Рок неподдельно смутился и принялся с предельным вниманием рассматривать второй, пока что оставшийся на ноге, башмак:
— Ну почему же первая? Может, вовсе и не первая. У меня этих ведьм было, знаешь, сколько? Я вообще очень опытный демон…
— Так первая?
— Ну… — он бросил быстрый взгляд из-под завесы волос. — Ну, да.
Я сползла по стеночке и схватилась за голову.
Дура! Вот идиотка! Рисковала своей бессмертной ларой[1], возможностью пережить Последний Звездопад, вечным покоем… Ради чего? Ради позёра, самовлюблённого красавчика, не представляющего, как подступиться к Подземью, не говоря уже о том, как черпать из него силу?!
— Для начала, — Рок с достоинством поднялся, поправил сбитое одеяло и приблизился ко мне, — действительно красавчик. Рад, что ты заметила. Это во-первых. Во-вторых, кто сказал, что я не знаю, как управляться с магией Подземья? Поверь, кири, — демон аж помрачнел на этих словах, — я знаком с Подземьем куда ближе, чем ты думаешь. Куда ближе, чем сам бы хотел. Так что нет, тебе достался не идиот без опыта работы, а вполне себе неглупый прислужник. И в-третьих, нет, я не слышу твои мысли. Просто тебе не мешало бы научиться прятать эмоции. Хоть немного. Хороший навык для ведьмы. Если ты ещё не передумала ею становиться.
Он протянул руку. Твёрдую, а не дрожащую от сального нетерпения и не влажную от похотливой жадности, как было у Антуана в ту ночь.
Решение принято. Поздно отказываться. Никто не обрекает меня на бездну. Пока что. Всего тридцать три дня испытания. Когда они истекут, я вполне могу отказаться от силы и от перспективы вечных мук. Я обязательно откажусь. Я же — не все те ведьмы, что были прежде. Кто-то когда-то должен отказаться. Не такое уж это искушение — власть. По крайней мере, очень хотелось так думать.
Я подала руку демону, позволила поставить себя на ноги, а после и отнести в кровать.
Рок больше не хохмил. Вообще не произнёс ни слова. Лишь коснулся носом моего уха, окутывая терпким ароматом прелой листвы. Уже сквозь сон я услышала, как падает на пол опустевшая одежда, как шуршит ткань и как мурлычет изящный чёрный кот, вытянувшийся вдоль моего бока.
[1] Лара — внутренний свет, сгусток Силы, живущий внутри каждого человека. Пользоваться им, к сожалению, никто не умеет, зато все свято верят, что именно благодаря ему не исчезнут окончательно после смерти тела
Глава 2. Месть — это блюдо, которое подают голодным
Глухо застёгнутое на множество тугих пуговичек платье. Закрытые туфельки, с которых я так и не успела вечером счистить налипшую землю. Коса, свёрнутая в тугой жгут на затылке: будь я девицей, могла бы позволить ей свободно болтаться, но теперь, когда весь город в курсе грязных сплетен, скрываться смешно. Я гордо сменила причёску в то утро, когда дверь нашего с матушкой дома впервые, издеваясь, обмазали коровьей кровью. Делавшие это мальчишки понятия не имели, что их глупая шутка клеймит меня несмываемым позором. Да и не имели они ничего против нашей семьи, в отличие от трусливой соседки, оплатившей каверзу. Однако я всё равно здорово надрала уши самому нерасторопному из них, а матушка вывернула в окно ночной горшок на головы остальным.
Я пронзала рыжую прядь очередной шпилькой, когда мои руки перехватили чьи-то уверенные пальцы.
— Ш-ш-ш, — раздалось над самым ухом. — Разве ведьма станет соблюдать глупые требования общества?
Совсем вылетело из головы, что Рок ночевал здесь. Да не просто в одной комнате, а в моей постели, прижавшись горячим шерстяным боком. Определённо в образе кота, не имея возможности говорить, он казался привлекательнее.
Он зарылся лицом в мои волосы, заставив недоумённо дёрнуться, но вырваться не дал: удержал руками за талию, скованную корсетом, притянул поближе и одну за другой вытянул заколки, позволяя пушистым прядям, словно облегчённо вздыхая, стечь по плечам. Запустил пальцы в локоны, растрепал у самой макушки и довольно промурлыкал:
— Вот так намного лучше. Это — настоящая ведьма.
Но так и не отпустил, напротив, сильнее прижал к себе, почти ласково обнимая сзади. Рука скользнула с талии выше, исследуя ряд меленьких пуговиц, обтянутых тканью, но не касаясь ни одной из них.
— Ты что делаешь? — прохрипела я, ожидая чего угодно, но не этой неуместной нежности.
— Я же демон, кири, — играя, куснул шею. — Мне полагается соблазнять и искушать.
Полагается.
Острый локоть вписался чуть ниже его груди, хотя целилась я совсем не туда. Полагается ему!
— Чтобы, — я тяжело вздохнула, пытаясь успокоиться. Это злость, всего лишь злость, а никак не… не что-то другое. — Чтобы больше такого…
Рок с готовностью поднял руки кверху:
— Больше не повториться. Извини, рыжуля. Кто же знал, что ты против? Я же чую, — он резко подался вперёд, шумно вдыхая воздух у моих губ, — что тебе это не в новинку. А ведьмы, знаешь ли, очень по-разному используют фамильяров.
Я зло, резко и неаккуратно скрутила волосы в жгут и присела на корточки, подбирая осыпавшиеся к ногам шпильки.
— Чтобы больше никогда! — какое счастье, что есть повод спрятать лицо: щёки вызывающе горели, и горели они точно не от возмущения. — Никогда, слышишь!
Демон присел рядом, подавая укатившуюся далеко заколку, заглянул своими фиолетовыми, искрящимися, заманивающими в Подземье глазами, кажется, в самую лару и проникновенно пообещал:
— Только если ты сама попросись, кири ведьма.
Нам бы несдобровать: вчера матушка пожалела, впустила переночевать и не стала пытать расспросами и нравоучениями. Но утро — её время. За завтраком, нарочито медленно наливая в кружку молоко или нарезая свежеиспечённый хлеб, она обязательно бы высказала всё, всё думает о поведении дочери.
Поэтому я, как взрослая серьёзная женщина, способная нести ответственность за свои решения, вылезала в окно.
Жирный кот Вениамин и Рок, уже в человеческом обличии, сидели на подоконнике и заинтересованно наблюдали.
— Как думаешь, хотя бы до угла доползёт? — поинтересовался демон у кота, скептически глядя на то, как я балансировала на узеньком деревянном приступе под окошком.
— Мяу, — покачал головой Вениамин. Сам-то он путешествовал этим маршрутом не раз и не два на дню, но прекрасно знал, что хозяйка куда менее изящна.
Угол дома, рельефный и удобный, как лесенка, был совсем близко: несколько шагов, тесно прижавшись к стене, и протянуть руку. Но ветер трепал юбку, ноги соскальзывали, а каблуки, казавшиеся самыми удобными на свете, ощущались как ходули.
— Мы обоими сердцами за тебя болеем! — подбодрил Рок.
— Мяу, — Возмутился Веня. Он в сомнительной затее участвовать не желал.
— Толку мне с вас, — туфелька поехала по влажной от росы деревяшке и едва не увлекла за собой и ногу, и её обладательницу. Я распласталась по стене, представляя себя бабочкой, птичкой или хотя бы мухой: любым существом, способным пережить унизительное падение со второго этажа и, главное, последующую мамину лекцию. — Ничего, вот сейчас я спущусь, будет твоя очередь. Вот тогда-то я и посмеюсь!
Не успела я позлорадствовать, как демон, потрепав кота по загривку на прощание, поспешил присоединиться. Только, в отличие от меня, Рока не беспокоил ни узкий скользкий приступ, ни ветер, ни обувь, мало приспособленная к лазанию по стенам. Демон небрежно опёрся одной рукой о стену, а вторую упёр в бедро:
— Ну давай, что ты? Уже почти! Пара шажков! Один и… о-о-оп! — он прижал ладонь к моему животу, когда чувство равновесия окончательно улетучилось и я начала молча героически падать. — Стой ровно, женщина! Если я стану первым демоном, подопечная которого свернула шею на второй день знакомства, я тебе этого не прощу!
— Лапу убрал! — процедила я, сообразив, что мужчина не спешит отпускать едва не падшую женщину.
Просьбу Рок выполнил, но принялся поглаживать подбородок со столь ехидным видом, словно наблюдал за комедийным представлением.
— Ну давай! Осталось-то всего ничего!
Я с ужасом посмотрела сначала влево, в сторону свободы, потом вниз: тоже своего рода свобода, но лететь ей навстречу не хотелось совершенно.
— Не могу, — обречённо зажмурилась, позволяя коленкам дрожать, как им заблагорассудится.
— Ладно, — демон мотнул головой в обратном направлении, — давай снова в дом.
Я приоткрыла один глаз, оценивая перспективы: до окна оставалось ровно вдвое большее расстояние, чем до угла.
— Нет.
— Тогда вперёд.
— Туда тоже не могу.
Демон практически незаметно спрятал улыбку в кулак и совершенно серьёзно поинтересовался:
— Это, конечно, крайне маловероятно, но скажите, кири, вы, случаем не боитесь высоты?
— Нет! — я пошатнулась от негодования и опять поспешила прилипнуть к стене. Уточнила: — Я совершенно не боюсь высоты! Я боюсь её резкого сокращения!
— Так, быть может, вам стоило бы воспользоваться магией?
Я открыла рот, чтобы отвергнуть глупую затею. И так же быстро закрыла его. Оценила своё бедственное положение, внимательно осмотрела совершенно расслабленно грызущего ноготь демона. Пришлось признать:
— Я забыла.
— Что? — он сделал вид, что не расслышал.
— Я… Вылетело из головы.
— Что-что? — наклонился он поближе.
— Я сказала, что ты паршивый фамильяр, раз сам не догадался предложить! — нашлась я, искренне надеясь, что демон не обидится и не предоставит мне и дальше решать проблемы самостоятельно.
Но он расплылся в острозубой улыбке:
— О, а ведьмочка с характером! И правда, где мои манеры?
Дальше всё произошло слишком быстро. Он дёрнул меня, притянул к груди, ничуть не заботясь тем, что ноги повисли в воздухе, а два тела накренились над пустотой и рухнули в неё прежде, чем я сообразила завизжать. А потом с негромким хлопком раскрылись крылья. Нас резко дёрнуло вверх, потом вниз и… земля.
— А, — выдала я вместо запланированного вопля.
— Не за что, — демон отпустил меня, чтобы поклониться, но тут же снова вынужден был ловить.
— Голова кружится, — пояснила я.
— Да, я такой, — многозначительно подвигал он бровями вверх-вниз. — Головокружительный мужчина. Привыкай, кири.
Я промолчала, опасаясь, что он отпустит и я таки познакомлюсь с твердыней поближе. Нет уж, к такому типу привыкнуть просто невозможно!
— Что ещё ты умеешь?
Дела в нашей лавке шли плохо. Нет, до разорения, конечно, было далеко: это сейчас магазинчик с лекарскими снадобьями можно проигнорировать. Но через месяц после Дня Мёртвых начинается сезон дождей, и уж тогда-то я не премину задрать цены на средство от насморка, а в настойку от больного горла добавить каплю улучшающей пищеварение, чтобы ещё и желудок к нам лечить бегали. Но пока что весеннее солнце не планировало прятаться за тучами, земля только-только начала как следует прогреваться, а жители Ниволи категорически отказывались болеть.
На самом деле, ничего из ряда вон выходящего не произошло. Минули времена, когда уличённую в добрачной связи девицу могли отправить на костёр. По закону меня всё ещё можно было брать в жёны (если, конечно, найдётся желающий), а покупки лекарств у лучшей травницы побережья (это моя матушка, разумеется, не я) никто и не думал прекращать.
Но наш Ниволи — городок маленький, укутывающийся в лохмотья сплетен, как нищенка в старый дырявый платок. А ещё бесконечно скучный. Поэтому даже демон, явившийся из самого Подземья, начал вертеться и удивлённо оглядываться на тыкающих в нас пальцами прохожих ещё раньше, чем мы прошли половину улицы.
— Колесовать, четвертовать, растягивать грешников на дыбе, вышивать и слагать поэмы, — озираясь, сознался демон. — Что смеёшься? Нужно же как-то заманивать в свои сети невинных дев! Отлично танцую, чтоб ты знала. А ещё очень хорош, — он томно понизил голос, — с наступлением темноты.
Ощущая, что краснею, я стукнула его в плечо:
— Бесстыдник!
— Что? Я имел в виду, что из меня получается отличная шерстяная грелка. Но, если у тебя есть другие предложения…
Мерный стук каблуков по каменной мостовой то и дело сбивался, когда проходящие мимо степенные женщины останавливались, чтобы плюнуть мне вслед; высокие деревянные рамы окон распахивались, чтобы донести якобы случайно, но нарочито громко произнесённое «опять идёт эта!»; весёлые мужики, обсуждающие с приятелями планы на грядущий день, внезапно как один, замолкали и смотрели влажными глазками, будто каждый из них лично успел меня оприходовать. Собственно, о последнем они и спешили друг другу поведать, стоило хоть чуть отдалиться.
Маленькая светленькая девчушка, выскочившая вместе с родительницей за молоком, ухватила за юбку бледную болезненную женщину и вытаращилась так, словно не они каких-то полгода назад день-через день бегали за мазью от зубной боли в лавку, а то и среди ночи будили дома. Матушка ни разу им не отказала. Зато теперь женщина одёргивала девчушку, чтобы та случайно не приблизилась и не заговорила с блудницей.
— Почему нельзя? — удивлялась малышка. Прежде у меня всегда находилось для неё угощение, не вредное для зубов, так что не так теперь?
— Она сама знает, почему, — презрительно отвечала тётка, поджимая тонкие губы.
Демоны, как известно, терпеливы. Но Рок всё равно не выдержал:
— Да что не так-то? Почему все озираются, как на диво? В вашем городишке что, прежде демонов не видели?
— Ну и самомнение у вас, киро рогоносец! — фыркнула я. — Чихать они хотели на тебя.
— Шлюха, — как можно отчётливее прошипела торговка, аккуратно раскладывая сахарные крендельки на лотке.
— Это они… тебя? — Рок вдруг стал необыкновенно похож на удивлённого барашка. Я не удержалась и почесала его за завитым рогом.
— Людям нужны сплетни.
А я уже давно научилась пересекать эту улицу с высоко поднятой головой, а реветь уже после, в подсобке нашей лавчонки, когда никто не видит.
— Это не сплетни. Это травля. Поверь, я в этом разбираюсь. А профессионалу вызов бросать не следовало.
Демон предвкушающе провёл языком по острым зубам. Не давая ухватить себя за рукав, вывернулся, чтобы с задумчивым видом остановиться возле торговки. До спасительной подсобки, где можно прореветься, оставалось каких-то два дома. Я с тоской кинула взгляд на знакомую дверь, сжала в кармане ключ от лавки и… встала рядом с демоном. Пора начинать новую жизнь.
— Доброго утречка, кири, — Рок расплылся в такой искренней улыбке, что, не выгляди она хищным оскалом, можно было поверить в доброжелательность демона.
— У-у-утречка, — испуганно отпрянула тётка, подрагивая обрюзгшими щеками и старательно вытирая липкие от сахара пальцы о передник.
— Здравствуйте, Велия, — я попыталась скопировать улыбку Рока. Эх, учиться ещё и учиться. — Как ваши суставы? Не болят больше? А то, я смотрю, вы к нам заглядывать перестали.
— Спасибо, спасибо, — торговка, видимо, считая, что незаметно, рассматривала рога моего спутника.
Рок наслаждался произведённым эффектом: рисуясь, поправлял волосы, щёлкал кончиком хвоста по назойливым пчёлам, слетевшимся на сахар.
— У нас с кири Тристой к вам один маленький вопрос, — он отмерил меж пальцами крохотное расстояние, поднёс их к фиолетовому, как листья Дерева Мёртвых, глазу.
— Слушаю вас, киро, — тётка всё больше жалась ко мне, неуверенная, что хуже: слишком тесное общение с демоном или возможность заразиться распутством от меня.
Рок подцепил с лотка крендель, медленно демонстративно слизал с него глазурь и пристроил на место. Взял второй…
— Нам интересно, — продолжил он изничтожать выпечку, — вы назвали кири Тристу шлюхой, чтобы самоутвердиться или чтобы найти приключений на свой объёмный зад?
Велия проводила тоскливым взглядом очередной кренделёк. Те, что Рок облизал и вернул, один за другим покрывались ярко-зелёной плесенью. Но помешать так и не посмела.
— Чтобы… — торговка проглотила ком в горле, кода демон для разнообразия запустил в следующую булочку зубы, и из той, как из живой плоти, тягуче потекло алое. Скорее всего, это был ягодный джем, по недосмотру попавший в начинку. Но смотрелось всё равно эффектно. — Я не называла…