Филиппа… Мужчина с досадой скривился. Они так отвратительно поговорили. Когда утром искал с ней встречи, понимал, что разговор будет не из простых. Несложно было догадаться, в каком свете представил ту давнюю историю Рейкерд, но хальдаг никак не ожидал, что девчонка так рьяно примется защищать свою мать.
Понятно, что родная кровь. Понятно, что это женщина, подарившая ей жизнь. И тем не менее Филиппа должна понимать, что у них просто не было выбора. Леди Адельвейн (кажется, ее звали Елена) тянула из своего мужа силу. Он отдавал ей ее добровольно, добровольно себя убивал, чтобы продлить время, отпущенное нэймессе.
Но рано или поздно все в любом случае закончилось бы, и, если бы они не успели, могло произойти непоправимое. Могли пострадать другие. Ни в чем не повинные слуги, та же Филиппа.
Первые годы за малышкой следили, желая удостовериться, что в ней не проявится ни капли материнской гнили. К счастью, Филиппа оказалась чиста, и со временем о ней просто забыли. Оставили прозябать в обители, пока о наследнице графа не вспомнил де Горт.
Мужчина прикрыл глаза. А ведь они похожи… Очень. Пусть он и повстречал Елену уже после обращения, но даже тогда в искаженных чертах ее лица все равно еще проглядывала ее нежная красота. Он хорошо запомнил это лицо — лицо своей первой жертвы. Та же светлая молочная кожа, те же чувственные пухлые губы, густые длинные ресницы, золотисто-русые волосы. Совсем как у Филиппы.
А вот цвет глаз у нее от отца. У Натана они тоже были серо-голубые, с такими же мятежными искрами.
Леди Адельвейн — истинная дочь своих родителей, и сейчас он отдал бы многое, чтобы скорее отыскать ее в этой снежной ловушке.
Почему-то о Филиппе Мэдок беспокоился даже больше, чем об остальных своих наинах. Наверное, потому что другие невесты знали, на что шли. Их с детства готовили к тому, что однажды они станут избранницами хальдагов и, если повезет, примут участие в Беспощадной охоте. Филиппа этого не желала. Да и чему ее могли научить в обители? Как правильно читать молитвы и петь хвалебные песни Созидательнице Пречистой?
Де Горт раздраженно сплюнул и пришпорил лошадь. Время от времени он вселялся в Морока, чтобы проверить, повезло ли хотя бы вейру. Дог тоже рыскал по лесу в поисках девушек, но почему-то Мэдоку казалось, что в первую очередь он будет искать Филиппу.
Странно, но этой девочке легко удалось найти общий язык с его вейром. Герцог усмехнулся. Еще немного, и он начнет завидовать своему творению.
Гертруда в этот раз была бесполезна. Ветви деревьев туго сплетались между собой, образуя непроницаемый заслон. Рассмотреть что-либо с неба, а уж тем более прорваться сквозь вековые кроны не представлялось возможным.
— Шерт! — негромко выругался герцог, вернувшись из сознания вейра, которому тоже пока не посчастливилось напасть на след девушек.
Хальдаг пришпорил лошадь, выжимая из животного все силы. Зачарованный лес был огромен, и невесты могли находиться где угодно. За минувший час ему не повстречался ни один участник охоты, ни одна наина. Даже стало закрадываться подозрение, что его ввели в заблуждение, что это очередные происки Рейкерда, когда среди зарослей показалась трясущаяся не то от холода, не то от беззвучных рыданий девушка.
Филиппа!
Почему-то именно это имя первым мелькнуло в мыслях, и Мэдок, резко натянув поводья, спрыгнул с лошади. Увязая ногами в липком снегу, поспешил к девчонке.
Оказалось, что нет, не Филиппа. Просто одна из участниц охоты. Он даже не знал ее имени, хоть лицо показалось смутно знакомым.
Когда девушка, испуганно вскрикнув, попыталась от него отстраниться, хальдаг быстро проговорил:
— Я тебя не обижу, — и сбросил с плеч плащ.
Укутал в него продрогшую наину, прошептал короткое заклинание, которое в одно мгновение помогло ей согреться, а заодно сделал так, чтобы ее не могли учуять дикие звери.
— Продолжай идти по этой тропе, никуда с нее не сходи и скоро выйдешь к гробнице.
— Спасибо, мой лорд, — дрожащим голосом прошептала девушка и, не оглядываясь, припустила по едва различимой в снегу тропке.
Мэдок вернулся в седло, пришпорил лошадь, мгновенно переходя в галоп. Вскоре ему повезло повстречать Марлен. Храбрая леди ле Фэй выбрала для себя оружие, правда, едва удерживала меч в руках, по большей части просто тащила его по земле, оставляя на снегу глубокий рваный шрам. Но не плакала и даже почти не дрожала, стойко держалась.
— Марлен!
Укутав бледную, с побелевшими губами наину в камзол, де Горт точно так же согрел ее магией и усадил в седло.
— Нужно было выбирать карту, — ругала себя леди ле Фэй. — Как же глупо я поступила! Харрасу уж точно не нужна такая безмозглая королева!
— Ты отлично справилась. — Мэдок невольно улыбнулся, в который раз убеждаясь, что Марлен хорошая девушка и, возможно, ей куда больше пошла бы роль его супруги, чем взбалмошной Паулине.
Каким же он был глупцом, что раньше не замечал, что из себя на самом деле представляет девица де Морсан. Увлекся ее красотой, ослеп… Идиот.
— Я так и не нашла гробницу его величества, — расстроенно вздохнула наина.
— Вместе ее найдем, — приободрил девушку де Горт.
Еще спустя четверть часа обнаружилась Винсенсия. К счастью, та выбрала для себя теплую одежду, в противном случае вряд ли ее согрела бы сорочка Мэдока. Наина была напугана, но старалась не подавать виду. Храбрилась из последних сил, а осознав, что ее нашли, радостно взвизгнула:
— Ваше всемогущество! — Делая вид, что уже готова потерять сознание от переполнивших ее чувств, леди Тиссон рухнула в его объятия.
— Ты в порядке? — Герцогу не сразу удалось оторвать ее от себя.
Наверное, проще было сразиться со стаей диких вырлаков, чем отцепить от себя не в меру ретивую девицу. С горем пополам одержав победу в этой нелегкой битве, хальдаг усадил ее в седло позади Марлен и снова, на миг прикрыв глаза, попытался понять, где сейчас находится Морок. А обнаружив вейра, не сдержавшись, яростно выругался.
— Что-то случилось? — донесся до него встревоженный голос одной из невест, он даже не понял которой.
— Скар отвезет вас к гробнице, — напряженно проговорил де Горт, хватая коня под уздцы и произнося короткое заклинание, которое должно было направить животное к месту захоронения Элдерта Сумасшедшего.
— А разве вы с нами не поедете? — взволнованно выдохнула Винсенсия.
Но Мэдок ей не ответил. Отпустил повод, и конь, коротко всхрапнув, сразу пустился в галоп. Хальдаг же поспешил в другую сторону, думая только об одном: что он должен, обязан успеть! Пока Филиппа и Паулина на себе не почувствовали, что самые опасные хищники не те, которые обитают в Зачарованном лесу, а те, которые сегодня устроили в нем охоту.
— Ну что же вы стоите, глаза выпучив?! — завопила с дерева Паулина. — Спасайтесь! Скорее бегите!
На вопль наины шварра отреагировала очень недовольным и весьма грозным кваканьем, от которого у меня затряслись поджилки и стали один за другим рваться нервы-паутинки. Последняя паутинка лопнула, когда эта жирная туша, раззявив пасть, вывалила наружу свой длиннющий язык и тот, расстелившись по воздуху красной ковровой дорожкой (почти как на церемонии вручения Оскара), с легкостью, словно какой-то сучок, переломил толстую ветку, успешно оседланную первой невестой.
Де Морсан с визгом и криками полетела вниз, мы с Одель тоже вскрикнули от неожиданности. После чего наина номер три накинула на плечи волшебный плащ и мимикрировала под ближайшее дерево.
— Одель, она все равно может тебя учуять, — на всякий случай предупредила я, а в ответ получила очередное утробное «ква».
Вспомнив о моем существовании, шварра повернулась ко мне своей уродливой мордой, а к Паулине, соответственно, своей не менее уродливой задницей или как это место у жаб называется.
Я попятилась, быстро-быстро, и скользнула лихорадочным взглядом по карте, надеясь понять, куда нам бежать. Еще не хватало угодить в какие-нибудь зачарованные топи и утонуть в них или стать чьим-нибудь протеиновым кормом. Увы, рисунок на карте отпечатался в сознании как нечто размытое и абстрактное, потому что буквально через секунду это бессовестное насекомоядное (ну или наиноядное — вполне возможно, я это скоро узнаю) нагло слямзило у меня карту. Просто взяло и бесстыже ее слизало вместе с недочитанной книгой.
Не жаба, а выдра.
Ладони обожгло болью, словно по ним прошлись розгой, и я в негодовании закричала:
— Совсем страх потеряла?!
— Ква, — схомячив мой «любовный роман», заявила шварра и стала бодро так приближаться, переваливаясь с лапы на лапу.
— Поль, ты жива? — отступая, позвала я. — Одель?
Тишина.
Скорее всего, леди Ротьер уже давно отсюда смылась. Что стало с Паулиной, надеюсь, скоро выясню. Она ведь, кажется, высоко забралась… Проклятье!
Я боялась развернуться спиной к шварре, чтобы убежать, потому что понимала: этой прожорливой твари ничего не стоит сделать со мной то же самое, что только что сделала с картой, другими словами, сожрать меня с потрохами. Боялась, а еще просто не могла отвести от нее взгляд… Смотрела словно загипнотизированная, медленно отступая.
— По-о-оль…
В ответ молчание.
Черт.
Напряжение концентрировалось в каждой клетке моего тела. Напряжение, страх и, как ни странно, злость. Не знаю почему, но, вместо того чтобы окончательно поддаться панике, я злилась, и с каждой секундой этого чувства во мне становилось все больше. Оно захлестывало, выбивало из головы все мысли. Выдернув из-за пояса кинжал, я крепче сжала рукоять. Вряд ли он мне поможет: это как угрожать зубочисткой Морсу, но сдаваться без боя я не собиралась.
Эта тварь сожрала мою карту! Самое ценное, что у меня было в этом мире. Карту, ради которой я пожертвовала теплой одеждой, умирала от холода… Терпела! Наверняка заболела. И все ради чего? Чтобы подкормить местную жирность? Ну то есть живность. Впрочем, в данном случае это одно и то же.
Злость полыхнула с новой силой, обожгла жилы, огнем прокатилась по телу, въелась в каждую мою клетку. Перед глазами на миг потемнело, а потом картинка окружающего мира снова стала четкой и яркой. Настолько яркой, что все вокруг казалось почти ненастоящим. Обострились звуки, раскрылись малейшие запахи.
Не знаю, показалось ли, но я слышала мерное дыхание Паулины. Слышала, как бьется сердце наступавшего на меня монстра, чувствовала исходящее от него зловоние. Видела, как его тугим коконом оплетают блестящие нити силы, и как же сильно хотелось к ним прикоснуться! Невыносимое чувство. Я едва не облизнулась. Потянулась к одной из нитей, почти за нее ухватилась, умирая от желания впитывать в себя, поглощать это мерцание.
Пока от шварры ничего не останется.
Не знаю, что произошло дальше, но гигантская жаба вдруг издала низкий утробный звук, едва ли похожий на привычное кваканье. А в следующий момент случилось что-то совсем невероятное. Чудовище развернулось и с неожиданной для такой туши прытью засеменило к кустам, из которых вылезло, словно хищником из нас двоих была не она, а я.
Секунда, другая, и на поляне не осталось шварры. Только я с дурацким кинжалом и Паулина, которую следовало срочно приводить в чувство.
О том, что сейчас только что было, я старалась не думать. Потом как-нибудь займусь мозговым штурмом. Уже после того, как это шертово испытание закончится.
Никогда не думала, что можно получать удовольствие от отвешивания пощечин, но бить по щекам Польку мне понравилось. Вот прям очень. Я даже вздохнула с сожалением, когда ресницы у рыжей дрогнули, а потом медленно поднялись. Де Морсан скользнула по мне мутным взглядом, тихонько застонала.
— Ты как, цела? — спросила я, борясь с желанием хлопнуть ее еще раз. Для профилактики, проформы и просто для души.
Должно же сегодня со мной хоть что-то приятное произойти.
— Сейчас узнаем, — страдальчески отозвалась наина.
С моей помощью, кряхтя и постанывая, она села, потом осторожно встала, старательно изображая из себя Трияну на жесткой диете без магии. Подозреваю, что ее величество будет вести себя примерно так же, охать и покрякивать, когда Рейкерд перестанет подкармливать ее чарами.
— А где шварра? — Де Морсан бросила по сторонам растерянный взгляд.
— Убежала, — сообщила я и поспешила добавить: — Должно быть, ее что-то спугнуло. Может, вейр какой-нибудь мимо пробегал или хальдаг, вот она и испугалась.
Точно не меня. Разве такое очаровательное неземное создание, как я, способно кого-нибудь напугать? Да ни фига!
— Да, наверное, — рассеянно кивнула Паулина, продолжая озираться и хлопать ресницами. — А где Одель?
— Без понятия. С плащом удрала.
— Вот фырса драная! — выругалась невеста и посмотрела на меня уже более осмысленно. — А карта?
— В желудке у шварры.
— Еще одна фырса!
— Шварра?
— Нет, ты, Филиппа! — непонятно почему окрысилась наина.
Я ее, понимаешь ли, добрых полчаса по щекам лупила, не ради собственного кайфа, а чтобы привести в чувство, а она еще фыркает, характер тут демонстрирует. И кто после этого из нас двоих фырса? Еще и драная. Плащик у Польки, к слову, при падении изрядно потрепался.
— Как можно было упустить карту?!
— А как можно было предпочесть ей пару теплых шмоток? — не осталась я в долгу.
Паулина насупилась.
— И как мы теперь найдем гробницу?
— Что-нибудь придумаем, — буркнула я и огляделась в поисках какой-нибудь палки.
Буду тыкать ею в землю, чтобы знать, куда ступаю, потому что эта чавкающая жижа у меня под ногами доверия совсем не внушает.
Обнаружив подходящую на роль посоха толстую ветку, попыталась вспомнить, что видела на карте последним, прежде чем шварра ею закусила. Мы ведь были уже близко и шли, кажется, по направлению к солнцу. Вроде бы… Значит, туда и продолжим идти.
— Эй, ты куда? — бросила Паулина мне в спину, когда я решительным шагом двинулась следом за солнцем.
Жаль, что сейчас не лето и оно едва светит и совсем не греет.
— В гости к Элдерту Чокнутому.
— Сумасшедшему, — поправила меня наина и ринулась за нами, мной и белесым кругляшом, стыдливо проскальзывавшим среди облаков.
Ринулась, к слову, весьма прытко, а значит, из соревнований мы сегодня не выбудем. Жалко. Я уже совсем не против вернуться к «родственникам». Потому что если вот это все разминка, как утверждал мой недавний знакомец Ринсон, то даже представить страшно, что будет дальше.
Нет, ребятки, лучше уж замуж за Карла.
Наверное, не следовало заранее поздравлять его всемогущество (кстати, где он вообще прохлаждается? Чужих наин, что ли, спасает и отогревает?) с победой в первом этапе. Петляя среди исполинов-деревьев и чувствуя, как снова холодает, а мои обледеневшие косточки уже начинают позвякивать, я резко остановилась, когда из-за дерева, имевшего скромные размеры какой-нибудь водонапорной башни, показался крупный волчара. Паулина врезалась мне в спину и тихонько охнула, заметив матерого зверя.
То, что это не обычный волк, а создание хальдага, я поняла сразу. Вампирские глаза — это раз. Слишком крупные габариты — два. Доспехи опять же (явный закос под Морса), а еще магия, окутавшая все тело животного, от кончиков ушей до кончика хвоста. Я не видела ее, как в случае со шваррой, но чувствовала окружавшие волка потоки силы.
При виде нас вейр угрожающе зарычал, обнажив острые клыки. Паулина испуганно пискнула, а я глубоко вдохнула и выдохнула, напоминая себе, что я леди. А леди не пристало облизываться на чужих животных, пусть даже и агрессивно настроенных.
В общем, Лиза, перестань смотреть на него как на потенциальное жаркое.
— Ли, ты ведь ладишь с животными, — раздалось у меня из-за спины осторожное. — Может, поговоришь с ним?
— О чем? — Я не сводила с вейра глаз.
Тот тоже смотрел на меня, рычал и скалился. Мысли его я не слышала, по-видимому, волк блокировался. Ну или этот номер срабатывает только с вейрами моего хальдага.
Вернее, нашего, всенародного и межнаинового, но это сейчас не важно.
— О… о том, чтобы бежал дальше. Пусть ищет невест своего хозяина, а нас… нас в покое оставит! — На окончании фразы голос Паулины сорвался на истеричный визг.
Видимо, нервы у нее уже были на пределе, да и у меня тоже, если честно.
Вейр рыкнул еще более грозно, красные глаза угрожающе сверкнули, выдавая его злость и нетерпение. Казалось, того и гляди, на нас набросится, и даже появление хозяина, того самого бугая с бала, не улучшило ситуацию.