Быстро пересекают площадь, проходят сквер. Широкий пустырь, поделенный на участки пешеходными дорожками, стелется старым ковром. Лавочки для отдыха перетрудившихся чиновников сияют свежей краской и даже урны для мусора блестят белыми и голубыми округлостями, будто вазы для цветов. Здание финансового управления прижимается к земле, разбитые окна щерятся осколками стекла, в комнатах царит тьма.
— Чего мы остановились? — спросила Ксения и выжидательно взглянула на дом. — Вроде никого нет.
— Думаешь? — с сомнением в голосе произнес Алексей. — Дряпаться в обход не хочется, полверсты по кустам!
— Ну, так идем, чего стоять?
— Ладно, — кивнул Алексей.
Осторожно выходят из сквера. Небо очистилось от туч, солнечные лучи коснулись земли. Кремль, мгновение назад бывший мрачным и запустелым, словно крепость после захвата противником, как будто ожил. Молодая листва засветилась изумрудным цветом, над влажной землей возникла полупрозрачная дымка пара и тотчас исчезла под легким напором ветерка. Прогал в небе расширился, тучи отступили, солнечный свет затопил землю. Алексей идет первым, кроссовки глухо стучат по камням — дорогой гранитной брусчатки на пешеходные дорожки не пожалели. Ветер мягко гладит лицо теплыми ладонями, солнце слепит глаза, привычные к полумраку. Алексей хмурится, отворачивается от прямых лучей и ни на мгновение не отпускает взгляд от темных окон здания бывшего финуправления.
— Ты чего такой надутый? — спрашивает Ксения.
Девушка идет легко, подставляя лицо солнечному свету. Автомат глядит стволом в землю, ветер ворошит волосы, глаза радостно блестят.
— Не люблю открытые пространства. Мы ходячие мишени, — сдержанно отвечает Алексей, оглядываясь на сумрачный сквер. — Как тараканы на паркетном полу!
— Но никого нет!
— Это и странно! Не может быть, чтобы все попрятались.
— Ты только что перебил кучу народа, — напомнила девушка.
— А где остальные? Ты помнишь, сколько этого «народа» было прошлой ночью?
— Ну, карлик упоминал стадион…
Оглушительно грохочет пулеметная очередь. Выстрелы звучат, словно разрывы гранат. Воздушные волны бьют с силой механического молота, буквально сбивая с ног. До здания остается не более ста шагов, первый этаж дома скрывается в густой тени. Двери парадного входа широко распахнуты, в глубине холла пульсирует рыжее пламя, огненный язык тянется из тьмы, с козырька над входом осыпается штукатурка и бесследно исчезает в огне. Алексей припадает к земле, бросается в сторону, не забыв прихватить растерявшуюся Ксению. Катятся по земле, словно сухие листья, подгоняемые тугими порывами странного ветра, горячего и пахнущего окалиной. Словно в замедленной съемке Алексей видит, как высоко взлетают осколки гранита, фонтаны земли поднимаются на уровень второго этажа. Пулеметчик на мгновение сбивает прицел, ствол уводит, пули идут в сквер. Древесные стволы толщиной в руку взрослого мужчины переламываются, как сухие прутики. Кованая лавка из дюймовых досок буквально взрывается, разлетаясь в щепки.
— Что это такое!? — врывается в сознание истошный крик.
— Корд! — отвечает Алексей.
Хватает девушку в охапку и бежит к дому как можно быстрее.
— Какой еще на хрен «корд»? — спрашивает Ксения, прижимаясь спиной к стене. Оглушенная выстрелами, она не слышит саму себя и поэтому кричит, как ненормальная.
— Не ори! «Корд» — это крупнокалиберный пулемет. Кажется, нас ждали и готовились принять, как дорогих гостей.
Пулемет умолкает, наступает оглушительная тишина. Алексей оглядывается — распахнутое окно с выбитыми стеклами прямо над головой. Не раздумывая, бросает гранату. Взрыв срывает оконную раму «с мясом», металлопластиковая конструкция еще кувыркается в воздухе, а майор запаса уже прыгает с подоконника на пол. Хрустят осколки стекла, напольное покрытие щерится рваными дырами, в центре комнаты исходит вонючим дымом и пылью неглубокая воронка от взрыва. В помещении никого, но из коридора доносятся голоса, слышен топот. Алексей бросает вторую гранату, железный цилиндр с силой бьется в стену, отскакивает, как теннисный мячик. Граната кувыркается навстречу голосам, раздается истошный вопль. Грохочет взрыв, крик обрывается. Алексей бросается вперед. Коридор затянут дымом, клубы пыли медленно оседают вниз. В мутной дымке виден пулемет, сбоку свисает патронная лента, железные лапы треноги глубоко впились стальными когтями в пол. Станок круговой, на раме закреплено небольшое сиденье для стрелка. Пулеметчик поворачивает голову, взгляды встречаются. По лицу патрульного течет кровь из рассеченной осколком брови, тело сотрясает крупная дрожь. Коридор завален трупами, оглушенные взрывом раненые тяжело ворочаются на полу, пытаясь подняться на ноги. Стрелок поворачивает пулемет. Длинный ствол движется медленно, будто танковое орудие, патронная лента тихо звенит, задевая железными краями за стреляные гильзы.
Алексей стреляет навскидку, не целясь. Голова пулеметчика дергается, безжизненное тело валится на пол. В наступившей тишине отчетливо слышен голос Ксении:
— Немедленно вернись и помоги мне!
Алексей прислушивается, но из коридора не доносится ни звука. Закинув автомат за спину, возвращается в комнату. Оконный проем резко выделяется на полутемном фоне стены. Голова девушки торчит над подоконником, лицо искажено гримасой раздражения. Ксения поминутно оглядывается, дергается и машет руками, будто исполняет некий сложный танец со связанными ногами. Алексей садится на подоконник, выглядывает — так и есть! Девушка зацепилась за железный штырь боковым карманом. Кривая железяка держит крепко, не позволяя залезть в окно.
— Отцепись, — посоветовал Алексей.
— Что? Ты хочешь меня бросить здесь!? — задохнулась от возмущения девушка.
— Нет. Ты зацепилась, надо слезть с крючка!
Ксения прекращает трепыхаться, взгляд падает вниз, на злосчастную железяку, которая уже почти разорвала карман.
— Вот блин!
Освобождается от «захвата», отталкивается от земли обеими ногами и оказывается на подоконнике рядом с Алексеем, предварительно сложив руки на груди.
— Всех перебил? — как ни в чем ни бывало, спрашивает она.
Алексей вздохнул, окинул ловкую фигурку Ксении одобрительным взглядом.
— Вроде да. Но как-то слишком просто все.
— Просто? Да мы в шаге от смерти были!
— Здесь была куча народа, помнишь?
Девушка спрыгнула с подоконника, прошлась по комнате, выглянула в коридор. Обернулась, уважительно посмотрела на Алексея.
— Ну, испугались тебя, такого крутого и непобедимого!
Алексей вздохнул, покачал головой. В ладони появляется горсть патронов, пустой магазин торопливо щелкает узкой пастью, заглатывая блестящие цилиндрики.
— Нас с тобой нельзя перепрограммировать, согласен. Но, может быть, гипнотизеры были хреновые? А вот убить пулей так же легко, как и любого человека. Знаешь поговорку — один в поле не воин? Это действительно так. И то, что мы еще живы — чудо!
— Леша, о чем ты? Борис предал, перешел на сторону этих, — мотнула головой Ксения в сторону дворца губернатора. — Предупредил о нас… ну, о тебе. Здесь была засада. Появление трех придурков с голыми бабами в багажнике все испортило.
Алексей убирает полный магазин, берется за второй.
— Может, ты и права. Но у гринписа могут быть вояки получше этих, — кивнул он на коридор, заполненный трупами. — С ними будет туго.
Словно в подтверждение его слов раздался ревущий звук моторов. Алексей резко оборачивается, автомат прыгает в руки. Прямо через сквер, ломая деревья, вминая гусеницами в мягкую землю кустарник, движутся приземистые зеленые машины. Четыре бронированных чудовища на ходу перестраиваются в линию, фланговые машины ускоряют ход, строй наступающих изгибается подковой.
— Леша, мужчина должен быть немногословным. Тебе не кажется? — укоризненно произносит Ксения.
— Да, накаркал, блин!
— И что мы будем делать? — затревожилась девушка.
— Не знаю, — честно признается Алексей. — Сейчас они замкнут круг и из дома не выйдешь.
Боевые машины окружают здание, орудийные башни поворачиваются, пушки и пулеметы нацеливаются на окна. Алексей бросается в коридор, Ксения бежит за ним. Холл пуст, если не считать крупнокалиберный пулемет на станке устрашающего вида и мертвого пулеметчика, обнимающего холодными руками станочную лапу. Алексей оглядывается на распахнутые двери. Одна из машин стоит прямо перед выходом. До нее шагов пятьдесят, нечего и думать проскочить мимо. Пушка со спаренным пулеметом смотрит черным глазом прямо в холл, но наводчик пока не замечает их на темном фоне. Крышка люка на башне приоткрыта.
«Ну что делать, а? — в отчаянии думает Алексей. — Обложили со всех сторон! Как будто наблюдали и ждали удобного момента. А эти вахлаки в бескозырках приманкой были».
Взгляд падает на пулемет. «Корд» — машина зверь, бронебойно-зажигательные пули «не берут» только танковую броню в лоб. Патроны в ленте обычные, без черно-красного ободка. Попробовать разве?
— Слушай, я сейчас врежу этой зеленой дуре в бок, а ты пока заховайся куда нибудь, ладно?
У Ксении округляются глаза.
— Ты спятил? Это ж танк!
— Нет, это боевая машина пехоты с броней из алюминиевого сплава. Толщина борта что-то около трех сантиметров. Не кастрюля для щей, конечно, но и не танк! Я попробую перебить экипаж прежде, чем наводчик пальнет из орудия. Затем прыгаем внутрь и удираем что есть мочи! Такой вот план.
— Нас подстрелят другие танки!
— Возможно. Но здесь нам точно капец.
Ксения отступает в глубину коридора, опускается на корточки и зажимает уши.
Шансов уничтожить экипаж БМП действительно немного. Элементов активной и пассивной защиты брони нет, но машина все равно крепкая, при стрельбе в упор пуле может не хватить кинетической энергии и броня выдержит. Наводчику понадобится секунда, чтобы нажать кнопку электроспуска, а снаряд башенного орудия БМП такой, что не каждый танк выдержит прямое попадание. Короче, дело пахнет керосином!
Металлическое сиденье пулеметного станка слегка прогибается под тяжестью тела, правая нога упирается в педаль спуска. Алексей осматривает треножник — лапы глубоко вбиты в пол, пулемет не должен сдвинуться с места от длинной очереди. Опускает ствол, устанавливает горизонт стрельбы вдоль борта БМП, ограничитель на полтора метра от носа — там двигатель. Прицел не нужен, Алексей сдвигает в сторону штангу с оптикой, чтобы не мешала.
«Ну, с Богом»! — мелькает мысль. Носок правой ноги надавливает на педаль спуска, затвор срывается со стопорного выступа, стальной шип бойка впивается в капсюль… пулемет, содрогаясь всем железным телом, выбрасывает пулю за пулей, длинный шлейф огня тянется через весь холл и гаснет в сизом дыму возле самых дверей. Борт БМП расцветает серебристыми вмятинами, осыпается мелкими кусочками краска, в броне появляются дыры. К сожалению, их не так много, как рассчитывал Алексей. Но сегодня ему, похоже, везло. Несколько пуль попало в шторки на амбразурах для десанта. Круглые, как крышки для консервных банок, шторки или задвижки — кому как нравится! — крепятся на подвижных заклепках толщиной с палец взрослого человек и не рассчитаны на прямое попадание крупнокалиберной пули. Задвижки сгибались, срывались с креплений и летели в десантное отделение, калеча и убивая все живое внутри. Несколько пуль пробили броню, ударились о другой борт и, словно мячики, заскакали по салону машины, кромсая на куски живых и мертвых.
Лентоприемник лязгнул крышкой последний раз, обрывается пулеметная очередь, дымящийся от перегрева ствол застывает в неподвижности. От внезапной тишины звенит в ушах и кружится голова. БМП стоит неподвижно, пушка по-прежнему глядит в холл и, кажется, будто черное око пушечного ствола смотрит прямо в душу, выжидая удобный момент, чтобы отправить тебя в путешествие долиной тени смертной.
Ждать нечего. Алексей стремглав бросается к БМП, одним прыжком оказывается наверху. Бросает взгляд в раскрытый люк на башне — командирское место пусто, на сиденье наводчика блестит лужа крови, изрубленное на куски тело рассыпалось по крышке снарядного контейнера. В десантном отделении никого, но впереди место водителя, которое не видать отсюда! Алексей ныряет вниз головой, изворачивается в падении, чтобы не разбить голову. Острая боль в нижней части тела возвещает, что приземление прошло успешно, но чесать задницу некогда. Внутри БМП все видно, свет проникает сверху через раскрытый люк и сквозь пробоины в борту. Механик водитель тоже убит, окровавленная голова свесилась через спинку, крупные капли крови шлепаются на пол.
— Чудесно! — бормочет сквозь зубы Алексей.
Разворачивает башню, сбрасывает труп водителя. Двигатель машины не выключен, мотор тихо бурчит на малых оборотах. Управление БМП, как и любой другой боевой машиной, максимально упрощено. Даже ребенок освоит его за несколько минут обучения. Алексей окидывает взглядом приборную доску, смотрит на рукоятки штурвала.
— Главное, вписаться в поворот! — пробормотал он.
Чуть слышно щелкает клавиша включения первой передачи, штурвал плавно поворачивается влево, правая нога давит на газ. С нарастающим ревом БМП пятится по крутой дуге, вламываясь кормой прямо в холл здания бывшего губернского финуправления. Входные двери с треском рассыпаются на куски, дубовая рама падает на мраморный пол, оглушительно звенит стекло, облицовка с хрустом дробится на куски под ударами гусеничных клыков. Оглушенная, ничего не понимающая Ксения видит, как рычащая железная машина врывается в роскошный — когда-то! — холл финуправления. Гусеницы прекращают вращение, с лязгом распахивается крышка люка в передней части машины, показывается улыбающееся лицо Алексея.
— Карета подана, мадмуазель! Вам в люк на башне, — показал он пальцем. — И не забудьте закрыть за собой!
Ксения смотрит вытаращенными глазами, не веря своим ушам. Этот наглый, самонадеянный майоришка захватил боевую машину с такой огромной пушкой? Так бывает только в кино! Она смотрит на пробитую пулями броню, дыры такие, что кажется, кулак пролезет. Машина сдержанно рычит двигателем, дрожа от нетерпения броситься вперед на полной скорости.
— Шевелись, звезда стриптиза! — нетерпеливо кричит Алексей. — Они вот-вот опомнятся и капец нам тогда!
Ксения оскорбленно вскидывается, словно породистая лошадь, кошкой взлетает на башню и ныряет в люк. Прямо под ногами оказывается плоское сиденье, на гладкой поверхности подозрительно блестит темное пятно, но всматриваться некогда. Алексей резко давит на газ, БМП прыгает с места в галоп и Ксения плюхается задом прямо в подозрительное пятно.
— Ну, погоди, хамло военное! Я тебе устрою вырванные годы! — сердито бормочет Ксения.
Словно получив неслышимую команду, экипажи остальных машин открывают ураганный огонь из орудий по зданию. Автоматические пушки бьют с интервалом пять-шесть секунд, снаряды вдребезги разносят межэтажные перекрытия, проламывают стены, рвут на куски остатки мебели и оргтехнику. В комнатах первого этажа, за зашторенными окнами, находилось полтора десятка пришельцев, похожих отвратительных франкенштейнов. Твари пряталось от дневного света. Осколки снарядов насквозь пробили гипсокартонные стены, кромсая на части уродливые тела. Экипаж одной из машин заметил, что от центрального входа на полной скорости уходит БМП. Наводчик несколько раз стреляет вслед, но попасть в подвижную цель не удалось. Снаряды взрываются в глубине сквера, выворачивая деревья с корнем, осколки срубают ветви и кору. Стрельба прекращается, машины разворачивается на месте, высекая гусеницами искры из брусчатки. Погоня начинается.
Алексей ведет БМП на максимально возможной скорости, притормаживая на поворотах, поворачивая штурвал как можно мягче, иначе можно порвать гусеницы или соскользнуть с проклятой брусчатки и тогда двадцатитонная машина начнет кувыркаться, как пустая коробка из-под обуви. Ехать прямо к воротам невозможно, территория кремля больше похожа на парк, одни скверы кругом. Деревья как столбы, а БМП все-таки не танк, чтобы переть дуром, сшибая все подряд. Машина вырывается на простор, впереди, метрах в ста, показывается громадная, как скала, центральная башня. Проход, когда-то закрывавшийся массивными воротами, кажется узким темным тоннельчиком, по которому только верхом на лошади проедешь. БМП мчится прямо, опасно набирая скорость. Случись что, остановиться будет невозможно, тяжелая машина пойдет юзом, словно по льду на коньках, от столкновения вполне может сдетонировать боезапас.