровенно разглядывал меня, заставил моё сердце затрепетать. Тарас напоминал великолепного и прирученного дикого зверя, появившегося под моей крышей. И я знаю, точнее, я уверена на миллион процентов, что он сделает что угодно, лишь бы угодить мне.
— Спасибо, — поблагодарила его за комплимент, наклонилась и забрала Катюшу.
Нежно прижала к груди своего ребёнка и отнесла в кроватку.
Вернувшись обратно в гостиную, тут же очутилась в объятиях Тараса. От него приятно пахло — смесь детской присыпки, крема для бритья, чёртовой жаренной картошки и мускусный запах его тела вскружили мне голову. Тарас и сам был восхитителен — тёплый, услужливый и такой нежный. Готовый сложить весь мир к моим ногам.
— Ты невероятно хороша, Вика, — восхищённо прошептал он. — Не сердись. Я был немного растерян, но и только. Мы с Катей хорошо поладили. Правда.
Не успела я ничего ответить, как он тут же поцеловал меня.
Он увлёк нас на диван и прогнал Рафа.
— Иди ко мне… — жарко зашептал он мне прямо в ухо. — Я так хочу тебя, Вика… Моя Вика… Больше не могу терпеть и ждать…
Тело меня не слушалось. Я устала… Устала бороться с собой…
«Игнат!» — прокричало сиреной подсознание.
— Стой… — пробормотала прямо ему в губы. — Стой, Тарас. Нельзя. Это нечестно…
— Ты просила обойтись без близости. Но я тебя ослушаюсь, Вика. Я вижу, что тебя тянет ко мне больше, чем к нему. Хватит. Хватит изводить всех нас. Ты — моя. И точка. С Игнатом я сам разберусь. Обещаю.
— Но… — снова хотела запротестовать, но Тарас не дал. Он просто закрыл мне рот своими жаркими и умелыми губами.
Боже, как мне хотелось чувствовать себя любимой и защищённой, чувствовать, что есть кто-то, на кого всегда можно опереться. Тарас прижал меня к себе, руками пробирался под одежду, рывками стягивал её с меня.
— Доверься мне, Вика… — его слова были искренними, настоящими.
Я обвила руками его шею. Его губы снова заставили забыть меня обо всём на свете. Точно также как в ту самую ночь…
Он перевернул меня на спину и прошептал:
— Я не просто хочу тебя… Я люблю тебя, Вика и безумно нуждаюсь в тебе… Отдайся мне…
И я позволила…
Случилось истинное безумие…
Оставшаяся одежда полетела в разные стороны, горячие тела стремились друг к другу, словно невозможно соскучились, и встреча обещала быть не просто жаркой…
Я словно сошла с ума и торопила его, выгибала бёдра, страстно желая слиться с ним в единое целое.
Не хотела я сейчас нежности. Мне нужно было ощутить его силу, мощь, власть, превосходство и нетерпение. В голове стучало, а моё тело, будто пылало и сгорало.
Я отчаянно отдалась во власть умелых рук и губ Тараса.
Невероятное наслаждение захлестнуло нас.
С каждым движением, с каждым прикосновением губ я всё больше погружалась в сладкую бездну и буйство страсти захватило нас и поглотило…
* * *
После произошедшего безумия мы лежали на диване тихие и уставшие. Я пока была в том состоянии, которое можно охарактеризовать так:
«О Боже! Я такая дура! Зачем я переспала с ним?!»
И,
«Это было восхитительно… Я не прочь повторить этот потрясающий танец любви и страсти…»
Я, может, и дальше бы продолжала рефлексировать, и обдумывать произошедшее, но проснулась Катя.
Я выскользнула из объятий Тараса, ни слова ему не говоря, и принялась заниматься своей малышкой.
Оставшийся день я не сказала Тарасу ни слова, потому что то, что произошло, было ошибкой. Это было несправедливо по отношению к Игнату.
И теперь, я ощущала сильную вину.
«Чёрт…»
* * *
Виктория
Ранним утром, меня разбудил бодрый и радостный голос Тараса.
— Моя любимая соня-засоня, пора вставать! — тон его был шутливым. — У меня для тебя небольшой сюрприз!
Неохотно и лениво я перевернулась на спину, открыла глаза и с сомнением и явным подозрением посмотрела на Тараса.
Мужчина, ухмыляясь, стоял у моей кровати с подносом в руке, который тут же поставил на прикроватную тумбу.
— Не смотри на меня так подозрительно, — усмехнулся он. — Это всего лишь завтрак в постель.