— Я же тебе говорил, что нас заберут только через две недели.
— Убить тебя мало, — закрыла глаза.
Никак не могу с этим смириться. Две недели наедине с ним. Ужас.
— В общем, свыкайся с той мыслью, что мы здесь на две недели, а вечером обсудим остальное.
— Не буду я с тобой ничего обсуждать!
— Хорошо, раз тебе не интересно, как отреагировали отцы на твой побег… — пожал плечами гаденыш и зашел в дом.
Манипулятор!
Отчаянно застонав, посмотрела на открывающийся вид. Что же больше всего меня гнетет? Что за меня снова все решили? Или то, что я боюсь потерять контроль над той частью меня, которая не прочь сблизиться с мужем.
Близость, дело явно в ней.
Ничего так не пугает, как влюбиться в такого гада. Лучше бы он сюда привез другую женщину и поразвлекался с ней, а меня не трогал. От этой мысли я ещё больше разозлилась. Божечки, как отключить ту часть мозга, которая решила, что Глебушка мой? Что за ревность к воображаемой женщине?
Нужно поспать, может, тогда легче станет? Всё же, если убрать тот момент, что меня сюда привезли обманом и что я буду наедине с Глебушкой, то я, черт возьми, везучая мадам. Когда бы мне ещё выпал шанс отдохнуть за границей без папиной помощи на свои гроши? Так что носик к верху, и высыпаться. Меня ждет восхитительный отдых, от которого я должна взять всё.
“Спальня, секс, оргазмы” — проносится в голове.
Тьфу. Что за пошлые мысли?
“Всё” — это купаться, загорать, рисовать, спать. И точка!
А Глебушка пусть занимает себя сам, в конце концов, у него есть руки для удовлетворения.
Хихикнула.
Кошмар, я испорченная женщина. Как смотреть после всего Паше в глаза? После поцелуев, своих ощущений? Желания, тяги?
Как сложно все валить на гормоны, пару раз ещё можно, но вот поцелуй в машине, необъяснимая вспышка ревности, когда Глеб брал авто. Слишком много чувств, лишних чувств. И, черт возьми, его слова, взгляды, недосказанность будоражат ещё больше.
И раньше ведь он не был мне безразличен. Бесил жутко, всегда раздражал. Вот только сейчас те же эмоции, только слегка наигранные, словно я сама от себя хочу спрятать правду.
Так, хватит копать, а то сейчас копну поглубже, и придется сознаваться себе во всем. А правда не всегда бывает приятной. Скорее уж беспощадной, разрушающей твои иллюзорные мысли, взгляды. Ведь проще и спокойней верить во что-то безопасное. Иначе придется признаться себе, почему я так схватилась за Пашу, словно он последний мужчина на Земле.
К черту! К черту мысли и самокопания. Хочу принять душ и выспаться.
Ещё раз бросила взгляд на спокойный океан, развернулась и пошла искать свой чемодан. Конечно же, он стоял в спальне, которую занял Глебушка. Не заботясь о приличиях, залетела в комнату, намереваясь сказать что-нибудь колкое, но чуть язык свой не проглотила.
Глеб стоял в стеклянной душевой кабине и принимал душ. Хорошо, что он не видел меня, зато я могла разглядеть его задницу. Да, задница сразу же приковала к себе внимание, только потом я, словно путник в пустыне, превозмогающий жажду, подняла взгляд выше на широкую спину, руки, пальцы, массажирующие голову.
Сдохнуть можно от жаркого представления, на которое я случайно попала. Сдохнуть от возбуждения. Особенно пострадала грудь, которая взвыла от нехватки внимания. Пришлось аккуратно брать чемодан и валить, пока трусики не пришлось выжимать или пока самолично не предложила потереть спинку Глебушке.
Так как муж довольно хитрый, то выбрал спальню на третьем этаже с самыми захватывающими видами, поэтому я тоже не стала себя ущемлять и выбрала соседнюю спальню. Когда я зашла в комнату, влюбилась с первого взгляда. Это шикарно.
Минимализм. Тумбочка с зеркалом в углу и небольшой шкаф, по центру огромная двуспальная кровать. Стеклянная стена с видом на океан и часть острова и та-да-дам — большая ванна рядом со стеной.
Даже не задумываясь, сразу же наполнила ванну с пеной. Как только легла в неё, не смогла сдержать стона наслаждения. Это ни с чем не сравнится. Кайф.
Осмотрев остров королевским взглядом, откинула голову назад и закрыла глаза.
Мне бы сейчас что-нибудь холодненькое и маску на лицо. Не было бы тогда счастливей человека.
В общем, пока в мечтах летала и млела, в комнату зашел Глебушка, о котором я узнала, когда почувствовала чужой взгляд. Открыв глаза, дернулась от испуга.
— Стучать не учили? — спросила эмоционально, проследив, чтобы все мои стратегические места были скрыты пеной.
— А тебя? — улыбнулся Глеб.
Он был одет в одни только шорты, и это малость нервировало.
— Не понимаю, о чем ты, — пускаем в ход невинные глазки.
На что Глебушка только усмехнулся, причем так сексуально, что пришлось сжать ноги вместе.
“Божечки ты мой, уйди, а? Дай по-человечески помыться,” — умоляла мысленно.
— Я принес тебе холодный апельсиновый сок, чтобы ты охладилась, — присел на край ванны, протягивая стакан.
— Спасибо, — как раз во рту все пересохло, с чего бы это?
Пока я жадно пила, Глеб поедал меня взглядом, я чуть не подавилась из-за этого.
— Охладилась? — спросил так вкрадчиво, когда забрал пустой стакан.
У этого вопроса явно двойной смысл.
— Не совсем, — ответила еле слышно, прожигая его ответным взглядом.
Что я творю?
Глеб медленно стал наклоняться, давая возможность мне остановить его.
А я вместо того, чтобы воспользоваться возможностью и отправить мужа восвояси, притянула к себе гада и жадно поцеловала. Глебушка чуть не грохнулся в ванную, но успел схватиться за края.
Не знаю, сколько продолжалось это безумие, когда я, словно помешанная, истязала пухлые губы мужа, покусывала их, стонала. Но когда все прекратилось, я видела только почерневшие глаза супруга. Только животное желание обладать.
Дрожь, тихий вздох, и мои губы в плену Глеба, а его рука уже ласкает меня между ног. Все как в тумане, наслаждение, возбуждение и голод, неутолимый, терзающий все тело. И только пальцы супруга дарят хоть какое-то успокоение. Точнее, совсем не успокоение, но я получаю то, что хочу. Оргазм.
Он словно взрывается внутри меня, растекаясь по венам чистым кайфом.
Тело дрожит, глаза полузакрыты, рот открыт.
— Ты прекрасна, — хрипло произносит муж, его зеленые глаза горят страстью.
И я так хочу разделить этот огонь на двоих, но молчу. Молчу от того, что понимаю, слова излишни. Я проиграла себе. Своим убеждениям. Своей злобе. Я так хочу этого мужчину, что схожу с ума. Но молчу, ведь он и так все видит.
— Глеб, — решаюсь и снова замолкаю.
Муж улыбается, не ехидно, по-доброму.
— Увидимся на ужине, а сейчас отдыхай.
Встает и идет к выходу, открывая дверь, смотрит на меня и произносит со смешинкой в глазах.
— Только одень что-нибудь поприличнее.
— Вот гад! — произношу возмущено, когда он быстро смывается.
Но долго с собой бороться не могу, и на губах снова улыбка, щеки горят, тело охватывает томность. Хочется…
Ох. Закрываю глаза и ухожу подводу.
“Что же я творю?” — думаю, вылезая из ванны.
Насухо вытираюсь полотенцем и забираюсь на кровать.
Нет бы уснуть. Ведь сон — это единственный спаситель от мыслей. Но не могу остановиться и не думать вообще. Радость, тревожность, угрызение совести, желание попробовать, страх — жгучий коктейль эмоций одолевает меня. Чтобы хоть как-то прийти в себя, направляюсь на пляж, при этом стараясь не попасться на глаза Глебу. Хочу побыть одна. Определиться.
Когда София выходит из дома Глеб наблюдает за ней из окна. И стоит только ей отойти от дома подальше, как на лице Глеба пропадают любые живые эмоции. Жуткое преображение. Холодный взгляд, способный вызвать ужас. Ужас от понимания того, насколько опасен и беспощаден человек. Он словно самый опасный хищник, наблюдающий за жертвой, благосклонно позволяющий ей ускользнуть из лап. И стоит только Софии окончательно пропасть из поля видимости, как на его лице появляется усмешка, а в глазах загорается интерес. Похоже, кому-то нравится игра. Вопрос только в том, какая?
Глава 8
Глеб
Смотря на отдаляющуюся попку жены, вспоминал первый разговор с отцом.
Тогда я был свободен, хотя в паспорте уже больше года стоял штамп, которому совершенно не придавал значения. Да и как можно придавать значение браку, который по факту существует только на бумаге. Женушка свалила сразу после свадьбы, чему я был беспредельно рад, а сам спокойно продолжил вести свой привычный образ жизни. Родители знали, но все делали вид, что мы живем вместе. Театр абсурдов, особенно семейные сборища, где только София была в неведении. Это даже меня иногда забавляло. Особенно годовщина, где, нужно заметить, жена выглядела намного лучше, чем на свадьбе. Тот образ заплывшего нечто с тремя подбородками и щеками бурундука вызывал отторжение даже у того всеядного меня.
Усмехнувшись, закурил. Те ещё воспоминания.
В то время, впрочем, как и сейчас, я много пахал на отца, пытаясь заслужить доверие и уважение, а ещё любил хорошо отдыхать. Клубы, женщины, алкоголь, шумные вечеринки до утра и секс.
Много секса.
Которого у меня уже полгода нет.
И вот однажды после одной из довольно грандиозных вечеринок отец приехал с утра, когда ещё даже уборщица не успела навести порядок во всем доме. Его лицо выражало полнейшее отвращение, как обычно. Ведь как ещё можно смотреть на сына от нелюбимой женщины?
— Иди прими душ, нам нужно поговорить, — заявил он мне, растолкав на диване.
— Это не может подождать до понедельника? — поморщился, умирая от головной боли.
Помню, как сейчас, тот отвратительный вкус во рту и раздражение от незапланированного визита отца.
— У тебя есть десять минут, — отрезал и ушел на кухню, единственное место в доме, которое успели убрать.
Спорить с ним не имело смысла, не уйдет ведь
Пока мылся, размышлял, где мог накосячить: с проектом или клиентом. Ведь проблема явно серьезная, раз он лично решил навестить отвратительного сыночка в свой единственный выходной. Только как же я был далек от истинной причины, которая перевернет мою жизнь с ног на голову.
— Наши взаимоотношения с Михаилом пошатнулись, — начал свой разговор отец, когда я зашел на кухню.
— Ничего удивительного, вы всегда меряетесь… — усмехнулся, не закончив фразу.
Два амбициозных, помешанных на работе человека с абсолютно противоположными взглядами на ведение бизнеса. И чем они думали, когда решили объединиться? Кроме проблем, постоянных стычек лбами, ежемесячных нововведений на предприятиях, это ничего не принесло. Одни убытки и никаких взаимовыгодных условий и сверхприбыли.
— Мы перестали доверять друг другу, нам нужно что-то более серьезное, чем ваш пропитанный фальшью брак.
— Не понимаю, а чего вы ждали, что мы будем друг друга любить и в жопу дуть? Логично, когда людей заставляют против их воли, то здесь не пахнет счастливым браком.
— Может, ты заткнешься и выслушаешь? — грубо спросил отец.
Пришлось сжать зубы, но промолчать. Если бы только я один зависел от его капризов, то давно бы разбил морду, а так приходилось терпеть.
— Вам поставили условие, вы согласились, нужно было жить вместе, — сквозь зубы отчитывал меня, — а не устраивать цирк!
Скрипнул зубами, тоже мне, условие, на которое нельзя было ответить отказом. Разве это выбор?
— Это не ко мне вопросы, эта дура уехала! — все больше заводился.
— Эта дура — твоя жена, — отец вернул ухмылку. — Я же твою мать терплю, почему ты не можешь приручить ту девку? Пару комплиментов, и она тебе в рот смотреть будет. Да чему я тебя учу? Сам все знаешь.
Затушив сигарету, усмехнулся. Знал бы он, что такой, как Плюша, пару комплиментов недостаточно.
— Зачем мне это нужно? Меня и так все устраивает, — не понимал тогда совершено ничего.
— А нас нет! Мы посоветовались с Михаилом и решили, что общий наследник изменит ситуацию и у нас появится больше доверия к друг другу.
— Общий наследник?
— Да, у вас должен родиться сын, которому мы завещаем бизнес.
— Стоп, разве не мне достанется бизнес? Ты же сам говорил…
— Я могу говорить многое, но не все выполнять. К тебе нет доверия, да и Михаил против.
— Для чего тогда все было? — мое состояние в тот момент было ужасающим, столько сил и на тебе, нет доверия.
— Для того, чтобы твоя мать не осталась на улице, или ты забыл? Я оплатил тебе учебу, давал деньги на гулянки и хотелки, ты мне ОБЯЗАН! И подумай о своей матери, что с ней будет, когда она останется одна без средств на существование? Снова хочешь её снимать с петли? Или вытаскивать из ванной с перерезанными венами?
— Что ты хочешь? — я тогда вновь был перевязан по рукам и ногам. Как и в день свадьбы.
— Влюби в себя девчонку и сделай ей ребенка. После рождения можете снова разбежаться.
— Ребенка? Это же так просто, бросить своего ребенка, не так ли, папа?
— Ты ничего не успеешь почувствовать. Главное, не привязывайся. Холодный расчет, и все в твоих руках. Тем более, пока сын подрастает, ты сам будешь у руля, я тебе обещаю.
— Какое же ты животное, — поморщился.
— Ты такой же, даже хуже, — улыбнулся отец. — Мой сын, моя кровь. Мы не умеем любить, для нас главное — деньги и выгода. Если у тебя есть деньги, ты — бог, а если только любовь, то ты ничто, запомни.
Повторял он снова и снова. Со скольки лет мне вбивалась эта программа? С девяти? Любовь — это зло, даже к собственной матери. И это действительно так. Если бы я её не любил, то не был бы здесь.
Интересно, а если бы был выбор? Где бы я сейчас был? Чтобы делал?
Выбор…
Завидую тому, у кого он есть.
Хотя с Плюшей не так скучно, как я думал сначала.
Помню, был день рождения мамы, и я начал прощупывать почву. Жена выглядела аппетитно, проделала над собой достаточно много работы, что не могло не вызвать уважения. Хотя я и продолжал поддерживать с ней прежнюю линию поведения, сам тем временем анализировал её. Подмечал детали характера, которые упустил. Оказывается, не такая уж она и тихоня, скорее уж гремучая смесь дерзости и наивности, вспыльчивости и покорности, сексуальности и неуверенности. Это заводило, а значит, был шанс получить от процесса соблазнения большое удовольствие. Я даже не смог сдержаться и повелся на её неумелый флирт, слишком аппетитной она казалась. И малышка обвела меня вокруг пальца, оставив со стоящим членом наедине. Впервые меня так обломали. Это был шок, и потом я долго ржал над собой.
Развела, как мальчишку.
София, сама не догадываясь, разожгла во мне интерес. Не любовный, а охотничий. Я начал изучать её, как компанию перед покупкой. Нанял частного детектива. Медицинская карта, вкусовые предпочтения, страхи, фобии, мужчины. Я хотел знать все. Продумал план, уже готовился полететь к ней сам, пока на горизонте не появился очкарик. Когда я заявил сегодня Плюше, что все планы были испорчены, то не врал. Все пришлось переиграть и быстро, потому что кто-то решил с головой нырнуть в отношения.
Но я точно не ожидал, что она потребует развода. Когда она это произнесла, так решительно, хотелось удушить гадину. Пришлось уехать, чтобы успокоиться и ничего не испортить. И правильно сделал, стоило прекратить злиться, как голова прояснилась. София ещё на свадьбе поедала меня глазами, и сейчас мне точно не стоило сомневаться в своем превосходстве над очкариком. София хочет меня, и я ей нравлюсь, как бы она ни старалась это скрыть. А это уже пятьдесят процентов успеха.
Правда, оставалось ещё одно большое «но»… Мои чувства. Мне слишком нравится её компания, а это странно. Обычно мне нравилась женщина только в качестве хорошей партнерши в сексе, никак иначе. А с ней не испытывать ничего непосильная задача. Она вызывает злость, раздражение, восхищение, и, как ни тошно признаваться порой, нежность. Это пугает, потому что кому как не мне знать, какую боль приносит любовь. Как она отравляет жизнь.
Знаю.
Видел.
Не хочу.
— Глеб, я стучала, но ты не слышал, — раздается голос Софии.