— … она содержит своего любовника… фи!
— … лопнуть мне, господа, если я надену камзол с такими рукавами!
— … а он напился до изумления и упал с лошади…
И далее в таком же духе. Прокладывая дорогу сквозь толпу придворных, девушка невольно обратила внимание на слова, произнесенных жеманным женским голоском:
— Будьте уверены, милочка, если человеку всюду мерещатся заговоры, то рано или поздно он создаст свой собственный!
Сказавшая это пышная красавица — брюнетка в кроваво-алом атласном платье подмигнула той, кого она назвала «милочкой», строгого вида даме лет сорока. Дама нервно провела маленькой сухонькой лапкой по волосам неопределенного, мышиного, цвета, затем натянуто улыбнулась.
— Дорогая Элинн, вы меня огорчаете своими невоздержанными речами. Я еще более огорчусь, если вам укоротят язычок за легкомысленную болтовню!
— Вы считаете меня болтуньей?! — Сверкая глазами, брюнетка с треском сложила веер и уперла руки в бедра, как рыночная торговка, которую обвинили в продаже тухлой рыбы.
Неизвестно, какие слова и действия последовали бы за этой прелюдией к битве, но дамы увидели принца (то есть, Марину) и поспешили сделать реверанс. Марина знала обеих в лицо, так как Тавель показал их в чаше. Они состояли в свите княгини Габиель; брюнетку в алом звали Эллин, а женщину постарше — Оникс, и обе имели репутацию отпетых сплетниц.
Небрежно наклонив голову в знак приветствия, Скворцова откашлялась и с ледяным выражением лица осведомилась, о каком таком заговоре идет речь.
Элинн, нимало не смутившись, вновь раскрыла свой веер. Сияя белозубой улыбкой, она продуманным томным движением виновато потупилась.
— Ах, ваше высочество, я не имела в виду ничего конкретного. Мы с ллид Оникс всего лишь рассуждали о человеческой природе…
— Ллид Элинн: — в свою очередь сдержанно улыбнулась Марина: — я вижу, ваши таланты достойны другого применения. Полагаю, вам подойдет служба в тайной полиции…
Дамы угодливо захихикали, но смех Элинн звучал абсолютно не искренне. «Кажется, мой дебют состоялся!» — подумала Марина и двинулась дальше, к трону, слева от которого ей надлежало занять место согласно своему статусу. Уже за спиной она услышала шепоток:
— Вы не находите, Оникс, что его высочество смотрел на меня как-то странно?..
— Голубушка, да вы бы еще по пояс оголились, тогда…
Не следя за ходом перебранки, Марина взяла на заметку слова о заговоре. В конце концов, надо будет выяснить, о чем болтала жеманница Элинн.
Трон, обитый серебристой парчой, стоял на возвышении под белым балдахином с символикой Озерного Дома. Герб королевства был прост: на голубом треугольном поле, символизирующем воду; вышит серебряный лебедь. Над головой царственной птицы сияли четыре алмазные звезды — по числу княжеств.
Слева и справа от трона размещались резные скамеечки, предназначенные для членов королевской семьи и особо приближенных лиц. Скамейки пока пустовали, поскольку государыня не появлялась.
Вдруг началось какое-то оживление, причина которого стала ясна сразу: окруженная стайкой фрейлин, в зал ворвалась принцесса Велирин. Марина ощутила смутный укол банальной женской зависти, — чувства, которое зачастую не осознаваемо вообще. Просто задается себе невинный вопрос: «Ну и что в ней такого?!», а потом начинаются рассуждения из серии «мне бы». Варианты самые разные: мне бы… ее ноги, глаза, волосы… И даже самые хорошенькие и великодушные представительницы прекрасного пола не свободны от этого, без сомнения, недостойного чувства.
Велирин была высокой и стройной. Простой покрой изумрудного, с легким синим отливом, платья, подчеркивал высокую грудь и тонкую талию, контрастирующую с крутыми, изысканно очерченными бедрами. Принцесса шла, вернее — шествовала, с неуловимой грацией: то ли кобра перед броском, то ли ленивая кошка на солнцепеке. Широкое, с не самой лучшей кожей, невыразительное лицо, обрамленное медными локонами, вряд ли могло бы сойти за хорошенькое, даже если бы его не портил резкий, неумелый макияж. Хотя… Велирин определенно не пыталась казаться красивой, а фигура, походка и манера держаться заставляли забыть о лице. Даже среди своих очаровательных, как на подбор, фрейлин, она не казалась дурнушкой.
Марине следовало пойти поздороваться. Заметив брата принцессы, фрейлины разом притихли и зашуршали юбками, синхронно и вышколено приседая в глубоком реверансе. Велирин ждала. Изобразив два поклона (три — только для королевы!): Марина ловко вернула шляпу в прежнее безопасное положение, и продолжала исподволь разглядывать мнимую сестру сквозь ширму перьев. Принцесса не слишком почтительно ответила на приветствие и сделала своим дамам знак подняться. Она заговорила гибким и глубоким грудным голосом:
— Доброго вечера, братец!.. А где вы пропадаете целыми днями?
— Я… — Марина чуть не ляпнула «была», но вовремя спохватилась, — был на прогулке. Ничто так не полезно для здоровья и бодрости духа, как прогулки по лесу.
— Несомненно. Вам определенно нужно поправлять здоровье, Мариен, а то в последнее время меня пугает ваша бледность.
Ах, ты ж, зараза такая… Марине мучительно захотелось уязвить чем-нибудь Велирин, и повод немедленно нашелся. При дворе женщине считалось неприличным появиться на приеме летом без веера, а зимой — без муфточки. Похоже, наследница Озерного Дома пренебрегала правилами этикета, как хотела.
— Отчего же вы без веера, сестра? Вы становитесь не по возрасту забывчивой. Если угодно, я подарю вам список правил для посещения приемов или… новый веер.
Принцесса насмешливо посмотрела на «брата» сверху вниз.
— О: ваше высочество, раз вы печетесь о приличиях, посмотрите на себя в зеркало! Как вы, с вашим непревзойденным вкусом, могли так надеть головной убор?! Завтра половина придворных щеголей из портков вывернется, дабы на вас походить…
Марина похолодела. Увлекшись своей маскировкой, она забыла про то, что при дворе законодателями мужской моды были двое: принц и фаворит королевы. А нововведение со шляпой… Даже подумать страшно, как к этому отнесется ее тезка.
Не дождавшись ответа, Велирин проплыла мимо под дружный аккомпанемент смешков своих фрейлин. Одна из них, не принимавшая участия в скрытом веселье, легонько (и явно намерено!) задела Марину локтем и робко извинилась. Лицо фрейлины показалось Марине смутно знакомым, она видела девушку в волшебной чаше, но имени принц не называл, так, буркнул что-то невразумительное. Такое ощущение, что он был зол на эту девушку.
А вот подобное прикосновение со стороны дамы вполне могло указывать на определенные плотские желания. «Чтоб вам!» — разозлилась Марина, в который раз поминая недобрым словом затею с переодеванием.
ГЛАВА 5.
Интрига
Во время церемонии Скворцова позволила себе расслабиться. Она заняла свое место на скамье и даже не старалась вникать в суть мероприятия. Посол северного королевства приехал договариваться о торговых поставках продовольствия, прекратившихся по довольно банальной причине: северяне не расплатились вовремя. Что там было с этими северянами несколько лет назад, Марина уже знала со слов младшего наследника. Устроили у себя забаву вроде парламентской республики, ради того, чтоб народу передать власть. Народ не то чтобы взять не захотел, да не знал, чего с ней делать. Помыкались, вконец разорились, да и начали потихоньку реставрировать старушку-монархию, натерпевшись презрительного молчаливого бойкота со стороны всех соседей.
Слушая вполуха, девушка незаметно рассматривала придворных, вспоминала их имена и титулы и прикидывала, кто же из них годится на роль загадочного отравителя.
Со своего места она видела четкий монетный профиль королевы Альберины, которая в данный момент напоминала обычную женщину, жаждущую поскорее закончить текущее дело и вернуться к прежним, по-видимому, более важным, занятиям. Это почти осязаемое нетерпение сквозило во всем: в повороте головы, в интонациях, в легкой дрожи пальцев левой руки, возлежавшей на подлокотнике трона. Беспокойство королевы было заметно многим; стоящие в переднем ряду придворные начали переглядываться и даже перешептыватъся.
Наконец, Альберина справилась с собой и перестала нервничать, по крайней мере, внешне. Заверив растерянного посла в том, что конфликт будет улажен в ближайшее время, и северные соседи не останутся без зерна и масла на зиму, она коснулась медальона на груди. Жест послужил сигналом для окончания приема. Медальон был символом королевской власти — гораздо более значимым, чем корона. Сейчас Марине представилась возможность внимательно разглядеть эту небольшую плоскую коробочку в форме равнобедренного треугольника. Мерцающая поверхность станза была испещрена какими-то причудливыми геометрическими узорами, — то ли рунами, то ли просто элементами орнамента. Коробочка крепилась к цепочке тонкой работы, украшенной рубинами, и называлась «эрса». Смысл слова был давно утрачен, как и секрет выплавки станза, но именно эрсой клялись члены королевской фамилии в торжественных случаях, а сам медальон был невероятно почитаем, как королями, так и простыми подданными.
Тавель рассказывал, что много десятилетий шел жуткий спор о том, кто же имеет право владеть священным предметом: глава государства или же служители культа. Заявляло свои права и Братство Псевдомагов (структура, несколько оппозиционная существующей церкви, хотя и исповедующая ту же религию, но со своими «исправлениями и дополнениями»). Короче, секта, скромно именуемая адептами «научным обществом». Тогдашний монарх жестко отстаивал свою позицию, и эрса осталась символом королевской власти.
Официальная часть мероприятия завершилась. Предстоял еще и торжественный обед в честь посла, которого и по имени-то почти никто не знал. Гостей — группу унылых типов в старомодных одеяниях, — а также всех прочих присутствующих пригласили в обеденный зал, где были накрыты столы. Королева же явно не собиралась принимать участия в трапезе и удалилась. За ней шустро двинулась свита. До Марины донеслись озабоченные шепотки:
— Что с государыней, господа?..
— Что случилось?..
— Ах, как странно…
В толпе мелькнуло побледневшее лицо принцессы. Марине не терпелось узнать, в чем дело, и она тоже заторопилась вслед за королевской свитой, но кто-то удержал ее за рукав. Изумившись наглости неосторожного, та обернулась. Рядом стояла Велирин.
— Вы куда, Мариен?.. Будет невежливо, если вместе с ее величеством исчезнет кто-то из нас с вами. Беднягу посла и так все бросили.
Марина пожала плечами и освободилась от руки Велирин. Она не растерялась и сказала именно то, что как раз соответствовало характеру тезки:
— Дорогая сестрица, вы правы… Вы старшая, вот и займитесь беднягой послом.
Не обращая внимания на реакцию принцессы, Марина поспешила к выходу. Коридор был пуст и тих, только слабый шум доносился со стороны обеденного зала. Аппетитные запахи щекотали обоняние, но важнее было выяснить причину волнения королевы.
Двери, одна за другой, оказывались запертыми. В конце коридора Скворцова все-таки увидела полуоткрытую дверь, из-за которой раздавались голоса. Она прислушалась, толкнула дверь и вошла.
Королева Альберина была здесь, сидела на высоком стуле и выглядела очень по- домашнему, несмотря на парадное платье. Розоватое сияние эрсы и серебристое шитье на воротнике создавали вокруг ее великолепных плеч мерцающий в полумраке ореол. Рядом, облокотившись о спинку стула, стоял Ламман, весь в кружевах и раззолоченный, как новогодняя елка. Кроме этих двоих, в комнате находились и другие персоны. Высокий господин лет шестидесяти со скорбным и вечно недовольным лицом (Алиген, первый министр), молодой поджарый мужчина в мундире с кучей нашивок (Вакфри, начальник гвардии) и, конечно, княгиня Габиель, чье лиловое с серебром платье казалось не менее изысканным, чем у королевы. Габиель посмотрела на Марину неодобрительно и строго, как на ребенка, который некстати вмешался в разговор взрослых.
А вот последнего из присутствующих Марина не знала. Держался он скромно, почтительно, но с большим достоинством. Скорее всего, этот человек в просторном коричневом балахоне был ровесником первого министра, но вряд ли занимал хотя бы в половину важную должность… Ну конечно! В коричневое платье одевались врачи и аптекари.
Беглый осмотр помещения не отнял и пары секунд. Увидев Марину, королева протянула ей руку.
— Хорошо, что вы здесь, ваше высочество… Произошло чудовищное событие, и нам придется поставить в известность и сестру вашу…
— Не понимаю, ваше величество. — Произнесла Марина, понизив голос.
Альберина вздохнула.
— Выходит, вы не слышали. Сегодня утром… отравили пажа одного из этих бедных дворян, состоящих в свите посла…
— Водменданненхальгиса, ваше величество! — Услужливо подсказал министр.
— Спасибо, эльд Алиген. Я помню его имя. Сам посол пока не в курсе, но бесконечно скрывать ужасный факт мы не можем. Делегация отбывает завтра к вечеру, и надо принять решение, как поступить.
Ламман зашуршал кружевами, и его усики недовольно встопорщились. Расправив щелчком манжету на рукаве, он небрежно обронил несколько слов:
— Не понимаю, ваше величество, в чем тут проблема. Варварам можно сказать, что угодно, и они проглотят, поскольку не пожелают скандала. Подумаешь, северная держава с наперсток размером! — Фаворит продемонстрировал окружающим размер королевства особенным уничижительным жестом. Княгиня фыркнула. — Мальчишка мог заболеть до приезда сюда. Мог нажраться вина до зеленых демонов в глазах! Северяне же к хмельному не привычны, вот он и отравился!
Министр и гвардеец переглянулись. Марина готова была поклясться, что у Вакфри руки чешутся — покрутить пальцем у виска, а то и вытолкать дурня вон. Вместо этих заманчивых действий мужчина покачал головой и ответит сдержанно и просто:
— Мы не может так поступить, слишком много свидетелей. Это почти повод к войне.
— Свидетели?! Слуги, челядь и прочие бездельники! Кто будет из-за них воевать?
— Простите мою смелость, ваше величество, и вы, господа, — вмешался тип в коричневом платье, — но согласно Уложению об этике, врачи не могут лжесвидетельствовать, говоря о причинах смерти. Нет сомнений, юноша был отравлен, равно как и предыдущие жертвы.
Министр кивнул, соглашаясь.
— Это правда. Думаю, надо рассказать послу все как есть, принести возможные извинения и пообещать строгое наказание для виновного. Тем самым мы исчерпаем инцидент и спасем лицо двора.
— Пожалуй, мы согласимся с предложением эльда Алигена. — Королева обвела взглядом присутствующих, ища поддержки. — Разумное решение. Пускай лейб-медик составит заключение о смерти и передаст его начальнику полиции…
Шелест платья княгини как бы перечеркнул сказанное. Габиель обратилась в равной степени, как к королеве, так и ко всем прочим:
— Возможно, я ошибаюсь, — поправьте меня, ваше величество, если я ошибаюсь! — но мне представляется гораздо более важным другой вопрос… Кто станет следующим?..
Маленькая комната, словно во мрак погрузилась, после этих слов. На лицах отражались самые разные чувства: недоумение, озадаченность, надежда и уверенность, что беда минует тебя самого.
Неожиданно для себя Марина кашлянула и сделала шаг вперед:
— Соблаговолите уделить мне внимание, ваше величество! — (Ой, вот загнула так загнула!). — Сегодня я случайно услышал одну прелюбопытную фразу…
Она в двух словах рассказала о разговоре Оникс и Элинн. По окончании рассказа княгиня Габиель сощурила свои дивные глаза, потемневшие, как море в шторм.
— Позвольте, я скажу, ваше высочество! Я ручаюсь, за этих дам, как за самое себя! Да, ллид Элинн порой бывает чрезмерно легкомысленна, но за ее болтовней не кроется никаких истинных тайн. Какие там заговоры, Знающий мне в помощь! Дамский треп, а его высочество утверждает: «заговор»!
— Я не утверждаю этого, ллид Габиель, — слегка поклонилась Марина, — но, возможно, ваши дамы что-то знают? Что-то слышали, что-то видели… Нельзя упускать такую возможность.
— Нет, нет и трижды нет! Вы хотите скомпрометировать достойных женщин, ваше высочество?!