— Красивая моя, — прошептал он на ухо, уже находясь в спальне.
Он заставил меня улечься под мягкое одеяло и прижал к себе. Горячие ладони гуляли по спине и плечам.
Невесомо касался губами щеки и щекотал губы лёгкими поцелуями. Мужские пальцы забавлялись с моей грудью и поглаживали живот.
Арсений перехватил меня и заставил улечься на плечо. Я погладила пальцами его красивое лицо, улыбаясь.
— Бабочка, ты теперь навсегда часть меня, — тихим шёпотом.
— Ты тоже, — с улыбкой ответила я.
67. Арсений
Следующее утро, определённо, самое лучшее. Не только в этом году и даже не за прошлые несколько лет. Оно просто самое лучшее в моей жизни.
Яркое, солнечное, сонное и разомлевшее, как девушка, спящая в моих объятиях. Я уже давно проснулся и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Алёну. У меня затекла рука, на которой покоится светловолосая голова. Но это приятная тяжесть.
Чуть позднее с аккуратностью сапёра, передвигающегося по минному полю, я встал с кровати. Я принимал душ, пытаясь сложить слова в красивые фразы. В голове звенела радость от того, что наконец-то произошло.
Хочу продолжить. Хочу любить её снова и снова, до хриплых, сорванных стонов и совершенного опустошения в звенящем от наслаждения теле.
Может быть, попросить прислугу приготовить завтрак в постель?
Чёрт… Прислугу я отпустил ещё вчера. Они появятся только ближе к вечеру. Придётся делать самому?
Прогуливаясь по просторной кухне, я проклинал собственное неумение. Я даже долбаное какао заваривал по инструкции для кофемашины. Хорошо, что нашлась выпечка, купленная вчера.
Нагрузил всё на поднос и постарался не расплескать ничего по пути наверх. Но то ли я до сих пор был неуклюжий, то ли подняться по лестнице на второй этаже с подносом и полной кружкой какао на самом деле было не так просто, как казалось со стороны.
Я умудрился расплескать напиток, потом пришлось спускаться за салфетками, чтобы вытереть излишки жидкости.
Мне хотелось сделать всё идеально. Вот только романтика, выполненная своими руками, никогда не относилась к числу моих сильных сторон. Стоя с подносом под дверью, я выматерился. Нужно повернуть ручку, а у меня обе руки заняты.
Я переложил поднос на локоть одной руки, открыв дверь спальни. Зашёл и сразу заметил Алёну, сидящую на кровати в халате.
Чёрт. Я думал застать её спящей. Но её волосы были влажные, значит, она уже успела принять душ…
Глаза моей жены округлены от удивления.
Иногда я боюсь показаться перед ней в глупом свете, не помня чего-то важного и значимого из нашего прошлого. Или просто страшусь показаться слишком жалким, потому что до сих пор покалывает в спине болью после длительного дня.
Я сделал слишком резкое движение. Поднос полетел к моим ногам. И всё, что было на нём, тоже.
Это финиш! Самое романтичное утро в жизни было загажено собственными руками.
Алёна присела на корточки, чтобы прибирать бардак, устроенный мной. Собрала бумажными салфетками разлитый напиток. Я начал ей помогать, осторожно поглядывая в сторону Алёны.
Глаза сами заглянули за вырез её халатика. Алёна не успела надеть сорочку. На вид груди, соблазнительной и налившейся от беременности, член отреагировал мгновенной эрекцией. Сильной и мощной.
Желание взять свою жену прямо сейчас перекрыло всё остальное. Даже в ушах зазвенело и словно отключились все прочие звуки.
Я жадно наблюдал за Алёной, гадая, что у неё на уме.
— Кажется, всё, — сказала Алёна, оглядев пол. — Только ковёр надо будет зачистить, чтобы пятен не было.
— Алён, подожди, — перехватил за ладонь и встал, осторожно притягивая её к себе. — Это позже сделают.
Алёна не стала сопротивляться, обняла меня в ответ, улыбнувшись мне в плечо.
— Спасибо за завтрак.
— Который оказался на полу? — выдохнул я с облегчением.
— Он аппетитно пах. И ты сильно старался. Сам. Хотя ничего не умеешь делать на кухне. Спасибо. Я оценила… — призналась Алёна, приподнимаясь на цыпочках.
Я облегчил ей задачу, наклонившись к манящим губам. Мне казалось, что я до сих пор спал. Молился только о том, чтобы не проснуться после поцелуя.
Влажный язычок Алёны скользит по кромке моих губ, вызывая бурю эмоций внутри. Так осторожно и быстро, едва ощутимо, но меня прошибло насквозь бешеным штормом чувственности её мягкого поцелуя.
— Ты мне не снишься. Правда или ложь? — спросил, прижившись щекой к её щеке.
— Правда. А ты мне?
Услышал нежную улыбку в её тихом голосе, стиснув жену в своих объятиях крепче.
— Нет, не снюсь. Но я надеялся разбудить тебя приятным способом, а не грохотом падающей посуды.
— Пойдём на кухню, я накормлю нас завтраком. Я в отличие от тебя, умею управляться с продуктами питания и посудой, — пошутила Алёна.
— Я не позаботился заранее о приятном сюрпризе для жены на утро после нашей первой брачной ночи. Дурак, да?
— Нет.
Алёна провела пальцами от моих запястий выше по рукам, привстала, чтобы обнять меня за шею. Рассмеялась.
— Долгожданная брачная ночь. Правда или ложь?
— Правда. Очень долгожданная, — признался я.
— Я тоже так считаю! И завтрак на полу от любимого мужа гораздо лучше купленного букета.
Алёна говорила искренне. Для неё жесты, сделанные от души, всегда были ценнее красивых побрякушек и большого количества нулей.
Рядом с ней я и сам начинал смотреть на многие вещи по-другому. Обнулялся, что ли, сбрасывая лишнюю шелуху циничного отношения к жизни?
Мы задержались на пороге спальни на несколько минут, целуясь, пробуя друг друга на вкус, и только потом спустились на кухню.
Завтрак получился вкусным. Но я всё же притянул к себе жену после завтрака, обнимая за талию.
— Знаешь, я остался голодным… — я прижал её к своему телу, давая почувствовать мощную эрекцию.
68. Алёна
Арсений обнял меня. Его эрекция недвусмысленно упёрлась в низ моего живота. Покровский наблюдал за моим выражением лица.
От смущения начали полыхать щёки. Но внутри возникло трепетное предвкушение.
Мы добрались до спальни за несколько мгновений. Я откинулась спиной на кровать. Муж навис надо мной, гипнотизировал взглядом, развязывая поясок на халате. Откинул полы в сторону, но смотрел на моё лицо. Словно проверял, не струшу ли я в самый последний момент. Всё-таки, это наше первое совместное утро после близости накануне.
— Почему у тебя такие красивые глаза? — я притянула его за шею, целуя.
Арсений опёрся одной ладонью о кровать, чтобы не падать на меня сильным, но поджаристым телом.
Второй ладонью жадно гладил контуры груди, мягкий живот. Потом опять поднялся вверх, накрыв грудь. Соски затвердели от ощущения шероховатой, сухой ладони.
Муж зажал пальцами тугие горошины возбуждённых сосков, перекатывая их. От собственнических движений меня пронизывало желанием. Горячие волны скользили от груди к низу живота. Арсений отстранился, накрывая горячим ртом соски по очереди.
Теребил влажным языком, посасывая. Бросал жаркие, бесстыжие взгляды, от которых я начинала гореть ещё больше.
Просила его не останавливаться. Пока не словами, но дрожью тела и довольными стонами.
Его умелые, длинные пальцы поглаживали бёдра с внутренней стороны, прежде чем добраться до точки, пульсирующей острым возбуждением.
Удивлённо ахнула. Приятные ощущения усиливались многократно — они, как волны, приливали одна за другой. Кажется, в этом море удовольствия не бывает берегов…
Где бы ни дотронулся или поцеловал Арс — становилось приятнее и острее, чем до этого.
Я терялась в ощущениях. Их было слишком много и от них становилось тесно в груди. Стоны и всхлипы сменялись довольными вскриками.
Халат оказался окончательно отброшен в сторону.
Внезапно Арсений поменял нас местами. Теперь я сидела на его бёдрах.
Я была полностью раздета, а на нём было слишком много одежды. Лёгкие брюки в районе паха натянуты до неприличия сильно.
Арсений с довольным видом зажал мою грудь обеими ладонями и нежно растёр подушечками больших пальцев тугие вершины сосков.
— Красивая моя. Хочу, чтобы ты сидела сверху и трахнула меня.
Он послал бёдра вверх, заставив меня покраснеть.
— Я это заслужил, — пустил гулять по губам порочную и довольную ухмылку.
Глаза Арсения горели собственническим огнём желания.
— Хочешь, чтобы я тебя… — споткнулась о грязное словечко. — Я не буду говорить это слово.
— Главное, чтобы делала, — рассмеялся Арсений, окончательно вгоняя меня в краску.
Запустив обе руки под его футболку, обвела пальцами тугие, крепкие мышцы пресса. Гладила его сильное, твёрдое тело. Разгорячённое, как раскалённое железо.
Наклонилась, поцеловав губы Арсения — мягкие и умело берущие в плен. Поцелуи перетекали из одного в другой. Дыхание сбивалось и становилось прерывистым.
Хотелось трогать его кожу губами и языком.
— Можно? — задрала его футболку.
— Нужно…
Арсений снял футболку и красноречиво заломил бровь.
— Тебе придётся справиться кое с чем ещё, моя любимая жена, краснеющая от откровенных намёков…
— Откровеннее некуда, — улыбнулась уголками губ, потому что чувствовала промежностью возбуждённую и горячую длину эрегированного члена.
— Если ты не хочешь, отложим на потом, — сглотнул Арсений, понимая, что я медлю.
Но его взгляд горел откровенным желанием. Ему хотелось полного разоблачения и разрушения барьеров. Не в полутьме, где фантазия прихотливо дорисовывало невидимые глазу штрихи, а при ярком свете, когда можно было разглядеть мельчайшие детали.
Я передвинулась в сторону, медленно стягивая брюки с мужских бёдер.
— Предупреждаю, я без белья.
— Это я уже поняла…
Ответила с нервным смехом, потому что впервые раздевала мужчину сама. Не просто мужчину, но того самого — моего первого и единственного, искушённого в женской ласке.
На контрасте с ним я казалась себе жутко стеснительной неумехой и боялась выдать своё нервное напряжение неловкими движениями.
— Так медленно меня ещё не раздевали, — прокомментировал Арсений, когда верхний край брюк замер на границе паховых курчавых волос.
— Я первая?
— Единственная. Это другое, — выдохнул глубоко и медленно.
Арсений прикрыл свои ледяные глаза, облизнув губы кончиком языка. Он дрожал от нетерпения. Но наблюдал за мной через опущенные ресницы, чтобы не смущать откровенно-жадным разглядыванием.
Я стащила брюки, освобождая потяжелевший член. Провела кончиками пальцев по всей длине, смыкая пальцы кольцом. Арсений выругался через стиснутые зубы.
— Тебе неприятно?
— Наоборот. Пытаешь едва ощутимой лаской…
Я обхватила его член крепче, немного осмелев. Провела пальцами вверх и вниз, поражаясь нежности атласной кожи и горячности твёрдого члена. От этих движений захватывало дух и по телу разносились искры возбуждения. Арсению нравилось — и по мне прокатывалась волна ошалелой радости.
Смущение никуда не делось — мой цвет лица мог поспорить по красноте с самым спелым томатом. Но я чувствовала, как пульсировал возбуждением член под моими пальцами. Отзывчивость и довольные постанывания мужчины вселяли в меня уверенность.
Внезапно я склонилась над пахом и накрыла губами конец члена. Мягко прикоснулась к головке губами. Несмело тронула языком, обводя по кругу.
— Блядь, — послышался судорожный вздох.
Сильные пальцы сжали мои волосы.
— Ты даже не представляешь, как я хочу, чтобы ты продолжила. Возьми в ротик! — попросил Арсений, подтолкнув бёдра вверх.
Покровский удерживал мою голову ладонью. Но ласково и бережно, показывая, что я сама могу прекратить, если захочу.
Но я желала попробовать, как это — ласкаться языком и губами. Арсений ночью был нежен и горяч со мной. Я тоже хотела одарить его лаской, хоть ни черта не знала, как делать это правильно.
Я действовала по наитию и ловила пульсацию ответных импульсов его тела. Придерживала член у основания, вбирая его губами и подталкивая языком. Пыталась дышать через нос, погружая в рот больше горячей длины. Это не так неудобно, как я могла бы подумать.
— Твою мать… — простонал Арсений, усиливая хватку пальцев в волосах. — Открой ротик пошире. Хочу глубже. Я не буду тебя долго мучить…
Послушно исполнила его просьбу, замирая. Он сразу же толкнулся вглубь — быстро и жадно, почти перекрывая дыхание.
Подняла на него взгляд. Арсений смотрел так, как будто ему было мало толкаться членом в мой рот. Ему хотелось быть всюду, везде. Во мне и вокруг меня.
В его взгляде читалась откровенная жажда взять меня и не только для того, чтобы наполнить глубокими толчками.
Это тончайшая нежность на стыке с откровенной похотью. Я видела в его ледяных глазах, как в зеркале, себя, готовую принять его до упора.
Арсений громко стонал, совершая быстрые и точные фрикции. Замер на глубоком толчке, пульсируя почти у самой глотки, и разжал пальцы.
— Иди ко мне… — попросил хрипло.
Я с готовностью устремилась к нему. Арсений расположил меня на себе, разведя бёдра в стороны. Нажал на поясницу, заставляя опуститься на него.
— Ты такая влажная. Хочется сразу на всю длину, — прикусил губу, одержимый страстью. — Опускайся. Бери меня.
Просьбе в его охрипшем голосе было трудно не покориться. Осторожно скользнула вниз.
Арсений обхватил меня пальцами за талию и надавил, заставляя принять последние сантиметры его напряжённой плоти.
Он был глубоко и тесно во мне. От эмоций перехватило дыхание. Довольные стоны вырывались против воли. Они были обоюдными.
Уселась поудобнее, понимая, что при малейшем движении задевались какие-то сверхчувствительные точки внутри меня, от которых тело начинало дрожать и звенеть, наполняясь восторгом.
Арсений ловил мои эмоции и легко истолковывал их смысл.
— Да, Бабочка, это секс, — довольно протянул он и лёгким нажатием заставил меня скользить по направлению к нему и обратно.
Я ускорилась. Мне самой хотелось этого — выхода за привычные рамки и гудящего восторга во всём теле, вплоть до кончиков пальцев на ногах.
Движения становились всё более отточенными и быстрыми с каждой секундой. Спина и шея покрылись влажной испариной. Воздух наполнился горячим дыханием и громкими стонами.
Арсений резко притянул меня к себе, заставив склониться над ним.
Пики сосков задевали его грудь. Кожа к коже. Влажно. Тесно. Между нами искрило напряжение.
— Хочу слышать, как ты стонешь мне в рот, — произнёс, задыхаясь, и зафиксировал мои бёдра.
Арсений начал вбиваться в меня снизу вверх и толкнулся в рот языком. Глубоко и быстро. Вылизывал изнутри и похищал довольные, громкие стоны.
Мы задыхались.
Жадно цеплялись друг за друга, словно раскачивались на краю пропасти. От очередного глубокого толчка возникало чувство долгого падения, от которого захватывало дух. Падение или взлёт — неважно.
Между нами размывались последние границы — он был глубоко во мне, дрожал, выплёскиваясь. Мы стонали о любви и говорили о ней же каждым движением.
— Люблю тебя…
Эпилог
Спустя семь лет
В нашем доме всегда шумно и многолюдно. Слышны голоса детей — Андрей, наш старший сын, катает дочку Кристину на сигвее. Трёхлетней малышке нравится. Она заливисто смеётся, хохочет до слёз. Антону, младшему сыну, едва исполнился год. Он только начинает ходить, но уже порывается присоединиться к шумной ватаге.
Но помимо наших родных детей, в доме Арсения есть уже взрослые Димка и Наташа, дети Ивана. Они жили и воспитывались у нас.
Оксана развелась с Ваней, пока тот отбывал наказание в местах лишения свободы. Это стало неприятным сюрпризом для Вани и сильно ударило по нему. Он уже давно не строил иллюзий насчёт Оксаны, но верил, что семья для неё всё-таки важнее.
Оказалось, что он прочитался во многом и насчёт своей жены, в том числе. Оксана после развода встретила мужчину, которого, по её же словам, полюбила всем сердцем. Но детям новый мужчина Оксаны не понравился. Они начали закатывать истерики и специально делали всё, чтобы вывести из себя отчима.