Выдох.
«Целительная Медитация».
Умный Еж с ухмылкой посмотрел на меня из-под надетых артефактных очков, хмыкнул и вернулся к своим занятиям.
«Фея» заполнялась экипажем. Эдвард, как и Умный Еж, что-то клепал в каюте капитана с начала пути и выходил на свежий воздух лишь для утреннего променада. Потом приползла Аливеолла, вся измазанная в жирной черной копоти и надувшаяся как объевшийся клоп. «Брюс» нам потом объяснил, что приведенная мной аналогия более чем уместна — вампирша как следует попировала и теперь ушла в здоровую спячку чуть ли не на неделю. Следом на корабль забрался я, поймав себя на мысли, что уже с нездоровым интересом поглядываю на Барина. В своей каюте было совсем паршиво, поэтому я напросился к некроманту — запахи от его деятельности хорошо гасили либидо.
А вот на то, что от вдыхания некротических паров у меня растёт Дух, Стойкость и «Целительная Медитация» я смотрел едва ли не со слезами на глазах. Дотянуть бы до борделя раньше, чем эта отрава прекратит на меня работать…
Что именно делает Умный Еж — я понять не мог. Выглядело происходящее, как работа фотографа в те времена, когда пленки нужно было проявлять — он что-то вымачивал, высушивал, готовил растворы и составы. Каждое готовое «фото» выглядело как побитый жизнью пергамент, на который некромант вслепую наносил очень сложный рисунок невидимыми чернилами и откладывал в сторону. Материал под свитки?
Светлана, «Брюс» и Барин… пили. Вчера, неожиданно для всех четверых, я узнал, что при наступлении «Этих Дней», у меня автоматически и бесконтрольно включается «Прозрачная Кожа». Вышел вечерком наорать на них за то, что слишком громко разговаривают прямо у борта нашего кораблика, полностью игнорируя нужды страдающих орков, в результате — локальная истерика и три метательных ножа, воткнувшиеся мне в разные части тела.
Похоть, хреновое самочувствие, зарастающие от ножей эльфийки дырки в теле и терапия в виде газовой камеры. Чудесно.
Под вечер, не выдержав однообразия такой «прокачки», я закутался в свою безразмерную черную робу и вышел к народу. У накрытой на палубе «Ямато» скатерти сидели хорошо выпившие Бессы — капитан со своим вторым помощником, матриарх и стражник Эйнура. Проигнорировав злые взгляды, я уронил пятую точку на палубу и залпом выпил кувшин неплохого пива.
— Я уж не помню, когда так срался, — покачал головой Барин, глядя на мелькнувшую в рукаве робы мою руку, бесстыдно демонстрирующую всё, что обычно скрывает кожа, — Ну ты и чудище, Джаргак. Тебе другое прозвище надо… но у меня приличных слов нет, чтобы придумать.
— Я сам не ожидал, что так получится, — скрежетнул зубами я, — Изменился лишь недавно.
— Ничего себе тебя перекорежило. Хвост, серость, кожа пропадает… а морду тоже перекосило? — продолжил любопытствовать медведь.
— Морда, хвост и …ик… рога — у него раньше были, — сдал меня очень пьяный «Брюс» и сделал рукой плавный, но никем не понятый жест, — А вот… ну короче… ну кожа — это недавно!
— Ну и уродство… — осудил меня медведь, припадая к жбану с чем-то алкогольным.
— Вот чья бы корова мычала! — искренне возмутился я критике от говорящего медведя, почему-то представляя себе его взаимодействие с суккубами. Хотя… демонам чхать, изобразят из себя симпатичную медведицу в два счета. Но, Барин-то человек… бывший.
Решив не мелочиться, я бабахнул ему этот вопрос прямо в морду лица, поддерживаемый согласным гулом и иканием окружающих, в том числе и ехидно ржущего О’Рейли. Медведь смутился и ответил нечленораздельным матом, что еще сильнее раззадорило всех, включая Светлану. Удачно переведя стрелки и наблюдая за начавшейся дискуссией, которую начал вести трезвеющий на глазах «Брюс», я даже немного отвлекся от собственных ощущений.
— Джед, так почему вы этот гроб так назвали? Это же имя знаменитого японского корабля, — решил повторить я успех с вопросом в лоб.
— Это к капитану! Он чемпион мира по идиотским названиям для дирижаблей, — отмахнулся тот и приник к своему кувшину.
— Закрытая информация! Отвалите! — вальяжно махнул лапой медведь.
— Как вы лодку назовёте — так она и поплывет, — решил я надавить бородатой цитатой, — А настоящий «Ямато» очень плохо кончил…
— Сами разберемся! Не боись! — медведь широко махнул передней лапой, сидя на заднице, — За пару дней ничего не случится!
— Обойдешься, мохнатая рожа, — погрозила ему кулачком Светлана, — Мы завтра с утра вылетаем в Октябрьск! Хотел нас задержать до прилета ваших дознавателей? Нееет, милый — они твою печень клевать будут!
Медведь начал плаксиво ругаться. Я его понимал, потому что сталкивался в свое время с дознавателями «Академии». Даже если у них не было одноименного класса, работу они свою знали на «ура», выдаивая из подвернувшегося под руку индивидуума все, что он хотел рассказать и в десять раз больше по косвенным признакам. Сборщики информации, умеющие выжать сок даже из камня… под видом светской беседы. Встречаться я с ними не хотел до колик, прогнозируя конфликт — не с моим сходящим с ума либидо участвовать во вдумчивой беседе.
Все-таки слабенькую реакцию выдал медведь… значит мой внутренний «я» был прав. Либо у Барина реально страсть к идиотским названиям дирижаблей и талант эти названия проталкивать.
Следующим утром «Железная Фея» отчалила от постепенно замедляющегося крейсера, беря курс на основанный бессмертными Октябрьск. Мы сидели в кают-компании и радостно «делили апельсин», выжатый Светланой из жадного медведя. За помощь и неразглашение каждому досталось по кругленькой сумме в полторы тысячи золотых, что меня, бывшего без единого гроша в кармане, сильно радовало. Конечно, сложно чувствовать себя бедным, везя в город дракона, обещавшего тебе четыре кило драгоценных камней, но вот торопиться с их продажей было бы… не разумно. А я сейчас, хоть и сидел на одном месте, но очень торопился.
Порадоваться жизни мы не успели, «Брюс», без лишних эмоций утащивший наличку в карман и вышедший на свежий воздух, завопил так, как будто его режут. Вся команда, кроме куда-то подевавшегося Бенедикта тут же высыпала на свежий воздух и уставилась туда, куда показывал «защитник».
— А он… точно был красного цвета? — с сомнением спросил Умный Еж. Остальные, кроме Эрназы, дружно покачали головой. В отличие от просидевшего в трюме некроманта, мы немало погуляли по «Ямато». Тот был покрыт серой краской.
Но сейчас, в лучах восходящего солнца, он казался красным.
Не казался.
— «Ямато» горит! — внезапно оповестила нас вампиресса и через секунду я сам увидел столб жирного дыма, вырвавшийся из верхней части летающего гроба.
— Не горит. Плавится, — скучным голосом поправил ее Эдвард. У блондинистого оружейника в руках была подзорная труба. Маг умудрился сделать еще более скучным и скрипучим, пояснив, — А точнее — его плавят.
После этих слов, вызвавших общее оцепенение, оружейник сунул подзорную трубу Умному Ежу и опрометью кинулся в рубку. Через пару мгновений «Фея» издала скрип, начиная ускоряться. Мы смотрели на белую точку крейсера, которая понемногу начинала слепить глаза, поверх нее тянулся столб дыма. На таком расстоянии почти не было заметно, что гигантский корабль падает.
— Капитан абсолютно прав, — вынес вердикт Еж, указывая рукой на встающее солнце, — Вооон там, между «Ямато» и светилом, висят пять незнакомых мне кораблей в построении призмы. Между прочим, на значительном расстоянии друг от друга. Могу поспорить на только что полученные деньги — эти кораблики сформировали линзу, которая собирает солнечные лучи и направляет их на «академиков». Это… сильно.
— Это безумие! — вынес вердикт «Брюс», — Там же на борту все сварились сразу! Зачем они продолжают плавить?!
— Демонстрация силы. Наказание. Месть, — пожал плечами некромант, — Выбирай на свой вкус.
— Японцы, — упавшим голосом прошептала Светлана, — Мы нашли японцев… или они нас.
— Нас — вряд ли! — тут же крикнул из открытой рубки Эдвард, — Набираем максимальную скорость! Курс — Октябрьск!
Слепящая точка на горизонте уже преодолела половину расстояния до поверхности океана. Мы буквально на двадцать минут разминулись с одной из самых жутких видом смерти на этой планете. Все эти сотни Бессов-«академиков» теперь будут годы, а то и десятки лет напролет воскрешаться в океане. Ну, хоть Барина не жалко, ему там самое место.
— А кто хочет поспорить со мной, что нас будут искать? — златолюбиво прожурчала Аливеолла.
Спорить с ней никто не захотел.
Глава 12 Кто не спрятался…
На воротах Октябрьска было столпотворение. Там трогали человека. Десятки рук тянулись к волосам, дергали за уши, несильно тыкали пальцами, убеждаясь, что он теплый, живой и настоящий. Слышались голоса:
— Да таких только моя мама в детстве видела!
— Гляньте, люди! Прям как дед говорил!
— У кого хлеб есть? Дайте ему еды!
— Мааам! А можно мы его себе оставим?!
Стражники-Бессы веселились, глядя на творящийся бардак, но застопорить движение не забыли, выстроившись шеренгой и подавая советы трогающим Новичка смертным, за что именно его потрогать. Точно, бедолага в теле восьмилетнего ребенка с первым уровнем. Хотя, почему бедолага? Счастливчик.
Я чувствовал, что нахожусь очень близко к той грани, за которой стоит кровь и смерть окружающих. Даже вспомнил, когда испытывал тень подобных эмоций — в российских супермаркетах. Идешь ты такой между рядов, а впереди тебя кургузая корма самой неторопливой тетки в мире, вальяжно толкающая перед собой тележку. Не обойти, не перепрыгнуть, не… пнуть этот потерявший форму зад, чтобы она либо поторопилась, либо хряпнулась своим недостаточно социально ответственным лицом о стоящие рядком майонезы и прочие кетчупы… Но увы, закон суров, платить за испорченные тушей продукты и ходить по судам желающих нет, поэтому ты жалко идешь следом за стокилограммовым тормозом и чувствуешь себя жалким неудачником…
В этом мире подобные социальные ограничения были куда слабее.
Купив за пару серебряных монет небольшое животное похожее на теленка, я оторвал ему голову и с облегчением выдохнул. Эффект «Этих Дней» был частично купирован видом чужой крови. Старик-продавец, безразлично жевавший травинку на своей телеге, уставился на меня, наглухо драпированного черной робой, как на вылезшего из ада демона. Положив ему на колени голову, еще моргающую глазами, я твердым шагом устремился к воротам.
Доброе слово, процеженное сквозь зубы, подтвержденное подхваченным крестьянским пацаном, плюс немного денег дают мне доступ в город. Три медные монетки, засунутые пацану в рот, превратили его из пленника обстоятельств в некий аналог смартфона — направление на бордель тот безошибочно показывал руками и даже головой.
Остальных из нашей непутевой команды я оставил стоять в заклинившей очереди, им торопиться было некуда. Проведенное на «Фее» совещание постановило, что мы трое суток проводим в Октябрьске, покупая и заказывая то, что не получилось в Зокутте, а потом следуем прямо к нашей конечной цели. Прогнозы большинства членов команды совпадали на сто процентов — мы сейчас единственные свидетели гибели «Ямато», что есть хорошо и плохо. Хорошо — что информацию можно будет выгодно продать, плохо — что расследование «академиков» нарушит наши планы. Единогласным итогом голосования стало «послать всех туда, где не светит солнце, отпустить Эрназу и делать то, что задумали изначально».
Единственная сложность была со мной. Там, где у всех членов экипажа «Феи» было аж трое суток на решение всех и всяческих вопросов и проблем, у меня было ВСЕГО трое суток, на частичное решение собственной.
Толкнув указанную мальчишкой дверь, я вошел внутрь. Раздавшийся хруст, треск и звон колокольчика подсказали, что дверь была закрыта на засов, а злые матюги уперевшей руки в боки тетки, стоящей на втором этаже — что я слишком рано пришел. Пришлось быстро сблизиться с почтенной ледью, начавшей со вкусом повышать голос, и продемонстрировать ей золотой кругляш. Прижав матрону к стеночке, я жарко зашептал ей на ухо:
— Какая у тебя тут суточная выручка? Нет, не ограбление. Наоборот. Снимаю. Что? Всех. Комната темненькая есть? Чтоб совсем? Отлично. Вот как зайду, так по одной и запускай. Нет, не надо уже проснувшихся. Лучше разбуди тех… кто покрепче. Да, ты не ослышалась. Покрепче. Что? В булочной работает Ерма-полуогр? А оно тут причем? А, она и бесплатно? Крепкая? Хорошо. Тогда ее первую. Главное чтоб темнота была полная, слышишь? В твоих это интересах…
Интерлюдия
Бэ… «Брюс» угрюмо вздохнул и приложился к кружке с хлебным спиритом. Ну хоть не деревянная посуда, каким почему-то отдают предпочтение большинство Бессов, а вполне себе удобный глиняный сосуд. Да и спирит был хорош, ничем не напоминая попытки эйнурских кабатчиков представить высокоградусный алкоголь цивилизованным пойлом. Горит? Не воняет? И хорошо.
Герой-в-отпуске одиноко пил в подвернувшемся под глаз кабаке, страдая полнейшим безделием и одиночеством. Все разбежались по Октябрьску как вспугнутые ночью тараканы — по своим, сугубо личным делам, оставив «Брюса» на произвол судьбы. Можно было вернуться на «Фею», туда, где остались Умный Еж и его слишком живой зомби, но к кому стража не тянуло, так это именно к ним.
Джаргак, пугающий в последнее время всех до дрожи в коленях, усвистал решать свою проблему и тем самым сломал «Брюсу» планы, так как не сказал, куда именно. А соваться в веселые дома, где есть шанс повстречать орка, «Брюс» категорически не хотел. Особенно после того, как ему рассказали, каким образом серокожий убил Чемпиона.
С остальным было проще. Эдвард мотался по городу, оформляя новые заказы, Светлана отчитывалась руководству и ставила последнее в известность о своих планах, Аливеолла… отдыхала. Завтра они с вампирессой должны были пройтись по местным ювелирным лавкам для оценки выданных драконидкой драгоценных камней, но сегодня делать было решительно нечего. Стражник Эйнура решил безыскусно посвятить остаток дня выпивке.
Но умеренной.
Напротив «Брюса» сидела и расслабленно дула пиво женщина очень внушительных размеров. От нее вкусно пахло свежей выпечкой, но никаких больше общих деталей с тружениками печи и сдобы она не демонстрировала. Крупные грубые черты лица, мощные руки и необъятнейшая корма и здоровый нос явно не имели свои поклонников на… этом континенте. Тем не менее, мадам, уверенно весящая за два центнера, находилась в крайне благодушном настроении, мечтательно смотря сквозь людей, попивала пенистое пиво и лишь изредка морщилась.
«Брюс» был опытным извр… солдатом, поэтому приказал себе не обманываться безобидным внешним видом вкусно пахнущей громилы и не налегать на спиртное.
Дверь в кабак с треском распахнулась, и взгляды почтенной публики тут же скрестились на новом визитере. На пороге стояла немолодая смертная женщина, пребывающая в некотором беспорядке. Запыленная подранная одежда и волосы, сбившиеся в один колтун, ясно показывали, что странница только что прибыла в город. Из всей этой картины выбивался лишь взгляд — полный пугающего энтузиазма.
— Где он?!! — во всю мощь легких крикнула женщина. Оглядев мирно пьющих в кабаке разумных, она с какой то мрачной торжественностью заорала вновь, теперь с уточнением, — Где ювелир, мать вашу!
— Эть какой те лювелир, дурра… Это кабак! — вышибала встал перед запыленной бабой и раскинул руки в обе стороны, препятствуя нежелательному, а то и сумасшедшему элементу.
Тот, впрочем, не растерялся, а выглянув у вышибала из подмышки, победно проорал на весь зал:
— Волюк-«Ювелир» в Октябрьске!!!
Шум в зале стих на несколько томительных мгновений… и взорвался ором! Первыми, как самые трезвые, на выход ломанулись официантки, за ними большинство клиентов и сам хозяин заведения вместе со своим вышибалой. Отжатая к стенке вестница глубоко дышала, а «Брюс» с удивлением слушал все усиливающиеся вопли с улицы.
Огромная женщина, которую стражник усиленно боялся весь вечер, неспешно встала на ноги. Стоя допила свое пиво, сделала решительное выражение лица и строевым шагом пошла на выход. Внезапно та, что ворвалась ранее и приходила в себя у стены, кинулась навстречу гиганту: