- Соображаешь, Бонни?
О чем соображаешь?
- О свободе слова.
- Почему?
- Почему собираю свободу?
- Почему слово свободное или не свободное.
Слово - сотрясение воздуха.
Нет воздуха, нет слов.
- В безвоздушном пространстве слова летают без воздуха.
Они переносятся лучами.
- Лучи переносят слова из воздуха в воздух.
- Тогда кто переносит бактерии, если лучи переносят слова?
- Бактерии болезнетворные сами переносятся.
- Куда?
- Из тела в тело.
- Зачем?
- Чтобы неповадно было.
- Кому?
- Всем!
- Всем бактериям?
- Ага! - Мы иссякли в философской беседе.
Наставник Жакомо по политической философии учил нас, что мысли должны течь легко, свободно, как речка без преград.
Не нужно напрягаться, когда думаешь.
Все, что сказано - истины и верно.
Все слова имеют право на свободу.
Мы поверили мистеру Жакомо, но затем усомнились.
За мысли, которые свободно вылетали вместе со словами из Наставника, сэра Жакомо лишили свободы.
Теперь его свободные слова томятся в клетке.
- Бонни, мы ночь на складе не спали, - я зевнула.
- И нисколько не хочется спать сейчас, - Бонни отчаянно зевнула и прикрыла ладошкой ротик.
- И не будем спать, потому что не хотим, - я убрала ладошку подружки и накрыла ее губы своими губами.
Проснулись мы неизвестно через сколько времени.
Откуда время в гиперпространстве, которое не существует?
- Восхитительно, - я потянулась.
- Более, чем восхитительно, - Бонни забросила ножку на мой животик.
Мы восхищались восхищением великим долго, пока не изнемогли от восхищения.
- Позавтракаем! - Бонни подошла к мешку с рисом.
- Или поужинаем, - я из бидона зачерпнула в котел кружку оливкового масла.
- Тогда лучше пообедаем, - Бонни добавила в котел сахар. - Обед - он больше, чем ужин и чем завтрак.
Мы кушали степенно и много.
- Бонни, если мы сейчас не прогуляемся на свежем воздухе, то рискуем есть и есть, пока не умрем от обжорства, - я тяжело дышала.
- Компьютер, посадка в Космопорту Натура, - Бонни отдувалась, словно в нее накачали планету воздуха.
Вид за окном сменился с цветной радуги гиперпространства на серую дымку утра на Натуре.
- Джейн, у меня сердце скачет, как бешенное, - Бонни взяла мою руку и приложила к своей левой груди.
- Бонни, сердце под грудью, а не в ней, - я перевела дыхание. - Я и так вижу, что ты волнуешься, потому что у тебя груди увеличились.
- Натура, я так волнуюсь, - на глазах моей подружки выступили слезы. - С этого космодрома мы часто летали на экскурсии, когда были маленькими, а потом - в гимназии.
- Неужели, нас не обманули, и память о нас стерта у всех наших родных и знакомых? - я проглотила комок ностальгии.
Или - комок рисовой каши с сахаром и оливковым маслом...
- К нам гости? - Бонни промокнула слезы платочком. - Как себя вести?
- Как вели, так и поведем, - я ответила беспечно.
К фрегату подкатил автомобиль космодромной таможенной службы.
Из него вышли толстый и тонкий таможенники.
- Мы на Натуре, - я счастливо засмеялась, словно до этого момента не верила, что мы прилетели домой.
Таможенники, как и положено на Натуре, были голые, лишь в ботинках и носках.
- Есть кто в корабле? - толстый таможенник постучал кулаком в дверь Авроры.
- Странный вопрос, - я открыла дверь. - Здравствуйте... господа. - Я не знала, как теперь обращаться к таможенникам.
Мы же с Бонни теперь военные особые пехотинки.
Обязаны ли мы говорить таможенникам - сэр, дон, господин, или можно без приставок.
- О, мадемуазели военные, вы тоже родом с Натуры? - Толстый таможенник оценил наш голый вид. - Отличные сапожки, фрау.
- Спасибо, герр, вы тоже отличные, - я подобострастно улыбнулась парню.
Не забывала, что парни на Натуре избалованны женским вниманием.
- Можем ли мы посмотреть ваши сопроводительные документы, леди? - тонкий таможенник растянул сиреневые губы в подобие улыбки.
- Документы? Ээээ? - я поняла, что мы не подумали, прежде, чем взяли курс на Натуру.
На Эвкалипте, дикой Планете с джунглями и дикарями, у нас документы никто бы не спрашивал.
Но мы по своей инициативе решили завернуть домой.
Вот и попались без документов.
- Мы выполняем особое задание, поэтому не можем вам предъявить документы, сэры, - Бонни пыталась выкрутиться.
- Нет у них документов и быть не может, и быть не должно, - компьютер брякнул, выдал не хуже, чем выдала Бонни.
- Спасибо, компьютер, - я ответила бортовому компьютеру холодно.
Ладно - разберемся с ним потом, или разберем его: - Монсеньёры, наш компьютер подтвердил, что у нас не должно быть документов.
Миссия важная, серьезная, тайная.
Врагу, в случае ошибки, документы не попадут! - Меня спасло знание фильмов о шпионах.
Шпионы на голограммах глотали документы: на электронных носителях, на бумаге, чтобы только документы не достались жухраям.
- Нет документов - нет разрешения на выход, миледи, - толстый таможенник развел руки в стороны.
Тонкий намекающе улыбался нам и щелкал пальцами.
Понятно, что они требовали взятку.
Но у нас нет денег ни на взятку, ни на такси до города.
- Доны, мы продадим часть наших стратегических запасов, и внесем вам свою посильную лепту деньгами, - я пообещала.
- Часть запасов продадите? - тонкий таможенник подошел к раскрытому мешку с рисом. - Это, что? Рис? - Глаза таможенника полезли на лоб.
- Калигула, риса столько не бывает, - толстый таможенник зачерпнул горсть из мешка. - Или бывает? - глаза толстого выкатились спелыми сливами.
- Контрабанда, - тонкий таможенник заявил уверенно.
Я поняла, что мы попали в капкан, который сами для себя и поставили.
Теперь понятно, почему натуральные продукты на Натуре стоят баснословно дорого.
У нас ничего полезного почти не растет, а привозить нельзя со стороны.
Или можно, но с огромной таможенной пошлиной.
И вывозить нашу черную икру белуги, которая у нас ничего не стоит, тоже разрешено только за бешеные таможенные отчисления.
Все стало на свои места, ничего мы не сможем продать, и не обогатимся.
- Не контрабанда, потому что мы еще ничего не продавали, - я вспомнила пару уроков из основ законодательства, по которым в гимназии чуть не провалила экзамен.
- Вам придется заплатить таможенную пошлину за мешок риса в размере пяти тысяч крузейро, - толстый таможенник нас добивал.
Пять тысяч крузейро - стоимость космического плота бывшего в употреблении, но хорошего качества.
- Можно, мы сначала продадим товары, а затем, задним числом, заплатим за них пошлину? - я проблеяла.
- Товары? Фюрер, еще у них рис. - тонкий таможенник докопался до второго мешка с рисом.
- Калигула, а здесь сахар, - Калигула таможенник взвизгнул, как кошка на елке. - Я за много лет службы никогда не видел столько контрабанды.
Глаза не могу поднять от стыда за себя.
Дайте мне палец, я всю руку отхвачу.
Неужели, благосостояние Империи возросло настолько, что две юные леди военные перевозят крупу и сахар мешками?
- Присядь, Фюрер, - Калигула опустился на пол рядом с бидонами с маслом. - Руки у меня нежные и удивительно тонкие, поэтому я тебя не удержу, когда ты начнешь заваливаться на бок.
Наклони голову, а то она сейчас у тебя закружится, - руки Калигулы дрожали мелко-мелко. - В бидонах масло.
Наверно синтетическое.
- Оливковое натуральнее масло прямого отжима экстра вирджин, - компьютер охотно подсказал.
- Компьютер, кто у тебя хозяин? - я со злостью рявкнула в потолок. - С посторонними будешь разговаривать, когда я и Бонни тебе разрешат. - Я мило улыбнулась в стену и обернулась к таможенникам. - Товарищи, компьютер может разболтать военную тайну.
Сами знаете, что бывает с теми, кто услышит то, что не предназначается для его ушей.
- Мы ничего не слышали, - таможенники поспешно кивали головами. - Подождите, мы позвоним относительно вашего случая. - Таможенники вышли из фрегата.
Но, чтобы мы не улетели, держались за лестницу.
- Размахивают руками, волнуются, кричат друг на друга, - я с неудовольствием наблюдала за работниками космодрома. - Теперь понимаешь, Бонни, почему на Натуре растительная еда в тысячи раз дороже, чем в других префектурах Империи.
- Все в виде пошлины идет в казну, - Бонни сдвинула бровки.