Чёрт… Я сейчас посмотрела на себя будто со стороны. Я выглядела не координатором развивающего детского центра, а пациенткой психиатрической клиники.
Мой покойный Глеб обязательно бы отругал меня за такой внешний вид.
- Чёрт… - прошептала я своему отражению. – Так нельзя.
Опустилась над раковиной и сполоснула лицо.
Потом открыла шкафчики и с ужасом осознала, что практически все бьюти-продукты или с просроченным сроком годности, либо просто закончились.
- Дожилась ты Каролина, - произнесла я немного сердито.
Это же надо было так погрузиться в свою депрессию, что я не обращала внимания на то, что у меня закончились крема для лица и лосьоны!
Да, мой муж бы точно меня отругал. Завтра же отправлюсь за новой косметикой и выделю время на салон красоты.
Я не желаю, чтобы дух моего мужа и моего ребёночка смотрели на меня сверху и расстраивались, что жена и мама настолько опустилась и забросила себя.
Всё-таки мне нужна была встряска в виде семьи Роговых. Если бы не они, то я бы так и не обращала на себя внимания. А сейчас, ощутив прилив злости и раздражения, они немного выдернули меня из болота.
Давно уже пора понять, что ничего не происходит просто так.
- Каролина Мирославовна, - раздался голос моей помощницы. – Можно я сегодня уйду на полчаса раньше? То есть, вот прям сейчас...
- А ты всю сегодняшнюю работу выполнила? – спросила я у девушки, не поднимая головы от бумаг, внося последние данные в дневник наблюдений о детках нашего центра.
- Каролина Мирославовна, - заканючила моя помощница, Оля. – Там осталось все ничего. Мне, правда, очень надо. Всё равно уже всех детей забрали.
Подняла голову от бумаг и посмотрела на Ольгу.
- Свидание? – улыбнулась ей едва.
- Ох, что вы? Нет, не свидание, - рассмеялась Оля. – Просто небольшая вечеринка в коттедже одной нашей бывшей сотрудницы. Помните, Аню Белопольскую? Такая, пухленькая и рыженькая, работала в отделе кадров совсем недолго? Даже двух месяцев не отработала.
- Не помню, - ответила я без интереса.
- Ну что вы… Весь наш центр тогда гудел от новости, когда она собралась замуж за сына депутата. Она когда увольнялась, то устроила пышный банкет. А потом ещё её свадьба... Вы должны помнить! Она же всех пригласила! Это было где-то с год назад… - Оля тут же спохватилась и зажала себе рот рукой, а потом произнесла: - Простите, Каролина Мирославовна. Язык у меня как помело…
- Ничего, всё нормально, - криво улыбнулась ей.
Конечно, я не помнила никакой банкет и никакой свадьбы. В то время я потеряла мужа и потом почти месяц находилась в добровольном заточении в своей квартире.
- А вечеринка по какому поводу? – проявила я любопытство.
Оля пожала плечами.
- А даже и не знаю. Пригласила она некоторых девчонок с центра и всё, а по какому поводу, я честно, не интересовалась.
Я вздохнула и кивнула.
- Ладно, иди. Всё равно завтра суббота. Повеселись хорошенько.
- Спасибо вам огромное! А в понедельник я всё-всё доделаю и ещё больше переделаю работы, - вдохновенно воскликнула Оля.
Я ощутила едва зарождающийся намёк на подлинную улыбку, первую за долгое-долгое время, расколовшая моё лицо, как трещина на зимнем льду и сказала Ольге:
- Ловлю тебя на слове.
Девушка глупо хихикнула, кивнула и, подхватив свою сумочку и курточку, упорхнула из кабинета.
Когда дверь за ней закрылась, я оглядела свой кабинет и вздохнула.
Что-то мне самой уже стало тесно и душно находиться в этом помещении и в квартире тоже. Хочется раздвинуть руками эти стены и вздохнуть полной грудью. Хочется освободиться от груза прошлого, особенно от тяжкого груза воспоминаний и душевной боли. Как хорошо было бы, если люди могли бы отключать свои эмоции и чувства. Прошло время, боль бы утихла, и можно было бы снова включить себя и заново зажить полной и яркой жизнью…
Я встала с кресла и подошла к окну. Увидела как Оля, моя помощница и две другие девушки из нашего центра, смеясь и весело переговариваясь, сели в такси.
Чёрт возьми… А я старше этих девчонок всего лишь на три года! Но чувствую себя так, словно ко мне постучалась глубокая старость.
Подошла к своей сумочке и вынула телефон. Повертела гаджет в руках, особо ни о чём не размышляя, а просто прислушиваясь к своим чувствам и наконец, решилась.
Набрала номер подруги.
- Привет, подруга, - раздался жизнерадостный голос Любаши.
- Привет, Люб. Слушай… - я почесала лоб. – Я сегодня в обеденный перерыв скупила все новинки косметической индустрии и присмотрела в витринах кое-какую одежду… Я тут подумала о твоих словах...
Я замолчала, подыскивая нужные слова, чтобы объяснить свои неожиданные порывы.
- О-о-о… - протянула Любаша. – Это что-то новенькое. Неужели начался прогресс, а не продолжился регресс?
Вздохнула в трубку, а потом горько рассмеялась.
- Неужели всё настолько плохо было со стороны? – спросила у подруги.
- Не то слово, Каролин, - серьёзно сказала Люба. – Но я рада, что ты начала выбираться из своей скорлупы. Так, ладно. Ты позвонила не для того, чтобы я напоминала тебе о прошлом. Лучше скажи, что ты задумала? Решила выбраться в народ? Или выйти на охоту в поисках самца?
Теперь я рассмеялась весело и сказала:
- Ну уж о самцах я пока думать не хочу и желания никакого нет смотреть на других мужчин. А вот развеяться, посмотреть на других людей… Просто… Знаешь, Люб, просто хочу почувствовать себя живой…
- Это ты правильно решила, подруга, - одобрила Люба. – Я готова хоть сегодня выгулять тебя.
- Сегодня не горю желанием, если честно. И ещё завтра хочу в салон красоты сходить и пару платьев новых купить, а вечером можешь начинать мой выгул.
Теперь рассмеялась Люба – громко и заливисто, от души. Отсмеявшись, она сказала:
- Ну наконец-то! Слава богу, ты ожила! Узнаю свою подружку! А то ты как овощ ходила. И то, овощи поживее тебя выглядели.
Немного грустно снова улыбнулась и произнесла:
- Спасибо, что не дала мне скатиться на дно моей депрессии.
- Не за что, конечно. Но моей тут особой заслуги нет, Каролин. Это твои солнечные дети помогли. Им спасибо.
Я кивнула.
- Тогда до завтра?
- До завтра, подружка, - хихикнула Люба. – Ох, отведу тебя в такое место, просто закачаешься!
Невольно вздрогнула. Зная вкус своей подруги – это явно будет что-то экстравагантное и мега популярное. Но что делать? Сама ведь напросилась. Да и хватит мне хандрить. Пора начинать жить. А моего мужа Глеба и неродившегося ангелочка я буду хранить в самой светлой части своей души. Навсегда.
Глава 6
* * *
Богдан
- Ребёнка «хорошо» накачали препаратами, - мрачно сказал Степан после долгого осмотра Алины. – Её организм ослаблен и подавлен из-за седативных препаратов. Нужно отвезти её в больницу и сдать все анализы. Ты понял, Богдан?
- Понял, - ответил другу. – Завтра с самого утра я буду у тебя.
- Хорошо, - кивнул Степан. – Ну и сволочи же те, кто издевался над малышкой!
Степан сам был отцом и ненавидел всех тех, кто хоть как-то обижал детей.
Я взглянул на малышку, которая посмотрела на меня своими чистыми голубыми и чуть раскосыми глазками, что-то гукая себе под нос и тихо захныкала.
- Я с ними разберусь, Стёп, - сказал я твёрдым голосом и погладил светловолосую голову девочки.
Она сложила губки бантиком, скривила их, надула щёчки и из детских глаз потекли крупные слёзы. Малышка заплакала.
- И кто у нас тут расплакался? – улыбнулся малышке Степан и сказал мне: - Если понадобится помощь, только позови.
- Возможно, и понадобится, - ответил ему. – Завтра после обследования малышки, сделай заключение, которое могло бы поразить в сердце самого чёрствого и бездушного судью.
- О-о-о… - протянул Степан и улыбнулся зловеще. – Я, конечно, очень надеюсь, что с девочкой всё в порядке и эти твари не успели ей навредить, но заключение в любом случае сделаю, что надо. Урыдаются все.
- Только без особого энтузиазма, Стёп. Мне нужно лишь доказать, что родственники Алины – конченные твари.
- Всё сделаю по высшему классу.
- А сейчас покорми дочку, искупай её и почитай сказку, - дал наставления Степан.
Я мысленно представил как я её кормлю, купаю и читаю… До чтения моё воображение не дошло, так как я вдруг испытал жуткий страх.
- Стёп, а можешь помочь? Я даже представить не могу как и чем кормить ребёнка… Про купание вообще молчу… - сбивчиво произнёс я.
- Хех! Богдана испугала крошечная малышка? – он хлопнул меня по плечу. – Извини друг, но не могу. Сейчас Никита Богатырь к тебе приедет на выручку, вот он тебе и поможет. Кстати, давай-ка я позвоню ему, пусть купит детского питания. А то мало ли, чем напичкана в этом доме еда…
Я кивнул и посмотрел на плачущую Алину.
- Стёп, подскажи как её успокоить… - попросил друга чуть-ли ни умоляюще.
Друг тем временем отправил голосовое сообщение Никите.
- Как-как? – улыбнулся Степан. – Возьми малышку на ручки и поговори с ней. Скажи что-то доброе и ласковое.
Я со священным ужасом посмотрел на свои огромные ручищи и на это крошечное создание.
- Да не бойся! – улыбнулся друг. – Не раздавишь.
Девочка тем временем продолжала плакать и истерика набирала обороты.
Я вздохнул и мысленно перекрестился. Положил правую ладонь под головку ребёнка, а левую под ножки и…
- Ох, мать моя женщина! – выдернул я резко левую руку. – Да она вся мокрая!
- И что ты паникуешь? – пожал плечами Степан. – Описался ребёнок, бывает.
- Наверное, она увидела меня и испугалась… - произнёс я весьма мрачно, осторожно убирая правую руку из-под головки Алины.
Я бегло осматриваю комнату и мысленно ругаю себя. Прежде, чем выгонять всю прислугу, нужно было для начала узнать, где хранятся детские вещи и еда для девочки. Хотя насчёт еды вряд ли бы они что-то путное мне предложили.
Открыл шкаф и в глазах зарябило от ярких цветов. Порылся и достал с полок просторные и лёгкие штанишки желтого цвета и футболочку.
Памперсы нашлись в комоде. Там же лежали какие-то баночки с присыпками, кремами, лосьоны и другая косметика для детей.
У меня волосы от всего этого начали вставать дыбом.
Степан переложил малышку на сухую часть кроватки. Алина поднялась на ножки, ухватилась за перила своей кроватки, и заплакала громче прежнего.
Я готов был, разревется вместе с ней. Мне было страшно, что я сделаю что-то не так или причиню ей боль.
- Твою мать, Стёпа! Ну помоги же мне! – рявкнул я на друга.
Тот нехотя помог переодеть мне малышку в сухую и чистую одежду.
Алине видимо надоело плакать, она просто села в своей кроватке и с испугом смотрела то на меня, то на Стёпу.
Я сел на корточки напротив её личика и улыбнулся.
- Привет, - говорю малышке, натянуто улыбаясь.
Она смешно наморщила подбородок. Я для неё - незнакомец. Она привыкла, что её мама всегда рядом, а её больше нет. Алине должно быть так страшно.
- Маленькая, не бойся меня. Я твой папа. Иди ко мне на ручки. Я тебя не обижу, - говорю я ровным и чуть убаюкивающим голосом, - и осторожно беру её на руки.
Малышка начинает снова плакать.
- Ты наверняка голодная. Сейчас приедет дядя Никита и привезёт вкусной еды для Алины-Малины… Смотри-ка, а твоё имя очень вкусно звучит - Алина-Малина.
Малышка перестала плакать и смотрела на меня настороженно, но и с любопытством. Пока она не уверена, друг ли я ей, или враг.
Подошёл Степан и протянул мне игрушку. Я показываю игрушку малышке, но ей неинтересно. Алину интересует звук моего голоса. Она смотрит на меня уже с явным интересом, открыв ротик. В детских глазках больше нет страха.
* * *
Степан не стал дожидаться наших общих друзей, так как его ждала дома семья. Он пожелал мне терпения, удачи и уехал.
Никита, Лютик и Трофим приехали, когда я уже более-менее нашёл общий язык с малышкой.
Мы играли с ней в игрушки, и когда ей становилось скучно, я читал ей книжки. Алине было всё равно, о чём идёт речь, главный интерес представлял звук моего голоса. Поэтому, когда мы прочитали почти все книги в небольшой библиотеке детских книг (благо рассказы и стихи были короткие), я ещё раз понял и осознал, что ни шиша не понимаю в детях и мне реально нужна помощь профессионала. Алина пальчиками дёргала мою цепочку на шее, играла с ней, слушала мой голос и выглядела счастливой, пока я читал.
Спокойный ребёнок. Всего лишь нужно уделять ей внимания. И как только можно было накачивать малышку успокоительным?
Скрипнул зубами от вновь вспыхнувшей злости и раздражения на уродственничков Алины и приближённый персонал. Нет, дорогие мои, я вам не позволю наложить свои грязные лапы на имущество моей дочери – всем хребты сломаю за девочку. Только попробуйте приблизиться к нашей небольшой семье.
Друзья прибыли ровно в назначенное время. Впустил их в дом, удерживая дочку на руках и стоило трём здоровым мужикам войти в дом, как малышка вновь заплакала, увидев незнакомые страшные морды.
- Чёрт… - ругнулся я. – Надо было её оставить в манеже. Не подумал. Тише, тише крошка…
- А кто это такой маленький и плачет? Какая маленькая и очень красивая девочка… У тебя такой папа, что тебе не нужно никого бояться… - засюсюкал Никита, который выглядел так, что у любого начиналась икота при виде него.
Алинка всхлипнула и заголосила сильнее, спрятав своё личико у меня на плече.
Погладил её по хрупкой спинке, стараясь успокоить.
- Кажется, дорогой мой друг, ты влип по полной, - заметил с ухмылкой Трофим. Он нёс в руках две огромных сумки с оборудованием.
- Богдан, у тебя такой взгляд, какого я у тебя никогда не видел, - рассмеялся Лютик. – Теперь мы будем знать, что дети тебя пугают.
- Посмотрю я на тебя как запоёшь, когда свой первый появится, - оскалился на него Никита.
- Боже упаси от такого счастья, - перекрестился Лютик. – Я ещё слишком молод для детей. Вот лет через десять может быть…
- Лет через десять тебе уже дедушкой пора становиться, - натурально заржал Трофим.
Алина, тем временем, перестала плакать. Она продолжала хмуриться и кривить плаксиво ротик, но при этом с интересом прислушивалась и наблюдала за нами.
- О будущем давайте поговорим позже. У меня ребёнок голодный, - заметил я. – Никита, ты привёз питание?
Никита кивнул.
- Где здесь кухня? – пробасил он.
- Пойдём, - повёл я его. – Парни, вы пока осмотритесь. Дом большой, фаршировать его придётся долго.
- Да, мы уже заметили, - согласился Лютик. – Но как говориться, глаза страшатся, а руки делают. Так что за ночь, думаю, управимся.
- Конечно управимся, - сказал уверенно Трофим. – Ты иди, корми свою ляльку, а мы пройдёмся по твоему дворцу.
- Этот дворец не мой, а Алины, – сказал я. – Как только завершится бумажная и судебная волокита, мы съедем из этого музея.
- Согласен, жить здесь как-то неуютно… - сказал Лютик, внимательно разглядывая полотна на стене, которые наверняка являются подлинниками и стоят больше, чем сам этот дом.
На полотнах были изображены портреты людей примерно 17-19-х веков. Я правда не силён в истории, но что знаю наверняка, так это то, что совсем нет ничего хорошего, когда на тебя день изо дня пялятся чопорные мужики в камзолах и напудренные, полуобморочные дамы. Жуть берёт от обилия этих лиц и глаз.
Я пошёл вместе с дочерью и Никитой на кухню.
Мой друг поставил пакеты на мраморный стол и начал вытаскивать многочисленные баночки и бутылочки.