Пройдя к двери, я увидела идиллическую картину. Ребенок, пьющий из туалета. С задором веселого лабрадора из рекламы.
— Нет, милый! — выдохнула я, оттаскивая пушную попу подальше.
С пауканом на руках я вернулась в комнату. Налила стакан воды и предложила малышу.
— Ня! — мотнул он головой. Грустные глаза смотрели на вожделенный унитаз. Всем взглядом он намекал: «Пусти меня, жестокая женщина! Ничего ты не понимаешь! Там вкуснее!».
Я прикрыла двери туалета, высадив пушистого десантника на ковер. Гора игрушек казалась сокровищем.
— Ну-ка! — ласково улыбнулась я. — Ой, а кто тут у нас? Лошадка! Ну-ка, давай поиграем с лошадкой?
Через полчаса я поняла две вещи. «Лошарик», «пукла» и «бе!» — это, конечно, хорошо. Но где-то там, за закрытой няней дверью есть чаша святого Грааля! Журчащая и прекрасная. И никакие «лошарики» с ней не сравняться!
— Нет, туда нельзя, — улыбнулась я, отводя юного рыцаря обратно к игрушкам.
Паукан требовал унитаз! Юный рыцарь готов был обскакать полсвета, потолок и стены. Он готов был сражаться со злым драконом няней. Лишь бы снова припасть к волшебному источнику вечной молодости.
Наконец-то мне удалось увлечь малыша игрушками. А самой присесть на край кровати с книгой. Изредка я бросала взгляд на моего пауканчика.
Он сражался с конем за дракона. Потом играл в паукавра, усевшись на голову лошадки.
Я улыбнулась и открыла книгу на произвольной странице.
«О проклятии арахнидов известно немногое. Это связано с культом богини Арахны и ее супруга Арахнея. Великая богиня Арахна была почитаемой во всем мире. Именно она соткала наш мир из небытия», — прочитала я, краем глаза следя за наследником.
Выяснилось, что он у нас жуткий ловелас. И за ним волочатся женщины. Одна красавица с ярким румянцем потеряла от нашего пушистого мачо голову. И руку. Так, ладно, читаем дальше.
«Арахна и Арахней вместе плели паутину жизни. Арахна была почитаема всеми народами. И всегда откликалась на просьбы людей. Она постоянно была занята выполнением людских просьб и помощью людям. И не заметила, как ее супруг захотел смертную девушку!», — прочитала я, поглядывая на моего паукана.
Конь был повержен. Дракон — спасен. Все нормально. Теперь мы сражаемся с принцессой за дракона. Принцесса уже сдает позиции.
«Арахней очень боялся гнева жены. И переживал, что его жена узнает про его интрижку. Поэтому при помощи божественных чар соблазнил девушку. Он спрятался в кустах и ждал ее. А когда она его заметила, то противиться не смогла! Арахней бросил девушку в саду, приказав ей молчать про происшествие, и спокойно вернулся к жене», — читала я семейную драму.
Да я бы ему за это голову откусила!
«Арахней потерял интерес к девушке. И никто бы не узнал, что случилось, если бы не сама девушка. Она родила дитя. Чего неверный муж не ожидал. И не смотря на запрет, решила показать его людям. Сын бога! — говорила она всем. И привлекла внимание и гнев Арахны. Великая богиня рыдала несколько дней и ночей подряд. И мир затопило водой. Паутины молний разрезали небо. Это был гнев обманутой богини», — с интересом прочитала я.
Задушила бы паутиной! Вот честно!
Так, а где наш малыш? Я пристально посмотрела на съеденного до половины коня. На кукол легкого поведения с поднятыми юбками. На бесхвостого дракона. А потом перевела взгляд на туалет.
— Ня! — послышался радостный плеск. И у нас в туалете снова завелся маленький вампир.
Сверху было окошечко без стекла, которое я сразу заметила.
— Ты что здесь делаешь? — спросила я строго. — Нельзя так делать. Эта вещь не для этого! Это горшок для взрослых! А не водная горка! И не… Не вздумай оттуда пить!
Обиженный рыцарь покидал святилище на моих руках. Чаша святого Грааля провожала его соблазнительным журчанием.
Стоило мне спустить малыша, как он тут же резвой прытью понесся обратно. Пробежав по стене, он снова окунулся в журчащий оазис. И посмотрел на меня, как на проклятого сарацина.
Стакан воды, влитый в малыша, не дал никакого результата. Глупая няня не понимала одной вещи. Там вкуснее!
Я вспомнила времена, когда мы были абсолютно равнодушны к унитазу. И даже взгрустнула.
Я даже включила водичку из крана, надеясь, соблазнить юного принца. Но нет! Я пощелкала седельцем. Кровожадно и жутко.
— Ам! — сурово заявила я. «Клац!», — подтвердило хищное седельце.
Но опасность была нашим вторым именем!
Я снова вытащила пушистый ершик из керамической чаши!
— Ам! — снова злобно прощелкало седельце.
— Ам! — подтвердил юный принц.
Подводная одиссея закончилась, когда я вытащила мокрого паукана наружу. Няня выдохнула, понимая, что придется пойти на крайние меры.
Через две минуты высота была взята! Я сидела на унитазе с книгой в руках. По мне ползал паукан. Он требовал, чтобы я освободила трон. Он планировал дерзкий переворот книги. Свержение туалетной власти. И яростно пытался проникнуть у меня между ног.
«Гнев богини был страшен. Она прокляла весь род своего мужа, назвав их арахнидами. Арахна сказала, что отныне так и будет. И рождаться от этой связи будут только сыновья. И соблазненные арахнидом женщины будут умирать при родах. Давая жизнь новому арахниду. И нет средства избежать проклятия. Никакая магия, ничто не спасет женщину от дитя!», — прочитала няня — узурпатор журчащего престола.
Волосы на голове зашевелились. Прическа приобрела несвойственный ей объем. Я посмотрела на маленького пауканчика. Он упорно отбивал свой трон. И мечтал устроить туалетную революцию.
«Но на этом легенда не заканчивается», — прочитала я.
Паукан катался на моей правой ноге. И теперь требовал левую.
«Арахна бросила неблагодарный мир. Арахней, неверный супруг, был в ужасе от ее слов!», — пробежала я глазами.
Нет, а что мужик ждал? Что его по головке погладят? Максимум лопатой! Но нежно-нежно.
«Неужели никак нельзя снять твое проклятие? — спросил он. — Неужели ты никогда меня не простишь, моя богиня?» И тогда Арахна ответила, что простит, если …», — прочитала я, переползя глазами на следующую страницу.
«… охотятся в одиночку. По силе арахнид…», — прочитала я, нахмурившись.
Так, а где продолжение? Где эти семейные разборки с легким привкусом мужского чудачества? Я требую продолжения сериала!
Я подняла книгу. Присмотрелась. И увидела, что страницы были вырваны.
Отлично! Просто замечательно! В дверь постучали. Я попыталась поймать юного «революционера» на руки. Но прыткий революционер не давался.
Дверь отворилась. В комнате послышались шаги.
— Принесли платья! И ужин, — послышался бесцветный голос служанки. Что-то прошелестело. Дверь со скрипом закрылась.
Так, я, кажется, сейчас одного мага до инфаркта доведу! Я честно обещала ему помочь.
Пирожные были умяты. Я с удовольствием уплетала картошечку. Паукан не отставал. После той каши любое блюдо начинало казаться изысканным лакомством.
Сыто отрыгнув паукан, стал зевать. Я монотонно читала ему таблицу умножения. А потом сгрузила спящий и пукающий комочек на кровать.
Где-то старичок, наверняка, уже с ума сходит! Но я быстро! Может, даже успею уточнить у него, где еще страницы книги.
Нацепив платье, я поцеловала пушистую «сплюшку», погладила и выскользнула за двери.
Я просто шла по коридору. Но слуги расступались так, словно я неслась на всех парах. Они смотрели на меня с явной опаской. Вдруг это сейчас я «просто иду»? А через минуту снесу их вместе с дверью?
Перед дверью мага было тихо. Я приоткрыла ее.
Элуард лежал в центре круга. Я сначала не поняла, что произошло. А потом послышался слабый голос:
— Подними меня…
Подбежав поближе, я увидела сотню всяких цепочек на его шее.
Я протянула руку и дернула старика вверх. Цепочки прозвенели. Кряхтя и охая, маг встал.
— Защитные обереги! — ткнул он пальцем в драгоценности. — Очень действенные.
Мой взгляд скользнул по золоту. Единственное, от чего они защищают, так это от острого финансового кризиса.
Я чувствовала себя районным терапевтом, дорвавшимся до лечения бывших школьных обидчиков. Просто взять и удалить фотографию я не собиралась. Авторитет нужно укреплять.
— О, великий Хухл, — зловеще шептала я, делая пассы над телефоном.
Мой встревоженный взгляд осмотрел пациента.
— Он говорит, что готов снять с тебя проклятие, если ты мне расскажешь все, что знаешь про арахнидов! — криво усмехнулась я.
Старик на мгновение поколебался. Он посмотрел на меня, потом вздохнул.
— Или же падешь жертвой великого Хухла, — намекнула я.
Меня тревожило то, что малыш не принимает форму человека. А если и принимает, то только во сне. Если верить книге, паукана что-то сильно напугало. Или он чего-то боится.
— Идет, — послышался вздох. Я потерла ручки и стала делать бессмысленные пассы руками над телефоном. Но мне это показалось несолидно.
— Нужны пять кристаллов, — произнесла я. И украдкой посмотрела на старика. Тот вытащил пять каких-то кристаллов. Я расставила их по размеру. И так, чтобы посимпатичней выглядело.
— А теперь нужны пять трав! — таинственным голосом произнесла я.
— Я не знал, что вы — ведьма, — покачал головой старик. Он шуршал какими-то вениками.
— А вы не знали? Правда? Я думала, что слухи обо мне уже доползли сюда! — нагнетала я ужас и панику. — В моем мире я — очень известная ведьма!
— Боевая? — поинтересовался дед. — Какие города брали?
И дрожащей рукой выдал мне какой-то сухостой.
— Казань брал, Астрахань брал. Ипотеку не брал! — пошутила я с серьезным лицом. И скрыла улыбку.
Один пучок я подожгла от свечи. Он безбожно дымил. Остальным веником я разгоняла дым.
— Ом-м-м… — гнусаво протянула я. — Ом-м-м… Ом-м-м-ном-ном!
От дыма хотелось кашлять. Я уже пахла, как погорелица. Не хватало только узелка и милостыни.
— Ом-м-м… О, великий Хухл! Смилуйся над … эм… Элуардом! — подвывала я.
Мои руки коснулись треснутого экрана. Оп! И фотографии, как не бывало!
— Все, готово! — прокашлялась я.
И вручила телефон обратно. Маг недоверчиво смотрел на экран. Я кивнула. Все! Сеанс черной магии с разоблачением закончен.
На всякий случай я потушила веник. И вопросительно посмотрела на мага.
— Почему он не хочет принимать облик человека? — спросила я.
Маг недоверчиво хмурил брови. А потом просиял.
— У арахнидов есть три формы. Паук — самая сильная. Полупаук — средней силы. И человеческая. Самая слабая. Что-то пугает ребенка, раз он предпочитает самую сильную форму. Он видит для себя опасность, — глухо произнес маг. И тревожно посмотрел на двери.
— Вы думаете, он боится меня? — спросила я. И тоже посмотрела на двери.
— Нет. Я — единственный маг, который изучает арахнидов. Его величество пригласил меня в замок. И сейчас я в глубочайшей немилости. После смерти королевы, — горестно вздохнул старик.
— Поподробнее! — занервничала я.
— Его величество искал способ, как уберечь любимую от смерти, — продолжал старик. Он протирал колбы и склянки. — Я тоже когда-то искал этот способ.
Маг задумался. И посмотрел на страницы рукописей со стены.
— Я был молод, богат и беззаботен. И даже не помышлял о магии. У меня была невеста. В ночь перед свадьбой она гуляла с подругами в саду. А потом пропала. Когда ее нашли, было поздно. Я искал способ спасти ее. Я объездил полмира. Потратил баснословные деньги. Я собирал утерянные знания. И нашел ответ.
— Какой! — задохнулась я. И сжала покрывало на коленях.
— Невозможный, — слабо улыбнулся Элуард. — Арахнид и девушка должны полюбить друг друга. Но, как выяснилось, это все пустая болтовня. Король и королева очень любили друг друга. Но королеву это не спасло. Так что, надежды нет…
Неужели нет? Неужели нет ни единого шанса?
Я шла к магу с надеждой. А уходила едва ли не со слезами.
— А если … ну… — остановилась я в дверях, глядя на мага очень выразительно. — Как бы… без детей? Постараться… Ну есть же разные штучки…
— Ты понимаешь, что в этот момент арахнид себя не контролирует. Мы приносили из всех миров разные приспособления, — послышался голос мага. — И зелья, и какие-то белые штучки в металле… И даже эти… забыл слово…
Маг полез в ящик и достал упаковку воздушных шариков для взрослых.
— Никак, — выдохнул он, пряча ее обратно. — Проклятие сильнее, чем все ваши бесполезные ерундовины…
— Так, стоять! — дернулась я, увидев в ящике упаковку фломастеров. Именем великого Хухла я реквизировала ее. Вместе с половиной пачки бумаги.
— Но это же священные чернила! — бежал за мной вслед маг. — Я могу дать зелье! Отличное! Вместо священных чернил! Убирает прыщи и морщины! Нет кожи — нет прыщей и морщин!
Хухл был жадным и коварным божеством. Поэтому фломастерами его аппетиты не ограничатся.
— Великий Хухл сказал мне, что готов их взять в качестве жертвы! — авторитетно произнесла я.
Маг понял, что сражаться с Хухлом бесполезно. И лучше сделать вид, что так задумано. Поэтому повернул обратно.
Я шла по коридору. И кусала губы.
«Так не честно!», — хотелось закричать мне. И топнуть ногой. Как в детстве. А еще поймать кого-то, оттащить в сторонку и наорать, как следует!
А потом пошмыгать носом. И уткнуться в грудь. И тихо похныкать. С завываниями: «Ну почему-у-у! Почему-у-у все именно та-а-ак! Почему именно со мно-о-ой? Почему не с кем-нибудь други-и-им? Как будто я больше всех накосячила в этой жизни! Вон сколько маньяков неловленных ходит! Сколько мерзавцев и подлецов! А страдаю именно я-я-я!».
Мне стало себя жалко-жалко. Не знаю, как у других. Но у меня это называется «в порядке вещей»!
Пока я шла к комнате, в голове мелькали остросюжетные альтернативы. Почему он не Вася на заводе? А? Не Петя — таксист? Если бы Риордан знал, о чем я думаю, то наверняка бы смотрел на меня с опаской.
Воображение разгулялось, чтобы хоть немного утешить меня. Волшебное «а что если?» слегка успокаивало меня.
Я открыла двери и застыла на пороге. Люстра покачивалась. На ковре было пятно. Фрагменты игрушек валялись по всему полу. А в туалете что-то радостно плескалось.
Посмотрев на пушистый ковер, я опасливо обошла его стороной. Однажды я уже познакомилась с детским конструктором. А соседи с моим пронзительным сопрано.
Я бросила фломастеры и бумагу на стол. И зашла в туалет. На ободке сидело его пушистое высочество. И, простите, мочило в сортире гадов.
Политических репрессий удостоилась передняя половина лошадки. К задней половине он решил проявить милосердие.
Кукла превратилась в невесту «всадника без головы». И фраза «а теперь жених поцелует невесту» звучала как жесткий стеб. Розовым буйком плавал деревянный дракон. То, что игрушка так себе, я уже выяснила. Но унитаз показал это наглядно.
— Зачем ты это делаешь? — спросила я, присев рядом с пушистым «Герасимом».
На меня посмотрели с удивлением. Как зачем? Ну ты даешь, няня!
— А у меня что-то есть, — загадочным голосом произнесла я. И стала медленно уходить.
Я распаковала новые фломастеры. Достала листик и стала рисовать цветочек. Цветочек получился миленьким.
Послышался шелест лапок по полу. Ой, няня, а что ты делаешь?
— Ипусий слусяй, — вздохнул юный ценитель искусства.
— А ты так сможешь? — спросила я. И продолжила рисовать. Паукан сидел на моей голове. Бегал и пытался поймать фломастер. Но никак.
Подлый фломастер продолжал пачкать бумагу. А еще был невкусным. Его пытались ухватить лапой, но фломастер оказался проворней.
Унитаз расстроился. Он был забыт. На него махнули пушистой лапкой. И дали понять: «До встречи. Подрасту, тогда мы встретимся!». В расстроенных чувствах он журчал и требовал внимания.
Никто больше не греет его седельце. Его бачок разбит. Смысла жить дальше нет. Унитаз поклялся, что навсегда будет холодным и бесчувственным. И в самый ненужный момент обдавать противным фонтанчиком попу наследника.
У нас появилась новая любовь. Фломастеры. Один из фломастеров был украден со стола. Дерзкое ограбление века прошло гладко! Никаких улик.