Стоило мне остаться одной, как я упала на постель и закрыла лицо ладонями, застонав. Да ладно? Щеки горят, уши тоже, стыдно и смешно. У меня истерика? Так, сейчас успокоюсь и сделаю вид, что ничего этого не было. Да, так и сделаю.
Но фигушки, сознание, словно издеваясь, подкидывает все больше и больше подробностей сна.
— Замечательно, просто отлично, — психовала, вставая с постели.
Не хочу об этом думать, не хочу! Измеряя пространство возле кровати, вспоминала все самые яркие моменты в отношениях с Пашей. Да вот только если раньше они были яркие и приносили радость, то сейчас на фоне сна казались серыми и унылыми. Как такое возможно? Паша мой любимый человек, и я его…
— Люблю ли? — прошептала под нос, сев на постель.
Люблю! Это всё гормоны на меня влияют. Да, это всё они виноваты, голову мне задурили.
Решительно встала с постели, пошла забрать свою сумку, где находился блокнот с моими набросками и карандаши. Расположившись с удобством на постели, решила заняться тем, что на самом деле приносит мне удовольствие и покой.
Стоило только взять карандаш в руки, как все мысли благополучно испарились и я погрузилась в свой любимый мир. Хотела нарисовать Пашу, но в результате получился Глебушка с кривой ухмылочкой.
Помешательство какое-то.
— Софа, иди пристегнись, самолет скоро пойдет на посадку, — сказал Глеб.
— Уже прилетели? — изумилась.
— Ты большую часть полета проспала, — сказал Глеб.
Ничего себе, а мне казалось, что от силы минут двадцать поспала, максимум час.
Спрятав подальше блокнот, села рядом с Глебом, как мой живот начал урчать.
— Ты ничего не ела, — констатировал умник.
— Пирожное ела, — буркнула.
Глебушка лишь хмыкнул, но промолчал. Только в аэропорту приобнял за плечи и прошептал на ухо:
— Сейчас будем кормить тебя, Плюша. Говорят, что после оргазма аппетит зверский.
— Забудь, а? — простонала, прикрыв глаза.
— Нет уж, милая, теперь я буду припоминать тебе это при каждом удобном случае. И вообще, ты должна мне два оргазма, — продолжал нашептывать.
— Размечтался, ты уж как-нибудь сам, ручкой, — фыркнула, отстраняясь.
— Родная, но и у тебя есть ручка, такая нежная, — гипнотизируя взглядом, поцеловал мою ладонь.
Задержав дыхание, во все глаза смотрела на довольного мужа, испытывая в это время сильное возбуждение, словно он мне не руку целовал, а там…
— Так, хватит мне руку облизывать. И вообще, ты до этого делал вид, что меня нет, продолжай в том же духе, — фыркнув, пошла вперед.
Глеб, догнав меня, забрал сумку и сказал прохладно:
— Если ты так хочешь.
Всё, Глебушку как подменили. Мы перекусили в кафе, сидя друг напротив друга, словно чужие люди. Потом отправились взять машину напрокат, где Глебушка ворковал с девушкой-администратором, словно рядом не было его жены. Да они друг друга взглядом раздевали.
— Ты охренел что ли? — спросила, сев в машину.
— О чём ты? — безразлично поинтересовался, заводя авто.
— О той бабе, которую ты трахал глазами, — прошипела.
— Ревность неприятное чувство, не правда ли? Внутри всё кипит, бурлит, хочется убивать, — усмехался муженек.
— Я тебя не ревную!
— Правда? Тогда какие претензии?
— Никаких, — фыркнула, отвернувшись к окну.
Глеб нажал на тормоза, свернул на обочину и притянул к себе.
— Не ври мне, — сказал в губы, закручивая мои кудри себе на кулак.
— Ты не будешь меня целовать после такого цирка, — процедила сквозь зубы.
— Ревнивая кошечка, — улыбнулся, провел носом по щеке.
— А ты козел, — затихла в его объятьях.
— Зато какой красивый, — довольный шепот на ухо.
— Ты себе льстишь, — фыркнула.
— Стерва рыжая, — поцеловал чувствительное место за ухом.
— Мудак, — простонала, сжимая его плечи.
— Дура, — ласковый шепот и поцелуй в уголок губ.
— Храпун, — выдохнула, прежде чем Глеб смял мои губы в страстном поцелуе.
* * *
Перетащив к себе на колени, муженек забрался под футболку и расстегнул лифчик.
— Эй, — отстранилась, учащенно дыша.
— Что такое? — взгляд такой невинный-невинный.
— Секса не будет, — сказала твердо, слезая с Глебушки.
Чокнутая, зачем ведусь на его провокации.
— Умеешь ты обламывать, — проворчал, поправляя член в штанах.
— Ты можешь перестать меня целовать? — руки тряслись, ноги дрожали.
— А тебе не нравится? — спросил, заводя машину.
— Какая разница? У нас фиктивный брак, у меня есть парень, в конце концов.
— Фиктивный, фиктивный, заело? Только и твердишь про это. Такое ощущение, что ты себя хочешь в этом убедить. А насчет парня, как бы меня это не бесило, но подумай сама. Какой парень и про какие чувства может идти речь, если ты от меня течешь, как оголодавшая кошка? И если бы я захотел продолжения, то мы бы давно переспали. Но я хочу, чтобы это было обоюдным решением, поэтому жду.
— Какое благородство, — усмехнулась, пряча за усмешкой чувство растерянности.
— Софа, я тебе нравлюсь намного больше, чем он. Стоит мне только прекратить проявлять к тебе внимание, ты начинаешь дуться, как маленькая девочка. Так забавно сопишь, — улыбнулся, поглядывая на меня.
— Глеб, перестань, — отвернулась к окну.
Ненавижу то, как он может хорошо улавливать мои чувства, как с лёгкостью находит, куда давить.
— Ты так и не научилась слышать правду от других. Правду, которая тебе не нравится.
— Например, что я жирная корова?! — спросила со злостью.
Вот, что сидит между нами. Вот, что никогда не позволит мне принять Глеба, как своего настоящего мужа. Обида, которая за несколько лет проросла в каждую клеточку моего организма.
— Чушь, я не так говорил.
— Правда? Мне кажется, то же самое. По крайней мере, смысл тот же.
— Давай не будем сейчас обсуждать нашу свадьбу. Мы обязательно поговорим, но при других обстоятельствах. Например, за бокалом хорошего вина, как тебе такой вариант? Выскажешь мне всё, что накипело, что гложет.
— Меня такой вариант не устраивает. Разговаривать на эту тему я не хочу. Сейчас для меня важно, чтобы у папочки больше не было подозрений. Мы с тобой отыграем спектакль, а потом разведемся.
— Какая же ты упрямая, — Глебушка покачал головой.
— Какая есть.
— Давай поспорим, что после острова мы станем полноценной семьей?
— Глупости какие, не буду я спорить.
— Боишься проиграть? — усмехнулся.
— Хорошо, на что спорим?
— Если мы возвращаемся настоящей семьёй, то ты родишь мне ребенка.
— Опупел что ли? — возмутилась.
— Чего нервничаешь, ты же не веришь в такой исход. Или веришь? — какой же он гад хитрожопый.
— Хорошо, допустим, а что получу я?
— Развод, тихо, мирно, отцы не узнают.
— Согласна, — быстро проговорила, пока не передумал.
— По рукам? — Глебушка протянул руку.
— По рукам.
— Разбивай, только учти, играть честно не обещаю.
Тоже мне, напугал. С удовольствием разбила наше рукопожатие и счастливо заулыбалась.
До развода рукой подать, всего-то пережить две недели.
Всю остальную дорогу мы хранили молчание, точнее, слушали музыку. Я, иногда подаваясь импульсу, подпевала своим фальшивым голосом припевы песен любимых исполнителей. Глебушка морщился, но терпеливо молчал, не мешая мне веселиться.
Когда мы приехали в назначенное место, откуда нас на катере должны доставить на остров папы, я не могла успокоиться, прыгала, скакала, пока Глебушка перетаскивал наш багаж на катер.
— Хватит всем улыбаться! — рявкнул хмурый муженек, прижимая меня к себе.
— Что, прости? — приподняла бровь.
— Ты уже привлекла внимание всех мужиков в округе, — ворчал.
— Ревнуешь? — улыбнулась.
— А ты бы хотела, чтобы я ревновал? — понизил голос.
— Это приятно, — обняла муженька за шею.
— Играешь со мной? — просек Глеб.
— Возможно, — улыбнулась.
— Главное, не заиграйся, милая, — Глеб обжег жарким взглядом и ушел в каюту, а я, устроившись с удобством на мягком диванчике, наслаждалась видом. Уже когда виднелся остров, к которому мы держали путь, меня осенило.
— Глеб, — забежала в каюту, где муженек мирно спал.
— Что случилось? — на удивление быстро проснулся.
— Мы папе подарок забыли купить, — металась из стороны в сторону.
Вот ведь клуша, как так-то?
— Успокойся, что-нибудь придумаем, — сказал Глеб, зевая.
Что можно придумать? Недовольно зыркнув на спокойного муженька, ушла на палубу.
Когда мы прибыли на остров, нас никто не встречал, а местный житель, перекинувшись с Глебом парой фраз, отчалил обратно.
— Где все? — возмущалась, отправляясь по узкой тропинке к дому.
Судя по фотографиям, которые показывал папа, это сооружение сложно назвать домом, скорее уж особняком. Трехэтажная махина с множеством комнат и разных развлечений. Папка хотел заняться туристическим бизнесом, вбухал денег в остров, но потом разочаровался и забил.
— Ого, — пробормотала, когда мы подошли к особняку, он издалека выглядел внушительно, а уж вблизи.
Это ж сколько папуля на уход за такой громадиной тратит в месяц?
— Папа! Мама! — закричала, зайдя в дом.
Глеб спокойненько ушел куда-то с чемоданами, а я обходила комнату за комнатой.
Идеальный порядок и ни следа присутствия любимых родственников. Появилось очень нехорошее предчувствие.
— Глеб, здесь никого нет, — нашла мужа на веранде дома, где он любовался видом.
— Это точно, ни души, — выдохнул муж.
— Не поняла, — насторожилась.
Глеб повернулся ко мне, и по выражению его лица можно было понять многое.
— На этом острове мы одни. Это наш медовый месяц, который ты решила пропустить.
— Что???
— Отцы мне подыграли немного, иначе бы ты не согласилась, — пожал плечами.
— Ах ты..! — процедила, делая шаг к мужу.
— За нами приедут только через две недели, так что подумай, сможешь ли ты здесь жить одна, если сейчас меня убьёшь? — в глазах смешинки, а сам пятится.
Глава 7
Я уже даже не слышала последних слов Глебушки. Оглушенная бешенством, пыталась прибить гада. Этот редкостный гаденыш был готов к такому исходу, поэтому, быстренько сориентировавшись, скрутил и уложил лицом в пол, чем окончательно выбесил. Что я только ни делала: извивалась, кричала, рычала, обзывала. Тот, только посмеиваясь, с удобством сидел на моей заднице, крепко держа руки, заведенные за спину.
— Сволочь!
— Уже было, — весело отозвался Глеб.
— Дебил!
— Разве дебил смог бы такое провернуть? — наклонившись, прошептал на ухо.
Воспользовавшись моментом, пыталась ударить головой по его черепушке, но тот вовремя увернулся.
— Плохая девочка, — смачно шлепнул по заднице.
А-р-р-р!
— Отпусти меня! — зарычала.
— Нашла дурака, — хмыкнул. — Рычать перестанешь, тогда, может, и отпущу.
— Гаденыш! — выплюнула, уткнувшись лбом в пол.
— Вот что ты сердишься? Я же предупреждал тебя, что честно играть не буду.
— Когда это ты меня предупреждал, что увезешь на остров обманом? Да ещё и отцов подговорил. Неужели они знают? — отчаянно спросила.
Папа меня прибьёт ведь…
— Знают только, что ты уже три месяца как умотала с любовником в другой город, бросив меня с разбитым сердцем, — Глебушка горестно вздохнул. — Вот, убедил их, что жить без тебя не могу, уже простил и хочу вернуть. А предупреждал тебя, когда мы в машине поспорили, что ты мне родишь сына.
— Да ты совсем охренел?! — у меня больше слов не было, вот это наглость!
Я и с любовником! Теперь мне проще на этом острове остаться навсегда, хотя бы жить буду. Божечки, а я все думала, что же папуля от меня услышать хотел. А он… А этот…
Закрыла глаза, стукнувшись лбом об пол. Твою ж…
— Если только чуть-чуть, — выдал муж.
— Убью, вот только отпустишь, я тебя на этом же острове закопаю, — кровожадно пообещала.
— Вот поэтому я тебя и не отпущу.
Фыркнув, полежала пару минут и все же произнесла через силу:
— Хорошо, убивать не буду.
— Я вижу, как ты скрестила пальцы, — хмыкнул.
Вот же черт!
— Хорошо, убивать не буду, честно, — закатила глаза.
— И бить?
Чуть зубы от злости не скрошила.
— И бить.
— Не буду, — подсказал ушлый Глебушка.
— Да не буду я тебя бить, ещё руки марать!
Глебушка отпустил меня и быстренько отошел подальше. Трус.
Сев на задницу, убила его взглядом. Мысленно в лоб пулю всадила, в его тупую башку. Сказать родителям такое… Слов нет, одни маты на языке вертятся.
— Как я понимаю, частного детектива не было и в помине, — не сводила с довольного лица взгляд.
Нет, это же какие нервы нужно иметь, чтобы наблюдать за чистым восторгом на его лице.
— Нужно же было с чего-то начинать спектакль, — пожал плечами.
— А фотки бабы были? — прищурилась.
— Ты это спрашиваешь, потому что ревнуешь или так, с целью понять, насколько красиво я обвел тебя вокруг пальца?
— Говори.
— Хорошо-хорошо. Бывшей не было. Я сильно не светился и длительные отношения не заводил. Я даже могу похвастаться, что уже полгода верен тебе, — улыбнулся.
— Ну да, так я и поверила, — фыркнула, поднявшись, обняла себя руками.
— Вот почему, когда врешь, тебе верят, а когда говоришь чистую правду — не верят?
— Возможно, потому что ты кобелина? И поверить, что ты никого не трахнул за полгода, не могу. Стоит только вспомнить нашу годовщину, ту официанточку в коморке, — прищурилась.
Вот что за ерунда? Тогда мне всего лишь было неприятно, а сейчас воспоминание остро кольнуло внутри.
— Это ты виновата, напялила на себя слишком откровенное платье, и мне нужно было спустить пар. И вообще, кроме тебя, никто не заметил, — улыбнулся.
— И это ничего не значит!
— Значит, что я всегда тебя интересовал, — улыбка все шире и шире, когда уже треснет, в конце концов?
— Иди в задницу!
— Когда у тебя не хватает аргументов, ты всегда посылаешь.
— Слушай, я сейчас обещание тебя не убивать заберу обратно, понял? Вызывай как-нибудь обратно катер. Шутки шутками, а я хочу домой. И вообще, меня жених ждет!
— Снова ты про своего очкарика, — поморщился, как от зубной боли.
— Глеб, я хочу убраться с этого острова.
— Сочувствую, но это невозможно. Связи здесь никакой нет, заберут нас только через две недели, едой обеспечили. Так что без вариантов, Рыжая. И вообще, у нас с тобой спор. Устоишь передо мной две недели и получишь развод, нет — родишь сына.
— Можешь забыть про спор! Я ещё тогда не знала, что на острове будем только мы вдвоем.
— Испугалась, Плюша? — Глебушка сделал стратегическую ошибку, подойдя ко мне слишком близко.
Дальше я действовала инстинктивно.
Сжав его яйца, грозно сказала:
— Я ничего не боюсь. Так что советую держать своего дружка подальше, иначе я сделаю твои яйца всмятку и сожру их на завтрак.
— Как думаешь, если меня возбуждает в тебе даже такие слова, я совсем безнадежен? — тихо спросил муж, пожирая меня почерневшим взглядом.
— Я думаю, что ты безнадежный извращенец, — закатив глаза, отпустила яйца и отошла на безопасное расстояние.
Тоже мне, возбуждает его.
— Ладно, давай нормально поговорим, конструктивно.
Приподняла бровь в ожидании конструктива от мужа. Это даже интересно.
— Я понимаю, ты злишься, — начал Глебушка.
Фыркнула. Надо же, он понимает.
— Но я запаниковал, испугался, что потеряю тебя.
— Чего? — изумилась.
Тот ещё мордашку такую сделал, ми-ми-мишность зашкаливает просто.
— Твоё требование о разводе…Это портило все мои планы.
У него были какие-то планы? Чем дальше, тем страшнее.
— Какие планы?
— Нет, я так не могу! — Глеб растрепал на голове волосы.
Что за паника-то? Ничегошеньки не понимаю.
— Давай так, мы сейчас отдохнем, дорога была выматывающая, потом вечером за ужином все обсудим.
— Глеб, если честно, мне плевать на твои мотивы притащить меня сюда. Я хочу только одного — убраться отсюда поскорее, понятно?