— Нет…Нет, — кашлянув, ответила я, — Спасибо, что спасли меня, господин.
— Я просто выполнил свой долг, — ответил он, — Скажи, где твое жилище, девица?
Жилище…. Где оно теперь? Комок подкатил к горлу. Казалось, только сейчас я до конца осознала случившееся. Из глаз брызнули слезы. Так я не рыдала давным-давно, кажется, еще с детства. Шок от произошедшего вылился в истерику. Меня трясло не смотря на жару, каждый вздох давался неимоверными усилиями. Я ощутила сильные руки на своих плечах. Мужчина обнял меня, нежно прижал к своей груди и, легко взяв на руки, понес прочь. Аромат хвои, шерсти, едва ощутимого пота, тепло его тела словно успокаивали.
— Не плачь, девица, — тихо говорил он, усадив меня на земляной выступ, — Какой бы не была твоя беда, я помогу. Слово Сокола.
Слегка отстранившись, он легкими касаниями вытер мои слезы. Самоконтроль понемногу возвращался вместе с осознанием необходимости попытаться не выдать себя.
— Простите мою несдержанность, — осторожно начала я, — Но ваши слова всколыхнули воспоминания, с болью от которых я пока не могу справиться. У меня больше нет дома, господин. Его и другие жилища уничтожили лихие люди. Немногие уцелевшие спасались бегством. Но, внезапно на нашем пути повстречались, — я кивнула в сторону убитых, — я попыталась сбежать, но они меня настигли. А потом появились вы.
— Злодеев покарали боги, — проговорил мужчина, — Сие не излечит твоих ран, но хоть немного утешит.
Он взглянул на небо и продолжил:
— До городища путь неблизкий, а скоро ночь. Пора в путь, девица.
Десяток вопросов так и рвались с моих губ, но я предпочла повременить даже с самыми безобидными из них. Незнакомец не внушал страха. Не смотря на то, что убил троих, не смотря на немыслимую ситуацию…. Вероятно, у меня шок и испугаться я еще успею. Но, в любом случае в данный момент чуть ли не единственно верным решение было подчиниться.
— Мой род не оставляет в беде нуждающихся, — по-своему истолковав мое замешательство проговорил мужчина, — Мы дадим тебе кров и пищу, девица.
Он подал мне руку, помогая встать. Затем осторожно приподняв, усадил в седло, а сам сел позади меня. Мы поскакали галопом и, если б незнакомец не держал меня, я неминуемо свалилась бы с лошади, особенно с тем что раньше никогда не ездила верхом. Впрочем, страшно и сейчас мне не было. Я успокоилась достаточно, чтоб вместо траты времени на отрицание, обдумать план дальнейших действий. Легенда судя по всему сработала, значит, стоит ее придерживаться осторожно добавляя детали. Последнее невозможно, пока я не узнаю где, вернее в каком времени, я нахожусь. В том, что я не в 21 веке сомневаться абсурдно. Жаль, я не очень-то хорошо знаю историю. Но и того немного, что я знаю достаточно чтоб сделать определенные выводы. Судя по одежде незнакомца, его речи, языческой вере можно предположить, что это времена еще Киевской Руси. Отметя мысленный протест против абсурдного для моего рационального разума предположения, я принялась вспоминать, что знаю об этом времени. Не слишком-то много. Власть в руках князя, земледелие, скотоводство, рыбная ловля….
Внезапно, слева показалась широкая полноводная река.
— Днепр? – ляпнула я.
— Что? – незнакомец склонился ближе.
— Река, — прохрипела я ненавидя себя за неосторожность.
— Славутич, — проговорил он, — Наш кормилец и путь к Русскому морю.
«О мій Словутицю прекрасний, моє ти ладо принеси.
Щоб я постіль весела слала, у море сліз не посилала…»
Всплыла в памяти строка из выученного в школе фрагмента повести. Что ж, учительница литературы была бы счастлива, что в нынешней ситуации и столько лет спустя я все же помню материал. Эта мысль поневоле заставила меня улыбнуться. Среди моих любимых жанров кино и литературы имелась фантастика. Конечно, я зачитывалась и историями о путешествиях во времени. Что ж, если они реальны, то возможность вернуться домой тоже. Но чтоб ее отыскать нужно выжить, для чего в свою очередь надо освоиться в этом незнакомом мире.
Глава 2.
Смеркалось. Заходящее солнце окрашивало багряным воды Днепра. Невольно залюбовавшись, я повернула голову сильнее, задев виском его губы. Я почувствовала, что краснею. Он лишь улыбнулся краешком губ и невозмутимо продолжил править лошадью.
Вдалеке появились очертания каких-то строений. Приблизившись, я различила высокий деревянный забор. Мелькнула мысль – со рвом он был быль бы надежнее в качестве защиты. «Посоветуй еще» — мысленно фыркнула я.
— Кто идет? – раздалось из-за ворот.
— Я это – Стаслав, — ответил мой спаситель. Ворота медленно распахнулись, и мы въехали. Противоположную сторону ограды было не разглядеть за несколькими деревянными строениями, стоящими практически вплотную. Подбежавший мальчик взял поводья когда Стаслав спешился и помог спешится мне. Я плотнее запахнула плащ, скрывая наготу и остатки одежды 21 века. На улице было лишь несколько человек, очевидно ожидавших нас. Вернее его.
— Вновь вы явились затемно, государь уж обыскался, — проговорила подошедшая женщина, — А это кто?
— Бедное дитя, потерявшее дом, кормилица, — ответил за меня мужчина, — Накорми и обогрей девицу, будь добра.
— Бедняжка, — на круглом лице женщины появилось сочувственное выражение, — Идем со мной.
Взяв меня за руку она очень быстро, с учетом своего довольно грузного телосложения, повела меня в одно из жилищ. В тусклом свете горящей в углу лучины, я разглядела деревянные скамейки, стол и деревянную же кухонную утварь на полках вдоль стен. Пол был земляным. Комната, в которую мы зашли, была вероятно, чьей-то спальней – пара деревянных кроватей занимала почти все ее небольшое, также освещенное лучиной, пространство.
— Тебе нужна целая рубашка, девица, — проговорила она и вышла. Пару минут спустя, женщина вернулась, держа в руках длинное льняное платье с вышивкой у ворота, пару кусков ткани, пояс и плетеные лапти, похожие нате, что продаются сейчас в сувенирных киосках на Андреевском спуске. Продаются? Будут продаваться? Отдавая вещи, она окинула меня внимательным взглядом, остановившемся на, к счастью, изрядно пострадавших конверсах – почти единственном, что не было скрыто длинным плащом Стаслава. Вот блин!
— Что это за лапти на тебе?
— Их папенька привез из-за моря, — стараясь убрать дрожь из голоса, сделала попытку выкрутиться я.
— Ни в жизнь таких не видала, — всплеснула руками женщина.
— Я тоже, — прошептала я, — И это все, что осталось у меня в память о папеньке, — всхлипнуть труда не составило.
— Его нет в живых, дитя? – отвлекшись от рассматривания конверсов, сочувственно спросила женщина.
— Да, — прошептала я, — Никого из моего рода нынче нет в живых.
— Не плачь, девица. Слезами горю не помочь. На вот, оденься-ка. А после, к столу пожалуй.
Сказав это, женщина вышла. Дрожащими руками я принялась торопливо избавляться от лохмотьев, в которые превратилась моя одежда. Те уроды сами того не желая оказали мне услугу почти уничтожив ее. Будь это иначе Стаславу стало б интересно, откуда на мне невиданные в этом времени вещи, вроде джинсов. Непостижимо, но я умудрилась не разбить и не потерять телефон. Зарядка почти полная. Еще бы – связи-то нет, значит ловить ее незачем. Я отключила его, чтоб сберечь заряд. Зачем? Быть может, светящийся экран стал для меня чем-то вроде частицы дома, надежды вернуться. Освободившись от одежды, я надела платье. Широкое и свободное, доходящее почти до ступней. Невольно я залюбовалась искусной вышивкой – в моем времени бывали великолепные узоры, но они и в подметки не годились этому. Красные нити переплетались, образовывая причудливый узор. Затем я обернула пояс вокруг талии и потянулась к лаптям, решив все же снять конверсы – незачем привлекать внимание. Куски ткани должны были служить, вероятно, чем-то вроде портянок. Очень неумело я обернула их вокруг ступней и надела лапти, оказавшиеся даже чуть больше, чем нужно. От подранной одежды следует быстрее избавиться, а телефон и мелочи я засунула в конверсы, затолкав те под кровать поближе к стене. Взгляд упал на плащ, лежащий на кровати. Осторожно взяв в руки, я аккуратно сложила его, приказав себе не забыть, при случае, отдать хозяину. Что ж, пришло время «пожаловать к столу», что я и сделала. Время ужина, очевидно, давно прошло, потому на кухне кроме нас не было ни души.
— Как звать-то, то тебя, девица? – поставив передо мной глиняное блюдо с дымящейся кашей, тип которой я не смогла определить, спросила женщина.
— Элина, — и встретив ее удивленный взгляд, призвав на помощь все, что могла припомнить из истории Руси, рискнула добавить — Элина из рода Островских. Я прибыла из Южных земель.
— Не бывала я на тиверских землях, сродни многим из нас, — проговорила женщина, — Дивные имена дают тамошние.
Я едва сумела подавить смех. Кое-что неизменно, вероятно, во все времена. И этим чем-то оказалось удивление от моего крайне редкого имени. Не смотря на то, что я родилась в обычной украинской семье, имя мне дали греческое – дань маминой любви к этой стране и ее мифологии. Мама…. Каково сейчас ей, Алене, Олегу, Кате и Косте? С чем они свяжут мое исчезновение, какую боль испытают, если я не смогу вернуться? Проглотив подкативший к горлу ком, я зачерпнула большой ложкой немного каши. Овсянка! Вот только зерна очень крупные, от того я не сразу ее узнала. Не смотря на то, что я не очень ее люблю, сейчас каша показалась мне вкуснейшей. Опустошив тарелку, я глотнула воды, налитой в почти такую же миску, как каша.
— Благодарю вас, — проговорила я, — Скажите, пожалуйста, как звать вас.
— Будь здорова, дитя, — сказала женщина, — А звать меня Вера из рода Неждана, но все зовут кормилицей, и ты зови. А теперь, ложись почивать – час поздний, скоро уж зоря и, хоть нынче Купальская ночь, день начнется рано. В тот час тебя призовет Глава.
Благодаря в душе, что вопросов больше не последовало, я вернулась в комнату. Кроме меня там никого не появилось, возможно, это помещение было гостевой. Потушив лучину – единственный источник света в комнате и, осторожно опустившись на соломенный тюфяк, я укрылась плащом и закрыла глаза. Ощущение тяжелой ткани на плечах и причудливое смешение ароматов давало от чего-то ощущение покоя, который вместе с ужасной усталостью, заставил отложить раздумья. Едва моя голова опустилась на подложенный вместо подушки локоть, я провалилась в сон.
— Вставай девица, весь день так проспишь, — голос, вырвавший меня из блаженного забыться, напомнил, где именно я нахожусь. Все тело затекло от сна на чудовищно неудобном тюфяке, но я на удивление отлично выспалась. Вероятно, причиной тому свежий воздух и естественная физическая усталость. Я чувствовала себя бодрой и отдохнувшей, но ужасно грязной.
— В твоих краях все спят допоздна? – голос кормилицы прервал раздумья. За открытыми ставнями едва-едва занимался рассвет, и оглушительно кукарекали петухи.
— Не совсем, — сиплым со сна голосом пробормотала я.
— Ох, а о ночной сорочке-то я запамятовала, — всплеснула руками Вера, увидев мое измятое платье, когда я поднялась. Она вышла, затем вернулась уже с другим подобным одеянием. Склад у них где-то что ли?
— Живо надевай, девица, да косу заплети – Глава ждет тебя, — неодобрительно хмыкнув над осиным гнездом, которое, вероятно представлял растрепавшийся пучок на моей голове, проговорила Вера, — Твои власа так коротки! Остричь пришлось чтоб в пути на молодца походить, да?
Я только кивнула. Мои волосы спускались ниже лопаток и однозначно не были короткими. Ну, в моем времени.
— Ну, ничего, отрастут еще. Омывай их на каждую растущую Луну, — посоветовала она.
— Могу ли я ополоснуться, кормилица? — однозначно не собираясь следовать совету женщины, решилась спросить я.
— Конечно, дитя. Кувшин за хижиной, но поторапливайся.
Поблагодарив, я прихватила свежую рубашку и выскользнула из избы, намереваясь искупаться. Во дворе вовсю кипела жизнь – мужчины и женщины разных возрастов уже спешили по делам. В руках некоторых были орудия, напоминающие современные сапки и грабли, и направлялись они за ворота, очевидно, обрабатывать землю. А, может, собирать урожай? Что и когда созревает, я едва знала. Костя часто шутил – современные девушки, мол, думают, будто молоко появляется из краника в магазине.
В утреннем свете удалось разглядеть, что изба, в которой я провела ночь была двухэтажной и почти вдвое больше других. Территория самого селения невелика – едва ли размером с пару современных улиц. Я насчитала двенадцать строений – построены одинаково, из деревянных срубов, невысокие, почти одинакового размера. Как же трудно, наверное, построить дом голыми руками. Еще я заметила курятник – источник оглушительных звуков и несколько привязанных к, очевидно, вкопанному именно для этого срубу, лошадей. На меня никто не обратил внимания и, выйдя за ворота, я без труда за несколько минут добралась до берега Днепра-Славутича. Широкая полноводная река не походила на запечатленную в моей памяти неглубокую, изуродованную 21 веком речушку с многочисленными мостами, соединявшими два берега. Интересно, что там, на левом берегу?
Деревья заканчивались почти у кромки прозрачной воды. Также я разглядела пару пепелищ, очевидно оставшихся со вчерашнего праздника. Мелькнула мысль, от чего Купалу празднуют так рано, но я прогнала ее. Это ведь прошлое, причем точно весьма далекое и немудрено, что даты праздников могли с тех пор измениться. Я повесила свежую рубашку на ветку и, не раздеваясь, а скинув только лапти, вошла в чистое колыхание речки. Вода была прохладной – как раз настолько, чтоб приятно освежать, но не холодить тело. Мелькнула мысль о мыле, шампуне и, особенно ополаскивателе, без которых мои волосы не расчесать, но, материализуйся они чудом в моих руках, смывать их здесь, в этих чистых водах, показалось кощунством. Даже стоя по пояс я видела свои ступни и мелких рыбешек, резвящихся в воде. Я нырнула, намочив волосы, и чуть проплыла вперед – настолько, чтоб доставать ногами дно, ведь плавала я не слишком-то уверенно. Затем потерла кончиками пальцев кожу головы, намереваясь хоть немного ее помыть. Скинув рубашку и белье, как могла прополоскала их. Со стороны берега послышался какой-то шелест. В нескольких метрах от меня, я увидела Стаслава. Солнечные лучи играли в светлых волосах, подчеркивали его золотистую кожу. Он скинул сорочку. Даже с моего места были видны четко очерченные развитые мускулы его торса, им позавидовали бы современные любители зала, особенно с тем, что это естественный результат, а не следствие приема анаболиков. Когда мужчина потянулся к брюкам, я резко и неуклюже отвернулась. Громкий плеск воды привлек его внимание, а я запоздало осознала, как глупо поступила, отправившись купаться во-первых, и раздевшись во-вторых.
— Кто здесь? – крикнул с берега Стаслав.
— Ээээ, я, — не поворачиваясь, пропищала я, — Доброе утро, Стаслав!
Даже не смотря на прохладную воду меня бросило в жар. Во второй раз за последние два дня.
— Выйди из реки, девица! – приказал он, — Течение буйное….
— Я не могу, я….,ну…
С берега не донеслось ни звука. Торопливо натянув мокрые слипы и мокрую же сорочку, я пожалела, что не надела бюстгальтер. Знала бы, что окажусь во времена Руси да еще и в подобной ситуации…. Я глупо хихикнула.
— Я не стану глазеть на тебя, клянусь — пообещал он, — Но, прошу, выйди на берег.
Осторожно и медленно я обернулась. Он стоял спиной к воде. К счастью, штаны остались на месте. Промокший лен не скрывал, а скорее подчеркивал то, чему при незнакомцах следовало быть под одеждой. Скрестив руки на груди, я начала осторожно выходить из речки. Стаслав даже не пытался обернуться, как в моем времени сделал бы почти любой на его месте. Сдержать данное слово даже в такой вроде бы мелочи для него, очевидно, столь же естественно, как для многих моих современников тут же забывать об обещанном. Оказавшись на суше, я добежала до своей одежды. Скинув мокрое платье, надела сухое. Натянутое на влажное тело, оно все равно немного просвечивало, но, благодаря размеру, ничего неприличного. Мелькнула мысль о том, как плохо я, наверно, сейчас выгляжу: мокрые спутанные волосы, синяк на скуле, ни капли макияжа…
— Я… я все, — закончив одеваться, крикнула я и вышла из-за дерева.
Тоже уже полностью одетый, мужчина приблизился.