В зале послышался смех. Я обернулся, пытаясь через окна рассмотреть, что там происходит. Тяжёлая дверь распахнулась, и в неё неприлично быстро для леди выскользнула Илла. За ней, так же спешно, какой-то рыжеусый молодой лорд и ещё двое мужей в столичных кафтанах.
Я поднялся. Мне не нравилось происходящее. Не нравилось, что сельское мужичьё, поколениями не знавшее в этих местах лордов, кажется, и к королевской власти не питало пиетета. А уж лихие авантюристы из благородных так и вообще позволяли себе не проявлять к юной леди должного уважения. И рыжий был одним из таких.
— Постой, ваше высочество! — Лордик откровенно насмехался.
Стараясь не хромать, я шагнул между столами ближе к происходящему.
— Леди, эта троица докучает Вам?
Все четверо оглянулись в мою сторону. Илла поджала розовые губки, промолчав. Рыжеусый смерил меня взглядом, особенно обратив внимание на мою левую руку, небрежно возложенную на эфес меча. Я надеялся обойтись без драки. Он, прикинув мою силу и читаемый в движениях опыт, тоже не спешил хвататься за оружие. Сила воина это в первую очередь уверенность в этой самой силе.
Рыжеусый хмыкнул.
— Вазгар!? Тот самый воспетый рыцарь, трусливо избравший «размышлять» вместо честного «драться»?
Ответить я ничего не успел. С глухим тяжёлым звуком на дорогу вновь приземлился дракон. Ткнулся мордой в принцессу, словно обнюхивая её, проверяя, что цела. Потом вытянул шею, рассматривая нас четверых.
Я убрал руку с эфеса и остался на месте. Выводы, сделанные мной в нашу первую встречу, говорили, что зверь достаточно умён, но в то же время не атакует первым. Как хорошо обученный сторожевой пёс, в каждом своём деянии мыслящий лишь защиту своей леди.
Люди же рыжеусого, напротив, похватались за оружие и отступили на несколько шагов. Дракон не двигался. Не мигал. Жуткая способность ящеров замирать абсолютно неподвижно. Особенно ящеров такого размера. Особенно когда даже не видно движения чёрных глаз с вертикальной трещиной зрачка.
Раздался не особо уверенный голос девчонки.
— Не трогай их! Я приказываю тебе никого не убивать здесь!
Дракон игнорировал её, продолжая не отрываясь смотреть на нас. Ожидать. В голосе Иллы пропали последние нотки уверенности.
— Я ухожу, слышишь? Я желаю уйти! Ты же должен следовать за мной? Мы уходим!
Она развернулась и спешно зашагала по дороге в темноту. Дракон повернул голову ей вслед, потом вернулся обратно. Одним коротким выдохом выплюнул ровно в пах рыжеусого сгусток огня. Бесстрастно понаблюдал, как тот, сотрясая криками звенящую тишину, корчится, пытаясь сбить пламя. Дождался, когда лордышек справится, и в этот момент поджог тому ещё и зад. Фыркнул. И более не обратив ни на кого внимания, взлетел в сторону удаляющейся принцессы.
Люди рыжеусого стояли бледные, отчаянно сжимая в руках мечи, до сих пор не пытаясь помочь хозяину справиться с огнём. Словно окаменевшие под взглядом дракона в своём страхе. Я привёл их в чувство одной фразой:
— Когда ваш хозяин достаточно оправится от своих ран, чтоб взяться за меч, я его убью. А сейчас тушите уже его седалище и бегите к лекарю.
Мужчины отмерли. Один, наконец, метнулся к хозяину, другой за водой. В молчании я вернулся за свой стол.
10. Корзина хлеба
Из таверны опасливо появлялись любопытные. Они шёпотом вызнавали что произошло. Охали. Ворчали: «Вот что ей не имётся…. Почто она на нашу голову… Всех нас спалит…». Меня взяла злость.
— Почто?! Не уж-то вам мерещится несправедливость в деяниях этой леди? О, она не спалила тебя, — я ткнул пальцем в невнятного бродягу, что харчевался за столом возле самой двери, — а ты посмел не встать и не отворить ей дверь в харчевню. И тебя, — я навис над другим, что проводил её презрительным взглядом. — Она не оставила пепел от этого заведения, где постояльцы посмели не проявить к ней уважения. Не спалила селение, как это без промедления сделал бы любой член королевского семейства за подобный приём. Она лишь пожгла лишнее хаму, дерзившему ей лично, — я нашёл глазами трактирщика. — Что не по-ейному, говоришь, сразу огнём?! Ваше невежество граничит с бунтом. Разве эти земли не подвластны королю Манилу? Разве его армия не сдерживает варваров пустынь на юге и кочевников северных гор? Разве не должно подданным проявлять уважение к особам королевской крови?!
Трактирщик вжал голову в плечи, принявшись лепетать вполголоса:
— Ну… мы ж тут люди тёмные, сэр рыцарь… мы ж незнамо как там с принцессами надо-то… … у нас господ-то своих не водится… мы ж не со зла…
Деревенские загомонили. Кто-то кричал гнать принцессу, кто-то продолжал охать в страхе перед драконом, кто-то просто голосил. Из толпы выступил белоголовый мужик средних лет, в добротном сюртуке с простой вышивкой:
— Верно говорит, мудрый сэр Вазгар. Дракон малой пока, позря не свирепствует. Надо принцессе почести воздать. Как полагается королевскому семейству. С нас не поубудет. А всяких пришлых, — он зло глянул на лорда и его людей, — что норовят её обидеть, прочь гнать. Не надобно нам вражды с девицей этой и её зверем. Будем ласковы, уважим как полагается, так гляди и не пожжёт более ничьего дома.
Деревенские опять загомонили. Часть кричала прогнать обожжённого лордыша прямо сейчас. Часть продолжала возмущаться, что, дескать, девицу они не звали, а следомо по какому праву она является, да и главное, где это видано, чтоб молодая девица одна жила, без отца и без мужа хаживала где ни попадя. Даже бабу какую в услужение не наняла. Какая ж тут леди?! Белоголовый на спорщиков прикрикивал и грозил, что с такими суждениями останутся они на пепелище к зиме и так им дуракам и надобно.
Я вернулся за свой стол к остаткам трапезы. Мои знания говорили, что убеждать мужичьё — дело глупое. Каждого дурака не убедишь. Дураков надо стращать, а если не помогает, бить нещадно. А убеждать лишь тех, кто действительно головаст. Именно так поступает мудрый лорд. Но лордом этих земель, или каких других, я не был. А значится, и убеждать тут кого-либо не было моим делом.
Я взглянул в темноту, куда уходила размытая грязь дороги. По уму стоило нагнать Иллу и хотя бы проводить до замка. Но после сегодняшней тренировки нога моя была абсолютно немощна и требовала покоя. Да и дракон вряд ли будет рад моему явлению. И сама принцесса вздёрнет носик и, скорее всего, велит убраться. Гордая! Леди!
Я улыбнулся про себя. Принцесса очаровывала меня всё больше и больше. Глаз мой умилялся её чертам: хрупкой юности, бесхитростным глазкам, словно омутам мирской нежности, неумению лгать ни улыбкой, ни голосом. Но с другой стороны, я видел всю беспощадность жребия, который не разгаданные пока мною силы выдали этой девочке. И разум мой восторгался её упрямством и волей, что позволяла Илле не падать духом.
А ещё… в этот раз я был восхищён не только девушкой. Дракон. Дикий зверь? Скорее уж преданный страж. Так повёл бы себя даже не пёс, а суровый воин, что приставлен оберегать жизнь и честь слишком юной особы. Рыцарь! Он исполнил приказ принцессы, но и наказал наглеца, мало не покажется. Зверь?
Я сомневался. А значит, снова вставал вопрос, а кто же тут враг?…
Из таверны показалась дородная баба с корзиной хлеба.
— Фанар, а с хлебами-то как? Я вона собрала, а её окаянной и след простыл уж.
Трактирщик шикнул на говорившую. Сначала опасливо оглянулся на меня, потом с надеждой на белоголового. Тот поморщил лоб.
— Мальца пошли. Пусть отнесёт.
Баба встрепенулась.
— Да ты, Мерил, умом, видно, поплохел?! Какого это мальца к дракону-то слать?
Трактирщик с неожиданной для своего возраста прытью подскочил к бабе, шипя, отобрал у неё корзину да вытолкал обратно в зал таверны.
Белоголовый крикнул вслед:
— И того пирога положи! Пироги у твоей крикуньи всегда славные. За извинения пойдёт.
Трактирщик скрылся в доме. А спустя десяток минут из дверей выскользнул тощий грязный мальчишка лет двенадцати с той самой корзиной. Я подманил малого к себе.
— Принцессе говори «леди» да поклонись, как подойдёшь. Дракону говори «мастер» да тоже почтителен будь, будто перед тобой не зверь какой, а закалённый боями воин.
Малец смотрел на меня с благоговеньем, но без страха. Поручение его не пугало. А когда я ещё и вложил в его ладонь мелкую монету, расхрабрился окончательно и вслед принцессе рванул бегом.
Народ постепенно расходился. Ко мне приблизился белоголовый:
— Ты прости нас, сэр Вазгар. Не чаяли мы, что так получится. До сего дня принцесса эта только в лавках у кого бывала, когда людей иных нет. А тут почитай в самый людный час в таверне изволила объявиться. Растерялись мы.
Я кивнул. Не передо мной тут надобно извиняться.
Белоголовый, видимо, воспринял мой жест как полученное прощение. И поспешил, наконец, представиться:
— Я Мерил, сэр Вазгар. Местный торговец, мельник и староста этого селения.
Староста? Я смерил его взглядом:
— Это тот, кто стращает деревенских, что дракон скоро лютовать начнёт?
Он встрепенулся:
— От чего ж стращаю? Как есть правду говорю! В роду моём книга ведётся, для потомков, значит. Что помнить надо, чего опасаться. С какими людьми вести торговлю, а каких стороной обходить. Вот в ней и про драконий замок, и про девиц его и драконов записи имеются. И написано там без загадок, что надобно побыстрей девиц этих замуж выдавать. Расстараться, значит, чтоб поскорей сыскался достойный рыцарь. А если силы не приложить да засидится девица в девках, то станет дракон в возраст входить да с каждым годом свирепеть. Дед мой писал, что тот дракон, что перед этим, значит, был, село наше трижды дотла сжигал. Трижды! Это ж сколько добра да людей потеряно было!
Я указал старосте сесть:
— То есть это у вас тут не первая принцесса с драконом?
Белоголовый, обрадованный приглашению, гордо уселся на лавку напротив.
— Про титулы не ведаю, сэр Вазгар, принцесса не принцесса, но знатные девицы были и до неё. И каждая со своим драконом. Замок этот потому драконьим и зовётся. Покуда девицы с драконом нет, дорога к нему в лесах прячется. А как объявится девица — сразу всем видать и камень, и дорогу эту чёрную.
— И давно прошлая девица была?
— По книге моей значится, что ровнёхонько восемьдесят три весны тому назад. Семь лет она тут поживала. И дракон её стерёг красный. Огромный, не чета нынешнему. И лют был как сам дьявол.
— И что с ними стало, с драконом этим и девицей?
— Так знаемо что стало, сэр Вазгар. Нашёлся рыцарь, зарубил дракона, а девицу под венец повёл.
Я задумался, опять поражаясь бессмысленности происходящего. Дракон оберегает девушку. Ревностно защищает её жизнь и честь. Мало того, дракон послушен ей! Но под венец её ведёт тот, кто этого защитника убьёт?
А по поводу лютовать… возможно, староста и прав. Бывает, что охотники выхаживают дикого зверя с малых лет, медвежонка или волчонка. И малышом зверь этот ласков с человеком. Но как входит в возраст да начинает искать себе пару, так просыпается в нём вся его звериная суть.
А дракону пару тут не сыскать… Где ещё такая диковина найдётся? Может, поэтому и выбито на камне убить защитника?
Я вернулся взглядом к белоголовому старосте. Смотрел он на меня слегка заискивающе и с большой надеждой. Конечно, я и есть его надежда. Надежда о защите его детей, его семьи, его селения от дракона…
— Я хочу взглянуть на твою книгу, Мерил. Хочу сам прочесть, что писал твой предок.
— А… Да, конечно, сэр Вазгар. Обязательно. С утреца сразу и пришлю. Может, там в помощь что найдётся. Дело-то не простое.
Я махнул старосте идти. Он поднялся и ещё долго раскланивался. А когда уже шагнул прочь от столов, я его окликнул:
— Да, и вели поставить кого из мальчишек, чтоб дорогу смотрели. Как завидят принцессу, пусть бегут меня звать.
Староста снова принялся неуклюже кланяться, заверяя, что всё сделает.
По столам волной пошёл шёпот:
— Да ты смотри…. Вернулся… Кто? …Да сиротка, что у Фанара конюшенным.
По дороге гордо шагал тот самый мальчишка, что убежал относить хлеба. Шлёпая грязными ногами, он победоносно вошёл под навес и направился прямо ко мне.
— Я всё сделал, господин рыцарь! Как вы велели, поклонился и леди, и мастеру дракону. И передал, как хозяин сказывал, что извиняется и что пирог в дар принять просит. Вот! — он вытянул ладонь, показывая зажатую в ней оплавленную монету. — Леди мне за службу дала. Сказала, что я смелый!
11 Крендели с сахаром
Утро началось для меня с боли. С боли и тренировки через эту боль, медленно отступающую под натиском моего упорства.
К моменту, когда осеннее солнце подкатилось к полудню, я уже успел хорошенько разогнать кровь и возвращался в таверну почти не прихрамывая. День был пасмурный, но сухой. Последние яркие листья кружили под ноги, разлетались под порывами ветра красно-жёлтыми всполохами. Под ногами бодро хлюпала слякоть. По полю, незамысловато напевая, девочка лет десяти гнала коз. За покосившимся забором, в грязи, ворча друг на друга, бродили чумазые куры. Где-то вдалеке с упоением заливалась лаем собака.
Уже когда я подходил к таверне, ко мне подскочил мальчишка:
— Господин рыцарь, мне батька велел смотреть принцессу, а если угляжу, к вам бежать. Я-то углядел, прибежал, а вас нету…
— Давно углядел?
— Да уж она скоро, наверное, к селу подойдёт. Я-то с холмов смотрел. Там далеко видно.
Я похлопал мальчишку по плечу:
— Всё правильно сделал. Теперь беги. Дальше я сам управлюсь.
Малец засиял улыбкой и сиганул прочь. Я вгляделся вдаль туда, откуда вилась дорога в селение. Принцессы пока было не видать. А значит, у меня есть немного времени подготовиться…
Мальчишку вчера дракон не тронул. При том что, судя по монете и похвале, подходил он к Илле достаточно близко. Но у мальчишки не было оружия, да и на вид он не опасен. Я же крепкий воин — даже без меча за неопасного не сойду. Да и с драконом в схватку уже вступал…
А ещё, если Илле вздумается гулять долго, я могу за ней и не поспеть со своей ногой.
Я ступил во двор таверны:
— Коня мне!
Мальчишки на конюшне спешно вывели моего коня, споро седлая его вдвоём. Я снял меч, обернул его в куртку и приторочил к седлу.
— Сэр Вазгар, а отобедать не желаете? На кухне щи дымятся отменные да курочка хрустящая.
Я взглянул на трактирщика. Живот мой очень даже был не против обеда, но времени у меня на это не было. Но… Мне вдруг вспомнилась сплетня, что рассказывал менестрель по дороге, о том, что путники откупаются от дракона сладкими гостинцами.
— А пряника медового у тебя не сыщется? Или другой сладости?
Трактирщик слегка растерялся, но тут же спохватился, снова растекаясь в заискивающей улыбке:
— Крендельки есть, сэр, сахарные.
— Заверни мне в тряпицу большим числом. С собой возьму.
Принцессу я увидел где-то к середине дороги. Девчонка, не замечая меня, задумчиво брела по обочине, иногда поднимая с земли особенно яркие листья. В руках её уже подрагивал на ветру целый букет этого осеннего жёлто-красного золота. А ветер вдобавок теребил лёгкие как пух пряди, выбившиеся из причёски самой Иллы, делая её облик каким-то сказочно ангельским.
Дракона не было. Я внимательно оглядывал кромку леса и ясное небо с редкими осенними облаками. Но не видел его.
И всё же притормозил коня сильно поодаль, чтоб моё появление не сочли нападением.
— День добрый, прекрасная леди Илла.
Девчонка испуганно оглянулась. Потом как-то совсем по-детски быстро спрятала собранные листья за спину и вздёрнула носик, стараясь придать себе должную надменность.
Я непроизвольно улыбнулся. В каждом жесте этой девочки было столько искренности, столько настоящего.
Впрочем, долго улыбаться мне не дали. На дорогу, разбрызгивая слякоть, с глухим ударом мощных лап приземлился дракон. В жизни мне приходилось встречать воинов, чей мрачный смертоносный вид никак не мешал жившему в них настоящему рыцарскому благородству. Но дракон в этом плане превосходил любого из них. Я не мог пока сказать, насколько велико его благородство и не было ли то, что я видел, лишь минутной слабостью. Но то, что своим мрачным звериным видом, немигающим взглядом ящера, тяжёлой поступью огромных когтистых лап и нетерпеливыми ударами мощного хвоста дракон неминуемо порождал панику в душе любого, даже самого смелого, человека, в доказательствах не нуждалось. Я сам с трудом удерживал внешнюю беспристрастность.