- Не знал, что может понравиться твоей дочке, поэтому я взял всё, - сказал Никита, опустошая третий по счёту пакет.
- Да тут питания на целый год хватить может, - заметил я.
- Хех! – хмыкнул Никита и сказал: - Эти малыши с виду крошки, но ты даже не представляешь, сколько они порой могут съесть. Так что ты не радуйся раньше времени. Этого всего максимум на недельку, другую хватит и всё.
- Да ты шутишь, - задумчиво произнёс я, оглядывая выросшую гору из детского питания.
- Скоро сам увидишь, - хохотнул Никита и подмигнул Алинке.
Алина очень внимательно следила за его движениями и прислушивалась. Похоже, кое-кому нравятся мужские голоса. Или просто ей нравится слушать, когда разговаривают.
- Смотри, твоя крошка больше и не думает плакать, - широко улыбнулся Никита и потрепал малышку по светловолосой макушке.
Алинка икнула, выпучила глазки, я уже приготовился к оглушительному крику, но она вдруг улыбнулась, демонстрируя молочные зубки и засмеялась – искристо и заливисто.
- Видишь, я нравлюсь детям. Они сразу понимают, что я хороший дядя, хоть и страшный, - просюсюкал Никита и повертел перед Алинкиным носом какой-то погремушкой с этикеткой.
Малышка тут же заинтересовалась и потянула к игрушке ручки.
- Э не-е-ет, - произнёс Никита. – Игрушку сначала помыть надо.
- Так помой, - сказал ему. – А то чего ребёнка дразнишь?
Пока Никита тщательно мыл игрушку под внимательным взглядом Алины, которую я посадил в детский стульчик, сам я читал инструкцию по детскому питанию.
Прочитал и понял, что мне нужна консультация, когда и чем кормить ребёнка.
Вздохнул и начал искать на этой мега-модной дворцовой кухне нужные мне предметы – мерный стаканчик, ложки и тарелки.
Мысленно я уже начал перебирать в голове потенциальных нянь из своих знакомых.
Есть у меня соседка, взрослая женщина, которая вот-вот перейдёт ту грань, когда её будут называть уже не женщиной, а бабушкой. Она вырастила своих двоих детей, и они иногда привозят к ней уже своих детей – её внуков. Интересно, Нина Васильевна уже вышла на пенсию?
Посмотрел на довольную Алину, которая наконец-то заполучила в своё полноправное пользование новую игрушку, на её довольный и счастливый вид и понял, что Нина Васильевна не подойдёт на роль няни и воспитательницы. Всё-таки она женщина довольно строгих правил и имеет чересчур суровый вид.
Моя бывшая девушка?
Что за мысли? Зачем я о ней вспомнил? Она уж точно не вариант. Во-первых, у Лены возможно есть уже муж и свои дети. И во-вторых, насколько я изучил её характер, она-то как раз в одно мгновение избалует и испортит малышку.
Больше в голове никаких вариантов не было.
Придётся поискать соответствующую няню и воспитателя в одном лице.
- Ну что, Алина-Малина, покушаем? – произнёс я и сначала сам попробовал разведённую смесь.
Под насмешливым взглядом Никиты я откровенно скривился и с ужасом посмотрел на молочную бурду.
С трудом проглотил эту гадость и спросил у друга:
- Никита, ты что купил? Это ерунда такая сладкая, что у малышки попа слипнется!
Никита громко засмеялся, похлопывая себя по коленке.
- Ты бы видел сейчас своё лицо, Богдан! – произнёс он в перерывах между громогласным смехом, а потом договорил, вытирая выступившие слёзы: – Это же ребёнок! Ей как раз будет вкусно, да малышка?
Алина уже сама тянула к питанию ручки.
Посмотрел на эту гадость.
Ну всё-таки производители же не дураки, раз делают такие смеси для детей, верно?
- Давай-ка посмотрим, понравится тебе такая еда или нет?
Чтож, Алина-Малина слопала эту смесь с превеликим удовольствием. Ну дела.
Глава 7
* * *
Богдан
Всю ночь парни фаршировали дом аппаратурой – видеокамерами, прослушкой, следилками телефонных звонков и тому подобное.
Ребята, выполнив работу, пожелали мне удачи и уехали. Мне оставили инструкции и планшет, с которого я могу следить за каждой комнатой, слушать, о чём будут говорить родственники Алины и слуги. Лютик и Трофим также в удалённом режиме будут отслеживать и вести записи со всех камер и прослушивающих устройств.
В поддержку со мной остался Никита.
Ранним утром, когда прибудут слуги, именно он будет за главного в этом доме, пока я отвезу малышку в больницу и обратно.
Любопытно как отреагирует Лидия Константиновна, управляющий и другие на моего лучшего друга. Думаю, Никита здорово повеселится.
- Чтож, осталось три часа до рассвета. Поспим или поедим? - произнёс Никита шёпотом, чтобы не разбудить малышку, которая буквально час назад самостоятельно уснула. Алина сытно поела, вдоволь наигралась и, умаявшись, сладко уснула.
И какого чёрта, спрашивается, этим нелюдям нужно было травить ребёнка успокоительным, если малышка итак замечательно себя ведёт.
Но что говорить и рассуждать, ведь ясно как день, что никому девочка была неинтересна, тем более с таким-то диагнозом. Она для них лишь ненужная помеха, которую можно спокойно обойти и лишить всего. Возможно, не появись я, то, взглянув правде в глаза, можно утверждать, что в скором времени мир бы утратил эту солнечную крошку.
Сам себя завожу этими мыслями, но ничего не могу с собой поделать, когда смотрю на маленькую и хрупкую Алиночку.
- Думаю, неплохо бы поесть, - сказал я другу. – А потом и вздремнём.
- Отлично. Как раз жрать хочу.
Мы открыли две банки с тушёнкой, которые купил Никита. Нарезали хлеб и сыр толстыми ломтями и, заварив крепкого чая, принялись за поздний ужин.
Всё это время Никита без умолку трещал о своих детях, как они росли и сколько всего стоит мне в будущем ожидать. Я его не прерывал и просто слушал. Мы часто так болтали с другом. Точнее, он говорил, а я слушал. Уже вошло в привычку.
После нехитрого перекуса, мы прямо в комнате малышки постелили себе матрасы, принесённые с других спален, и как настоящие подданные принцессы, охраняли её сон и покой.
Среди ночи, когда я забылся тяжёлым сном, меня разбудил невероятно громкий детский крик.
Я вскочил как ужаленный и бросился к кроватке Алины, испугавшись не на шутку, что кто-то проник в дом и сумел обойти меня и Никиту.
Мой товарищ тоже уже был на ногах, разбуженный малышкой. Он включил ночник.
- Что-то отвык я от детских неожиданных ночных пробудок, - мрачно заметил Никита. – Давно так душа в пятки не уходила.
- Не говори. Если уж ты перепугался, то представь какого мне. Я уже было пожалел, что не взял с собой ружья.
- Хех! – хмыкнул друг. – Уверяю, тебе оно ещё понадобится.
- Ну что такое случилось? – ласково спросил я у малютки. – Почему плачешь?
Алина сидела в кроватке и рыдала, растирая пухлыми кулачками горючие слёзы по раскрасневшемуся личику. Я подхватил её на руки и прижал к себе, и малышка немедленно упокоилась. Только икота да порозовевшее мокрое лицо говорило о недавней детской трагедии.
- Не спится сладкой Алине-Малине? – заворковал я, укачивая на руках малышку.
- Проверь памперс, - посоветовал Никита, когда он проверил по видеокамерам дом. – В доме всё чисто.
Это не могло не радовать.
- Памперс сухой, - озадачено произнёс я и почесал макушку. Алина продолжала икать.
Надо бы малышке дать воды.
- Значит, кое-кто уже начинает воспитывать папочку, - засмеялся друг.
Я посмотрел на дочку, которая неотрывно смотрела на меня и тихо сквозь икоту что-то лепетала, понятное только ей.
- Никит, сходи за водой, - попросил я друга, а сам снова взял на руки ребёнка и, посмотрев на неё сказал: - Ты меня так не пугай, а то я не привычен, с детьми раньше дел не имел. Пару раз так напугаешь меня, и я поседею. А тебе ведь не нужен седой отец, правда?
Алина снова икнула и расплылась в улыбке.
Ну вот, кажется, мы поняли друг друга.
Никита остался один в доме для встречи «дорогих» родственников и прислуги. С моим товарищем никакие шутки и подколки не прокатят. Никита, когда хочет, может быть твердолобым и толстокожим. Но я уверен, что никто и не посмеет пошутить или поязвить в общество моего боевого товарища.
А я, тем временем, отправился в больницу. Нужно показать малышку докторам и забрать у Степана заключение о состоянии её здоровья. Как-никак, но я уже должен готовиться к будущим экспертизам, судебным заседаниям и всевозможным препятствиям и подножкам, которые обязательно посыпятся от родственничков Алины как из рога изобилия.
Посадил малышку в детское кресло, которое слава богу оказалось у Никитки в багажнике. Пристегнул её, сел за руль и плавно, выехал с территории дворцового особняка.
Дал себе слово, что как только установлю отцовство и вступлю в наследство, обязательно увезу свою крошку из этого музея, который как губка пропитался ядом людей, неудовлетворённых жизнью, завистливых, жалких, гадких, бесчестных, трусливых и с низменными пороками. В такой атмосфере нельзя растить солнечную малышку.
Я и сам провёл в этом доме меньше суток, а ощущения такие, будто я побывал в болоте. Даже сейчас, уехав оттуда, мне будто легче дышится.
Это же надо так испоганить и отравить дом, что даже я, матёрый репортёр-солдафон, ощутил всем своим телом эту вязкую клоаку, которая словно липким коконом опутала этот дом своими нечистотами.
Мерзость…
Я включил негромко радио и постоянно смотрелся в зеркало заднего вида, в котором отражалась белокурая малютка.
Алина крутила головой по сторонам, рассматривая незнакомую обстановку. И как ни странно, девочка не плакала и не капризничала.
- Сначала заедем в больницу и покажем тебя разным дядям и тётям. А потом дядя Стёпа даст нам один адресок и мы поедем и посмотрим на детский центр. Если нам понравится персонал, то наймём тебе няню. Обещаю, тебя больше никто и никогда не обидит. Веришь?
Малышка что-то пискнула и улыбнулась.
Я улыбнулся в ответ. Ну вот, а говорят, что дети с диагнозом Дауна глупые. Глупы те, кто это говорил, в этом я теперь точно уверен.
* * *
Каролина
Салон красоты был номером один в моём сегодняшнем списке дел и, честно говоря, отдавшись в опытные и надёжные руки специалистов, я поняла, как много потеряла, пока лелеяла и взращивала своё горе.
Серафим – мой парикмахер-стилист сделал с моими волосами что-то невероятное, превратив из мочалообразного нечто блестящие, шелковистые, упругие и красивые локоны.
Я вертела головой и довольно улыбалась. Мне определённо нравилось то, как я уже начинала выглядеть.
Макияж от визажиста «удалил» тёмные круги под глазами; с помощью теней и туши сделал их выразительней; визуально они словно стали больше. На моём лице больше не было щёлочек. Их место заняли большие и красивые глаза.
На губы нанесли матовую помаду. Завершили последние штрихи, и я с неподдельным восхищением любовалась собой и работой профессионалов в области красоты.
В зеркале отражалась не уставшая от жизни вдова, оплакивающая своего мужа, на меня смотрела другая Каролина – спокойная, уверенная и очень красивая. На её губах играла лёгкая, но загадочная полуулыбка. Глаза были наполнены безмятежностью и мудростью.
Мой муж был бы горд за меня. Надеюсь, он и мой ребёночек сейчас смотрят с небес, наблюдают за мной и радуются, что жена и мать, наконец-то выползла из своей мрачной и тоскливой скорлупы. Начинает жить. По крайней мере, делает первые шаги.
Маникюр и педикюр довершили мой образ роскошной женщины.
Расплатившись за услуги, я собралась было уже уходить, как меня остановил голос Серафима.
- Каролина, послушайте. Сегодня к нам в салон пришла женщина, выглядевшая так, будто у неё в жизни никогда не было светлых и счастливых моментов. Но сейчас из салона выходит совсем другая женщина – преобразившаяся не только внешне, но и внутри. У вас глаза заблестели, появились в них искорки интереса и жажды жизни. Прошу вас, сохраните эту женщину в себе. Не позвольте вернуться той несчастной… И извините, если мои слова показались слишком грубыми и неуместными. Я говорю вам это от чистого сердца как своей любимой клиентке.
- Благодарю, Серафим, - ответила ему. – Я постараюсь… Всего доброго.
- Всего вам доброго, Каролина.
Выйдя из салона красоты, посмотрела на небо, на котором во всю свою мощь светило солнце. Громко щебетали птицы на деревьях. В парке возле салона красоты гуляли мамочки с детьми в колясках; любопытные бабульки бродили с собачками и весьма неуклюже собирали за ними экскременты; две молодые пары занимались бегом. С дороги доносились автомобильные звуки. Одним словом, жизнь кипела и не стояла на месте. Я посмотрела на мир словно другими глазами. С меня будто сдёрнули плотную тёмную вуаль, которая заглушала все звуки и весь мир окрашивала в серые цвета.
Я вдохнула весенний воздух и широко улыбнулась этому миру. С хорошим настроением села в автомобиль и направилась в торговый центр.
Дело номер два – обновить гардероб.
* * *
Богдан
- Результаты анализов будут готовы к завтрашнему дню, - сказал Степан, вертя в пальцах шариковую ручку, которой весьма сильно заинтересовалась Алина.
Малышка только-только успокоилась и перестала плакать.
Честное слово, когда у этой крошки брали кровь, она так трогательно прижималась ко мне ища защиты, горько при этом плача, что я готов был уже сам разреветься и убить бестолковую медсестру, которая всё никак не могла попасть в венку.
Даже предположить не мог, что слёзы ребёнка могут настолько сильно задевать за живое и практически рвать сердце на части.
Но слава богу, кровь была взята, остальные анализы никаких болевых ощущений не вызывали и мы более-менее остались живы.
Степан увидел, что Алина следит за тем, как он машет ручкой и протянул её малышке.
Девочка улыбнулась и осторожно, но очень неловко взяла её в свой кулачок. Я только сейчас обратил внимание, что мелкая моторика дочки развита слабо.
- Как уже сказал, по анализам дам тебе ответ завтра. А по внешнему осмотру могу сказать, что ребёнок развивается в пределах своей нормы. То есть, в пределах нормы, которые относятся к детям с синдромом Дауна.
Степан вынул из ящика стола несколько буклетов.
- Вот, возьми. Это буклеты с описанием центров для детей с синдромом Дауна. Созвонись с ними, обсуди всё и начинай заниматься ребёнком. Чтобы Алина развивалась, ей нужна профессиональная помощь.
- Я понял, - сказал серьёзно, складывая буклеты во внутренний карман своего пиджака. – Что насчёт заключения?
- После завтрашних анализов можешь заехать и забрать – распишу всё в лучшем виде, - сказал Степан.
- Спасибо тебе, - искренне поблагодарил друга.
- Не за что, - улыбнулся он. – Это ты судьбу благодари за эту чудесину.