— Проси, все что хочешь, — послышался голос его величества. И дверь внезапно открылась.
Я бросилась в сторону тумбочки. Никогда еще няня — нудист не пыталась принять форму тумбочки всеми возможными и разрекламированными «Камасутрой» способами.
В итоге я забилась за нее. И высунула только голову. Сдернуть одеяло я попросту не успела.
Сидеть на полу было так себе. Но вежливая улыбка должна была тонко намекать, что я немного не настроена на долгие разговоры.
Мужчины не понимают трагедию «мне нечего надеть!». Они относятся к ней с радостью. Если нечего надеть, то ничего не придется снимать! Нам никогда не понять их логику.
— Что случилось? — обалдел Риордан.
Еще бы, на него вежливо смотрела девушка — тумбочка. Дверца тумбочки со скрипом открывалась. Это она так намекала, что у нас душа нараспашку.
«Что значит «нечего надеть? А как же платье с бриллиантами!», — мысленно представила я.
Признаться в том, что я за считанные часы платье, стоимостью в мою квартиру, превратилось в наряд бомжа, мне было стыдно.
— Н-н-ничего, — снова вежливо заулыбалась я. Малыш в колыбельке захныкал. Я занервничала. А потом вместе с тумбочкой стала продвигаться в сторону «хнык-хнык!».
Мне казалось, что короли видели все. Но сейчас на меня смотрели такими глазами, словно хотели сказать: «Такого я точно не видел!».
Тумбочка была тяжелой. И хлопала дверью. Но я не сдавалась. И ползла вместе с ней крабиком. Засунув руку в колыбель, я поправила одеяло.
Останки платья комом лежали на полу. Я показала на него глазами. Потом показала глазами на дверь.
Женщины — мастера тонких намеков! Благодаря им мужчины уверены, что сами делают первый шаг.
В глазах его величества промелькнула догадка. Я решила закрепить результат. И еще раз выразительно посмотрела на платье. Потом на ванную. И следом на дверь.
Мой взгляд внимательно отследили. Нахмурились. И кивнули!
Неужели в моей жизни случился догадливый мужчина? Я его буду за деньги показывать другим девушкам! Первый на моей памяти мужик, который понимает тонкие женские намеки! Ура!
Я смотрела на Риордана с нежнейшим умилением.
— Я понял, — произнес «чуткий мужик». Я даже дышать разучилась. — Ты боишься, что я буду тебя ругать!
Так, ликование по поводу «догадливого мужика» отменяется.
— Не думал, что ты меня так боишься. Я не причиню тебе вреда, — ко мне протянули руку.
— Может, вы зайдете попозже? А? — жалобно сообщила девушка-тумбочка.
— Попозже я буду занят, — произнесло его величество. — Ты ведь раньше меня не боялась. Ты боишься, что я буду ругать тебя за платье?
— И это тоже, — вздохнула я, вспоминая сегодняшние приключения.
— Я сказал тебе, проси все что хочешь. Это значит, что я дам тебе это. Сегодня ты сделала невозможное. То, что до тебя не удавалось ни одной няне. Ты показала наследника человеком, — мягко произнес Риордан. — И то, что до тебя не удавалось ни одной женщине. Ты поразила меня. Поэтому я выполню все, что ты попросишь.
— Все, что хочу? — подозрительно уточнила я. — Ну прямо все-все-все? Точно-точно? Не так, как обычно. Все, кроме…
— Нет, — послышался голос Риордана. — Но только одну.
Ах, одну вещь? Всего одну вещь? Одну-единственную… А у меня тут список требований на четыре листа!
— Съешьте тарелку этой каши, — улыбнулась я. И показала рукой на тазик с влипшей ложкой.
— Что? — произнес Риордан. Одна его бровь нахмурилась. Вторая поползла наверх.
Пользуясь заминкой, тумбочка подвинулась к кровати. Мне удалось стянуть покрывало и обмотаться. Наконец-то! Я заправила уголок покрывала между грудей, на манер банного полотенца.
— Вы же сами сказали, все что хочу, — лукаво произнесла я. — Вот я и хочу, чтобы вы съели кашу.
Ложка в каше напоминала шпатель в цементе. Этой кашей вы можете смело залатать дыры в замке! Поверьте, на ней кирпич держится! Я пробовала!
Я попыталась вырвать ее. Но каша отдавать ее не собиралась.
— Она очень полезная, — намекала я.
И ляпнула кусок каши с ложки обратно. Он чавкнул о застывающую массу. Зловеще чавкнул. Нужно же как — то возбудить аппетит?
Эту кашу можно использовать для обороны замка. Сбрасывать на голову противника. Я даже девиз придумала: «Вы что? Каши мало ели?».
Благодаря этой питательной и полезной каше мы станем сверхдержавой. Нас будут бояться до спазмов в желудке. До тех пор, пока не примут какую-нибудь конвенцию о правах человека. И нам придется зарывать «кашные» отходы в могильники.
Тише, совесть, тише! Я знаю, что делаю!
— Вы сказали, что я могу просить об одной вещи. Вот я и попросила, — улыбнулась я. — Я же не попросила у вас титул или дворец? Нет. Просто съешьте кашку, которую каждый день ест ваш сын.
Взгляд Риордана внимательно следил за моей рукой. Ляп! Кусок каши отвалился с ложки. И затрясся холодцом.
— Вот так я и знала. Ничего уже нельзя попросить, — вздохнула я. — А ведь просила о такой мелочи…
— Хорошо, — произнесло королевское достоинство. Оно готовилось к чему-то другому, но я оказалась хитрее.
— Присаживайтесь, ваше величество, — учтиво произнесла я. И показала на кровать.
Риордан присел с каменным лицом. Наверное, так ведут себя генералы, попавшие в плен.
— Ребенок кашу стал плохо кушать, — жалобно произнесла я.
— Значит, няня не умеет его кормить, — произнес Риордан. — Она плохо убеждает. Нужно объяснить ему, что это полезно.
— Папа капку ам! — задорненько произнесла я. И еще раз шлепнула кашей об кашу. Звук был премерзкий.
Демонстративно я достала ложку и стала медленно набирать ее. Я честно ждала, когда нервишки дрогнут. Но король был крепким орешком.
— Ой, а давайте-ка мы слюнявчик наденем, — улыбнулась я, схватив маленькую салфетку и засунув ее Риордану за ворот. — И табличку повесим. Часа четыре не беспокоить…
На ложку смотрели черные глаза. Зато теперь я знаю, каким взглядом он смотрит на врагов. Но в отличие от трусливых врагов ложка проявила чудеса мужества и отваги.
— Ам! — игриво заметила я, подарив ему чарующую улыбку.
Побледневшие губы разжались с трудом. Они скользнули по ложке. Ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. Медленное пережевывание сопровождалось моим тревожным взглядом.
На мгновенье Риордан поморщился. И с усилием проглотил.
— Вы же сказали, что только одну вещь, — кротко опустила глаза я. И набрала ложкой серый студень каши. — Вот я и попросила кашу. Ну как? Вкусненько?
Меня просто раздевали взглядом. Сначала снимали покрывало. А потом кожу.
— Ам! — послышался задорный голосок паукана. Он вскочил. И обрадовался. Нет, не папе. А тому, что нашелся смелый и сердобольный человек, который отважился доесть его кашу.
— Капку ам! — радовался паучонок. И смотрел на папу, как на героя.
Этот пример мужества и отваги навсегда останется перед глазами малыша. И быть может спустя десятки лет старый король вспомнит: «Я видел в этой жизни много страданий. Но самое страшное было…»
— Ам! — улыбнулась я, нагребая ложечку побольше.
Плотно сжатые губы разжались. И пропустили еще одну ложку.
— Вы проголодались после совещания. А у нас как раз кашка нетронутая стоит. Вот удача! — улыбнулась я.
И убрала крошечку каши с плотно сомкнутых красивых губ.
— Вот, смотри, как папа кушает кашу! И ты должен кушать кашу! — назидательно произнесла я, выбирая студень позабористей. Каша покачнулась на ложке.
Губы папы сжались в черточку. Тревожную и строгую. Она даже дрогнула.
Огромная ложка каши направлялась в напряженное депо. Но ей не давали ей проезда. Губы снова дрогнули. Глаза посмотрели на меня напряженно.
— Мммм! Какая вкусняшечка! — нежно продолжала я. — А папа, видимо, хотел откупиться золотом и бриллиантами! Но нет. Он будет кушать полезную и вкусную кашку!
На слове «вкусная» губы сжались окончательно.
— А кто у нас такой упряменький? — закусила я губу. Ложка ехала медленно. Давая в полной мере насладиться содержимым. — Ну! Открывайте ротик? Ам!
— Ам! — радостно мстил маленький принц, взобравшись мне на плечо.
— А няня просто хочет, чтобы папа каждый день уделял сыну пятнадцать минут драгоценного времени, — начала я список требований.
— У меня много дел, — послышался мрачный голос. Вот зря он открыл рот! Вкусная каша уже очутилась там.
Нервно проглотив кашу, он сделал глубокий вдох.
— Папа каждый день уделяет сыну пятнадцать минут, — настаивала я. Ложка просилась в стиснутые губы. Она стучала, но ей не открывали.
— Хорошо, — выдохнул Риордан. Его глаза скосились на новую ложку.
— Это первое. Второе. Ребенок растет. Ему нужна просторная, красивая комната. И в этой комнате должны быть игрушки, — невозмутимо продолжала я, набирая огромную ложку каши.
Ложка была настолько огромной, что послышался звук стиснутых зубов.
— Малышу понадобится одежда. Сменные пеленки. Подгузники, — продолжала я, поднося кашу прямо под ровный красивый и немного хищный нос.
— И, разумеется, разнообразие в меню. Иногда даже пирожные, — убеждала я.
Паукан залез мне на голову. Первое знакомство с папой проходило успешней, чем я планировала.
— Хорошо, — сквозь зубы выдохнуло его величество. Он взглядом отследил полную тарелку каши. Да, у него сегодня не самый лучший день.
Я понесла ложку обратно.
— Учтите, пока все не съедите, вы отсюда не уйдете, — сладко произнесла я.
Черные красивые глаза закрылись. Скулы дернулись. Зубы заскрежетали.
— Помните, вы пообещали! — улыбнулась я. И локтем столкнула тарелку с кашей на пол. Чав! Бдзень!
— Ой! Какой кошмар! Разбилась наша любимая каша! — покачала я головой. — Горе-то какое!
Судя по лицу, этот день можно смело считать государственным праздником.
Я попыталась слезть с кровати, но меня привлекли к себе. Я честно старалась не смотреть в глаза.
Риордан встал и направился к двери. Банк по имени «Няня» проводил взглядом почетного алиметщика.
Я только собиралась устроиться с книгой, как вдруг дверь открылась. Моя рука спешно засунула книгу под подушку.
Почему-то я нервно подскочила. И случайно наступила на покрывало ногой. Оно съехало вниз, обнажив лишнее.
— Я отдал распоряжения, чтобы вас перевели в другую комнату. Ту, которая рядом с моей, — послышался голос, и осекся на полуслове.
Я допустила страшную ошибку. Я испуганно посмотрела ему в глаза.
Я открыла глаза в тот момент, когда нежный поцелуй скользнул по моей шее вниз. Я была прижата к стене и вдыхала запах чужих волос. Мои руки упирались в чужие плечи. А все это казалось самым сладким сном на свете.
Звуков не было. Был только мягкий свет, падающий из узкого окна. И опьяняющий поцелуй в губы. «Нельзя!», — лениво вращалось в голове одно-единственное слово. И тут же тонуло в сладкой неге.
«Нельзя!», — повторяла я себе. Рука нежно вела по изгибам моего тела. Одеяло лежало под ногами. Мое тело мне не принадлежало. Разум существовал отдельно, а тело отдельно.
«Останови его!», — кричала я себе. Но мое тело податливо таяло в чужих руках.
Он мог делать со мной все, что ему захочется. Я не в силах была даже шевельнуть пальцами. В абсолютно черных глазах читалась только одна мысль.
«Помогите!», — мысленно кричала я. — «Кто — нибудь!».
Но маленький паукан спал на подушке. Дверь была закрыта. И шансов на спасение не было.
— Пусть случиться чудо, — твердил мой разум, пока я послушно подставляла шею под страстные поцелуи. — Пусть кто-нибудь войдет!
«Ага, кто-нибудь сейчас как раз и войдет!», — пронеслось в голове.
— Не на-до, — шепотом, по слогам произнесла я. В ушах стоял звон. Мир растворялся в немного грубых руках.
Внезапно раздался стук в дверь! Стучали громко и отчетливо. Да что там стучали? Барабанили!
Я почувствовала, как от меня отпрянули. Мои дрожащие, все еще непослушные руки, поднимали с пола покрывало.
— Почему ты меня не остановила? — послышался яростный шепот.
За дверью был кто-то очень слабонервный. Поскольку всем телом бросился на двери. И влетел в комнату.
— Беда! — заорал старый добрый волшебник Элуард. — Великий Хухл! Ты говорила с ним! Поговори! Попроси его смилостивиться.
Я откровенно не понимала, что происходит. Ровно до тех пор, пока мне под нос не сунули телефон.
— Он меня… меня… избрал своей жертвой!
Я прищурилась, глядя на самое неудачное селфи на свете.
Глава шестнадцатая. Папа мия!
Риордан молча вышел за двери. А мне в нос тыкали собственную фотографию.
Это была та самая фотография «снизу». Известная своей: «Фу! Удали!». Тройной подбородок, два маленьких косых глаза, голова в форме груши и свиное рыльце. Иногда даже в пушку.
— Видишь, — трепал меня маг. — Видишь, что он сделал! Хухл выбрал меня! Избрал! Для жертвоприношения!
Я посмотрела на телефон и поняла, что это новый телефон.
— Магический кристалл Хухла показывает тех, кого Хухл просит в жертву! — нам меня смотрели обезумевшие глаза.
— А откуда вы их берете? — спросила я, видя чехол со стразиками.
— Как откуда? Добыть божественный кристалл очень сложно! Я плачу специальным охотникам, которые добывают их в других мирах! Жаль, что кристаллы быстро угасают! — пояснял мне маг, пока я смотрела на него и сверяла с фотографией.
Хорошая Виолетта слезно просила утешить старикашку. Объяснить ему принцип работы смартфона и камеры. Но Виолетта, которые уже ныряла в пруд за кувшинками, требовала сатисфакции.
— Да, это серьезно, — согласилась я. — Хухл — жестокое божество!
— Но иногда милостивое! — возразил Элуард. — Когда он милостив, он показывает смешных котиков!
— О, это страшное проклятие, — согласилась я. И посмотрела на него, как районный терапевт. — Я постараюсь подумать, что с ним можно сделать… Дайте мне время! Я уложу ребенка и к вам подойду…
— А если… если к этому моменту я буду уже мертв? — глаза старикана округлились.
— Я постараюсь побыстрее, — мстительно согласилась я, вспоминая ритуал.
Нас торжественно проводили в нашу новую комнату. Я прижимала к груди паукана. Под накрученным на грудь одеялом пряталась книга.
— Вам сюда, — прошелестела служанка. И открыла двери.
Сначала я хотела повернуть обратно. В глаза бросались: дорогой ковер, золотые подсвечники, роскошные обои и шикарная мебель. При виде новой комнаты, я решила отращивать третью почку на продажу.
Я осмотрела комнату. Мои глаза скользнули на трехярусную люстру. Отличные качели. Кровать отлично исполнит обязанности батута. Шторы — детская спортивная стенка. Ковер — памперс на полу.
Мне хотелось сразу уточнить, как его величество относится к еженедельному капитальному ремонту. Но служанка исчезла. Мы остались в комнате совсем одни. Наедине с горой игрушек.
Такое чувство, словно кто-то отловил Санту. И вытряхнул его мешок на пол. Чего тут только не было! Лошадки, сабли, куклы, кубики, рыцари, медведи.
Я посмотрела на маленького вандала. Он уже мечтал дорваться до всей этой красоты. Поэтому ерзал на руках с нетерпением.
— На старт, — сглотнула я.
Мне очень хотелось запомнить комнату такой же чистенькой. И красивой.
— Внимание! — выдохнула я, опуская нетерпеливого паукана на пол.
Мне самой было интересно, какую игрушку он выберет. Я бы выбрала вон ту лошадку. Такая милаха, просто прелесть!
— Марш! — улыбнулась я, делая глубокий вдох.
Пауканчик сполз с рук и растерялся. Он смотрел на все эти сокровища. И поджимал лапки.
— Что такое? — улыбнулась я. Пауканчик посмотрел на меня жалобными глазками. — Да, это твое… Играй, малыш!
Робкие пушистые лапки прошлись по ковру в сторону игрушек. Я достала книгу, падая на кровать.
«Проклятие арахнидов очень древнее!», — прочитала я, почесав нос.
Послышался радостный «хлюп» и «чав-чав-чав». Я оторвала глаза от книги. Паукана в комнате не было. Зато в туалете точно завелся вампир! Кто еще может так радостно чавкать?