С этой мыслью я и уснула. Сильно надеясь, что мне приснится Тай. Но ночь пролетела, как один миг без сновидений. Зато утром я почувствовала себя совсем бодрячком, и от этого ощущения буквально плясать хотелось. Я — здорова! Здорова! Меня ничего не болит! И в моих силах прожить долгую счастливую жизнь. Гапка явилась на первый зов, недоумевающе таращась на мою широкую улыбку.
— Госпожа? Что сделало вас такой радостной?
— Не поверишь, няня. Новый день. И то, что я в нём жива, — слетела с моих губ чистая правда.
Я видела, что моё объяснение старушке пришлось по душе, хоть и удивило. И в который раз задумалась должна ли я ей открывать правду, или нет. С одной стороны, это опасно, а с другой, позволило бы мне открыто расспрашивать няню обо всём. Может я могла бы как-нибудь убедить пожилую женщину правильно отреагировать? Надо будет потренироваться сознательно на людей воздействовать. Кстати, насчёт тренировок. Как бы мне не хотелось взяться за свою физическую форму, если придётся бежать в ближайшие пару дней, сейчас лучше ничего не начинать. Стоило только представить, какой крепатурой поблагодарит меня тело Мирэн после первых тренировок, и как с этими ощущениями будет «легко» выполнить побег, энтузиазм уступил место здравому смыслу.
За завтраком и этими самыми размышлениями меня и застала неожиданно явившаяся в «мои» покои Тамира.
— Доброе утро, Мирэнхаш.
— Здравствуйте, мама, — поднявшись, склонила я голову. Не знаю, правильно ли, но никого не перекосило, значит сойдёт.
— Я получила послание от твоего будущего супруга, — с упором на последние слова, сообщила она, явно проверяя мою реакцию.
Так, губками дрожим, глазки опускаем и смиренно интересуемся.
— И что же мирази Рифат написал?
— Он сообщил, что привезёт дочь лично. И что желает пообщаться со своей невестой. Ты должна быть готова в полудню, чтобы встретить их вместе со мной в общем зале. И когда твой жених приедет, ты будешь с ним мила и приветлива. И никаких истерик! Поняла меня?!!
Я смогу выйти из комнаты. Только не бы не выдать, насколько эта новость меня радует.
— Поняла, мама. Я буду мила и приветлива, — изображаю полное смирение, отчего Тамира довольно кивает. Жуть. Вот это мамаша. Сомневаюсь, что она хотя бы минуту свою дочь на руках держала. Наверное, спихнула сразу на нянек.
Убедившись, что я её поняла, и не собираюсь создавать проблемы, принчипесса Тамира удаляется, а я прошу Гапку наполнить мне ванну и, пока буду купаться, подобрать мне наряд, чтобы скромно, но изысканно красиво. Будем усыплять бдительность.
И вот наконец этот полдень. На мне нежно-голубой наряд, вышитый белым шёлком и жемчугом. Головной убор проще по крою, чем тот, который я видела на матери Мирэн, и называется хариджи. Он полностью скрывает волосы, закрывает лоб и нижнюю часть лица, оставляя открытыми лишь глаза. Но выглядит красиво и для меня по-восточному экзотично. Хотя, каждый день такое носить я бы точно не хотела.
Рассудив, что вряд ли мне позволят разгуливать по дворцу без сопровождения — а вдруг принцесса Мирэнхаш от своего «счастья» принудительного спрятаться надумает? — просить Гапку идти со мной я не стала, а сама решительно толкнула дверь, чтобы наконец выйти из своих покоев. За дверью, как и ожидалось, обнаружились стражники, и меня под конвоем повели знакомиться с женихом и племянницей.
По дороге я очень старалась не выдавать свой пристальный интерес к окружающему, но тем не менее из-под ресниц отмечала и роскошный интерьер, и направление движения, и расположение комнат в коридоре. Интересно, выходят ли те, что напротив моей, окнами за пределы дворца? По идее должны. Ну не может ведь там быть ещё один внутренний двор. Это вообще уже какая-то слишком странная планировка получится. После коридора были ступеньки, какой-то зал, с фонтанами, красивыми резными расписанными арками и белыми колоннами, потом ещё коридор, широкая деревянная дверь, от которой пришло ощущение какой-то пульсации, потом ещё коридор и наконец большой зал, где меня уже в компании нескольких служанок ждала Тамира, тоже с закрытым лицом.
Окинув мой наряд оценивающим взглядом, она, кажется, остаётся довольна. Глазами указав мне на место рядом с ней, женщина устремляет всё своё внимание на высокую под потолок двухстворчатую дверь, которую как раз начали открывать двое стражников.
Шаги я слышу ещё до того, как вижу его. В зал, ведя за руку маленькую девочку, лет четырёх-пяти, входит высокий широкоплечий мужчина в тёмном. Лицо холодное, жёсткое, довольно резкое, хотя, конечно, не уродливое. В чёрных волосах едва заметна лёгкая седина. Движения выверенные, хищные. И взгляд, от которого мороз по коже. Особенно, когда он останавливается на мне, и ледяная отстранённость стирается чем-то тёмным, опасным, одержимым.
— Приветствую вас, ваше высочество принцесса Тамира, ваше высочество принцесса Мирэнхаш, — останавливаясь напротив нас, учтиво и обманчиво мягко здоровается гость, лишь мельком взглянув на стоящую рядом маму Мирэн, и снова переводит немигающий взгляд на меня. А я уже вполне натурально начинаю побаиваться. Поднимать глаза и встречаться с ним взглядом мне уж точно не хочется.
— И я вас приветствую, миразу Рифат, — величественно склоняет голову Тамира, после чего слегка поворачивается ко мне. Ага, значит отмолчаться не получится.
— Доброго дня, миразу Рифат, — не поднимая голову, произношу вежливо, буквально кожей чувствуя его внимание, несмотря на закрытую одежду.
Чтобы не смотреть в пол, цепляюсь взглядом за крошечную фигурку племянницы Мирэн. Она в этих босварийских девчачьих нарядах выглядит хрупкой тихой куколкой, царапая что-то внутри меня. Такая маленькая. И уже пешка в играх взрослых. Жалко до слёз. Повинуясь внезапному, но непреодолимому порыву, шагаю к девочке, застывшей рядом с отцом.
— Здравствуй, Лалерин.
Она неожиданно вздрагивает и поднимает на меня глаза цвета горького шоколада, в которых плещется удивление, недоверие, надежда… Личико скрыто, но от этого детского ранимого взгляда мурашки бегут по коже.
— Не знаю, помнишь ли ты меня, Лале. Я сестра твоей матери… Мирэн.
— Я тебя помню. Здравствуй, тётя Мирэн, — едва слышно произносит крошка, потом смотрит на свою бабушку и заученно здоровается: — Здравствуйте, принцесса Тамира, — и снова опускает взгляд. М-да.
— Здравствуй, Лалерин, — немного смягчается мегера, и дав знак служанкам, застывшим позади неё, сообщает девочке: — Тебя сейчас отведут в твои новые покои. А потом мы с твоей тётей Мирэн к тебе зайдём. Побудешь это время с нянями?
Малышка послушно кивает и позволяет себя увести, даже не взглянув на отца. Тамира же обращается к своему зятю.
— Миразу Рифат, вы писали, что желаете поговорить. Прошу, за мной.
Получив его утвердительный кивок и подхватив меня под руку, она устремляется куда-то прочь из зала. А позади слышатся мужские шаги. И почему у меня создаётся впечатление, что меня ведут на заклание?
Вскоре мы оказываемся в большой комнате, похожей на гостиную. Низкие диванчики, пушистые ковры, столики с креслами, вазы с цветами, изящные ажурные светильники. Всё красиво, но без души как-то. Тамира, отпустив мой локоть, разворачивается к мужчине, который зашёл следом и остановился у двери, собираясь что-то сказать. Но не успевает.
— Я хочу поговорить с своей будущей женой наедине, — он говорит тихо, и этот голос напоминает острую сталь спрятанного под бархатом клинка.
— Миразу Рифат, я понимаю ваше желание познакомиться с Мирэнхаш ближе и с разрешения мужа иду вам навстречу, нарушая устаревшие условности… — пытается возражать хозяйка дома.
— Через две недели ваша дочь войдёт в мой дом, как жена. Я чту её честь, скромность и невинность, но говорить с ней хочу без свидетелей, — мужчина по-прежнему не повышает голос, но от ноток ледяной угрозы в нём становится зябко. И жутко как-то.
Мать Мирэн гордо вскидывает подбородок, но в глазах я замечаю искорку страха.
— Хорошо. У вас есть полчаса, — цедит она сквозь зубы и реально уходит. Оставляя меня сам на сам с этим жутковатым мужиком, который вполне может посчитать, что раз девушка уже почти жена, то и ждать ничего не надо.
Пользуясь тем, что стою к нему в пол-оборота, пытаюсь прикинуть, что можно использовать в качестве оружия, если придётся отбиваться.
— Ты всё ещё боишься меня, — произносит он, подходя ближе, застывая рядом, но хотя бы не касаясь.
— Да, — выдыхаю, не видя причин лгать. Откуда-то знаю, что мой страх он чувствует. Как чует страх своей жертвы хищник.
— Но тебя уже не трясёт от одного моего присутствия, — констатирует Рифат. Он возвышается надо мной и давит своей тёмной удушливой энергетикой. Паника Мирэн становится всё более понятной.
— Мама объяснила мне, насколько я ошибалась в своих выводах относительно вас, — пытаюсь я дать объяснение тому, что не настолько трепещу, как моя предшественница.
— Меня радует, что ты решила смириться. Я не хочу… тебя обижать, — в его голосе слышится удовлетворение, но и едва заметную паузу я замечаю, отчего мысли скачут испуганными зайцами.
— А чего же вы хотите? — дрожь даже не приходится изображать.
— Тебя, крошка Мирэн. Я хочу тебя. Твоей покорности. Твоего смирения передо мной. Хочу взять твою невинность, научить тебя дарить мне удовольствие и получать наслаждение от того, что я буду с тобой делать. Хочу, чтобы ты стала моей послушной девочкой. Не заставляй меня принуждать тебя, смирись и станешь моей драгоценной принцессой.
— Драгоценной принцессой взаперти? — закрывая глаза, интересуюсь я. Пытаясь не думать о том одержимом голоде, что звучит в его словах.
— Это от тебя зависит. Если покажешь мне, что принимаешь меня как своего будущего мужа и господина, я попрошу твоего отца отменить свой приказ держать тебя взаперти, — вкрадчиво сообщает мне мужчина.
О-о-о, вот это было бы здорово. Если бы не одно «но». Мало ли что он захочет взамен.
— И как я должна это показать? — осторожно интересуюсь я.
— Сними хариджи. Я хочу снова видеть, что будет мне принадлежать.
И всего-то? В чём подвох? Хотя, если для Мирэн открыть лицо мужчине, означает признать его право видеть её, быть мужем, то это может считаться веским доказательством её смирения. Пф. Ладно. Снимем. Мне ж то фиолетово видел он моё лицо, или нет. А вот послабление контроля будет нелишним. Тут главное изобразить внутреннюю борьбу. Надо представить себе, будто я перед ним не платок с головы снимаю, а, как минимум, трусы.
Крепко зажмурившись, я неуверенно киваю, изображая своё, трижды ха-ха, смирение. Поднимаю дрожащие руки к виску и принимаюсь бороться с маленькой незаметной застёжкой, которая держит ткань на лице. От мужчины слышится сдавленный выдох и волна пугающего напряжения. Что ж ты озабоченный такой? Позволяю себе вздрогнуть и замереть. Я же невинная затюканная Мирэн сейчас, мне пугаться положено.
— Не останавливайся, девочка, — хрипло велит он. — Я тебя не трону сейчас.
Ну ла-а-адно, уговорил. Я, конечно, боюсь-боюсь. Но чего не сделаешь для пользы дела? Ещё одно движение и вышитая серебром ткань падает с лица. Чувствую его движение, Рифат делает шаг и становится прямо напротив меня.
— Посмотри на меня, Мирэн.
Я смиренная. Я смиренная. Смиренная, прям ужас. Медленно поднимаю глаза и ловлю его взгляд. Смотри на меня. Нравлюсь? Хочешь? Смотри.
— Ты стала ещё прекрасней, — почти выдыхает он. И смотрит. Глаза в глаза. — Сними хариджи с волос. Я хочу их увидеть.
Ага. Этого сбить с толку значительно сложнее, чем целительницу. Тут надо очень тонко и осторожно. Как по осеннему льду.
— Не пугайте меня, миразу. И я не буду вам противиться. Вы ведь хотите моей покорности.
— Больше жизни хочу, — сипит он, как завороженный. А, собственно, почему как? Завороженный и есть. Я прям сама себя бояться начинаю. Даже не верится, но у меня получается. Какое-то глубинное интуитивное знание подталкивает, подсказывает что делать, чтобы заморочить, убедить, заставить поверить в то, в что я хочу. Главное правильно хотеть. Не противореча.
— Сидя взаперти, как узница, я не могу смириться. Никак не могу. Я ведь не узница. Я ваша девочка.
— Моя… — его карие глаза темнеют до черноты.
— Взаперти я чахну и думаю глупости. Отмените моё заточение, Рифат. И я буду вам очень-очень благодарна. Вы же хотите, чтобы я была вам благодарна. Чтобы я подчинилась добровольно.
Он всем телом подаётся ко мне, обдавая жарким дыханием, и я едва не теряю контроль над ситуацией. Ой-ей. Осторожно, Ромка! Осто-ро-жно! Теперь чтобы смотреть ему в глаза, приходится голову запрокидывать, настолько он выше. Эх. Я не была настолько миниатюрной, как Мирэн.
— Жена подчиняется мужу. После свадьбы. Помогите мне не бояться этой свадьбы. Пожалуйста, — прошу всем сердцем, продолжая смотреть ему в глаза, заставляя себя, и в результате его, верить в то, о чём говорю. — Пожалуйста, Рифат.
— Не бойся нашей свадьбы, я помогу, — капитулирует его сознание.
— Спасибо, Рифат. Я благодарна, — и закрепляем эффект конфетой. Стараясь не путаться в движениях, я медленно отстёгиваю хариджи на горле и стягиваю его с головы под немигающим взглядом мужчины. И отпускаю этот голодный пугающий взгляд, позволяя на себя полюбоваться.
Мирэн оставила мне в наследство длинную густую косу, которую, пришлось закалывать на затылке, чтобы кончик не болтался ниже края хариджи. Мои собственные волосы в прошлой жизни когда-то были светлее с рыжинкой, и такие длинные я никогда не отращивала, неудобно ведь. Но мне нравится эта роскошная красота. Жалко будет отрезать. Может получится как-то спрятать?
Нравятся они не только мне. Рифат шумно втягивает воздух, буквально пожирая меня взглядом.
— Распусти, — приказывает хрипло.
Вынимаю шпильки, и коса тяжело бьет по плечу, но скользнуть на спину не успевает перехваченная мужской рукой. Он неспеша, как в замедленной сьёмке, тянет её, наматывая кончик на ладонь. И теперь уже сам гипнотизирует меня взглядом. Тёмным, порочным, голодным, пугая до дрожи. Я не Мирэн. И прекрасно представляю, чего ему может от меня хотеться. Я, может, и не против игр пожёстче, но точно не с этим хищником. У меня где-то в этом мире свой имеется. Надеюсь.
— Твоё послушание достойно вознаграждения, Мирэн, — произносит наконец Рифат, наигравшись с моими волосами. Пригладив косу на моей груди. Не трогает он. Как же. — Я сегодня же поговорю с твоим отцом и расскажу, что мы с тобой пришли к согласию и пониманию, что ты согласна стать моей женой, и держать тебя взаперти больше не нужно. Мы ведь пришли к пониманию, Мирэн?
— Да, миразу Рифат, — склоняю я голову.
— Вот и умничка. Будешь меня радовать, и я буду добр с тобой. Это ведь не сложно, правда?
— Нет, миразу, — тихо соглашаюсь я. — Можно я надену хариджи?
Довольный моей покладистостью, он кивает. И я поспешно скручиваю косу обратно, а затем и головной убор надеваю, надеясь, что делаю это правильно. Он вроде бы и не сложной конструкции, но первый раз это самостоятельно делаю.
В дверь стучат. Почти сразу она распахивается и в комнату вплывает Тамира. От её внимательного взгляда, конечно же, не укрывается тот факт, что я как раз опускаю руки от лица.
— Мирэн, возвращайся к себе, — велит она, и я чувствую облегчение. Правильно. Разбирайтесь без меня.
Не прощаясь с недовольным «женихом», проскальзываю мимо неё и выхожу из гостиной. Маму надо слушаться, ага. Особенно, если она так вовремя приходит. А за порогом меня уже ждут сопровождающие. Будем считать этих угрюмых бородатых дядек почётным эскортом.
В покоях Мирэн меня встречает исполненная беспокойства и тревоги Гапка.
— Госпожа?.. — шагает она ко мне.
— Всё хорошо, няня. Я поговорила с миразу. И убедила его, что смирилась со своей участью. А он пообещал мне, что повлияет на отца и меня больше не будут держать взаперти.
— Ох… — выдыхает пожилая служанка.
— Гапка, ты свободно можешь покидать дворец? — интересуюсь я, пока она не успела разволноваться окончательно.
— Да, госпожа.
— Хорошо. У меня будет к тебе просьба. И серьёзный разговор. Потом.
— Конечно, госпожа, — склоняет голову Гапка.