Я взял в руки увесистый том, распахнул его посередине. Вышел из кабинета в приемную и бросил на пол перед входом. Канцелярия во главе с Ваней Почиталиным вопросительно на меня уставилась.
— Это бархатная книга барей — пояснил я в ответ недоуменные взгляды — Пущай все, кто приходят ко мне — вытирают об нее ноги.
Теперь глаза у канцеляристов стали квадратные. Некоторые пооткрывали рты. Да, вот так, железной рукой, мы будем продвигать бессословное общество.
— Приедет Новиков — произнес тихо подошедший Шешковский — Надо бы ему указать прописать сию шутку в Ведомостях.
— Точно! Пущай в Питере почитают и посмеются!
* * *
Очередное заседание старейшей московской масонской ложи проходило прямо в городской ратуше, как назвали бы это заведение немцы. Впрочем, здание земского приказа расположенное на Красной площади было не только прибежищем московского самоуправления, но и домом для первого российского университета. Увы, по сравнению с горячо любимым Лейпцигским, Московский университет показался Радищеву убогим — маленьким, малолюдным…. Ещё раз он убедился, насколько отстала России на пути просвещения.
Александр вообще — то не собирался надолго задерживаться в Москве и тратить время на пустую выспренную болтовню в ложе, но его закадычный друг и сокурсник Петр Челищев категорически настоял на визите вежливости. По его словам там должны зачесть письмо Новикова. Якобы послание масонам России от воскресшего из небытия царя Петра третьего.
Сам Челищев с трудом вырвался из расположения отдельного батальона томского пехотного полка, поручиком в котором он был с начала этого года.
Александр опять мысленно покривился. Что за бездарное использование человека, на обучение которого в Саксонии казна потратила значительные средства? Пять лет штудирования римского права и прочих наук для Челищева закончились глупой шагистикой на плацу. Неужели в России мало безграмотных дворян, желающих сделать воинскую карьеру?
Зал собраний на втором этаже здания был оформлен в полном соответствии с масонскими канонами. Черно белые плитки пола, потолок усеянный изображениями звезд. Две колонны при входе в зал. Единственное что не соблюдалось, это геометрия расположения трона председательствующего, он не был не на востоке, а на юге, судя по солнечным лучам льющимся через окно.
Зал был полон. Пока заседание не началось, разночинный народ гудел переговариваясь. Как и во всяком большом скоплении народа, складывались группки по интересам. Молодежь отдельно, старики отдельно, а люди зрелые концентрировались вокруг князя Николая Васильевича Репнина, масонский фартук, которого выглядел очень невзрачно на фоне золотого шитья и орденских звезд его генеральского мундира.
Наконец прозвучал сигнал, и церемония началась. Досточтимым мастером ложи был профессор математики Иоганн Рост. Примечателен он был не только тем, что прекрасно излагал физические и математические начала наук для студиозов, но и тем, что вел весьма успешную коммерцию. Будучи акционером и агентом голландско — российской компании, Иоган сколотил очень большое состояние.
Собрание быстро покончило с текучкой и перешло к главной теме, тайному посланию Николая Ивановича Новикова братьям масонам. Зачитывать его стал сам досточтимый мастер:
— Высокопросвященный и высокодостойный Начальник! Достойные и просвещенные братья мои! С радостным сердцем оповещаю я вас, что всемогущий и всемилосердный Триединый Бог, в своей бесчисленной щедроте и милосердии явил волю свою и посылает Отечеству нашему помазанника своего благословенного всякими добродетелями и преисполненного тайного знания.
Иоган прервался — внимательно и строго посмотрел в зал. Присутствующие почтительно молчали. Профессор продолжил:
— Благодарю и прославляю всемогущую десницу Спасителя нашего, что даровал мне недостойнешему уразуметь замысел посланника сего к пробуждению Отечества нашего погрязшего в невежестве и скверне духовной. И во исполнение пути предначертанного, я просвещенным братьям своим пишу призыв к деятельной помощи во исполнение чаяний и надежд наших. И прошу всем разумом своим и знаниями воспомоществовать в совершенствовании декларации, коя будет оглашена в Москве летом этого года.
«Какой хитрец этот Новиков — подумал Радищев, переглянувшись с Челищевым — Ни разу не упомянул имени Петра третьего, но всем все понятно. И какой наглец этот Пугачев! Уже объявить о своем восшествии в Москву. Или это признак авантюризма или свидетельство силы».
А председатель продолжал зачитывать письмо:
— Посланник постановил, а я довожу до вас! Внемлите! Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства.
Зал насторожился. Все это было очень созвучно идеям масонства, но считать Пугачева ожидаемым Посланником?.
— Каждый человек имеет право на жизнь и на свободу.
— Никто не должен содержаться в рабстве или в подневольном состоянии; рабство и работорговля запрещаются во всех их видах.
— Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию.
Напряженное внимание зала нарастало по мере чтения текста и взорвалось ещё до окончания чтения. Эпицентром взрыва был князь Репнин.
— Какое лицемерие и ложь! — Вскочил он со своего места звеня шпорами, медалями и блестя золотым шитьем. — Этот самозванец и князь тьмы только и творит что пытки и жестокие насилия на своем пути. Виселицы и плахи его путь украшают. Вы что не видите, что не свободу он несет, а только новую тиранию и иго похлеще батыевского. Иго черни невежественной и чуждой всякого просвещения. Устами гнусных своих холопов, он дурачит нам головы! Не может быть никакого созидания с берегов Яика! Только тьма и разрушение. Истинный свет просвещения и свободы сияет нам из Европы, и мы совершим разрушительную глупость, если пойдем на поводу этого приспешника Сатаны!
Далее собрание превратилось в скандал на базаре. Даже досточтимый мастер не смог успокоить своих подопечных. Более того он в эту свару ввязался с пылом молодого, когда ему в лицо бросили обвинение в крепостничестве.
— Да я хоть завтра всех освобожу! — Кричал он в ответ. — И поверьте, никто не уйдет от меня, ибо лучших условий для работников никто в Москве не установил ещё!
Дело перешло уже во взаимные оскорбления, и даже вызовы на дуэль. Радищев с трудом удержал Челищева от подобной глупости. Наконец князь Репнин с группой прихлебателей покинул заседание, громко стукнув дверью.
Чтение «Декларации прав человека и гражданина» продолжилось и позже вылилось в бурную дискуссию уже намного более деловую и содержательную. Около четырех часов текст документа разбирали на части и спорили о формулировках. В итоге просвященное собрание родило письмо с возможными поправками к документу, и возник вопрос, кто его отвезет.
— Досточтимый мастер, братья, — поднялся Радищев. — Я готов, и лично этого хочу отправится к Петру Третьему в Нижний Новгород и передать ему наше послание.
С этими словами он склонил голову и услышал сначала одинокие, а потом все ширящиеся аплодисменты.
— Благодарим нашего брата за предложение и благословляем на этот путь! — Торжественно провозгласил мастер. Обнял Александра и шепнул ему на ухо. — У меня для Вас будет ещё одно послание от одной высокородной персоны. Сделайте все, чтобы письмо попало к адресату и ни в чьи иные руки.
Расставаясь с Радищевым после собрания Челищев вдруг встрепенулся и решительно заявил:
— Александр. Я поеду с тобой. В Нижний.
— Уверен? — Переспросил Радищев. — Это может привести тебя на плаху.
— Или к счастью созидания нового мира. Такой выбор дается только раз в жизни и я его сделал.
* * *
Третий Казанский полк был расквартирован в деревне Ляхово примерно в восьми верстах от Нижнего Новгорода. Сам полковник и его офицеры поселились в реквизированном в казну имении Летицких, коим и принадлежала эта деревня. Полк же, не отягощая обывателей, обустроил палаточный городок за околицей. Хоть погода была ещё прохладная, но армии прошедшей зимними маршами от Оренбурга до Нижнего Новгорода, весенние холода за беду не считались. А вот весенняя грязь была проблемой.
Снега активно таяли, обнажая пожухлую прошлогоднюю траву и открывая копытам и башмакам ленты тропинок и дорог. Разумеется грунтовых, ибо дорог с твердым покрытием в России этого времени не было вообще ни одной. И это проблема, которую мне тоже придется решать. Хвала шотландскому инженеру Мак Адаму за его технологию недорогих шебеночных шоссе с правильным профилем дорожного полотна. Вся викторианская Англия была покрыта дорогами по его методу. А хорошие пути сообщения это допинг для экономики. Не только сухопутные, но и речные и железнодорожные. Но до последних, впрочем, дело дойдет ещё не скоро.
Формирование министерства путей сообщения у нас еще впереди, а пока стрелковая рота дружно маршируя, разбрызгивала грязь новенькими башмаками направляясь на большое поле, где ее уже поджидала сотня казаков Каргина с ним самим, и с командиром всей моей кавалерии Овчинниковым.
Выглядели солдаты необычно для этого времени. Головы их покрывали сшитые в Казани кепи с длинным козырьком и опускающимися ушами, по типу немецких образца 1943 года. Такой головной убор был конечно не так красив как треуголки или кивера, но достаточно функционален и главное предельно дешев. Шинелей рота не взяла ибо предстояло много бегать, а фасон курток был позаимствован от русской формы конца 19 века. Штаны тоже были необычны для этого времени и представляли собой классическое галифе. Хотя назвал я их на английский манер «бриджи». Крайне дешевая, удобная для носки и гигиеничная форма.
Все эти нововведения начались ещё в Оренбурге. Тогда испуганные дворянки прячась от страшного меня за спиной Тани Харловой, старательно кроили и шили первые опытные образцы новой формы. В Казани же все было поставлено уже на, соответствующую возможностям этого времени, мануфактурную основу. Шинели и куртки шили по установленной таблице типоразмеров, используя стандартные лекала выработанные харловскими портнихами.
До выступления на Нижний Новгород я не успел накопить нужное количество нового обмундирования для переодевания даже одного полка, и выдвинулся в старом екатерининском, а то и вовсе в армяках и лаптях. Но мануфактуры, по моему приказу снабженные керосиновыми лампами, работали длинными двенадцати часовыми сменами. И обоз снабжения с формой, порохом, новыми ружьями уральской выделки, был вслед мне отправлен хоть и с задержкой. Шел он, опасаясь вскрытия Волги, не по льду, а по зимним дорогам губернии и дошел буквально накануне.
К сожалению новой формы и обуви было на экипировку всего одного полка. И я выбрал полк Крылова, именно потому, что ему предстояло участвовать в необычных учениях.
Командир роты, громко командуя с сильным польским акцентом, построил своих солдат в шеренгу. Суть предстоящего опыта до них довели заблаговременно, но дело то непривычное. Люди волновались
Казачки весело шутя, распределились перед цепью и скинули пехоте постромки. Попарно ухватившись за них, солдаты замерли в ожидании команды. Раздался залихватский свист Овчинникова и под его крик: «Пошли», цепь тронулась шагом. Ускорялись постепенно и солдаты старались попасть в темп движения с лошадью.
Скорость нарастала и шаг уже вполне сменился бегом. Остатки снега и вода полетели и из — под копыт лошадей и из — под башмаков пехоты. В таком темпе, сохраняя равнение, цепь конных и пеших побежала вдоль речки Рахмы. Я скакал рядом и наблюдал как то тут, то там спотыкаются и бросают постромки солдаты. Двое даже с размаху шлепнулись на землю, под дружный хохот остальных. Ничего. Первый блин конечно комом. Посмотрим, что будет дальше.
Цепь остановилась у межи, развернулась и двинулась обратно. На этот раз темп был взят выше. Число споткнувшихся и упавших возросло, но из сотни солдат семьдесят вполне подстроились под ритм и летели рядом с лошадьми со скоростью спринтеров на стайерской дистанции.
Поредевшая цепь развернулась еще раз и снова преодолела поле. Упавших было сравнительно немного, но зато падающие поднимали тучу брызг и некоторое время катились по земле с большими последствиями для своего внешнего вида. После пятой попытки в строю осталось ровно половина пехотинцев. Но оставшиеся летали по полю с немыслимой для человека скоростью.
— Холера! — Выругался поручик. — Глупи помысел. Тылко полова жолнежей есть на ногах!
— Вы не правы Анджей, — возразил Крылов. — Идея не глупая. И половина солдат удержалась на ногах без всякой привычки. Уверен, что через неделю большинство не будут испытывать трудностей в беге на постромках. А меньшую часть совершенно неспособных мы будем сводить в отдельные роты.
Я вмешался в разговор пехотных офицеров.
— Я мыслю, что мы вообще будем их переводить в один полк, который такому способу бега учить не будем совершенно. А в остальных полках такую затею введем как обязательную. А сейчас, поручик, постройте своих людей.
Пока поручик собирал своих солдат, некоторые из которых бродили по полю в поисках слетевших кепи и потерянных ботинок, я обратился к Крылову:
— Как вам этот офицер? Справляется ли?
Крылов посмотрел вслед своему подчиненному и ответил:
— Как вам сказать, ваше величество? Дело свое знает. Батальон тоже может потянуть.
Я почувствовал какую — то недосказанность в словах полковника и переспросил:
— Значит, всем хорош, или есть какое — то «но»?
Крылов невесело ухмыльнулся.
— Есть, конечно. Как не быть. Что он, что его соплеменники к солдатам относится не так, как вы заповедуете. Скотина они для них. Анджей, конечно, справный офицер, но жалеть солдат в бою точно не станет. Русские убивают русских, что может быть лучше для поляка, — горько произнес полковник.
Я не нашелся с быстрым ответом и тронул коня к выстроенной роте.
— Спасибо за службу, чудо богатыри! — Рявкнул я беспринципно сплагиатив Суворова.
Солдаты стащили шапки, поклонились. Я мысленно поморщился. Пора внедрять отдание чести и уставные приветствия.
— Вижу что испачкались, но баня вас ждет в деревне. А от меня вам всем за старание бочонок пива. Опосля парной самое то!
Солдаты засмеялись, а я махнул рукой и один из казачков моего конвоя отстегнул от своего седла и передал ближайшему капралу двухведерный бочонок.
— А скажите ка мне молодцы, легко ли бежать было?
Солдаты переглянулись и один из самых бойких ответил:
— Да чего тут трудного, батюшка государь. Дома так бывало бегали по малолетству. Но токмо босиком, а то лапти в клочья разлететься могли.
— А как вам обувка? Добрая ли. Жалобы есть?
«Добрые башмаки. Спасибо государь» — загудели солдаты, и я преисполнился чувства удовлетворения.
Ведь вопрос обуви выпил у меня крови намного больше чем пуля Нейслера и все шинели с кепками вместе взятые. Пришлось давить авторитетом на мое полковое начальство, привыкшее что солдатам выдается только материал, а тачают обувку они сами в полках.
Конечно при таком способе обувь получается строго по ноге. Но времени на её изготовление тратится очень много и долговечность такой самодельной обуви была крайне сомнительная. Я же заставил казанских сапожников сделать пятнадцать стандартных колодок для ботинок с различием правой и левой ноги.
И опять пришлось спорить с консерваторами. Их аргументом было то, что симметричная обувь равномернее изнашивается. Солдаты якобы меняют ботинки с ноги на ногу и те живут дольше. На это я ответил тридцатью двумя коваными гвоздиками с крупной шляпкой, которые густо набивались на толстую кожаную подошву. Я не сомневаюсь что и железо сотрется. Но во первых не так скоро, и во вторых заменить подбой проще чем подметку чинить.
Ну и вишенкой на торте был стальной вкладыш «геленок», известный еще как супинатор. Этот элемент обуви был изобретен в конце 19 века, и стал её непременным элементом. Он радикально разгружал стопу человека облегчая длительное хождение и сохранял форму обуви, особенно женской на высоком каблуке. Кстати на супинаторы ушла вся сталь от пехотных шпаг. Но в солдатских ботинках от этой стали намного больше пользы, чем на перевязи. Зато теперь я имел обувь опережающую время лет так на сто.