Показался большой барак, где люди побогаче проводили ночь с комфортом. Под комфортом понималась солома на полу, да общий горшок у входа. Двое стражников привязывали рабов к столбу и охраняли сон и имущество постояльцев. Хотя многие из них не спали, а оживлённо вели беседы, сидя на полу. Если не утомительное путешествие, Далласу нипочём не удалось бы уснуть.
Ранним утром торговцы проснулись и снова принялись перекрикиваться и хохотать, собираясь на торжище. Вышла на ярморочную улицу и компания Далласа.
Каких только товаров не было на этом рынке! Даллас увидел немало знакомых вещей из своего мира. По большей части мусор: сломанные устаревшие гаджеты, пластиковая упаковка, детали от механизмов и транспорта. На некоторых прилавках наравне с кусками целлофана выставлялись обрывки современной ткани и одежды. Вот откуда логотип «Адинайк» на его пончо! Он спрашивал, где торговцы берут эти вещи, но в ответ получал угрюмые и подозрительные взгляды, а то и эмоциональные выкрики. Слова незнакомые, но интонация отлично передавала смысл.
Жон объяснял, что есть место, охраняемое войском едва ли не большим, чем у Боса. Да ещё и вооружённое «бабахами» — палками, из которых с грохотом вылетают железные мухи, кусающие насмерть. Эти люди никого не пускают за периметр. Лишь торговцам позволено подходить к воротам, чтобы обменять продукты и рабов на диковинные вещи.
Люди Боса, пришедшие с Далласом, тоже привели с собой нескольких невольников. Торговля людьми происходила на отдельной части рынка. Понурые связанные рабы стояли, потупив глаза, а покупатели прогуливались мимо и осматривали живой товар со всех сторон. Даллас с отвращением наблюдал, как они залезали несчастным пленникам пальцами в рот, считая зубы. А если покупателю приглянулась девочка, он осматривал самым бесстыдным образом и куда более сокровенные места.
Хотелось закричать, что это ужасно, бесчеловечно. Так относиться друг к другу нельзя! Все люди рождены равными и свободными! Но его бы просто не поняли. Ни запуганные рабы, привыкшие терпеть всё, что с ними делают, ни тем более хозяева, строящие благополучие на спинах невольников.
Даллас вспомнил школьные курсы. К сожалению, человечество всю историю разделялось на рабов и господ, на бедных и богатых, на крестьян и помещиков. Можно сказать, что и после глобальной катастрофы это разделение не исчезло. Безмятежная жизнь небесных городов строится на тех, кто добывает ресурсы внизу.
Даллас отвлёкся на детали для зарядки терминала. Он нашёл на прилавке небольшой электрический мотор. Такие стоят на многих роботах-уборщиках и в других бытовых приборах. Продавец привязал к нему верёвку и утверждал, что это оружие. Если раскрутить как следует, пробьёт голову. Наверное, на этом рынке отыщется и микроскоп для заколачивания гвоздей.
Но сейчас Далласа интересовали электрические приборы. Он искал инструменты, провода и детали без видимых повреждений, чтобы собрать зарядное устройство. Получилась порядочная сумка старой и сломанной электроники. Жон, выручив за рабов позолоченные украшения, обменял часть их на железные изделия, а ими рассчитывался с продавцами.
— Ах ты жалкий таракан! — пылко торговался Жон за моторчик, — ты думать, я болван и не знать скок стоить твой хлам? Три ножа!
— Не хош — не бери, а каб надо, мне дай не меньш ножей, чем у мя палец на двоих руках. — отвечал торговец, не собираясь уступать.
— Да ты хоть знать, кто я? Лишь я сказать — и Арет прийти твой деревня. Моли, чтоб оставлять на двоих руках хоть по пальцу!
Побледневший торговец утратил запал, и они сошлись на пяти ножах.
Даллас спросил о деньгах, но этим поставил Жона в тупик. Дикарь не понимал, как все племена договорятся использовать одинаковые металлические кружочки, вместо понятного обмена. Ведь тогда любой, кто начеканит их больше, скупит всех рабов, а остальным придётся работать самим. Доводы Далласа об экономике он не воспринимал категорически. Так же, как и небожитель не понимал, сколько железных ножей стоит связка цветных бус. «Скока дадут», сказал Жон. Он-то знал цену каждой вещи.
Даллас прикинул, что стоимость его запчастей равна двоим рабам. То есть, два человека лишились домов, семей и спокойной жизни, чтобы переходить от хозяина к хозяину, тяжело работать за скудную еду. Остаётся надеяться, что ремонт терминала будет того стоить. Возможно, если получится связаться с управителем Смитом из Ориона, он пришлёт помощь. Сюда спустится экспедиция, которая подскажет людям, как прожить без рабского труда; химики и ботаники придумают, как прокормить людей без солнечных лучей; медики избавят их от болезней, подсадив в кровь микроботов и снабдив лекарствами; учителя привьют дикарям вкус к культуре. Конечно, не всё сразу, но год за годом, племя за племенем эти люди станут лучше и цивилизованнее. А он, Даллас, войдёт в историю как тот, кто начал этот процесс.
Долгая обратная дорога настраивала на разговор, так что Даллас расспрашивал Жона, почему в ходу рабский труд, ведь это неэффективно. Для толстяка многое из того, что говорил Даллас, казалось немыслимым. Он не понимал, как обойтись без рабов. Правда, сам им не доверял даже прибраться в доме. Говорил, одна рабыня подбросила ему в постель «гада ядова», за что её сожгли живьём, а он теперь спит среди объедков и мусора. На вопрос мог ли гад заползти в постель без участия служанки, ответил, что такое возможно. Но та рабыня злилась, что он не спал с ней так часто, как с другой, помоложе. Жон потом догадался, что гада могла подложить и молодая, чтобы он избавился от соперницы, поэтому на всякий случай сжёг и её.
Толстяк так спокойно рассуждал про убийства, будто речь шла не о живых существах, а о предметах. Когда вещи становятся бесполезными, их выбрасывают. Когда рабы не устраивают, их убивают. Или продают, если нужны другие ценности.
Жон, похохатывая, рассказывал истории про господ, что проигрывали всех рабов и всё имущество, после чего их забирали в неволю. Из таких получались самые бесполезные слуги, которых нужно подолгу бить, чтобы начали работать. А лучшие невольники получаются из диких бродяг гор. Они послушно выполняют самую тяжёлую работу, лишь бы им дали миску похлёбки. Неудивительно, ведь жизнь у них непроста — караулить редких кочевников, ловить горных зверей, воевать с соплеменниками и поедать друг друга.
Даллас вспомнил битву во время спуска с гор. Что ж, несколько бродяг избавились от рабства и тяжёлой жизни. Даже неизвестно, что для них лучше. Вариантов родиться в городе над облаками, пусть и в инкубаторе, им не предлагалось.
Тяжёлые раздумья сопровождали Далласа остаток пути. Но решимость починить терминал лишь крепла. Он видел в этом последний луч надежды для себя и этих людей. И когда они дошли до деревни, он наскоро поел и сразу взялся за детали. Правда, через несколько минут понял, что валится с ног и лёг спать, проверив, не забрался ли в постель «ядов гад».
Со свежей головой дело пошло быстрее. Даллас покрутил шестерёнку моторчика. Когда-то эта деталь превращала электрическую энергию в механическую, теперь же всё будет наоборот.
Не заботясь о компактности и красоте, Даллас собрал простенькую схему из нескольких диодов, конденсаторов и других деталей, выпаянных раскалённой проволокой из купленных «амулетов» и «оберегов». Он приделал ручку к моторчику, но понял, что скорости вращения напрямую не хватит, чтобы достичь необходимой силы тока. Нужно либо мастерить систему шестерёнок, что сложно сделать в этих условиях, либо придумать, как крутить ось мотора быстрее.
Даллас прикидывал, как построить водяную мельницу, но это слишком долго и сложно. Если использовать силу нагретого воздуха, не хватит мощности. А вот струя сжатого пара подойдёт. Но для этого нужны трубки, поршни. Таких деталей он не принёс с ярмарки. Но ведь эти люди где-то берут ножи, браслеты и другие металлические вещи. Почти все они не из прошлого.
Оказалось, что в посёлке есть кузница. Она стояла на отшибе, поэтому Даллас сразу её не приметил. Жон представил пожилого раба-кузнеца. Правда, его язык совсем не походил на современный. Но Жон утверждал, что это очень умелый мастер — его покупка обошлась Босу весьма дорого. Судя по миниатюрным искусным украшениям, над которыми работал кузнец, он действительно стоил своих денег.
Даллас попытался объяснить, что ему надо при помощи Жона, но толстяк и сам не очень хорошо знал язык племён, из которых вышел этот раб. Оставалось надеяться, что кузнец поймёт чертежи.
Намучившись с выбором материала для изображения схемы, Даллас выбрал деревянную доску. Обтесав и поскоблив ножом, придал ей более или менее ровную форму и принялся вырезать чертёж, который он помнил из курса физики. Прототип паровой турбины ещё в античные времена собрал Герон Александрийский. Жаль, не догадался использовать пар вместе с поршнем, ведь до него он тоже додумался. Это приблизило бы расцвет цивилизации на добрых полторы тысячи лет. Вместо этого Герон строил автоматы для раздачи «святой» воды за деньги и помогал жрецам в храмах создавать иллюзию божественного присутствия. Возможно, тогда ещё не пришло время парового двигателя, фабрик и индустриализации. Должны были расцвести и рухнуть гигантские военные цивилизации, разбрестись по миру и осесть на месте варварские племена. Чуме потребовалось выкосить огромную часть человечества, а инквизиции нагнать страху на остальных. Лишь спустя несколько веков, множество войн и испытаний, началась, наконец, эпоха просвещения, давшая слово изобретателям и учёным.
Даллас взял немного оплавленного сала со свечи и втёр его в доску. Затем соскоблил ножом лишнее. Бороздки стали отчётливо видны. Лишь бы мастер понял, что ему предстоит собрать. Кузнец долго смотрел на чертёж, водил пальцами по поверхности. Понятно, что для него такой заказ — что-то из ряда вон. Даже мысль, что можно изобразить, какую вещь хочешь выковать, вряд ли приходила ему в голову. Но он указал на схему и принёс трубку из меди, которая как раз подходила.
И Даллас понял, что всё получится.
Глава -6
— Пора бы тебе начать работать, — сказал как-то раз Римус. Ему выпало отцовствовать над Далласом неделю спустя после его шестнадцатилетия. — Начнёшь с чего-нибудь простого, потом поймёшь, что тебе нравится и найдёшь работу по вкусу. Нечего на шее управителей сидеть, каждый гражданин должен приносить пользу обществу, трудиться во благо цивилизации.
Римус часто это повторял. Сам он жил работой, пропадая в лаборатории даже в те дни, когда на его попечении оказывался Даллас. Лучшее развлечение, что он мог предложить — это привести в свой цех и показать, как выращивают мясо и проходят опыты по улучшению процесса.
Далласу всё это казалось невероятно скучным. Больше всего он радовался, когда наступал обед и в кантине подавали «МакБургер» с самой свежей в городе котлетой. Мясо ещё утром пульсировало в колбе, наливалось соками, наращивало белок, а теперь, превратилось в фарш и, пошипев на плите, чудесно сочеталось с листьями салата и булочкой. Пожалуй, ради этого иногда и стоило ходить на работу к Римусу.
Коллеги часто выпроваживали из лаборатории чрезмерно усидчивого учёного. Советовали, куда сводить ребёнка, а то и сами развлекали его, если Римус слишком глубоко погружался в вычисления за терминалом или застывал над микроскопом. Среди них было немало весёлых ребят, готовых в любое время приостановить исследования ради паренька. В отличие от Римуса. Для него работа всегда стояла на первом месте. Он часто говорил, что не понимает, как управители решились выплачивать безусловный доход — гражданам платили лишь за их существование. И немало! По мнению Римуса, это развращает, снижает мотивацию к развитию личности. Так и до деградации общества недалеко.
— Наступит тот день, — подняв палец вверх, пророчествовал Римус, — когда все роботы сломаются, и никто не сумеет их наладить!
Возражения юного Далласа, что даже сейчас есть роботы-ремонтники, которые частично чинят другие механизмы, понимания не нашли. Дескать, мозг человека — это то, чего не дано достичь искусственным алгоритмам, как бы хороши они ни были.
Даллас и сам не стремился к безделью после окончания школы. Он спорил с Джеффом на эту тему. Тот очень тяготился занятиями и не мог дождаться свободы. После финального теста он целиком погрузится в то, что нравится: виртуальные игры, просмотры тридэшек и всё остальное. Он воодушевлённо рассказывал, как неделю после школы не вылезет из бассейна, потом без перерыва будет кататься на сноуборде. А как он влипнет в «Легенды природы»…
Джефф всегда был таким. Если что-то его увлекало, то с головой. После выхода нового дополнения игры он не спал сутками, проводя в виртуальности невообразимое количество часов. Он даже пропадал из всех сетей на месяц или два. Когда начал осваивать сноуборд, не мог остановиться и сотрудники сгоняли его с горы, потому что горнолыжный центр закрывался. Далласу же спустя час или два надоедало заниматься одним и тем же. Новая игра наскучивала, смотреть подряд несколько тридэшек, как делал Джефф, да и многие другие, он тоже не мог. Иной раз и хотелось бы увлечься так, чтобы захватило, но случалось это крайне редко и ненадолго. Возможно, работа станет тем интересом в жизни. Увлечением, которое захватит его так же, как Римуса.
Но всё оказалось куда прозаичнее. Римус устроил подопечного на склад комбината. Там он лепил наклейки на контейнеры с мясом, ожидающие отправки в кантины. С этим прекрасно справлялся и робот, но Римус, чтобы освободить вакансию для Далласа, отключил его.
— Начни с малого, — поучал он. — Это простая работа, но со временем мы найдём для тебя дело поинтереснее. Подумай пока, чем бы ты хотел заниматься.
Легко сказать: подумай. Целая жизнь — это целая пропасть времени, когда тебе шестнадцать. Невозможно предположить, какое дело не надоест за несколько десятков лет. Сосредоточиться получалось только на простых вещах: в один момент хотелось пить, в другой — в туалет. Тянуло посмотреть новую тридэшку или зависнуть с Джеффом в молле, поглядывая на девчонок. А придумать, чем заниматься всю жизнь, не выходило совершенно.
Далласу надоело возиться с наклейками уже спустя двадцать минут. Это монотонное занятие не требовало больших навыков или гениального ума. Знай себе — отделяй стикеры от подложки и шлёпай на контейнер. Сегодня производили один вид мяса — наклейки красные, а вчера другое мясо — розовые.
Когда с первым рядом контейнеров было покончено, Даллас увидел, что куда больше штабелей стоят не обклеенные. Он вздохнул и включил робота. Благо, все настройки сохранились, и механизм точно знал, что и куда клеить.
Автомат живо расправлялся со стопками контейнеров, так что Даллас открыл смартлет и запустил мультик.
— Что сидим? — застал врасплох Римус, неожиданно посетивший склад. — Все контейнеры нужно обклеить до конца дня, иначе погрузчики их не заберут.
Даллас хоть и вскочил на ноги, спрятав смартлет за спину, показал на контейнеры как можно невозмутимее:
— Но ведь всё уже готово…
Римус осмотрел работу. Всё обклеено, стикеры правильные, прилеплены ровно… слишком ровно. Он подошёл к роботу, запустил терминал. Системный журнал говорил, что работал вовсе не Даллас. И за эту хитрость пришлось отдирать наклейки, а затем лепить их снова. Уже под бдительным надзором временного отца. Будто бы ему нечем больше заняться.
На следующий день Даллас приклеил с десяток стикеров для вида, а затем полез в терминал робота. Никто и не подумал защитить хотя бы паролем консоль складского механизма. Полная свобода действий. Наклейки, значит, слишком ровно приклеены? А если написать небольшой скрипт, меняющий настройки координат в случайном порядке? В определённом пределе, естественно. Добавить вращение. Так робот будет клеить стикеры как человек — как и куда придётся. А системные журналы за последние сутки легко подправить.
Вспоминая школьные курсы программирования, Даллас набросал пару простеньких циклов и сохранил файл в укромном месте. Осталось любоваться своей работой, тайком включая робота каждые пару часов. Машина действовала куда быстрее человека, так что остальное время Даллас проводил за просмотром мультиков и не боялся попасться. Даже Римус, явившийся с проверкой, не заметил подвоха. Наоборот, похвалил за усердие.