В двери хрустит замок, звенят ключи и слышатся шаги в коридоре, на которые я несусь с улыбкой во всё лицо.
И спотыкаюсь на пороге.
Потому что в коридоре не мой Егор, а незнакомый мужчина с серебром в волосах и твердостью во взгляде, от которой мне становится откровенно нехорошо.
Если присмотреться, то в чертах его лица можно разглядеть моего Минина – в линии носа, в плотно поджатых губах, форме глаз. В том, как уверенно он носит «Ролекс» на широком запястье.
Где-то в голове громко щёлкает мысль: это отец Егора. И почему-то от этого я чувствую себя ещё хуже.
Словно воровка, которую поймали в чужом доме.
Будто я успела испачкать здесь каждую вещь, и теперь этот серьёзный мужчина пришёл, чтобы выставить меня за дверь.
Я просто замираю, застываю, чувствуя, как сгущается воздух и как мои щёки начинает колоть от стыда, хотя я и не сделала ничего такого.
А незваный гость тем временем спокойно снимает дорогое даже на вид пальто, опускает то на крючок на стене, ставит ботинки на подставку, через голову снимает петлю длинного серого шарфа...
–Варвара? – Первым подаёт он голос.
Моё имя в его устах звучит насмешливо-пренебрежительно и бьёт по ушам не хуже взорвавшейся совсем рядом бомбы, после которой остаётся только оглушающий звон.
–Добрый вечер, – мой голос ужасно дрожит, сразу выдавая и волнение, и страх.
По цвету я, наверно, напоминаю зрелый помидор, потому что всё происходящее безжалостно давит всю мою уверенность, заставляя чувствовать себя крайне неловко.
Мне не следовало замирать, словно мышь перед удавом, нужно было поздороваться первой, вести себя увереннее...
–Сын рассказывал мне о вас, – спокойно говорит мужчина и проходит мимо меня в кухню.
Он чувствует себя хозяином положения, и я только что всеми возможными способами подтвердила этот его статус.
На ватных ногах иду следом, придерживаясь дрожащими руками за шатающиеся перед глазами стены. Совсем не так я представляла себе наше знакомство. Не без предупреждения и не без моей к этому моральной подготовки. Боже, я после домашних хлопот даже причесаться не успела!
На пороге кухни, когда отец Егора с видом хозяина изучает содержимое сковороды, кастрюли и духовки, я кое-как причёсываю волосы пальцами. Это совершенно провальная затея, взмокшие от волнения пальцы просто путаются в непослушных длинных прядях, запутывая те ещё больше.
Как назло, на мне пушистые тапки-зайцы и стянутая у Егора футболка – одна из тех, которые большие даже для него, но которые в состоянии обтянуть мой живот и прикрыть ноги почти до колен.
Собственная нагота ощущается покалыванием по всему телу и кружащейся от стыда головой.
Отец Егора поворачивается, внимательно смотрит на меня и неожиданно громко говорит:
–Я вызову скорую, если ты потеряешь сознание!
Вспоминается моя последняя поездка в машине скорой помощи и все дальнейшие приключения. И это неожиданным образом ощутимо отрезвляет, заставляет вздохнуть полной грудью, а голову – проясниться.
Мой голос дрожит меньше, когда я собираюсь с силами, натягиваю на лицо немного нервную улыбку и спрашиваю:
–Ужинать будете?
Глава сорок пятая. Егор
Запах горячего ужина сбивает меня с ног на выходе из лифта. Я уверен почти на сто процентов: так пахнет из моей квартиры. Это подтверждает сосед Роман, как раз в этот момент выходящий из своей квартиры. Он гремит ключами, зажимая в руке мусорный пакет, насмешливо смотрит на меня и говорит вместо приветствия:
–Если ты наконец завёл себе раба, то я тоже такого хочу.
Ему тридцать пять, и единственная готовящая в его доме женщина – мать, приезжающая раз в месяц из другого города.
–И не мечтай, – цокаю языком, – книжный через две улицы, купи себе кулинарную книгу.
–Я лучше буду ужинать у тебя, – ржёт он мне в спину.
Раньше, чем переступаю через порог, в голову ударяет понимание: у нас гости. Точнее, гость, один конкретный, заявившийся без предупреждения.
Я хлопаю дверью, торопливо скидываю вещи и пру на кухню прямо в пальто. С утра у отца было дурное настроение, и в таких случаях он обычно пытается испортить его всем вокруг. И если он наговорил моей впечатлительной малышке каких-то гадостей...
Плохое предчувствие в жопу колет.
И разбивается об идеальную умиротворенную картинку: Варя выдавливает розовый крем на кексы на тарелке, отец с закатанными рукавами белой рубашки пытается прикрутить палец отвёрткой к дверке ящика, и оба выглядят довольными, улыбаются и смеются. И даже моё появление не портит их настроения.
–Егор, – Варя улыбается так широко и светло, будто мы с ней два года не виделись, и всё это время она только и жила, что мыслями обо мне.
–О, сын, – здоровается и отец, поворачивает голову в мою сторону и тут же кривится, снова попав отвёрткой по пальцу.
Он и домашние хлопоты – несовместимые вещи. Хотя меня куда больше интересует, как он вообще залез туда, ведь ещё утром с этой ручкой всё было в порядке.
Варя оставляет прозрачный пакет с кремом на столе и идёт ко мне с сияющими глазами и немного неловкой, но очень радостной улыбкой.
–Твоя девушка – катастрофа на ножках, – сразу сдаёт отец, оставляет ненужную затею с попыткой всё починить и просто складывает руки на груди.
–Это правда, – смеётся Варя, пока я продолжаю нихрена не понимать.
Что за фигня тут происходит?
–У нас ужин, – радует малышка.
Вижу, как она заглядывает мне в глаза и пытается простыми фразами прощупать почву. Видимо, выгляжу я так себе.
–А у меня торт, – поднимаю руку с доказательством в коробке, – но я уверен, что кексы вкуснее.
Варя забирает подношение к столу, перехватывает коробку обеими руками и, пока отец не видит, корчит мне страшную морду и одними губами шепчет о том, что у неё всё под контролем. Ну, раз под контролем...
–Предлагаю проверить это на практике, – улыбается уверенно и отправляет меня раздеваться.
Я даже рад, когда в небольшой коридор следом за мной выходит отец – теперь нет необходимости ловить момент и уводить его на разговор по душам.
Со скрещенными на груди руками он плечом приваливается к стене, перестаёт улыбаться и смотрит на меня так, как и всегда: прямо, строго, в чем-то недовольно. Головомойки меня давно не трогают, я лет с пятнадцати научился отвечать грубостью на грубость, а отец обычно не переваривает моего срабатывающего по большей части только на него ехидства, так что все наши препирательства заканчиваются быстро.
Я готов к любой претензии, с которой он может начать неприятный разговор.
У меня есть ответ на любой выпад.
–Ты будешь редкостным дебилом, если просрёшь такую женщину, – рубит отец с серьёзным видом и уверенностью в своих словах.
Это точно не то, чего я от него ожидал.
–Успели подружиться? – Скидываю пальто на вешалку, не спеша расслабляться. Держу отстранённо-деловой тон и не скрываю того факта, что в этом доме ему не очень-то рады, но вон выставлять пока не будут.
Не подумайте ничего такого, у нас с отцом нормальные отношения – когда он на своей территории, в своём окружении и в эмоциональном равновесии. Когда у него не щёлкает в голове и не появляется потребность выставить себя перед окружающими в лучшем свете путём унижения всех остальных.
Последний раз, когда он вот так без предупреждения заявился больше года назад и напоролся на одну из моих бывших, успел за двадцать минут наговорить ей такого, что девочка с безумным видом унеслась прочь из квартиры и моей жизни заодно, потребовав оставить её в покое. Я до сих пор так и не понял, что именно отец ей сказал.
Зато сейчас знаю: если он начал промывать мозги ещё и Варе, то я без раздумий спущу его с лестницы. И срать мне на все моральные аспекты этого поступка.
Но, судя по тому, что я видел в кухне и слышал от отца сейчас, никто мою Варю не трогал и трогать не собирается. Даже странно.
–Она лучше всех предыдущих, – просто пожимает он плечами, – плюс в комплекте идут сразу два внука. Девочка из хорошей семьи и знает, как включать духовку, к тому же до твоего прихода мы разговаривали про Чарльза Диккенса, так что я не понимаю, что тебя так удивляет.
Это не те слова, что мечтает услышать девушка на знакомстве с родителями своего молодого человека. И я чертовски рад, что Варя не слышит всего этого – здесь уйма моментов, за которые её неуверенность в себе может зацепиться.
–Ты из-за моей невесты приехал?
–Невесты? – У отца почти удивлённый вид, но с головой выдаёт спокойный взгляд.
Он уже видел кольцо на её пальце и успел сделать выводы. Надеюсь, в этот раз они хоть частично попали в реальность.
Глава сорок шестая. Варя
Я понимаю, насколько перепугалась, только когда Денис Юрьевич улыбается мне и выходит к сыну в коридор. Мне достаточно просто подойти к двери, чтобы без труда услышать каждое слово, но вместо этого я просто устало опускаюсь на стул за столом, словно удерживающий меня стальной стержень вдруг вынули.
Отец Егора оказался очень тяжёлым человеком. В эмоциональном плане тяжёлым. И если вначале он расспрашивал меня просто на неприятные темы вроде моей семьи и нашего с Егором знакомства и дальнейшего общения («Почему я слышу о тебе впервые за полгода?»), то дальше разговаривать с ним стало действительно тяжело.
Он буквально ткнул меня носом в совершенное непонимание практически любых строительных терминов, похвастался своим знанием китайского языка и вскользь упомянул о том, что его жена окончился Оксфорд. И сгорели бы все крохи моего самоуважения, если бы разговор не свернулся к английской классической литературе. Я не была её фанатом, но в литературные запои заглатываю практически любые художественные произведения.
А потом Денис Юрьевич заинтересовался моими картинами, и даже сумел найти часть работ по запросу в Гугле. И тут меня ждала косточка: мимолётное замечание о том, что Анна Викторовна, мама моего Егора, без ума от моря и художников. Проще говоря, мне очень тонко намекнули на подарок будущей свекрови.
Окончательно спасти моё положение удалось кексам и разговору о моей беременности. Отец Егора настоял на том, чтобы мы с ним обменялись телефонами и чтобы я не стесняясь звонила ему в любое время дня и ночи, если что-то случится. Он даже номер своей жены зачем-то оставил, наверняка даже не догадываясь о том, что после этого мне стало страшно даже телефон в руки брать, зная, что там есть этот опасный набор цифр.
В общем, всё вышло лучше, чем я рассчитывала, но уж лучше бы это был спокойный тихий вечер без таких неожиданных сюрпризов.
Мужчины возвращаются напряжёнными, хоть и делают вид, что всё в порядке. Егор подходит к поднявшейся на ноги мне, целует в уголок губ и отвлекает внимание восторженным:
–Запах просто крышесносный, малыш. Кого нужно убить, чтобы меня покормили?
К счастью, у меня есть ответ на этот вопрос.
–Микробы, а орудием убийства выступит мыло в ванной. Денис Юрьевич, вас это тоже касается.
Я стараюсь скрыть неуверенность и страх за командным тоном, и у меня это даже получается, потому что отец Егора шутливо козыряет и вместе с сыном уходит туда, куда их и послали.
Во время их отсутствия я торопливо накрываю на кухне на троих. Руки дрожат так сильно, что я случайно роняю и чуть ли не разбиваю тарелку, но ей, к счастью, сегодня везёт.
А вот стакану, что летит на пол вслед за ней – нет. Звон наполняет всю кухню и мою пустую голову, эхом отдаётся в ушах, когда я поспешно опускаюсь на колени, пытаясь избавиться от следов своей неосторожности.
Внезапно острая боль колет в правую ногу, заставляя меня дёрнуться всем телом и зашипеть от неприятного ощущения.
Кухня плывёт перед глазами, коленку печёт от боли и совершенно некстати кто-то из малышей с силой бьёт меня изнутри так, что хочется согнуться пополам и просто подождать, пока отпустит.
–Варя? – Слышу торопливые шаги Егора и его глухую ругань, когда заходит в кухню и видит меня. – Какого чёрта?
Я не знаю, что ответить ему на это.
Следом за сыном в дверном проёме появляется и Денис Юрьевич. Он останавливается там и просто смотрит, пока Егор кое-как поднимает меня и сажает на стул, внимательно осматривая пострадавшую ногу.
–Говорю же: катастрофа.
–Это мелочи, – я пытаюсь отмахнуться от его помощи, потому что чувствую себя очень глупо.
–Здоровье – не мелочи, – серьёзно говорит Егор, сидя на корточках с моей ногой у себя на коленке. – Тут кровь, Варь, но я не знаю, нет ли застрявших осколков.
Это очень обидно. Понимаю, если бы я всё ещё была в той большой футболке, но я давно уже переоделась в домашние штаны и свитер. Получается, ещё и штаны порвала.
Но, как оказывается, это ещё не все мои проблемы, потому что дальше Егор снизу вверх смотрит мне в глаза и встревоженно говорит:
–Знаю, что ты это не любишь, но нам лучше поехать в больницу.
Я кривлюсь раньше, чем успеваю подавить этот порыв. Не люблю больницы и не знаю, куда деть эту неприязнь.
–Может, можно просто промыть? – Поднимаю руку и тру лоб, словно это может заставить мысли передвигаться быстрее.
Ужасно не хочу ехать в больницу и в принципе иметь дело с докторами, меня от них в последнее время немного трясёт и тошнит.
–Тебе никто не говорил, что заниматься самолечением опасно? – Встаёт на сторону Егора Денис Юрьевич.
Ему не нужно уговаривать меня, ему даже моё мнение не интересно – он просто достаёт свой «трёхглазый» телефон и вызывает скорую.
–У меня машина есть, – Егору его самоуправство тоже не по душе, но в открытый конфликт он не вступает, потому что в целом одобряет действия отца.
–У меня тоже есть, – отзывается тот, – и это не делает меня медиком, способным оказать первую помощь. Может быть, Варю осмотрят на месте, и не придётся никуда ехать.
Егор не спорит с ним. Медленно втягивает носом воздух и просто ничего не говорит. Не знаю, связано это с моим присутствием или просто нежеланием Минина-младшего начинать конфликт.
Вместо ужина мы ждём приезда скорой.
Егор перерывает все ящики и полки во всех комнатах, но из лекарств у него один только аспирин. Его отец очень недоволен этим, но именно он уходит в машину за перекисью. А пока его нет, Егор наскоро убирает осколки с пола.
Пока мужчины хлопочут, я не могу отделаться от ощущения, что окончательно испортила этот вечер. Ещё и заставила двух взрослых мужчин нянчиться с собой, вместо того, чтобы нормально накормить обоих.
Потрясающая из меня хозяйка, ничего не скажешь.
–Проблемы с медиками? – В лоб бьёт Денис Юрьевич, когда возвращается из машины с перекисью и упаковкой бинтов и видит сидящую и откровенно нервничающую меня за столом.
Не то, чтобы у меня были прямо проблемы – это скорее просто страх и неприятное предчувствие, ощущающееся мурашками по всему телу.
–Всё в порядке, – хрипло вру я.
И не возражаю, когда Егор забирает у отца принесённые из машины средства оказания первой медицинской помощи, устраивается на полу у моих ног и начинает осторожно закатывать штанину пострадавшей ноги.
Там кровь. Я и до этого чувствовала её неприятной горячей липкостью, но даже и представить не могла, что её на самом деле окажется так много. В крови вся нога и она всё ещё продолжает бежать неровными струйками из болящего ранения. Егор отодвинул ткань, что впитывала её до этого, и теперь в крови был ещё и пол подо мной.
Тошнота совершенно некстати подступила к горлу. Не люблю кровь, просто не могу переносить её безобразный вид и душный запах.
Глава сорок седьмая. Егор
У Вари такой вид, словно она вот-вот потеряет сознание. И без того бледная кожа окончательно побелела, исчез даже розовый румянец со щёк. Широко распахнутые глаза ненормально блестели, сжатые губы мелко дрожали, как и переплетенные пальцы рук, плюс ко всему Варя подозрительно часто сглатывала и старательно не смотрела на свою ногу.
В этой замороченной голове есть ещё и боязнь крови?
–Егор, – У Вари очень хриплый голос, – пожалуйста, не трогай.
Это не попытка казаться сильной и перестать доставлять неудобства, как Варя пыталась делать в самом начале. Это банальное «не трогай, пока не сделал хуже». Хотя, кажется, хуже ей уже некуда.