Мы в школе уже начали беспокоиться, потому что ругня вокруг костров продолжалась, парни орали до хрипоты, а ни Влада, ни Дениса и их друзей не было слышно в этом оре, и в школу они не возвращались. Потом вернулась Алина с детьми. Она водила их искать грибы, и дети нашли несколько красивых и душистых подберёзовиков, и снова были довольны. Выяснилось, что Алина не успела с детьми вернуться в школу, когда навстречу ломанулась голодная орава. Конечно, Алина, как и мы, решила уйти с глаз долой, и подальше. "Голодные взбесившиеся мужики!" — произнесла она, опускаясь на стул, и впервые назвав мужиками вчерашних своих учеников. Мы почувствовали, что, да, вот такая она — новая правда; теперь нас с ровесниками разделяет наша разнополость. Алина рассказала, что эта орава налетела на вёдра с супом, большую часть еды расплескали и опрокинули, немало чая тоже вылили мимо ртов и, передравшись, все остались голодными и теперь ругаются. А Карнадут увёл ребят из четвёртой школы подальше в лес, где у него была припрятана запечённая на углях рыба. Карнадут позаботился о том, чтобы те, кто наводил порядок в толпе и сдерживал стадо, пообедали, для них и припрятал готовую рыбу: Алина ему подсказала подумать заранее об "заградотряде", и он поступил по её совету.
Алина не произносила слово "стадо", но мне почудилось, именно это вертелось у неё на языке.
Потом я шила куртку из старого женского пальто чёрного цвета, которое трудовичка Валентина Викторовна начала распарывать для очередного своего творческого проекта, но успела только выпороть воротник из меха "чебурашка". Пальто было немаленького размера, но рукава короткие, требовалось удлинить. Я пришила воротник на место, Алина посоветовала распороть пальто в проймах и расширить линию плеч, и показала, как это сделать. Пришлось повозиться. Потом я пристрочила снизу к рукавам куски гладкого меха, опять таки, из запасов учительницы, забившей большой шкаф в подсобке кабинета старыми вещами, которые служили ей материалом для поделок. Потом я додумалась настрочить сверху на пальто кожаную кокетку, защищающую плечи от дождя. Потом я подумала о лысой голове Дениса, и из четырёх небольших кусков меха скроила вполне достойную шапку. Получилось вполне стильно: чёрное пальто, мех на рукавах, мех на воротнике, и шапка из того же меха…
Я разглядела в шкафу тёмно-серые шерстяные штаны и принялась удлинять их, потому что большинство ребят высокие, и Денис тоже. Я настрочила на штаны кожаные заплатки на колени и сзади, на седло, как сказала Алина. Девочки шили из кусков плотной брезентовой ткани жилеты, утепляя их с внутренней стороны подкладкой, состроченной из мелких лоскутов драпа. Большие куски ткани пока отложили, чтобы после кроить из них одежду.
Мы работали, головы не поднимая, но успели не всё, что задумали, потому что темнеет осенью рано. Алина даже расстроилась, и ругала себя за то, что совсем забыла, что теперь рабочий день будет зависеть от светового дня.
Я решила, что вполне смогу вязать даже при свете костра, и пошла занимать место у огня с начатым шарфиком и спицами в руках.
Костры снова развели в тазах на лестнице и возле спален, чтобы можно было передвигаться. Остальная часть школы погрузилась в кромешный мрак.
Когда все совершили обязательную вылазку в лес перед сном, первые стражи, а дежурить назначили девятиклассников, плотно закрыли окна в кабинете английского, и Алина объявила, что до рассвета, если кому-то приспичит, должен выходить только с разрешения стражников. А стражники должны проследить, чтобы человек вернулся из лесу. Если кого застанут, когда он мочится в угол, будут наказывать.
В темноте делать было нечего, все снова собрались в коридоре на четвёртом этаже, где были временные спальни, потому что до обустройство третьего этажа ни у кого руки не дошли. Уселись вокруг костра, горящего в тазу. Слово взял Владик Карнадут. Он сидел напротив Алины, их разделял огонь. Теперь все смотрели не на Алину, а на Карнадута и на его друзей: на Адамчика и Жеку Бизона, и на сидевших вокруг Карнадута футболистов четвёртой школы во главе с Денисом. Их тринадцать, и у них уверенный вид, чувствовалось, что они — команда и знают, что делать. А остальные парни — сами по себе и, хоть и рыскали по лесу до самого вечера, похоже, мало чего раздобыли, и были злые и голодные. Из голодной толпы кто-то поторопил: "Давай, Карнадут, говори!". Я с удивлением узнала голос Вована Краснокутсткого. Значит, протрезвевшего Вована уже выпустили из кабинета информатики. А мы, девочки, не знали. Мы были очень заняты в кабинете домоводства.
Влад Карнадут сказал, что завтра готов показать, как ловить рыбу в ручье. Карнадут заметил, что голодные сами виноваты — не смогли поделить готовый обед. И он назвал десяток ребят, которые пойдут с ним, и наловят рыбы на всех. Ещё десять человек будут заготавливать дрова для обеденных костров, плюс стаскивать хворост на первый этаж, чтобы было под рукой сухое дерево. Алина при этом довольно кивнула: делать запасы — её любимая фишка. Она просто двинутая на мысли о всевозможных запасах.
Ещё десять ребят, сказал Влад, пойдут собирать орехи. Заросли лещины нашли Адамчик и Женя, но идти туда далеко. Влад предупредил, что собирать орехи надо со всей ответственностью, до самого обеда, и для всех. А ещё, сказал Влад, пять человек останутся в школе, чтобы изобрести орудия для охоты, а через сутки отправятся в дальнюю разведку и, если повезёт, на поиски зверя.
— Вот такие у нас дела, — подвёл итог Карнадут. — Как будем делиться на команды? По жребию, по школам, или добровольно? Да, я забыл сказать: обедают сначала девушки и дети, потом парни из девятого класса, а потом — все остальные. У нас тарелок и ложек на всех не хватает.
— Львы едят первыми! Добытчики всегда едят первыми! — раздался голос одного из гимназистов.
— Так и будет. Но не раньше, чем станем добытчиками. А пока Денис Понятовский и его ребята будут следить, чтобы соблюдали очередь на обед.
Вот так Денис занял комендантскую должность.
— Не слишком-то они проследили! — закричали недовольные.
— Всё идёт как надо! — поднял руку Денис. — Кого надо, того мы сегодня накормили. Завтра вы или научитесь подходить к котлам по-человечески, или снова уйдёте голодные и с синяками.
— А мы выйдем из лесу! — хмуро заметил друг Вована, Толян. — Не удержишь!
— А ты не при, — добродушно заметил ему Вован Краснокутский. — Жрать все хотят. Пускай пока так. Бабы пусть первые поедят, и для нас чтоб посуду помыли, я после чужих слюней есть не собираюсь. И вообще, пусть подносят нам еду и прислуживают: это их бабское дело.
Алина чуть не захлебнулась от возмущения, уставилась на Вована и даже приоткрыла рот, но передумала, только зло цыкнула. А Вован знал, чем её можно достать, и сидел, ухмылялся, на Алину глядя.
Карнадут пропустил выпад Краснокутского мимо ушей. Его заботило, как футболисты разделятся на группы для завтрашних работ. Тогда Алина вскочила с места — тонкая, ломкая, в свете костра глаза блестят, вокруг глаз тёмные круги. Алина выпалила:
— Рабство для женщин значит только одно: вы нам не сможете доверять!
— И чтооо? — потянул Макс и почесался.
— Да, и что вы сделаете? — неожиданно поддержал Макса Елисей, гимназист. Я на него внимательно посмотрела, и мне показалось, Елик срочно ищет себе покровителей и новую стаю. Потому что команде гимназистов он был никудышный лидер, и вообще, бросил своих ребят, был занят исключительно своими планами — как бы втереться в доверие и стать правой рукой Алины. А она дала ему понять, что на охоту Елисей пойдёт как все, и прочие мужские заботы будет разделять с ребятами, а не с девочками. Прозрачно так намекнула. Гимназисты тоже его раскусили, отвернулись от Елика, объединились с девятиклассниками и теперь кучкуются вместе, образовав серенькую, но многочисленную группировку.
Все, затаив дыхание, ждали, что ответит Алина.
А Алина вдруг изменила свою повадку, скинула с плеч пиджак какой-то училки, скрывавший её фигуру, а фигура у Алины красивая, да. И Алина, сама приветливость и обаяние, какой я видела её только один раз, на открытом уроке черчения год назад, — ответила. И, можно даже сказать, промурлыкала:
— Не будем ссориться, нам предстоит выживать вместе. Мы с девочками сегодня приготовили подарок. Не совсем подарок, но, в общем, очень нужные вещи для всех, кто будет ходить на охоту. Мы начали шить тёплую одежду и даже сменную обувь, и кое-что успели сделать, пока не стемнело. Но вы подумайте, как разделить вещи для завтрашней вылазки в лес. Мы сшили девять жилетов, а Настасея смастерила тёплую куртку.
В толпе послышался общий вздох одобрения и смешки, и стало понятно, что хитрая лисица Алина умеет не только командовать, выпучив глаза. Она всех просто обезоружила своей медовой вкрадчивостью. Настроение у толпы резко переменилось. Тогда я подумала, что мне будет неприятно, если куртка, которую я шила Денису, достанется кому-то другому. Это будет нечестно, ведь я старалась, чтобы ему было тепло. Если понадобится, пускай потом одалживает одежду своим друзьям, но получить мою первую куртку должен именно он. И я вскочила с места, и распорядилась своей курткой. Я быстро шагнула к парням четвёртой школы и всучила куртку Денису: прямо в руки ему втолкнула, и убежала к девочкам, спряталась за их спины, туда, куда не доставал свет костра. И не видела, как сильно покраснел Денис, и как хлопали его по плечам ребята, и что-то говорили. Потом ещё потратили немного времени, распределяя тёплые жилеты среди завтрашних добытчиков, а потом Алина сказала, что у Тани Гонисевской сегодня День рождения. И Таню поздравляли на разные голоса, и голоса эти тоже были тёплыми. Таня немного всплакнула о том, о чём мы условились не говорить, не вспоминать, и не писать в своих дневниках. Незнакомый парень из чужой школы хорошо играл на гитаре и пел. Он настроил гитару и посвятил Тане именинную песню и нашу любимую, "Три черепахи". Мы подпели. Потом Алина сказала, что пора спать, завтра много работы. И вдруг мы увидели дежурных. Они бросили свой пост и, оказывается, слушали песни, прячась за углом коридора. Алина попилила им мозги, приказала обходить этажи со смолистыми горящими палками в руках, и так — ночь напролёт. И прогнала дежурных.
Парень с гитарой попросил у Алины разрешения спуститься с именинницей Таней вниз, на сторожевой пост, чтобы ещё попеть немного, и чтобы ребятам не было скучно в первую ночь дежурства. И они ушли. За ними двинули за поворот коридора, да там и остались и принялись что-то тихо обсуждать Алина, Влад, лысый Денис в моей дарёной куртке, накинутой на плечи, и Краснокутский (я удивлена!). К ним на цыпочках просочился Елик-гимназист. Я думала, они прогонят Елика. Нет, не прогнали. Вот проныра!
Куда-то подевалась Света, с которой я сплю под одной шторой. Я решила, что она тоже ускользнула вниз, слушать гитариста.
Сопел во сне "наш мужичок" — Матвей. Он спит в нашей спальне под одной шторой с Ксюшей и Алиной. Я скрутилась калачиком, чтобы не так ныл голодный живот, положила голову на подушечку, которую по-быстрому сшила и набила мятой бумагой, и сразу уснула крепким сном.
Дневник Алины. Выживание
Я разрываюсь от необходимости быть везде и сразу.
Они подначивают и поколачивают друг друга, что вполне укладывалось бы в рамки летучих подростковых разборок, но в условиях борьбы за выживание обиженные пугаются, ловят меня за локти и докладывают обо всём случившемся. Они понимают, бесполезно скулить и жаловаться, но им становится легче, и я киваю этим лузерам и бурчу что-нибудь духоподъёмное. Самые проблемные в этом плане девятиклассники. Они задержались в школе между сменами, потому что ждали завуча по воспитательной работе — вручить ей справки о состоянии здоровья, нужные для поездки на оздоровление. Они с диагнозами, от которых у меня волосы на голове встают дыбом. Кроме аллергии и хронического бронхита я и выговорить не могу то, что разобрала в их справках, собрав эти бумажки скорее по привычке, чем по необходимости. Они младше остальных парней на два года и не сплочены в команду, и потому именно на них направлены тычки старших ребят. Я посоветовала девятиклассникам по возможности держаться вместе, всех юбкой не прикрою. Юбки — это отдельная песня. Никогда бы не поверила, что буду несказанно рада такой одежде. Юбки шерстяные, длинные — до середины икры; собранные в складки по талии, синего цвета, с поперечными яркими полосками и с алой шелковой подкладкой. Извлекли мы их из костюмерной на четвёртом этаже. О костюмерной никто не знал, даже я не знала, в какой именно каморке находятся сценические костюмы. В этих юбках мы, молодые специалисты, на смотре самодеятельности отплясывали полечку в первый год моей работы, а через год танцевали кадриль, — тоже на учительском смотре. Отличная одежда в здешнем промозглом климате — народная, временем проверена. Когда открыли костюмерную, я бродила меж перекладин с вешалками-вешалками-вешалками — метра четыре висящих костюмов по обе стороны вдоль стен узкого, но длинного чулана, чувствуя облегчение от того, что хоть одна проблема на время отодвинулась. Я всё время думала, во что одевать, и как утеплять мой народ? Пока у нас самыми упакованными были Ксюша и Матвей: им в начальной школе собрали ворох одежды и обуви из шкафчиков. Кое-что из детского возможно было перешить на тонких девушек. И всё. Парням грозила перспектива ходить легко одетыми и в одной паре обуви. А в костюмерной мы нашли много полезного. Здесь выстроились белые танцевальные туфли всех размеров: удобные, кожаные, с ремешками-застёжками поперёк стопы. Плюс чёрные танцевальные туфли, тоже кожаные и совершенно новые. Плюс ворохи разномастного тряпья в мешках и картонных коробках: мягкие игрушки из гуманитарки, старая шуба из искусственного меха, четыре шинели, военные фуражки, пилотки, шапка из искусственного каракуля, солдатские штаны, два комплекта офицерской формы: китель и брюки, — о, театралы, как я вас уважаю! Нашлось серенькое пальто и фетровые шляпы, костюм Деда Мороза на синтепоне а, значит, тёплый. И, главное, костюм Деда был в комплекте с валенками — настоящими, высокими, белыми новыми валенками! Отдельно от валенок валялись целые и тоже новёхонькие галоши. В костюмерной оказалось столько годного добра, что ко мне ненадолго вернулся оптимизм. Девушки переписали всё, до последнего лоскута. Благодаря энтузиазму коллег-театралов и ещё руководителей кружков, мой народ, полсотни людей, могли выбирать: нарядиться им в костюм Юного инспектора дорожного движения, в форму Юного спасателя-пожарного, или составить гардероб из цветного, но разнообразного барахла КВНовской команды — те вообще ни в чём себе не отказывали, и костюмерная кладовая пухла от разнообразных и случайных вещей, нелепых, но годных. В нашем положении выбирать нам не приходится. Всё стало оцениваться исключительно по степени полезности.
Выздоровела Вероника. Чахнет Ангелина. Она лежит, укрытая ворохом одежды, и всё равно мёрзнет, хоть температура вернулась к нормальной. Когда девушки расходятся на болота или к обеденным кострам, Ангелина переходит в кабинет обслуживающего труда, где работают швеи, скручивается калачиком в двух составленных вместе креслах и дрожит, укутавшись в тряпьё. У неё нет аппетита, и девочки силой вливают в неё жидкую и слабо подсоленую уху — единственную нашу еду, не считая свежих орехов. Нам удалось вырвать из Ангелы признание, что она голодала две последние недели августа — хотела прийти первого сентября в школу с осиной талией. У неё сильное истощение, или авитаминоз, который Таня Гонисевская пытается лечить травами. Ангеле нужна еда, вдоволь белковой еды. Но с едой у нас скудно, рыбы вылавливают много, но и пожирает моё племя немало. Ребята ловят мелких птиц силками, но не доносят — съедают прямо в лесу; научились запекать их в костре, обмазав глиной, и съедают на месте, бессовестные… Впрочем, это бывает редко, им некогда отвлекаться на ловлю мелких птиц.
Вчера вернулись рыскуны. Так я назвала разведчиков местности, и слово прижилось. Не я его придумала; до меня тысячи лет рыскунами называли в наших краях тех, кто рыскал — обследовал местность. За несколько дней рыскуны Влад Карнадут, Игорь Ковалёнок и друг Карнадута, Влад Адамчик, — прошли километров тридцать на юг и столько же обратно, держась края дремучего леса и переходя вброд небольшие болотные речки и ручьи. В лес не углублялись, мешал бурелом. Край дикий и безлюдный. Никто из нас не готов к тому, что обычный лес средней полосы без вмешательства людей становится непроходимым. Ребята вынуждены были двигаться только по границе зарослей и болота. Они видели звериные тропы, терявшиеся в чаще, но пройти по ним не решились. Дошли до огромной реки. Возможно, это Днепр, такой, каким он был в первобытные времена. Дальше путь лежал по кромке крутого обрывистого берега. Они не встретили следов присутствия человека, хоть и опасались этой встречи, подготовленные мной к неизбежному: с жителями дикого края нам не сладить, придётся подчиниться. Ребята видели бессчётные стаи уток и гусей, но добыть их оказалось непросто — птицы предпочитали камышовые болота, подальше от края леса. Вскоре выяснилось, кто держит их в страхе: лисы и молодые волки выходят из лесу и охотятся на птиц. Парням пару раз удалось отобрать у лисов жирную утку и устроить пирушку. Они перебивались ягодами и орехами, жарили над костром грибы на прутиках, ловили рыбу — в общем, вернулись живые и здоровые, это главное. Устраиваясь на ночёвку, они стелили на землю свежесрезанный камыш, над настилом сооружали шалаш, скрепляя камыш верёвками (у нас немало верёвок из расплетённых канатов). Ночевали, охраняя по очереди шалаш (в чём я сильно сомневаюсь). Они обнаружили речную старицу. Когда-то это было русло речушки, но теперь оно, перегороженное бобровой плотиной, со стоячей водой, стало ловушкой для рыбы, пришедшей туда во время весеннего разлива. Ребята входили в воду и просто выбрасывали рыбу на травяной берег. Назад они вернулись, искусанные пиявками, но с богатым уловом. Моё племя устроило им радостную встречу, и в этот день у нас был не только обед, но и щедрый ужин — рыбу решили не экономить, да и старица находилась неподалёку. Ребята составили карту местности, отметили места, где жируют болотные птицы, звериную тропу к водопою, соляной камень, от которого отломили три куска. Обозначили место, где встретили медведицу с медвежатами, волков и лосей. Однажды кто-то могучий ломился сквозь бурелом в чаще леса. Решили, что зубр. На обратном пути, то есть, во время третьей ночёвки, Игорь Ковалёнок увидел, как низкие облака на юге приняли опаловый цвет и в просвете странных облаков, словно подсвеченных снизу, полыхнуло кроваво-красное зарево. Это случилось часа через два после заката. Ковалёнок — единственный свидетель странного пожара в небе. На то, что горел город или селение, было не похоже. Так гореть может только половина мира. Остальные разведчики решили, что это были зарницы. Но следующее утро было теплее обычного, болото вокруг школы снова окутал плотный туман; ощущался запах гари, но едва уловимый, мешавшийся с дымом наших кострищ.