Никодий склоняет голову набок и в его прищуренных глазах мелькает понимание. Чувственные губы изгибаются в довольной улыбке. О да, он точно услышит всё что нужно.
— И как же это работает? — заинтересованным тоном спрашивает он.
— Ну представьте себе. — я никогда раньше не делилась своими мыслями и выводами, но то с каким вниманием слушают меня мужчины, дарит уверенность в себе и голос мой крепнет. — История прекрасно помнит, как “хорошо” жилось жителям нашей Сеттавии под правлением Ламии и её потомков. Эта древняя царица, казалось бы очень прочно вошла в историю, как кровавый тиран, при котором магические расы тянули непомерное ярмо, а люди воспринимались, как скот. Так же все знают, что лишь пришедшие в наш мир демоны смогли свергнуть власть кровопийц. Да так успешно, что те почти вымерли и далеко не одно тысячелетие оставались в тени.
— Это не помешало им пробраться понемногу везде. И стать за спиной многих власть имущих. Не только в Сеттавии. — замечает Никодий.
— Да. Но они всё равно в тени. — Хмурится громила Зафар.
— Несомненно. — киваю я. — Общество не примет такую власть. Пока что.
— Не представляю, что должно случиться, чтобы это изменилось. — со смешком замечает друг Никодия, но мельком взглянув в его глаза, я вижу, что он далеко не так прост, как хочет казаться.
— Вы правы. Разом изменить это невозможно. Но совсем другое дело, если на протяжении долгих лет постепенно вносить в умы масс крупицы другой информации. Например напишет какой-то исследователь историк статью о том, как любила Ламия свою единственную дочь. Да она остаётся кровавой тираншей, но ведь уже становится чуть-чуть не настолько монстром. А потом ещё кто-то сделает открытие, что ментальное воздействие детей Ламии может излечить некоторые психические недуги. И спустя пару месяцев в инфосети появляется очень кстати совсем случайный кадр, как Мессир Сорра выходит из клиники для душевно-больных, и анонимное интервью медсестры, что он помогал в лечении какого-то безнадёжного случая. Я совсем не удивлюсь, если в ближайшее время окажется, что кровь детей Ламии можно использовать для создания вакцины, от какого-нибудь страшного магически-устойчивого вируса. И будет ли после такого общество настолько же отрицательно настроенно к потомкам давно почившей царицы?
Я говорю, и буквально чувствую, как щёлкают пазлики в головах слушающих меня демонов. Всё это уже происходит. Давно, основательно и планомерно. И Никодий сейчас точно вспомнил и статью историка, и открытие светила психиатрии, и фото в инфосети. И ещё много чего другого. Маленькие, на первый взгляд незаметные весточки грядущих перемен. Кроме того, уверена, для него не секрет, что орден владеет огромными финансовыми ресурсами. Я уже молчу о том, что Сорра принадлежат контрольные пакеты акций ведущих компаний по производству инфовизоров, амулетов связи и ещё много чего другого. Хотя это и не афишируется.
— А такой вирус существует? — спрашивает Зафар.
— Пока нет. И в ближайшие два месяца не будет. — произношу я.
Никодий резко выдыхает, поняв на какую дату я намекаю. Да, всё сходится к этому параду трёх лун. Редкое явление, время силы, когда возможны сложнейшие по затратам ритуалы. Я не знаю штамм, какого именно вируса будет подвержен преобразованию, но в том, что Мессир собирается совершить что-то подобное, не сомневаюсь. Первый вирусолог, доктор Тиам Горасий, к тоторому явился мой бывший хозяин с предложением сотрудничества, наотрез отказался работать на орден. Его угасшие глаза в числе многих снились мне потом в кошмарах. Тогда как Хозира Ташэску мне даже искать не пришлось. Он сам явился на встречу с Мессиром. И детали их соглашений мне неизвестны, я была занята другим заданием в тот момент.
— Что будет, если Сорра узнает, что ты жива? — спрашивает Никодий. На его смуглых щеках играют желваки, он зол и не скрывает этого.
— Я стану одной из главных его мишеней. Если моя сестра всё ещё жива, он попытается шантажом заставить меня вернуться. Если нет, на меня откроют охоту.
— Ты можешь это узнать?
— Думаю, да. — собственно собираюсь это сделать, как только окажусь одна.
— А открыть нам путь к твоему бывшему хозяину? — спрашивает Зафар.
— Зачем? — я ведь уже объяснила, что не могу сознательно делать то, что причинит Мессиру вред.
— Мы просто хотим поболтать с ним. — скалится этот демонюка. — Может даже в гости пригласим.
И ведь не врёт. Никодий хмыкает и переводит на меня вопросительный взгляд.
— Я не могу открыть дверь конкретно к нему.
— Опять клятвы? — интересуется Зафар.
— Нет. Подчинить дочь Скользящего Мессиру было не так уж и легко, поэтому он закреплял ментальные установки своей кровью. И пил мою. Мне ненавистна эта мысль, но он связал нас кровно…
— А Скользящие друг друга не видят. — закончил за меня Никодий.
— Совершенно точно. — киваю, подтверждая. — Но я могу открыть вам дверь в Цитадель. Но сделаю это не раньше, чем узнаю жива ли сестра.
— Я понял тебя. — кивает согласно мужчина. — Тебе нужно что-нибудь для этого?
— Нет. Только уединение. Желательно. — и силы, хочется добавить, потому что организм ещё явно не восстановился после вчерашнего. Но я понимаю, что действовать нужно очень быстро. Пока Мессир не заподозрил даже, что я жива. Тогда он точно скроется.
— Отлично. Тогда, думаю, наш разговор, можно завершать. Я проведу тебя в твою комнату. Там тебя никто не побеспокоит столько, сколько потребуется. — он поднимается и идёт ко мне.
— Кхе-кхе, ну что ж. Я вижу, что не прогадал, сведя вас вместе. — подаёт голос Жуарэ, слушавший до сих пор молча. — Тогда, надеюсь, Никодий, ты не будешь возражать, если я уже пойду.
— Вы не боитемь мести Сорра? Он ведь из-за вас без кобари остался. — с иронией спрашивает Никодий, замерший рядом с моим креслом.
— У меня есть одно чудное местечко, где мне ничья месть не страшна. — улыбается хитро старый Провидец. — Судьба Сеттавии теперь в надёжных руках. Я всё, что должен был, вам сообщил. Позвольте откланяться.
(Никодий)
Вот уверен, что старый интриган и комбинатор опять выдал только ту порцию информации, которую посчитал нужной. Но если Сорра думал, что Жуарэ можно припугнуть и получить ответы, то я отлично знаю тщетность таких методов в данном случае. Старик на самом деле радеет о высшем благе. И собственную жизнь он бы не сомневаясь поставил на кон, если бы это понадобилось. Уж я то знаю это, как никто другой. Так что возражать нет смысла. У меня есть цель, созрел уже более-менее продуманный план действий и, что самое главное, мои теперь уже два сокровища в безопасности в этом доме. И я позабочусь, чтобы так было и дальше.
Поэтому киваю Зафару, чтобы проводил старика.
— До встречи, Жуарэ. Если нужна будет помощь, или защита, обращайтесь. — пожимаю я сухую морщинистую руку.
— Обо мне можешь не беспокоиться, Нико. Тебе есть кого стеречь и защищать. — подмигивает мне Провидец, а потом шагает к Шэмани, которая медленно и как-то тяжело поднимается с кресла. Надо к ней целителя вызвать. Своё хорошее самочувствие она явно преувеличила.
В их разговор я особо не вслушиваюсь, изучая её ауру. Приглушенная боль, усталость. И удовлетворение. Девочка явно довольна нашим союзом, что не может меня не радовать. Интересно, Сорра хотя бы подозревал насколько сильного противника сам себе создаёт. Эту крошку-демоницу с острым умом, стальной силой воли, редким даром и умением находить лазейки даже в кровных клятвах, определённо лучше иметь в союзниках. Враг она опасный. Правда эта мысль тут же заставляет меня задуматься, а не найдёт ли лазеек Шэми в данной мне клятве. В том что она не собирается вредить Сэй, я уже не сомневаюсь, а вот в том, что она не сбежит, когда посчитает это нужным, уверенным быть не могу. От одной только мысли об этом хочется её привязать к кровати и не отпускать. Вот только это не сработает, а с полной вероятностью испугает и оттолкнёт её от меня. Значит будем искать другие способы привязать маленькую кобари к её суженному в моём лице.
Как только Жуарэ в сопровождении Зафара покидают кабинет, я снова оказываюсь рядом с ней. С каждой минутой мне становится всё сложней сдерживаться и держать руки при себе. Её хочется обнять и укрыть от всего мира, спрятать от всех и стереть из глаз эту отрешённость. Что угодно лучше чем это выражение, от которого мне казалось, что ей всё равно жить, или умереть. И лишь возможность читать её ауру хоть немного успокаивала мои инстинкты. Я видел, что она далеко не так равнодушна, как хочет казаться.
— Как ты себя чувствуешь? — нависаю над хрупкой фигуркой.
— Терпимо. — пожимает тонкими плечами, не поднимая взгляд.
Шэмани высокая, но тонкая как тростинка. Всё бы отдал, чтобы увидеть её демоническую форму. Наверное она так же прекрасна, как эта. Так странно. Ещё пару дней назад я даже представить себе не мог, что буду вот трястись над едва-знакомой девушкой, боясь ошибиться и сделать неверный шаг. Мог бы надавить, усилить напор, вижу ведь, что её тоже ко мне тянет. И с любой другой бы так и поступил. Но не с той, что нужна мне на всю жизнь. Истинная это не бабочка одноднёвка. Вот и чувствую себя рядом с ней, как на минном поле. Такое сокровище надо бережно завоёвывать.
— Я хочу пригласить для тебя целителя. — ставлю её в известность и ожидаемо вижу, как хмурятся тонкие светлые брови. — Это брат Зафара. На него можно положиться.
— Я в порядке. Мне не нужен целитель. — возражает тихо.
И можно было бы подумать, что несмело, но я отлично слышу стальные нотки в её голосе.
— У меня будет к тебе просьба. Личная. Очень важная.
— Какая? — спрашивает удивлённо.
— Я хочу, чтобы ты присмотрела за моей дочерью, пока это всё не решится. И даю тебе разрешение уводить Сэй немедленно, если ей будет грозить опасность. Этот дом защищён по максимуму. Зафар и его парни бдят круглосуточно. Но мне будет спокойней, если мою дочь будет защищать ещё и Скользящая.
По мере моей речи её глаза становятся всё больше. О да. Я смог выбить её из равнодушно-созерцательного состояния.
— Вы правда настолько мне доверяете? — у неё даже голос теперь немного дрожит.
Я понимаю этот шок. И ещё вчера сам бы не поверил, что предложу такой вариант. Но я видел с каким благоговением смотрела она на мою дочь, и видел, что Сэй, нарочно, или нет, уже запустила в душу этой девушки первые ростки деликатной, едва заметной, но уже неоспоримой связи. Моя дочь, как и я, определилась с выбором и теперь так просто не отпустит. Так почему бы не позволить моему маленькому обаятельному монстрику помочь папе завоевать потенциальную маму?
— Да, Шэмани. И у меня есть на то причины. Так что, ты согласна?
Знаю, что играю нечестно. Но сейчас я готов использовать все возможные способы, чтобы привязать её к себе, моей дочери, моему дому, чтобы привязать её к жизни. И она вознаграждает меня неуверенным кивком.
— Да. Я согласна. Это наименьшее, чем я могу отблагодарить вас и вашу дочь.
— Хорошо. И раз мы пришли к этому соглашению, я вызову для тебя целителя. И не спорь. — довольно завершаю я наш разговор и увлекаю её из кабинета.
Рука сама собой ложится на тонкую талию. Потребность в прикосновениях к ней выше меня.
— Сколько тебе потребуется времени, чтобы узнать насчёт сестры? — спрашиваю я, когда мы оказываемся рядом с её дверью.
— Не очень много. — хмурится она, словно решает какой-то очень важный вопрос.
Застывает возле двери и, вместо того, чтобы открыть её, медлит, задумчиво покусывая губу. И вид зажатой белыми зубками нежной плоти настолько меня увлекает, что я не сразу слышу её тихую просьбу.
— Что? — переспрашиваю недоверчиво. Мне наверное послышалось.
Она хмурится, явно уже жалея, но всё-таки повторяет.
— Вы не могли бы… присутствовать? Я… мне возможно понадобится открыть дверь. А без вас это будет нарушением клятвы.
И берётся таки за дверную ручку.
(Шэмани)
Я чувствую, что он удивлён моей просьбой. И, наверное, я сама удивлена. Но мне отчего-то невыносима мысль остаться сейчас одной. Я… боюсь. Именно так. Мне безумно страшно узнать, что Ави больше нет. Все эти годы именно надежда спасти её, была основной силой, которая держала меня несмотря ни на что. Это был тот якорь, без которого я не представляла, что делать. Поэтому и попросила у мужчины, чьё присутствие делало меня настолько живой, чтобы он побыл рядом.
— Да. Конечно. — кивнул он и сам открыл дверь в выделенную мне спальню. — Говори, что я должен делать.
— Ничего. Можете присесть даже, пока я буду искать мою Ави.
— Ави?
— Савари. Так зовут мою младшую сестру.
— Насколько младше? — интересуется Никодий, проходя в комнату и садясь на кровать вместо одного из кресел.
— На шесть лет. Ей сейчас должно быть восемнадцать.
— То есть, было три, когда убили ваших родителей?
— Да. — я сейчас не хочу вспоминать, как плакала она в руках Мессира.
И мужчина, словно поняв это, больше не задаёт вопросов, лишь кивает, всем своим видом показывая готовность мне помочь.
И я вспоминаю её другую. Солнечную, светлую, ласковую. Она так заливисто хохотала, когда папа подбрасывал её высоко в воздух, так потешно пробиралась ко мне в постель, чтобы выпросить страшную историю, или наоборот девчачью сказку, так любила мамину выпечку, набивая полный рот сладкими печеньками. Моя маленькая Ави, моя сестра. Где же ты, родная? Отзовись. Я свободна, я ищу тебя. Я тянусь сознанием к единственному родному существу, что осталось у меня в этом мире, ищу её, как когда-то искала чтобы спасти из лап мерзких убийц. Взываю к родственной крови, ментально зову её, напрягая остатки сил. И ничего не слышу в ответ. Я не чувствую её. Совсем. Словно её больше нет. Остатки моего мира рушатся, больно раня бритвенно острыми осколками, и я, задыхаясь в безвучном рыдании, оседаю на пол.
— Ави, моя Ави, отзовись. — я ещё на что-то надеюсь, глаза невидяще закатываются, когда я ухожу дальше, но меня вырывает из этого уже почти забытия, ощущением чьих-то рук, сгребающих меня в охапку.
— Вернись, я сказал! — рычит над ухом уже такой знакомый голос. Меня встряхивают, словно тряпичную куклу, а потом сжимают очень крепко. — Что случилось?
— Её нет. — хриплю я. Слёзы струятся по моему лицу уже непрерывным потоком. Уже второй раз за последние сутки я рыдаю в руках этого мужчины.
— То есть?
— Я не чувствую её. Совсем. — срываюсь я на крик и мне плевать, как воспримет мой тон властный шарган.
— И ты решила, что она мертва. — констатирует он спокойно. И держит меня. Крепко так держит.
— А что я должна решить?
— Может, что ты просто не можешь её увидеть?
— Она моя сестра. Она первая, к кому я самостоятельно смогла открыть путь. Как я могу её не видеть, не чувствовать? — я пытаюсь взять себя в руки, но у меня слабо это получается. Меня снова трясёт и тело готово обернуться от переизбытка эмоций.
— Ей было три. Какой у неё дар? — несмотря на моё состояние, он продолжает говорить спокойно, и это спокойствие становится моим якорем, дарит силы.
— Никакого. Он ещё не проснулся тогда.
— Она ведь может быть и Скользящей, как ты.
О чём он? Но ведь этого не может быть. Или может? Что я вообще знаю о своём даре, помимо того, что успел мне рассказать отец и того, что я прочла в его записях из тайника.
— Но она ведь младше. Я думала… что только я могу.
— Нет. Не только ты. Это вообще редкость, конечно. Но если сходятся в пару Скользящие, то все их дети могут иметь этот дар.
— В пару? Вы имеете ввиду моих родителей? — я поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Не может быть. Я никогда не видела, чтобы мама открывала пути.
— Я не уверен. Крэй свою семью прятал от всех. Но точно знаю, что ваша мать была последней из такого же рода, что и твой отец. Возможно она и не имела дара Скользящей, но кровь у неё определённо была подходящей, чтобы таковой вариант был возможным. Не спеши считать сестру мёртвой.