Снова зашумели полковники, а я призадумался. Идея довольно революционная, чего уж там…. У этого казака талант воинский, или я тут уже сам не заметив идей назапускал? Хотя про этакий Сталинград точно никогда никому не говорил. Даже удивительно откуда такие мысли — неужели я своим появлением в этой реальности заставил людей думать по — иному?
До глубокой ночи обсуждали план кампании против Орлова и решили, что она будет состоять из трех частей. Во — первых, сразу после окончания распутицы, на дороге от Владимира на Муром надо будет попробовать тактику огневых контактов и убегания от штыковой в чистом поле без всякой инженерной подготовки. Потом в Муроме дать уличные бои на подготовленных позициях и вовремя оставить их. А третьим этапом будут огневые засады на пути от Мурома к Нижнему Новгороду. Но там они будут уже на подготовленных позициях с применением к тамошней холмистой местности.
Генеральное сражение решили не давать пока число солдат у Орлова как минимум не сравнится с нашим. Хотя многие хвастались, что после Мурома у Орлова рота останется. Ну, ну… Оптимисты. Хотя, к тому что мы напланировали Орлов готов быть не может.
Пока шумели полковники я переговорил с Мясниковым, который рвался со своей опостылевшей должности Главного Полицейского куда нибудь обратно в бригадиры. Я дал себя уговорить и поручил ему самую тайную часть всего плана, о котором на совещании не говорилось. Это всякого рода диверсии и подлости.
Я не собирался брезговать ничем. Ни отравленными колодцами, ни ночными нападениями на биваки. В том числе на Мясникова я возложил и подготовку снайперов — мы их назвали меткими стрелками.
В эту галантную эпоху было принято, чтобы офицеры шагали впереди своих войск. По крайней мере, военачальники уровня рота — батальон. Вот они и должны были с гарантией умирать при каждой атаке, равно как и прислуга пушек. Но если на лихом коне в прицел влезет какой нибудь полковник или сам Орлов, их тоже жалеть не будут. Овчинников перед советом порассказал какой ужас Гришка творил в Москве и ее окрестностях. Повешенные вдоль дорог жители деревень, обесчещенные крестьянки, сожженные хаты и целые поселки…
Нет. Любые средства оправдывают мои цели.
Совещание закончилось, и ко мне, дождавшись пока я останусь один, подошел Шешковский.
— Ваше величество. Я имею основания подозревать в подготовке к побегу полковника Чернышева и нескольких его офицеров из принесших вам присягу. Думаю, после сегодняшнего совещания он вполне может решить, что заслужит прощение, ежели доберется до Орлова с вашими планами.
Ясно. Степан еще раз выслужиться решил. Послушаем.
— Возможно вам неизвестно, ваше величество, но военную карьеру он начал лакеем при дворе Елизаветы Петровны добравшись до чина поручика. Продолжил он карьеру услужая вашей супруге и дорос до полковника, не покидая дворцовых покоев. И только после этого, из за какой то провинности назначен был комендантом Симбирского гарнизона. Так что как военачальник он ничтожен, и знает это за собой прекрасно. И очень боится предстоящих баталий. Так же он знает императрицу достаточно хорошо, чтобы иметь надежду разжалобить её при личном объяснении. Я ещё в Казани приставил к нему человека в качестве денщика. И теперь мне доносят что полковник собирается с некоторыми офицерами и долго беседует за запертыми дверями. Вина не пьют. Расходятся осторожно. Жгут бумаги. Есть и другие признаки.
Опять заговор! Прямо как щупальца у осьминога. Отруби одно — на его месте вырастут два.
— Прошу дозволения превентивно задержать изменника и допросить с пристрастием ибо у меня недостаточно сил, чтобы караулить его круглые сутки и перехватить если он пойдет на прорыв.
Я задумался. Смогу ли я когда нибудь до конца доверять Шешковскому? Если не брать во внимание провала с заговором в Казани и шашни вокруг семьи Пугачева, все это время он мне был неизменно полезен. И сейчас особенно. «Шведы» отправленные с купеческими караванами по России начали голубиной почтой приносить первые важные разведданные. Когда агенты доберутся до европейских столиц — ценность сети Шешковского удвоится, а то и утроится…
— Нет. Пусть явно свои намерения обозначит. Ежели опасения подтвердятся — хватайте изменника. Офицерью из дворянчиков надо острастку давать. Зарубину дам приказ выделить вам, Степан Иванович, казаков для постоянной готовности к поимке беглецов. Ваша задача будет вовремя им дать знать.
— Хорошо, ваше величество. Ещё я хочу обратить Ваше внимание на полную ничтожность полковника Симонова как командира. Он совершенно равнодушен к делам своего полка, пьянствует….
— Спасибо Степан Иванович, об этом мне уже известно. Проследите за Чернышевым. Это наиважнейшее дело.
* * *
На День всех святых, 22—го марта во дворце случился знатный переполох. Около полудня какие — то отдалённые, глухие удары, словно раскаты далёкой грозы, стали доноситься до слуха всех, живущих в Петербурге и его окрестностях.
Заслышав бухающие удары, Екатерина вздрогнула, побледнела и подняла глаза на Вяземского и других, кто сидел и стоял вокруг её невысокого стола, за которым совершала государыня свой малый туалет.
— Канонада! — едва могла выговорить императрица — Так близко… Неужель маркиз?!?
— Послать узнать: что такое? — осведомился обер — прокурор Сената. Вяземский обеспокоенно переглянулся с Суворовым, который также присутствовал на приеме. Оба встали, подошли окну.
— Ну что там? — Екатерина сжала веер побелевшими пальцами
Другие придворные тоже выглядели не лучшим образом — трясущиеся руки, бегающие глаза… Совсем недавно пришли сведения о падении Тюмени и Уфы. Хоть Екатерина повелела держать в секрете военные неудачи на востоке — шила в мешке не утаишь.
И вдруг, как боевая труба, прозвучал голос государыни, совершенно и быстро овладевшей собою:
— Да что вы, друзья!.. То небось флотские салютуют чему — нибудь — Пошлите, Александр Алексеевич, узнать, да поскорее.
Вяземский согласно кивнул, вышел на минуту. Придворные тоже потянулись на выход. Екатерина же приказала как ни в чём не бывало продолжать свой туалет, попутно беседуя с Суворовым.
— И что же, цесарцы? Все также войной грозят?
— Истинно так, ваше величество — согласно кивнул париком глава Тайной Экспедиции — Аппетиты их растут. К Бухаресту и Белграду требуют Софию.
— А Царь — град им не потребен? — желчно усмехнулась Екатерина
— Мы сейчас не в той диспозиции, чтобы торговаться — опустил глаза Суворов — Дела у Румянцева все хуже, в Константинополе голод, через день восстания черни, растянутые коммуникации по всей Валахии атакую башибузуки
— Надо снимать осаду! Ведь прорвались же в город Спиридов и Хметевский! Кстати, Александр Алексеевич — обратилась императрица к вернувшемуся Вяземскому — Ты заготовил указы о награждении наших моряков?
— Сегодня будут готовы — обер — прокурор опять подошел к окну, стал смотреть в сторону Петропавловской крепости
— Не тяните с ними. Нам нынче очень нужны русские победы!
За окном вновь раздались бухающие удары.
— Похоже на взрывы бомб — задумчиво произнес Суворов
— Господа, господа! — Екатерина ожгла взглядом царедворцев — Прошу сосредоточится на текущем вопросе. Василий Иванович, что слышно об армии Долгорукова?
— Приказы все отосланы еще прошлым месяцем — Суворов встал, подошел к Вяземскому. Краем глаза взглянул на улицу. На набережной суетился народ, бежали торговцы, скакали конногвардейцы — Василий Михайлович лично выходит из Крыма с полками в сторону Ростовской крепости. Оставил ахтырских гусар и два батальона под командованием Буховстова у реки Калала сторожить Едичанскую орду. Ежели все будет по плану, к июлю выйдет к Москве.
— Когда у нас шло все по планам? — тяжело вздохнула Екатерина — Донские казаки с ним?
— С ним — покивал Суворов
— Опаску я имею на их счет — императрица тоже встала, подошла к окну. Теперь все трое смотрели на суету на набережной — Эти донцы — первые воры. Не ты ли мне, Василий Иванович, докладывал, что они сносились с маркизом и даже были у него на Казани?
— Платов их вот как держит — Вяземский показал сжатый кулак
— Надо идти — Екатерина прислушалась к шуму во дворце — Не то эти зайцы разбегутся в панике по всему городу
Императрица вымученно улыбнулась, и потом к ожидающим её напуганным придворным в аванзал, спокойная, ясная, даже весёлая. И, глядя на эту удивительную женщину, все воспрянули духом.
Наконец прискакал посланный гонец, сразу за ним явился генерал — полицмейстер Петербурга Чичерин:
— Успокойтесь, ваше величество. Врагов не видно… Это несчастье вышло небольшое. Видно, уж Господь попустил… В арсенале, на Выборгской стороне, огонь заронил кто — то… До сотни бомб снаряжённых взорвало на воздух.
— А погреба? — веер в руке Екатерины треснул — Порох там…
— Всё цело, государыня… И не убило никого. Один солдат сгорел. Видно, он трубкой огонь и заронил… Покарал его Бог… Всё цело. Стёкла повыбило… Дело пустое…
— Ну, слава Богу. Не попустил Господь.
Глава 2
— Ваше Величество! — после совета ко мне подошел Почиталин, наклонился к уху — Вас барышня ожидает на архиерейском подворье
— Что за барышня? — мне предстояло еще несколько важных встреч в городе и совершенно не хотелось тратить время на поездку
— Она не называлась
— Ну а выглядит как?
— Тоже затрудняюсь сказать — замялся Иван — На лице вуаль, молодая. Точно из дворянок. Породистая такая, осанка, голос…
— Ладно — я заинтересовался — Не будем заставлять даму ждать
До подворья мы добрались быстро и я тут же пошел в кабинет. Но у дверей меня остановил хмурый Никитин:
— Царь — батюшка, охолони… Мы ее досмотрим поперву! А вдруг у нее с собой пистоль али кинжал отравленный?
В комнату сначала зашли оба младших Творогова, через пару минут озадаченные парни вышли обратно.
— Да нет у нее ничего с собой — произнес Игнат — А под платье лезть… Мы постыдились.
Парни опустили глаза в пол, Афанасий крякнул.
— Я сам
Никитин вошел внутрь и сразу раздался молодой, гневный возглас:
— Да, что вы себе позволяете?!
Тут уже я не выдержал, зашел в кабинет. Там у окна стояла… княжна Агата Курагина. Собственной персоной. Никакая ваулетка не могла спрятать прекрасные голубые глаза, которые сейчас метали настоящие молнии.
— Афанасий, оставь нас — я сел за стол, приглашающе указал на один из стульев, что стояли рядом.
Никитин тяжело вздохнул, вышел. Агата, сняла вуаль, уселась и вызывающе на меня посмотрела. Я тоже принялся разглядывать княжну. В прошлую нашу встречу девушка, отсидевшая в казанской тюрьме месяц, выглядела бледной, осунувшейся и заплаканной. Нынче Курагина имела румянец, округлилась во всех нужных местах. Одета просто — в синее, дорожное платье, шаль и шляпку.
— Разве вы не должны быть в ссылке в Челябе? — первым начал я беседу
— Должна! Но я сбежала — Агата опять ожгла меня взглядом
— Неужели? — я лишь поднял бровь, отдавая инициативу в разговоре
— Ваши, царь — батюшка — княжна произнесла это издевательски — казаки перепились на первом же ямском дворе. Уехать оттуда не составило труда.
— И что вам угодно? — коротко поинтересовался я — Вряд ли желаете вернуться обратно?
— Я совсем чуть — чуть не застала вас в Казани, следовала с ямщиком по Волге. Но ледоход нас застал у Лысой горы
— Это там, где стоит древнее городище?
— Имеено. Там в тысячу лет назад жили савроматы, а позднее — сарматы
— Откуды вы это знаете?? — разговор становился все более интересным
— Если бы вы соблаговолили принять Иоганна Фалька… — презрительно усмехнулась Агата — То знали бы, что он изучал городище у Лысой горы
Фалька, как и других полезных людей я уже вызывал из Казани. Они должны были прибыть в Нижней Волгой сразу после окончания ледохода.
— Сударыня, вы впустую тратите мое время! — я начал раздражаться — Мне позвать обратно охрану? Ваш приговор никто не отменял, вас сей же час отправят обратно в Челябу на поселение
Агата смутилась, опустила голову.
— Я… я сбежала не просто так… Отец… он не выживет на соляных промыслах.
Ясно. Творогов определил старого князя добывать соль.
— А судьба Державина вас не интересует? — я все еще не мог принять решения, что мне делать с Курагиной. Сослать повторно? Она была среди активных заговорщиков, ни секунды не раскаивается. Так ведь опять сбежит.
— Гавриил Романович, умер в моих глазах — Агата подняла голову, твердо на меня взглянула — Какая пошлость! Петь бунтовщику и самозванцу гимн с эшафота!
— Что ж — я резко встал — Вы только что повторно приговорили своего отца.
Курагина сломалась. Заплакала, попыталась упасть в ноги. Я подхватил девушку, усадил обратно на стул. Подал платок.
— Норов свой мужу будешь показывать — я перешел на «ты» — Это если тебя еще кто — то возьмет в жены. От Лысой горы как добирались?
— Окольными дорогами — Агата вытерла слезы, взглянула на меня с надеждой
— А ежели бы повстречали башкир? Ты представляешь, что они бы с тобой сделали? Сидела бы в Челябе, учила детей в школе! Нет, сбежала…
Я все никак не мог принять решения, поэтому по мудрому управленческому правилу — никогда ничего не давать просителям все и сразу — отложил его.
— Позже решу, что делать с твоим отцом. Отказное письмо он же не подпишет?
Агата замотала головой.
— Вот упрямцы! Пойми. Нынче все по — другому. Россия поднялась с колен. Это такая буря, которая сметет на своем пути все…
Княжна смотрела на меня непонимающе.
— Как там у Державина? — я нагло вложил в уста поэта стихи Лермонтова:
«…И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож…»
— Это про вас Гавриил Романович написал? — удивилась Агата
— Про всех нас — отказался я от лавров — Ладно, все бестолку. Есть где встать на постой в городе?
— Нет — княжна помотала головой — Войска то по домам расквартировались. Я пока ехала — видела, что все дворянские усадьбы да дворцы заняты… Наш дом поди тоже…
— Оставайся пока тут — я тяжело вздохнул. У меня опять было плохое предчувствие — Я скажу Жану выделить тебе комнату на подворье. Потом решу насчет отца.
Сразу после Агаты я позвал к себе Шешковского. Тот был бледен, под глазами — круги. Работал всю ночь.
— Новый заговор — это просто вопрос времени — я позвонил в колокольчик и велел Жану заварить нам крепкого кофе — Пущай Агата поживет в доме, а ты приставь за ней следить — пройдет неделя, другая, кто — то до объявится
— Сделаю — коротко ответил Степан, потер глаза — Сегодня ночью устроили облаву в городе. Триста двадцать человек дворянского сословия обоего пола схватили. Половину горожане сами нам сдали. Допросили пока не всех. Какие насчет них распоряжения будут, ваше величество?
Я подумал, что дворяне как рабочая сила не слишком полезна. Мало кто из них владеет нужными мне ремеслами. Но бездельников кормить тоже не вариант.
— Отправляй мужчин пока в Кремль, на разборку пожарища и развалин. Если там найдется инженер, ко мне веди. Хотя вряд ли. Немощных, буде такие, направь точать обувку солдатскую. Женщин содержать от мужей отдельно и направить в работные дома — я договорюсь об открытии с нижегородскими тузами. Пущай шинели шьют для армии.
Вот так и появляются в истории «трудовые армии».
— Перемрут — махнул рукой Шешковский — Больно нежного обхождения баре пошли.
— Чем ближе к столицам — тем нежнее будут — засмеялся я, глядя вопросительно на толстый фолиант, что Степан держал в руках
— То есть бархатная книга — пояснил дьяк Тайного приказа — Захвачена нами в Дворянском собрании.
Ага, знаменитая родословная книга наиболее знатных аристократических фамилий России.
— Копию для нижегородских дел мы уже сняли — Шешковский замялся — Можно было бы прилюдно сжечь. Али еще как ознаменовать новые порядке.
— Нет, сделаем еще лучше.