Невеста для Бессмертного
Глава 1. Явление Черного Властелина
Марьванна, приличная женщина побитой жизнью наружности, крепко за сорок — где-то в районе семидесяти, — стояла перед зеркалом в призывной позе, вздернув мощную задницу вверх, максимально прогнувшись в пояснице, откровенно и дерзко расставив в разные стороны ноги, как крупная порно-звезда в предвкушении оргазма. Она даже постанывала — томно и беспомощно, — что как нельзя лучше подчеркивало ее чувственную женскую слабую сущность. Но увы, не половая распущенность и не ожидание горячего самца поставили приличную женщину в эту интересную и откровенную позу, а разбушевавшийся радикулит, будь он неладен.
И народная медицина была бессильна!
От нагретого кирпича закипало и бурлило в кишках, пчелы всего лишь оставляли на дебелой пояснице страдалицы волдыри, а от лопухов у Марьванны была изжога и нарушение сна. И облегчения никакого не было!
А все из-за Петровича, чтоб ему пусто было.
Марьванна, женщина дерзкая, решительная, была молода душой, даже местами юна, как завсегдатай яслей, но бренная плоть подводила ее все чаще, и потому развлечений, оставшихся на ее долю, было все меньше. И чертов ишиас она заработала, почти целый день таясь на балконе, на сквозняке и в вынужденном согбенном положении, выглядывая из-за горшков с бегониями, как партизан из чащи. Притаранив на балкон тазик с презервативом, щедро наполненным водой, она лелеяла месть Петровичу и любовно поглаживала изделие № 2, раздутое как ее непомерные амбиции.
Петрович был мужичонкой вредным, старым и желчным. Он пинал соседских котов, ругался на соседских детей, уничтожал соседские посевы цветов на клумбах и тайно — тайно! — посещал любовницу, Клавдию Петровну из соседнего двора. Срамота!
Интимно нашвыркавшись с нею чая, он вечерами, в потемках, возвращался, хмельной от любви и забродившего третьегодичного варенья, и его бычок а-ля козья ножка падающей звездой чертил огненную дугу над взошедшими вопреки всем его стараниям георгинами и прочей петрушкой.
Разумеется, ему надо было непременно отомстить! А то как же.
Но в тот день Петрович, вопреки всем чаяниям Марьванны, вернулся не в положенное время, а намного позже, и вовсе не от любовницы, не разомлевший и не умиротворенный, а злой и раздраженный, и не один, а с сыном. Из матерных междометий, которые Петрович изрыгал аки Диавол богохульства, неукротимая, как Анжелика, народная мстительница поняла, что Петрович изволил помогать сыну на даче, но был так неловок, что долбанул себе молотком по пальцам. Два раза. Вселенная подсуетилась раньше Марьванны, и куда злее приложила, чем презерватив с нагретой на солнце водой. Вселенная тоже любила обижаемых Петровичем котиков.
Сын почтительно поддерживал стенающего и мечущегося в агонии Петровича под руку, и точечный бомбовый удар по врагу народа был категорически невозможен. Поэтому Марьванна, тоскливо вздохнув, тазик с водой и печально булькающим презервативом потаранила обратно в ванную, где ее и прихватило, сковав в неприличной позе. Вселенная была строга и справедлива.
И из-за своей пошлейшей несостоявшейся мести наказанная Вселенной Марьванна в данный момент страдала, потому что ее подружка, Анька, позвала ее на каноническое место встречи — на лавку в теньке, обсудить старинного поклонника Марьванны, крепкого старика Андрюху, за которым до сих пор, еще со школьной скамьи, волочилась кривоногая Колесничиха. Но выйти в такой нелепой, вызывающей позе Марьванна не могла. Не ровен час, Андрюха увидит. А разговаривать с ним снизу вверх Марьванна уже отвыкла. Давно она с ним этак не разговаривала, навык был потерян…
И так, и этак она рассматривала свое отражение в потемневшем от времени зеркале, и горестные вздохи рвались из ее мощной груди пятого размера. Это был позор!
— Докатилась, — прошептала Марьванна трясущимися губами, едва не плача, потом что, несмотря на все ее усилия, спина разгибаться не хотела. А зеркало, старое огромное зеркало, в прекрасной раме из красного дерева, зеркало, помнившее ее еще хорошенькой девчушечкой, а затем — прекрасной юной девушкой с богатой русой косой, ныне отражало не ее бренное тело, нет. Оно отразило ее сущность — жалкую больную одинокую старость, — и Марьванна с грустью понимала, что все ее молодецкие язвительные забавы, приведшие к позорной болезни — это от одиночества и ненужности.
Марьванна еще постояла бы, пострадала, рассматривая согбенную спину, оплакивая свою давно минувшую молодость и коварного сердцееда Андрюху, который морочил ей голову больше полвека, как, впрочем, и Колесничихе, но тут старое зеркало повело себя странно. Серебряная амальгама за мутным стеклом вдруг закипела, вздуваясь ртутно-поблескивающими шарами, отражение Марьванны лопнуло, потеряв жопу, и сама Марьванна отпрянула, ожидая, что в ее темноватую прихожую сейчас ступит — ни много, ни мало, — сам Джон Константин. Да, храбрые и сильные мужчины все еще волновали воображение Марьванны, она такая.
Но вместо мечты всей женской половины дома, вместо отчаянного брутального борца с нечистью из блестящих, ртутно кипящих пузырей был выплюнут на светлый линолеум какой-то старый, невзрачный тип, худой, как сушеная вобла, длинноносый и бледный, желтый, с колючими маленькими глазками. Разодет этот престаревший пижон был гладко, стильно: в бархатный пиджачок, в узкие штаны в облипочку, в блестящие востроносые ботинки. На лысой голове, как прибитая, сидела соломенная шляпка-канотье, на крючковатом длинном носу — очки в круглой тонкой оправе. Рот с тонкими губами был полон зубов — настоящих, своих, а не фарфоровых, — и Марьванна невольно прониклась уважением и завистью к несостоявшемуся Джону Константину.
При нелепом старике был чемодан, грохотавший, будто нагружен он был кирпичами и стеклом, а на согбенной годами спине попаданца, отчаянно завывая и ссась, вздыбив шесть, вцепившись всеми лапами в тертый бархат, сидел огромный черный котище.
Старичило, пересчитав тощей костлявой жопой все тапки и башмаки Марьванны, рассыпавшиеся с полки, с кряхтением поднялся на кривые тощие ножки, сверля недобрым взглядом онемевшую хозяйку квартиры. Кот его, прекратив орать, некоторое время смотрел обалдевшими раскосыми глазами на женщину, безмолвно застывшую перед незваными гостями, и одновременно в выплюнувшее их зеркало, а потом выдал такой витиеватый, я бы сказал — изысканный, — мат, что спина изумленной Марьванны сама выпрямилась по стойке «смирно» с чуть слышным хрустом.
— А что, мать, — злым голосом выдал засушенный красавец в канотье, все так же буравя Марьванну недобрым взглядом. — В городе невесты-то есть?
— Кому и кобыла — невеста, — огрызнулась культурно подкованная Марьванна, обидевшись на «мать». Понтовый старичило был явно старше, и его пренебрежение больно кольнуло самолюбие Марьванны. Резко захотелось рассказать про себя и Андрюху, в лучшие свои годы-то. — Какая я тебе мать, старый ты пень!?
— Ну, ты и не кобыла, и не невеста, — хамовато заметил раскосый кот, осторожно спускаясь со спины попаданца и небрежно метя ближайший угол. — Значит, ни на что не годишься. Ни поржать, ни женится.
Глава 2. Кощей Трепетович
Кощей Трепетович отчаянно хотел жениться. Просто держите всемером — не то женится на первом, что попадется под руку. С особой жестокостью.
Жизнь его тысячу лет шла по проторенной дорожке, и Кощей справедливо полагал, что он — мужчина в самом расцвете сил, — давным-давно должен был бы обзавестись подругой; но беда была в том, что в его отношения, даже самые невинные, только что зародившиеся, вмешивались все, кому не лень.
У Кощея была подмоченная злыми и завистливыми языками репутация отчаянного злодея, тирана, склонного к домашнему насилию, плохого семьянина и жадного стяжателя, чахнущего над семейным бюджетом вопреки всякому здравому смыслу. Однако, его утонченный, возвышенный вкус на слабый пол был безупречен; стоило ему лишь покоситься на деву, как ее портрет тотчас печатали на развороте берестяного журнала «Плэй Колобок». Его внимание было словно знак качества, словно клеймо на золотом изделии, и мужское население ТриДевятого в этом вопросе к мнению Кощея Трепетовича прислушивалось. А потому беззастенчиво воровало облюбованных невест у разъяренного Кощея из-под носа. И время в одиночестве шло, время овевало его голову, выщипывая кощеевский череп до блестящей гладкости, проходила молодость, растворялась в небытии яркая мужская кощеева красота, а любовь так и не приходила…
Его даже как-то звали как-то возглавить жюри одного из конкурсов, чтобы он своим наметанным взглядом выбрал самую-самую, но, конечно, с корыстной целью. Рассчитывали, что победительница получит от восхищенного Кощея богато украшенный кокошник и шелковый сарафан, что сделает ее выгодной партией, девицей с приданым. Но подковерная возня не укрылась от бдительного ока Кощея, о корыстных планах конкурсанток и их женишков Кощей узнал, и никаких кокошников дарить не стал, в очередной раз подтвердив свою репутацию жмота. Так вот! Знай наших!
Стоило на горизонте замаячить подходящей партии, интересной блондиночке с толстой косой и длинной царской родословной, как следом за ней — освобождать, — тотчас являлся какой-нибудь сильный, но тупой Алешенька, победитель конкурса «Мистер богатырь Вселенной», снабженный всякими магическими девайсами типа контрабандного меча-кладенца. Этот стероидный недоумок отчего-то сразу решал, что дева жутко страдает в компании Кощея, и спасал ее старым дедовским способом, расфигачив утиное озеро в поисках нужной утки с заветным яйцом.
Когда отлежавшийся после очередного коварного нападения Кощей приходил в себя, девушка, которой он читал стихи под луной, оказывалась давно и прочно замужем, толста и окружена вопящими ребятишками. О пылком романтичном воздыхателе в царской кроне и в черных латах она вспоминала, может быть, темными ночами, когда золотом наливалась полная луна, но к старому возврата не было — супружеская верность!
— Живодеры! — ругался Кощей Трепетович, зашивая распотрошенных уток, поливая их живой и мертвой водой и распихивая по ним яйца с иглами. — Я вам яйца в медведя засуну, вот тогда вы попрыгаете!
Но провернуть такую штуку с медведем Кощей не спешил. Во-первых, в патриархальном, традиционном и консервативном ТриДевятом не поняли бы этого интереса Кощея с яйцами к медведям, и не одобрили бы — даже сильнее, чем воровство невест. А еще одно позорное пятно на репутации Кощею не было нужно.
Во-вторых, от медведя можно было огрести еще больше, чем от Алешеньки, а Кощей мазохистом не был.
И в-третьих, Кощей здорово подозревал, что шутка с яйцом уже устарела, а значит, надо что-нибудь новенькое придумать. Для чего в один прекрасный день и была призвана Баба Яга. По деловому вопросу сотрудничества, так сказать.
Бабу Ягу Кощей не любил. Во-первых, штуку с яйцом придумала ему именно она — и сама же всем растрепала по пьяной лавочке. Во-вторых, будучи трехсотлетней, крепкой еще старухой, Баба Яга очень, о-о-очень любила выпить. И тогда мысли ее путались под цветастым платком, повязанным на ее голову, а Яга несла такое…
Одно время Кощей, воющий от одиночества, даже подумывал на ней жениться, все ж таки и женщина, и живая душа, и интересы у нее с Кощеевыми схожие. Нечисть все ж… Но и этому союзу не суждено было сбыться. Феминизм, широко шагающий по мирам, добрался и до ТриДевятого и поразил все своим тлетворным влиянием.
Баба Яга была ярким образчиком феминистки. Сильная и независимая женщина, живущая с котами. Во-вторых, как бы ни был Кощей хорош собой — а были и такие времена, — и как бы ни был он материально обеспечен, но это не перекрывало любви Бабы Яги к молоденьким царевичам. В свете этих откровенных знаний слова Яги «на Ивашкиных косточках покатаюсь» принимали срамной оттенок. Ну да ладно.
Черт знает, чем старая завлекала краснощеких юных красавцев, да только за нею в баньку вприпрыжку мчался даже Финист Ясный Сокол, известный ловелас и первый красавец ТриДевятого.
— В женщине должна быть загадка, — кокетливо отвечала старая на все вопросы и заливалась сатанинским хохотом.
Ну, опять же, употребляла Яга… очень сильно закладывала за воротник настойки с мухоморами, а этого Кощей терпеть не мог. Вынести общество старой ведьмы день мог, но всю жизнь, которая у него длилась веками?..
Яга была стара, неимоверно худа, прокопчена на солнце, как дохлая лягушка, забытая на берегу, и одета несуразно — словно одевалась впотьмах, глядя одним глазом. Ела она как не в себя — в три горла, что явно указывало на то, что у Яги наступил алкогольный жор. По случаю того, что Кощей Трепетович пригласил ее в гости, Яга расчесала свои косы, и была точь-в-точь похожа на заморскую чародейку Версаче — те же белые патлы, истощенное, жилистое, как у старой лысой курицы тело и бесформенно вспухшие от постоянных возлияний губы…
— Значиццо, все ж жениться надумал? — спросила нетрезвая хихикающая Яга у Кощея Трепетовича. — Что ж, дело хорошее, дело верное… Мужику без жены-то нельзя. Давно пора. Что ж ты раньше-то не сказал?!
Кощей Трепетович, охренев от слов Яги и от неоднозначности ситуации, принял каноническую позу чахнущего над златом скупердяя. Он неодобрительно глянул на престарелую чародейку, которая слишком поспешно заедала чем-то очередную чарочку, и брезгливо поморщился. Женский алкоголизм по-прежнему вызывал у Кощея резкое отторжение.
— А то до этого не понятно было, — сварливо отозвался он, — зачем мне девицы нужны! То-то забот у меня нет больше, как баб воровать, чтоб обеспечивать работу добрым молодцам. Хобби у меня такое. Ага.
— Но ты ж злодей, — развела руками Яга. — Все думали, что ты имидж свой так поддерживаешь. Неволишь и тиранишь, страданиями невинных голубок упиваисся. А работенка богатырская… Ну, кто тебя знает, может, у вас с богатырями договор заключен, оплата сдельная… Да, а гонорары за спасение сейчас у всех царей-батюшек ого-го, — с уважением отметила Яга. — Ну, хоть бы взять вон того, Царя Митрофана. Василиса у него на выданье. Мож, скрадешь? Девка ладная.
Кощей неодобрительно покосился на Ягу и злобно плюнул на пол.
— Не буду! — грубо ответил он, прекрасно зная, зачем Яга ему предлагает этот план. За Василисой давно приударял юный Елисей, поигрывающий мышцой амбал с белесыми усиками. Так как путь к спасению Василисы из лап Кощеевых лежал как раз мимо избушки Яги, то у старой явно был шанс заманить свежего, недалекого, но племенного красавца в свою баню, а там…
Впрочем, что там, брезгливый Кощей даже думать не хотел. Наверняка разврат и срамота. Ни для кого не секрет, что Баба Яга баню растапливала бесстыжими берестяными «Плей Колобками». Знаем мы, чем они там, в банях, занимаются…
Нет, конечно, можно вот здесь и сейчас с Ягой договориться, чтоб она Василисиного женишка запарила «Колобками» вусмерть, и не выпускала подольше. Годика три. За это время и девица привыкнет, и Кощей определится, подходит ему эта девица или нет. Может, уже и свадьбу сыграют. А наскачет Елисей — так дама уже замужем, дети, и к прошлому возврата нет, но…
— Не хочу! — еще более грубо сказал Кощей. — Я знаю, чем все это кончится. Эта Василиска, — Кощей желчно сморщился, будто сам предмет разговора вызывал у него несварение желудка и приступ печеночной колики, — будет лопать мои пряники, хихикать и строить мне глазки. Сказки будет слушать, стишки. Подарки принимать. Цветы, опять же. Прогулки в облаках на Горыныче. А как только явится ее Елисей, она тут же сделает вид, что ей плохо, что истосковалась, залезет на самую высокую башню и станет оттуда криком кричать, будто Горыныч ее жует. Они все так поступают. А я хочу, чтоб сама она решилась, и чтоб на башне концерты не устраивала.
— Что поделаешь, традиции, — поддакнула Яга. — Воспитание агрхр! Ахрга!
— Будь здорова! — сказал вежливый Кощей, полагая, что прожорливой Яге угощение пошло не в то горло. Но Яга продолжала пучить глаза с таким видом, будто что-то застряло в ее туловище, прямо посередине, и душит. И если она это сию минуту не выплюнет — прямо помрет.
— Агрхаичное, — выплюнула Яга, поднатужившись и напрягая нетрезвые мозги изо всех сил. — Принято так, короче. И менять никто ничего не собирается. А ты у нас мужчина проррррр… — Яга снова забуксовала на трудном иностранном словечке, зарычала низким страшным голосом, недобро глядя на Кощея исподлобья налитыми кровью глазами, — пррррр… прогрррр… прогрессивный! Во! Стишки эти… ухаживания… Кто так делает?! Ты вообще знаешь, как добрые молодцы на девках женятся?! Три дня на коне вместе поскакали — все, считай женатая пара! В этой тряске день она свое имя пытается выговорить, день — он свое. На третий день предложение руки и сердца! Коротко и по делу. А ты чего?!