Ой, нет! Ей приятно смотреть на этого мужчину, приятно его касаться, а большее… разве такой, как этот граф, посмотрит на Мариэту, как на желанную женщину?
Глупые руки, куда же вы тянетесь? Глупое тело, ты-то чего хочешь? Мы с тобой понятия не имеем, что бывает между мужчиной и женщиной. Вернее, никогда не испытывали этого. Может быть, нам не понравится, может быть, это замечательно, что Дереш не смог или не захотел стать ей мужем в полном смысле этого слова.
Мари замерла, прижимая к груди охапку белья — что же она творит? Как можно обижаться на Дереша, если он спас ее и все время, что Единый им подарил, был внимателен и заботлив?
Заботлив, это верно. Ей не в чем упрекнуть мужа, кроме, как в том, что он относился к ней скорее, как к младшей сестре или дочери, но не как к жене. Но он и не обещал ей большего, а ей этого большего, до появления Михаэля, даже не хотелось!
Женщина прикрыла глаза, вспоминая ощущения от прикосновений к Михаэлю. Нет, так она, вообще не уснёт! Надо думать о чем-то привычном, об обязанностях, делах… А с графом у них всего лишь сделка: она помогает ему, он — помогает ей. Потом каждый пойдёт своей дорогой, и они никогда больше не встретятся.
И внезапно Мариэта рассердилась уже на графа — он специально ведет себя с ней так, что она теряется. Эти прикосновения, голый торс, проникновенный голос… Она не поддастся! Ни за что! А на «покупку» станет смотреть, только как на брата. Три месяца, много — четыре — и она его больше никогда не увидит.
Утром Мари принялась за обычные домашние дела, решив, раз здоровью «брата» ничего больше не угрожает, то нечего водить вокруг него хороводы. Не маленький, сам штаны наденет и позавтракает.
Оставив на столе хлеб, сыр, вареные яйца и пару помидоров, Мариэта накрыла всё чистым полотенцем, повязала передник и отправилась на свой огородик.
Поразительно — всего два дня не заходила, а сорняки уже повылазили!
Удалять молоденькие ростки было жалко до невозможности, но если так оставить, от её грядок через неделю ничего не останется.
Чуть не плача, зельеварка, полола, потом рыхлила.
Пора поливать, земля существенно подсохла, но лучше сделать это на закате. Незаметно увлекшись, женщина стала напевать вполголоса, как с ней всегда было, стоило ей погрузиться в любимое дело.
И всё у неё хорошо! Есть дом, есть земля, будет большой огород и целый сад лекарственных растений. Она снизит цену за зелья, люди будут их брать охотнее, и она сможет внести в свою жизнь некоторые приятные улучшения. А потом, наверное, подумает о племяннике Прония. Или присмотрится к другим свободным мужчинам, может быть, даже с детьми. Года через три или четыре.
Конечно, она и сейчас уже вышла из возраста, когда девушек берут в жёны, а через три года будет считаться не просто старой, а престарелой для брака, но унывать и не собирается. Если Единый пожелает, она выйдет замуж и в тридцать, а нет, значит, такая у неё судьба.
Всё-таки, самые последние посадки надо полить уже сейчас, иначе до вечера растения могут не дотянуть.
Женщина подошла к двум бочки, в которых нагревалась вода для полива, и, перегнувшись через край ёмкости, начерпала ковшом в два ведра.
Земля благодарно принимала влагу, жадно впитывая её за считанные секунды, и Мари отправилась за новой порцией, потом ещё и ещё. Спина уже ныла, но не политыми оставались последняя грядка и драгоценный кустик вириссы.
Неожиданно, оттягивающая руки тяжесть взмыла вверх. Женщина обернулась и впечаталась носом прямо в грудь Михэ.
— Ох! Напугал.
— И давно ты так таскаешь? — поинтересовался мужчина, удерживая разбухшие деревянные ведра. — Куда нести, показывай.
— Оборота полтора, — ответила Мариэта, — вчера не выходила, пересыхает всё. Пришлось поливать. Вот сюда ставь, дальше я сама. Спасибо, но тебе ещё рано поднимать тяжёлое.
— А тебе, видно, как раз пора? — ехидно заметил граф. — Черте что, почему не провести воду канавками?
— Кто мне их выкопает? — удивилась Мари, — я же говорила, что не хватает времени и сил на обустройство участка. Потом, канавки — арыки — вещь хорошая, но их надо обкладывать обожженной глиной, иначе большая часть воды будет теряться. А это — расходы на глину и работника, который налепит пластины, обожжет их, а потом выложит стенки и дно канав. Ещё дрова и уголь надо ждя обжига, и саму глину привезти.
— А тебе не всё равно, что часть воды впитается через стенки?
— Конечно, вода и так дорогая.
— Ты платишь за воду? — потрясенно уставился маг. — Но, почему? Вода же ничья, она для всех!
— Это в Империи она — для всех, а здесь вода — драгоценность, и принадлежит калифу. Вон, видишь, — женщина показала на улицу, — большой резервуар? В него накачивает воду из глубокого отверстия специальный насос. Отверстия бурили маги калифа, насос тоже принадлежит ему, поэтому, все платят деньги за воду. Таскать ведрами обходится дешевле, чем провести незащищенный арык.
— Постой, но откуда калиф узнает, сколько ты ведер использовала, а сколько впиталось в землю или испарилось? Там кто-то сидит и считает? В каждом посёлке и городе, на каждой улице?
— Ему и не надо знать, есть специальные люди, маги, они раз в год, на Переломе Года, обходят дома и смотрят, на что расходуется вода, сколько людей живет, сколько скотины, определяют размер поливных насаждений, есть ли арык, и какой, — пожала плечами Мари. — Сейчас я за пользование водой плачу в казну калифа пять монет в год. Если прокопать арык и провести в него канаву от ёмкости, то платить придется пятьдесят монет, если арык будет защищенный, и восемьдесят, если нет.
— Так дорого?
— У меня много земли, которая требует полива, много воды уходит на зелья, мытьё бутылочек и стирку. В Тропиндаре все, кто не может на свое земле выкопать колодец, платят за воду в казну калифа. Маги стоят очень дорого, так дорого, что свой колодец пробивать невыгодно, а вручную ничего не сделаешь, вода здесь слишком глубоко.
— Когда снимем наруч, — решительно проговорил Михаэль, — сразу перенесемся сюда переходом, и я выведу тебе собственный источник, больше тебе не придется платить за воду!
Мари распахнула глаза — собственный источник? Единый, о таком она и мечтать не могла…
— Не смотри так, я же водник, — улыбнулся мужчина, — воду чувствую даже с наручем, только сейчас позвать её не могу. Вон там, — он ткнул пальцем в западную часть заросшего сада, — на глубине тридцать- тридцать пять метров находится подземная река. Я выведу её на поверхность, обложим русло, вход и выход камнями, чтобы не размывало, и будет у тебя неиссякаемый водоём.
— Спасибо! — Мариэта боялась поверить в услышанное.
— Ещё не за что. Ты закончила поливку? Покажи мне, что надо расчищать.
Мариэта бросила вёдра и ткнула перед собой, проведя рукой слева направо:
— Всё это.
— Всё? — ужаснулся Михэ. — Если бы была магия… Может быть, пусть себе растет, а я, как снимем блокиратор, вернусь и вместе с устройством водоёма, уберу тут всё лишнее с помощью дара?
— И будешь три месяца сидеть, сложа руки? Соседи не поймут, потом, по мере расчистки, я смогу подсаживать полезные растения, они успеют дать урожай.
— Ясно, мне придется бесславно погибнуть, сражаясь с полчищем веток и ватагами корней, — грустно констатировал мужчина.
— Ты уже завтракал?
— Да, спасибо. Очень вкусно.
— Зелье выпил, в зелёной чашке стояло?
— Нет.
— Надо выпить, а потом возьми в сарайчике топор и до жары успеешь немного поработать. Глаза боятся, а руки делают. Если каждый день ты станешь понемножку расчищать, сам оглянуться не успеешь, как всё сделаешь. Сначала надо вырубить и сжечь ветки, а корни оставим напоследок. Придется нанимать лошадей, сам ты их не выдернешь.
— Марита, а почему ты воду носишь в деревянных кадушках? Ещё и вместо ручек — верёвки. Руки же режет и мокрое дерево — лишняя тяжесть, — граф вспомнил, что его интересовало, заодно переведя разговор.
— Других ведер у меня нет, — просто ответила женщина, посмотрела на солнце и решила, что пришло лучшее время для сбора соцветий цикория, а ей как раз он нужен для приготовления отвара от головной боли. — Иди, выпей зелье!
Граф скривился, но спорить не стал, повернулся к дому и через минуту вошел внутрь. Чашка стояла на столе, поблескивая изумрудными боками и распространяя запах трав.
Михаэль опрокинул в рот её содержимое, сморщился — зелье было достаточно невкусное — и покосился в окно.
Грах, угораздило же его вляпаться! Интересно, кто руку приложил? Неужели, Энгель? Но он никогда не интересовался деньгами, сам не бедный, а титул… Разве можно убивать из-за титула, тем более, дар у кузена слабее, чем у Михаэля, и на высокое место в иерархии магов Империи он всё рано претендовать не может? Или, это Гвинет? Совсем ерунда! Как бы слабая женщина организовала его похищение? У неё даже магии нет. Нет, это кто-то другой. Ничего, он обязательно разберётся со всем, и тому, кто так с ним обошелся, мало не покажется.
В поле зрения показалась хозяйка. Девушка несла в переднике какие-то цветочки, осторожно перешагивая через ровные ряды посадок.
Милая. Простая совсем, малообразованная, но милая. И так забавно смущается, когда он над ней подшучивает или задевает рукой! И смотрит на него во все глаза, когда думает, что Михаэль этого не видит. Плохо, наверное, без мужской ласки, сколько она там вдовеет-то? Может быть, пожалеть, приласкать? И ей хорошо, и ему неплохо…
Мариэта подняла голову, будто услышала мысли графа и посмотрела прямо на окно, за которым стоял мужчина.
Михэ вздрогнул и отступил назад, прячась в тени.
Нехорошо он подумал, недостойно. Она его спасла, выходила, ошейник сняла, возится с ним, а он…
С другой стороны — что такого ужасного он подумал? Марита — молодая вдова, не девица. Ясно, что за несколько лет без мужа ей не хватает ласки. Да и он давно на сухом пайке. Гвинет его принимала без возражений, но с таким видом, будто горькое лекарство, а ведь он старался доставить ей удовольствие!
Мужчина тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и решительно шагнул на улицу — где там сарайчик с топором? Посмотрим, на что он годен, как дровосек. Хотя, если представить, что кусты и деревья — это враги, а вместо топора у него в руках меч, то можно представить всё, как обычную тренировку. Да, он так и будет думать — это не расчистка участка, это тренировка с холодным оружием.
— Понимаешь, в чём проблема — я наруч снять не могу. Не училась нигде и всё, что умею, постигала сама, по книжкам. Муж привез несколько, на тропиндарском, но в них нет нужного заклинания.
— Давай посмотрим вместе! К сожалению, я не интересовался заклинаниями, отпирающими артефакты.
— Давай, только я эти книжки от корки до корки наизусть выучила. Нет там такого, поверь.
— Я, всё-таки, хочу сам убедиться, — упрямо повторил граф. — Выхода же нет, придется искать или придумывать.
— Выход есть, я тебе его озвучивала — за три или четыре месяца, если не лениться, я смогу насобирать на дорогу и оплату магу. И ты за это время как раз облагородишь мой участок.
Рабограф возмущенно фыркнул и продолжил:
— Книги в этом сундучке?
— Да.
Недолго думая, мужчина полез открывать крышку, раздался щелчок, короткая вспышка и ойк графа. Запахло паленым.
— Вот куда так торопиться? — с досадой бросила Мариэта. — Там защита стоит от непрошенных визитёров.
Энгель с раздражением вспомнил, сколько условий поставили эти недоволшебники. Все знают, что кроме поисковых заклинаний, этим магам не удаются никакие другие. Да они даже светляк зажечь не могут! И, тем не менее, за свои услуги, вне зависимости от конечного результата, они требуют, поистине, огромные гонорары, при этом ведут себя так, будто делают большое одолжение, занимаясь розыском пропавших людей или вещей. Справедливости ради, практически всегда поисковик находил пропажу. Правда, не всегда в целом или живом виде, но это уже не от него зависело.
Приехав в замок Гроув, и поставив его на уши, узкие специалисты пыжились, тужились, надували щёки, ерошили волосы, у кого они еще были, потели и чесались, но определили, что графа в Империи нет, а след ведёт в Андастан.
Это было пренеприятнейшим открытием. Империя и Андастан находились в перманентном состоянии худой дружбы, которая в любой момент могла перейти в категорию доброй ссоры. То есть, просто так вести розыскные работы на своей территории, тем более, имперцам, сатик Андастана не позволит.
После аудиенции у императора, Энгель немного воспрял духом — Его Величество пообещал лично связаться с сатиком. Но прошла неделя, другая, а ответа из дворца правителя Андастана не поступало.
Наконец, спустя почти месяц, пришел вестник, гласивший, что граф Гроув границу Андастана не пересекал и на территории страны не обнаружен.
Поиски зашли в тупик.
Был вариант — получить разрешение на частную поездку, и организовать поиски на месте, но Энгель не мог оставить Гвинет, которая совсем расклеилась. Поручить же кому-то другому, опекать вдову или ехать в Андастан разыскивать пропавшего графа, было невозможно.
Еле слышно скрипнула дверь, и барон поморщился, сделав в уме заметку — указать дворецкому на необходимость проверить и заново смазать все петли.
— Вы не спите, миледи? Может быть, вызвать целителя?
— Нет, не нужно, просто бессонница, — молодая женщина вяло улыбнулась. — Вы позволите составить вам компанию? Мне так одиноко…
— Конечно, миледи, правда, я уже собирался покинуть кабинет и уйти к себе.
Женщина коротко кивнула и развернулась к двери:
— Ничего страшного, милорд, я привыкла, что всегда появляюсь некстати.
— Что вы, миледи! — расстроился барон. — Я не имел в виду, что вы мешаете. Просто, уже довольно поздно, а день был длинный и сложный. Все намеченные дела я уже завершил, поэтому собирался лечь спать. Но если вам одиноко, я могу составить компанию. И я не милорд, я просто лорд, миледи.
— Мой муж пропал, следующий наследник — вы, следовательно, вас уже можно звать милорд, — возразила женщина.
— Вы не правы, миледи, — мягко возразил барон. — Следующий наследник — ребёнок, которого вы носите.
— Когда он еще родится! — покачала головой женщина. — Всё бывает, я могу потерять его, как уже потеряла двух мужей…
— Миледи! — Энгель бросился к плачущей женщине, — вам нельзя расстраиваться! Подумайте о малыше! Михаэль пропал, но он наверняка жив, и скоро найдется!
— Ах, вы говорите это, чтобы меня успокоить!
— Миледи…
— Зовите меня Гвинет. Мы с вами родственники, а когда родится ребенок, станем еще ближе, — прошептала женщина.
— Это не совсем по правилам, — растерялся Энгель, но увидев, что губы молодой вдовы начали дрожать, поспешно согласился, — Как скажете ми… Гвинет! Только не волнуйтесь, хорошо? Давайте, я вызову горничную, она проводит вас в покои?