— Да, я согласна, — как в омут с головой.
— Хорошо. Тогда не будем оттягивать. Знаю, что тебе трудно поверить и решиться, поэтому, сначала я дам тебе магическую клятву. У меня есть один кристалл, берег на всякий случай.
Мариэта пораженно выдохнула — она про такое и не заикалась, но мужчина — нет, Дереш, ей надо привыкать так его звать — подумал и об этом.
— Как твое полное имя?
— Мариэта Дигонь.
— Я, Дереш Каррин, обещаю, что ни словом, ни делом, ни бездействием не причиню никакого вреда Мариэте Дигонь, моей невесте, а в будущем — мой жене Мариэте Каррин. Буду беречь ее, и защищать, обеспечивать пищей, кровом, одеждой. Всё мое движимое и недвижимое имущество обещаю завещать в пользу своей жены Мариэты Каррин, — Дереш раздавил кристалл, и его окутало белёсое облачко — клятва была принята.
Мужчина снял с себя накидку и положил её на землю, затем протянул к девушке руку:
— Иди сюда, не бойся. Это будет всего один раз.
Обмирая от страха, Мариэта опустилась на ткань.
— Что мне нужно делать?
— Лечь и постараться не дергаться. Я буду осторожен и быстр настолько, насколько смогу.
Мари легла и зажмурила глаза, закусив губу и прислушиваясь к ощущениям.
Рука мужчины погладила её поверх юбки. Через некоторое время она скользнула уже под юбку и принялась гладить её ногу, одну и другую. Прикосновения теплой руки не доставляли неприятных ощущений, но девушку потряхивало от волнения и страха.
— Расслабься, я же не делаю тебе больно, правда?
Мариэта кивнула и задышала глубже, стараясь успокоиться.
В первую очередь, это нужно ей самой, тысячи девушек проходят через такое, все остаются живы, не умрет и она. Надо немного потерпеть, и все будет кончено!
Тем временем, рука жениха мягко скользила по её бедрам, время от времени заходя на внутреннюю их сторону.
— Раздвинь ножки, — прошептал Дереш. — Ты умница!
Поглаживания перешли на живот и то, что расположено между её ног. К удивлению девушки, её телу нравились эти прикосновения. Дыхание участилось, и вовсе не от страха или боли — мужчина задевал местечко внизу живота, которое отзывалось приятными ощущениями, копившимися и нараставшими.
Поглаживая одним пальцем особенно чувствительную точку, Дереш ввез в неё два пальца и принялся осторожно вращать ими, массируя стенки лона.
Удовольствие нарастало, Мари уже еле могла сдерживаться, искусав все губы, чтобы не стонать в голос, руки комкали накидку, а бедра непроизвольно подавались навстречу движениями руки.
И в какой-то миг сквозь тело пронеслась огненная волна, ослепив и оглушив. Где-то на задворках сознания мелькнула небольшая боль, но Дереш нажал на то самое чувствительное местечко, и Мариэта разлетелась на осколки от наслаждения.
— Вот и всё, — дрогнувшим голосом проговорил мужчина. — Теперь нам надо создать видимость нападения — порвать одежду и запачкать юбку в крови.
— В крови? Я — уже не девственница?
— Да. Возьми подол и вытрись им… там, — сказал жених, поднимаясь. — А теперь позволь, я немного порву ворот платья и юбку. Еще бы неплохо наставить синяков, но на это у меня рука не поднимется.
И всё прошло, как по маслу — тетка сначала заголосила, мол, кому ты теперь нужна? Кто тебя захочет в жены? А, услышав предложение пожилого тропиндарца, ухватилась за него руками и ногами. Даже предложила переночевать у них, видимо, боялась, что тот за ночь передумает брать в жёны опозоренную девушку.
В Храме тоже проблем не возникло — жрец поморщился, покачав головой — вдруг, ты одарённая? Даже если не девственница, рожать одаренных детей сможешь.
Но тетка так на него насела, что ему ничего не оставалось, как побыстрее провести обряд.
Единый подарил Дерешу не три года, а четыре, и это было лучшее время. Они переехали в Адижон, муж проявлял внимание и заботу, даже нашел где-то несколько учебников магии, правда, на тропиндарском. Язык она выучила поразительно быстро, видимо, стимул оказался сильный.
Мари со своей стороны, как могла, старалась, чтобы Дерешу было уютно и удобно. А когда он покинул этот мир, искренне его оплакала, и почти три года жила одна, отвергая все сватовства.
И вот теперь у неё появилась новая забота. Как и в прошлый раз — мужчина, которому нужна она, но и он ей необходим. Правда, пожилой умирающий мужчина-простолюдин не одно и то же, как молодой, здоровый, полный сил, насильно проданный в рабство маг-аристократ.
Положим, полный сил и здоровый не совсем про Михаэля, но он быстро идет на поправку.
Значит… придется оставить ошейник на месте.
Она объяснит Михэ, что это на время, пока он не обработает землю, а она — не насобирает на дорогу. Должен же мужчина понять?
Вспомнив властный взгляд и командирский тон «брата», Мариэта вздохнула — этот маг не привык подчиняться, он её возненавидит. Неважно, что она собирается его освободить и потратить на поездку в столицу и мага свои деньги, он всегда будет помнить, что ошейник она не сняла.
Взяв хорошенько намыленные простыни, женщина принялась колотить ими о стиральный камень, время от времени окуная в лохань с водой.
А если разозлённый мужчина откажется ей помогать? Как она сможет его заставить, чтобы соседи не заметили подвоха?
Ой, соседи же! Ладно, наруч сойдет за помолвочный браслет, но ошейник-то, ни с чем не перепутаешь!
Женщина бросила стирку и поспешила в дом.
Если бы она сумела наложить на ошейник иллюзию, но где взять нужное заклинание?
Глава 2
Заветные книги, бережно завернутые в холстину, лежали в небольшом сундучке под кроватью.
Женщина, стараясь не разбудить Михэ, опустилась на колени и полезла под ложе.
М-да, пыли-то! А ей казалось, что она следит за домом!
Сундучок оказался неожиданно тяжелым, тащить его, сначала лёжа на живота, а потом, стоя на четвереньках, получалось не очень легко. Когда Мари, пыхтя и потея, задом наперёд выползла из-под кровати, первое, на что она наткнулась, был насмешливый взгляд «брата».
— Уже проснулся? — снимая с волос паутину, спросила женщина.
— Да, пробуждение было… волнующим, — мужчина глазами огладил её фигуру, несколько задержавшись на пятой точке.
Мариэта вспыхнула, представив, как ползёт попой вперёд, а раб на это любуется.
— Соседки ушли?
— Да, мы вымыли все в летней кухне, вечером сколотят топчан, я постелю матрас, и ночевать будешь уже там, — женщина отряхнула с юбки пыль и добавила, — я за книгами лазила. Хочу посмотреть, что можно сделать с твоим ошейником.
— Разве у тебя нет управления им? — выгнул бровь Михаэль, и сердце Мари дрогнуло — как красив! Жаль, что аристократ…
— Михэ, тут такое дело, — она помялась, — давай, я тебя накормлю, потом поговорим?
— Да, поесть не мешает! — легко согласился мужчина, вставая с постели.
Пока он плескался над тазом, она успела нарезать хлеб и поставить большую тарелку каши с мясом.
— Чьё мясо? — раб ковырнул ложкой и вопросительно поднял глаза на хозяйку. — Странно выглядит.
— Ты же голоден, ешь! — рассердилась она. — Не человечина, не бойся, баранина это! На базаре купила, когда тебя везли сюда, полудохлого. Знала, что когда на поправку пойдешь, нужно будет хорошо питаться.
— Это ты называешь — хорошо питаться? — скептически заметил мужчина, отправляя в рот ложку. — Этот баран старше нас с тобой!
— Извини, на троканское вино и мраморное мясо я ещё не заработала, — с обидой ответила Мариэта, которая давно ничего мясного не видела, питаясь овощами и кашами. Когда у неё будет свой огород, то кроме трав, она сможет выращивать кое-что к своему столу. Сэкономит денег, и мясо будет у неё в меню чаще, чем два раза в год.
Женщина облизнула губы и поймала внимательный взгляд раба.
— Я не хотел обидеть, — объяснил тот, — просто для того, чтобы скорее восстановиться, мне необходима хорошая еда. На батате и крупе выздоровление затянется, но это не значит, что я готов есть любое мясо.
Мужчина ещё раз окинул взглядом хозяйку и добавил:
— И дом надо в чистоте держать!
— Чтобы заработать, мне необходимо пополнить запасы настоек, — буркнула Мариэта, — а я два дня только тобой и занимаюсь, сегодня лавку даже не открывала, до отваров и зелий руки, вообще, не дошли. Ох, у меня же стирка не закончена! — всплеснув руками, она выскочила на улицу.
Со злостью колотя простыни, женщина перебирала в памяти разговор — ну, да, она не рассчитывала на дополнительный привередливый рот, поэтому разносолами не запаслась. И пыль с паутиной под кроватью — да, тут она оплошала, надо чаще туда залазить, но мужчина как-то очень обидно в это ткнул. В конце концов, это её дом, а он ведет себя, будто она — его прислуга.
Закончив полоскать, Мари развешала белье и вернулась в дом, молча, поставила перед рабом чашку с порцией зелья, а сама взяла травы и села собирать составы, раскладывая по разным тарелкам.
За два дня она не приготовила ни одной новой порции, это непростительно! Если люди не найдут у неё необходимого зелья, то пойдут к Акиману, местному травнику, её конкуренту. Потерять клиентов так легко, а ей теперь требуется больше зарабатывать, чтобы не только прокормить их обоих, но и иметь возможность что-то откладывать.
Распределив травы, женщина, всё так же молча, принялась нарезать то, что нужно было резать. Рядом ожидала ступка для той части ингредиентов, которую полагалось растереть.
— На правду нельзя обижаться, — назидательно сказал Михаэль, вставая из-за стола. — Если бы у меня служанки развели такую грязь и ходили бы столь неаккуратно одетыми, они вылетели бы из замка в ту же минуту.
— Ну да, у меня нет замка и шеренги слуг, которые весь день только одним и заняты — прислуживать моей милости и убирать всё, что я накидала, зато я в своём доме и не продана в рабство. Да, у меня самая простая пища, зато она честно заработана и приготовлена с любовью моими же руками. Всё верно — моё платье после уборки в пристройке, стирки и готовки не выглядит новым и безупречно чистым, а волосы растрепались, и я обязательно приведу себя в порядок, как только завершу все неотложные дела.
— Можно же просто переодеться, а не ходить неряхой, — фыркнул Михаэль. — В конце концов, ты молодая женщина, а я — вполне привлекательный мужчина. Разве тебе не хочется выглядеть опрятно передо мной?
— Ну и самомнение у тебя! Конечно же, мне больше делать нечего, как только мечтать произвести впечатление на собственного раба! Потом, у меня не так много нарядов, чтобы переодеваться несколько раз за день, — парировала Мариэта. — И снятую одежду необходимо тут же постирать или вычистить, а у меня еще много непеределанных дел.
Женщина замолчала, склонившись над ступкой.
Михаэль залпом выпил зелье и вернулся на кровать.
— Мог и помыть за собой, не рассыпался бы, — не поднимая глаз от порошка, в который превращалась трава, пробурчала Мариэта, — и мне меньше работы. Задницу, хоть, сам вытираешь, или тоже слуги? Кто ты у нас — ваша милость? Сиятельство? Или целая светлость?
Раб, сжав кулаки, вернулся к столу, сгрёб тарелку и чашку и сунулся к тазу, из которого они умывались.
— Фу, ваша милость или светлость, как так можно? Посуду моют в отдельном тазике, вон том, желтеньком! Как можно дожить до такого возраста, и не знать этого? Неужели, у вас в замке ноги моют и пьют из одной посуды?
Бросив в женщину испепеляющий взгляд, раб взял желтый тазик, плеснул в него воды из стоящего на лавке ведра и опустил тарелку и чашку. Побултыхав ими, он извлёк посуду и нахмурился — по краю тарелки распределился застывший жир, а чашка стала сальная и липкая.
Мариэта молчала, продолжая заниматься травами, искоса поглядывая, что делает мужчина.
Тот попытался оттереть жир руками. В холодной воде, ага.
Следующие несколько минут Мари подглядывала за закипавшем от бесплодных попыток мужчиной: он тёр тарелку пальцами, скрёб её ногтями, пытался мыть лежащей рядом с желтым тазиком тряпочкой. Правильно, между прочим, взял, но не хватало одного средства, стоящего тут же.
Она ждала, что раб бросит всё или обратится к ней за помощью, но он продолжал сражаться с жиром в одиночку.
— Горячей воды нет?
— Если растопишь печь и нагреешь — будет, — невозмутимо ответила женщина, пересыпая очередную порцию готовой нарезки.
Михаэль покосился на печь, полную золы, на кучку сучьев возле неё и решил обойтись.
Провозившись еще некоторое время, до него дошло — обмакнув тряпочку в коробочку с золой, он провел ею по ободку тарелки, сполоснул её и издал тихий возглас. Ага, работает, да?
С утроенным энтузиазмом, мужчина принялся натирать посуду золой, а потом споласкивать сначала в тазу, а потом — из ковшика, уже совсем чистой водой.
Донельзя довольный собой, Михаэль продемонстрировал женщине чистые до скрипа тарелку, чашку и ложку.
Мариэте очень хотелось уколоть, съязвить, но она сдержалась — как бы то ни было — он справился, пусть и угрохал на всё почти целый оборот, извёл много воды и щёлока, да и себя перепачкал.
— Спасибо, — серьёзно ответила она, — поставь вон туда, сбоку от печки. И, думаю, теперь тебе самому надо переодеться.
Мужчина недоумевающее осмотрел себя и оторопел — вся рубаха в пятнах от воды, жира и золы. Как это он умудрился так вымазаться??
Михэ поднял голову, встретился с веселым взглядом хозяйки, ещё раз посмотрел на свою одежду и, неожиданно, рассмеялся.
Мариэта прыснула следом, и вот уже они оба заходятся от хохота.
— Я понял, — отсмеявшись, проговорил Михэ, — домашняя работа — очень пачкотное дело. Моешь одно и грязнишь другое. Извини, что я был груб, это не со зла. Просто, я ничего не знаю об этой стороне жизни. Как ты правильно заметила, у меня шеренга слуг, которые незаметно для меня поддерживают чистоту в замке. Я и подумать не мог, сколько на это уходит времени и сил.
— Откуда ты? — тихо спросила Мари, помешивая в котелке. — Как попал в рабство?
— Что ты варишь? — вопросом на вопрос ответил Михэ.
— Зелье от поноса. Оно пользуется повышенным спросом, никто рук не моет, воду пьют прямо из арыков, не удивительно, что каждый четвертый страдает от диареи, — объяснила Мариэта. — Сегодня еще надо приготовить капли от колик для маленьких детей, микстуру от кашля, антидот от змеиного яда, он заканчивается уже. И мазь от ревматизма, мне заказали её.
— Когда же ты всё закончишь? — удивлённо спросил раб, следя, как зельеварка, сверяясь с часами, помешивает в котелке сначала семь раз по часовой стрелке, потом, три раза — против.
— Микстура от кашля быстро, мазь от ревматизма — тоже. Вот капли от колик и зелье от поноса требуют добавлять травы по часам, с ними возни много. Нельзя нарушить порядок закладки, иначе вместо лекарства получится бесполезная бурда, — ответила женщина. — Я вчера ничего нового не сварила, поэтому, сегодня придется посидеть подольше. Ты не ответил — откуда ты и как попал в рабство?
Мужчина поморщился.
— Я — граф Михаэль Гроув.
— Из тех самых Гроув? — округлила глаза Мариэта. — Маги — водники из высших?
— Понимаешь, в чём проблема — я наруч снять не могу. Не училась нигде и всё, что умею, постигала сама, по книжкам. Муж привез несколько, на тропиндарском, но в них нет нужного заклинания.
— Давай посмотрим вместе! К сожалению, я не интересовался заклинаниями, отпирающими артефакты.
— Давай, только я эти книжки от корки до корки наизусть выучила. Нет там такого, поверь.
— Я, всё-таки, хочу сам убедиться, — упрямо повторил граф. — Выхода же нет, придется искать или придумывать.
— Выход есть, я тебе его озвучивала — за три или четыре месяца, если не лениться, я смогу насобирать на дорогу и оплату магу. И ты за это время как раз облагородишь мой участок.
Рабограф возмущенно фыркнул и продолжил:
— Книги в этом сундучке?
— Да.
Недолго думая, мужчина полез открывать крышку, раздался щелчок, короткая вспышка и ойк графа. Запахло паленым.