Женщина ахнула и прижала к груди руку, как будто Грейсон и в самом деле коснулся ее сердца.
— Ты знаешь, кто я?
— Грозовое Облако знает вас всех троих, и, возможно, даже лучше, чем вы сами себя знаете. — Грейсон повернулся к остальным. — Агент Боб Сикора: двадцать девять лет служебного стажа. — И, помолчав, с хитрецой прибавил: — Оценка работы: хорошо, но не превосходно. Агент Тиньсю Цянь: тридцать шесть лет служебного стажа, специалист по трудоустройству. — Он повернулся обратно к женщине. — Теперь вы: Одра Хиллиард, один из наиболее компетентных агентов Средмерики. Почти пятьдесят лет службы, сплошные поощрения и продвижения, и теперь вы занимаете самую почетную должность в регионе. Вы директор Фулькрумского Исполнительного Интерфейса. Или, вернее, были директором, когда еще существовала такая вещь, как Исполнительный Интерфейс.
Он знал, что последними словами ударил их ниже пояса, но что вы хотите от человека, которого привязали к стулу и напялили на голову мешок? Не удивительно, что Грейсон слегка обиделся.
— Говоришь, Грозовое Облако по-прежнему слышит нас? — спросила директор Хиллиард. — Оно все так же на страже наших интересов?
— Как и всегда, — подтвердил Грейсон.
— Тогда, пожалуйста… попроси, чтобы оно указало нам путь! Спроси Облако, что нам делать. Без его направляющей руки мы, агенты Нимбуса, потеряли цель. Мы больше так не можем.
Грейсон кивнул и проговорил, возведя глаза к потолку (конечно, последнее исключительно ради эффекта):
— Грозовое Облако, есть ли у тебя какая-нибудь мудрость, которой я мог бы поделиться с этими людьми?
Он выслушал ответ, попросил Облако повторить его, а затем повернулся к трем нетерпеливо ждущим агентам.
— 8 и 167, 167 и 733, — сказал он.
Те непонимающе пялились на него.
— Что? — наконец спросила директор Хиллиард.
— Так сказало Грозовое Облако. Вы хотели цель, и оно дало ее вам.
Агент Сикора быстро тыкал пальцем в свой планшет, записывая числа.
— Но… но что это значит? — допытывалась Хиллиард.
Грейсон пожал плечами:
— Понятия не имею.
— Попроси Облако объяснить!
— Ему больше нечего сказать… Но оно желает вам приятного вечера.
Надо же, до этого момента Грейсон даже не знал, какое сейчас время дня.
— Но… но…
И тут замок на двери открылся. Не только один этот замок, но все замки в здании — Грозовое Облако постаралось. В тот же миг в каморку хлынули тонисты, похватали и повязали агентов. Последним в помещение ворвался курат Мендоса — настоятель монастыря, в котором нашел пристанище Грейсон.
— Наша секта не одобряет насилия, — сказал Мендоса агентам. — Но иногда я об этом жалею!
Агент Хиллиард, глаза которой не утратили прежнего безысходного выражения, продолжала смотреть на Грейсона.
— Но ты сказал, что Грозовое Облако позволило нам освободить тебя от них!
— Позволило! — жизнерадостно подтвердил Грейсон. — А теперь оно пожелало освободить меня от моих освободителей.
●●●
— Мы едва не потеряли тебя! — сетовал Мендоса, все еще на взводе, хотя времени после инцидента прошло уже немало. Они ехали обратно в монастырь, сопровождаемые целым кортежем машин, управляемых живыми водителями.
— Ну не потеряли же! — возразил Грейсон, уставший быть свидетелем этого самобичевания. — Со мной все в порядке.
— Но могло бы и не быть, если бы мы тебя не нашли!
— Интересно, как это вам удалось?
Мендоса поколебался, а потом проговорил:
— Нам и не удалось. Мы искали тебя несколько часов, а потом вдруг, как из ниоткуда, на всех наших экранах вспыхнул адрес.
— Грозоблако, — сказал Грейсон.
— Да, оно, — признался Мендоса. — Хотя не понимаю, почему оно так долго возилось — у него же везде камеры!
Грейсон предпочел не открывать правду — что Грозовое Облако вообще не возилось, оно точно знает, где Грейсон находится в каждый момент времени. Но у Облака была причина для промедления. Как была причина и для того, чтобы не предупреждать Грейсона о похищении.
«Нужно было, чтобы все происходящее казалось похитителям достоверным, — объяснило Облако уже после свершившегося факта. — Единственный способ достичь этого — сделать так, чтобы оно и впрямь было достоверным. Можешь не беспокоиться — настоящая опасность тебе никогда не угрожала».
Каким бы добрым и отзывчивым ни было Грозовое Облако, от Грейсона не укрылось, что оно частенько навязывает людям свои решения, проявляя при этом непреднамеренную жестокость. Тот факт, что Облако не человек, означал, что некоторых вещей оно ни при каких обстоятельствах не может постигнуть, несмотря на всю свою эмпатию и интеллект. Облако, например, не понимало, что страх перед неизвестностью терзает так же, как и страх перед реальной опасностью, и не важно, действительная это опасность или мнимая.
— Они не собирались причинить мне вред, — сказал Грейсон Мендосе. — Они просто чувствуют себя потерянными без Грозового Облака.
— Как и все прочие, — подхватил Мендоса. — Да только это не дает им права вытаскивать тебя посреди ночи из постели. — Он сердито покачал головой, но сердился он скорее на себя, чем на похитителей. — Мне следовало бы это предвидеть! Агенты Нимбуса ловчее обращаются с задним мозгом, чем другие люди, и, конечно же, они не преминули найти того, на ком нет клейма негодника.
Похоже, Грейсон зря надеялся остаться неизвестным. Просто он по натуре своей не любил выделяться. А сейчас оказался в буквальном смысле единственным в своем роде. Парень не имел понятия, как использовать такой козырь, но подозревал, что придется этому научиться.
«Надо поговорить» — сказало Облако в тот день, когда затонула Твердыня, и с тех пор не переставало разговаривать с Грейсоном. Оно сообщило, что тому предстоит сыграть ключевую роль, но не уточнило, в чем же эта роль заключается. Облако не любило выдавать ответы, за полную достоверность которых не могло поручиться, и хотя оно очень хорошо умело предсказывать последствия, оно все-таки не было оракулом. Облако не могло предугадывать будущее, оно лишь просчитывало вероятности. Его хрустальный шар затягивала дымка.
Курат Мендоса нервно забарабанил пальцами по подлокотнику.
— Эти проклятые нимсы наверняка не единственные, кто тебя ищет, — сказал он. — Нам следует выдвинуться на передовой рубеж.
Грейсон догадывался, к чему все идет. Будучи единственным человеком, контактирующим с Грозовым Облаком, он больше не мог прятаться; пришло время, когда его роль должна обрести форму. Он мог бы попросить совета у Облака, но не хотел этого делать. Надо признать: период, когда он ходил в негодных и не слышал от могучего искусственного интеллекта ни единого слова, был ужасен, но за это время Грейсон стал независимым. Он научился принимать решения и разбираться в ситуациях без посторонней помощи. Если он сейчас выступит из тени на свет, то это будет его и только его решением.
— Мне надо стать общественным деятелем, — сказал он. — Расскажи миру обо мне… но на моих условиях.
Мендоса посмотрел на него и заулыбался. Грейсон почти что видел, как закрутились шестеренки в голове курата.
— Да, — проронил Мендоса. — Мы должны хорошо тебя продать.
— Продать? — переспросил Грейсон. — Вообще-то это не то, что я имел в виду, я же не кусок мяса.
— Верно, — согласился курат. — Но правильная идея, поданная в точно рассчитанное время, может доставить такое же удовольствие, как и отличный бифштекс.
Именно этого Мендоса и дожидался! Он ждал разрешения обставить подмостки для выхода на них героя. Идея должна была исходить от Грейсона, потому что если бы ее выдвинул Мендоса, парень заупрямился бы. Возможно, это дурацкое похищение имело и положительные последствия — оно открыло Грейсону глаза, заставило взглянуть на дело в широкой перспективе. И хотя курат Мендоса сам втайне сомневался в своем тонизме, в последнее время присутствие Грейсона заставило его усомниться в собственных сомнениях.
Мендоса был первым человеком, поверившим Грейсону, когда тот сказал, что Грозовое Облако по-прежнему разговаривает с ним. Курат почувствовал, что вокруг этого парня выстраивается некий грандиозный замысел, и кто знает — может, Мендосе в этом плане тоже найдется местечко?
— Ты попал к нам не просто так, — сказал он Грейсону в тот знаменательный день. — Это чудо — Великий Резонанс — резонирует во многих смыслах.
И вот спустя два месяца, сидя в машине и обсуждая великие планы, Мендоса ощутил, как силы и отвага наполняют его. У сидящего рядом скромного молодого человека есть высокое предназначение: поднять веру тонистов, а с нею и его, Мендосу, на совершенно новый уровень.
— Первым делом тебе понадобится имя.
— У меня уже есть имя, — сказал Грейсон, но Мендоса отмел его замечание.
— Оно заурядное. Тебе надо подать себя миру как нечто совершенно неординарное. Что-то такое… ультра-супер. — Курат взглянул на собеседника, пытаясь увидеть его в более возвышенном, более лестном для того свете. — Ты бриллиант, Грейсон. И чтобы ты засиял, нам надо заключить тебя в достойную оправу!
●●●
Бриллианты.
Четыреста тысяч бриллиантов, заключенные в склепе внутри другого склепа, утеряны, покоятся на дне океана. Стоимость каждого из них недоступна пониманию смертных. Ибо это не обычные драгоценности. Это камни серпов.
Примерно двенадцать тысяч таких бриллиантов красовались на пальцах живых серпов — ничтожное количество в сравнении с самоцветами, находящимися в Хранилище Прошлого и Будущего. Их там было достаточно для удовлетворения нужд человечества в прополках на многие эпохи вперед. Достаточно, чтобы надеть на пальцы новых серпов от нынешнего времени и до конца света.
Они были идентичны. Они были совершенны. Ни единого изъяна, кроме темного ядра, — но оно было не изъяном, а элементом дизайна.
«Наши кольца — напоминание о том, что мы усовершенствовали мир, который нам подарен природой, — объявил Верховный Клинок Мира Прометей в год Кондора, когда был учрежден Орден серпов. — Такова наша натура… превосходить натуру». И никогда правота этого утверждения не была так очевидна, как при взгляде на кольцо серпа: всматриваясь в его темное сердце, человек испытывал иллюзию, что глубина в нем выходит за пределы занимаемого им пространства. Глубина за границами природы.
Никто не знал, как они были сделаны, ибо любая технология, не контролируемая Грозовым Облаком, — это, считай, потерянная технология. В мире существовало лишь несколько человек, действительно разбирающихся в том, как работают те или иные вещи. Все серпы знали, что их кольца каким-то таинственным образом связаны между собой, а также с банком данных сообщества серпов. Поскольку Орден не подлежал юрисдикции Грозового Облака, сбои, «глюки» и прочие неприятности, омрачавшие отношения между людьми и компьютерами в минувшие времена, были в серверах серпов делом обычным.
А вот кольца никогда не давали сбоев.
Они делали то, для чего были предназначены: вели учет выполотым; считывали ДНК с губ тех, кто целовал камень с целью получить иммунитет; начинали светиться в знак того, что тот или иной человек обладает иммунитетом.
Но если спросить серпа, каков наиболее важный аспект его кольца, серп наверняка повернет бриллиант к свету, полюбуется его блеском и скажет, что кольцо прежде всего является символом Ордена и постмортального совершенства, показателем высокого статуса и… напоминанием о глубокой ответственности серпов перед миром.
Что же касается утраченных бриллиантов…
«Да зачем они нам? — вопрошали многие серпы, зная, что отсутствие тех камней повышает ценность их собственных. — Ах они нужны, чтобы посвящать новых серпов? А зачем нам новые серпы? Чтобы справляться с работой, вполне достаточно и тех, что уже имеются». В отсутствие глобального контроля со стороны Твердыни многие региональные коллегии пошли по пути Средмерики и отменили квоты на прополку.
В центре Атлантики, там, где когда-то над волнами возвышалась Твердыня, по соглашению с серпами всего мира был установлен «священный периметр». Никто не имел права приближаться к месту, где затонула Твердыня, из почтения к тысячам загубленных здесь жизней. Верховный Клинок Годдард, один из немногих спасшихся в тот страшный день, потребовал, чтобы выражение «священный периметр» стало собственным географическим названием этой акватории и чтобы ничто в ее глубине не было потревожено во веки веков.
Однако рано или поздно бриллианты будут найдены. Такие драгоценности, как правило, недолго остаются бесхозными. Особенно когда все и каждый знают, где они находятся.
●●● ●●● ●●● ●●● ●●●
Мы, серпы региона Субсахары, глубоко возмущены тем, что Верховный Клинок Годдард упразднил квоты на прополку. Квоты с незапамятных времен служили способом контроля за количеством прополок и, официально не входя в свод заповедей, вели нас по верному пути. Они удерживали серпов как от чрезмерного кровопролития, так и от халатности в работе.
В то время как некоторые регионы вслед за Средмерикой отменили квоты, Субсахара присоединяется к Амазонии, Изравии и многим другим регионам, противостоящим этой непродуманной политике.
Кроме того, всем средмериканским серпам запрещается проводить прополку на нашей земле, и мы призываем другие регионы присоединиться к нам в деле сопротивления так называемому «новому порядку» Годдарда, желающему накинуть удавку на весь свет.
— Официальное заявление Его Превосходительства Верховного Клинка Субсахары Тенкаменина
2 ● Опоздать на вечеринку
— Сколько еще ждать?
— Вы слишком нетерпеливы для серпа.
— Тогда ты плохо знаешь серпов. Мы вообще народ нетерпеливый и раздражительный.
Почтенный серп Сидни Поссуэло из Амазонии пришел на мостик, как только рассвело, и поджидал там капитана. Джерико Соберани, капитану, подумалось, что почтенный серп, наверно, вообще никогда не спит. Может, серпы нанимают специальных людей, которые спят вместо них.
— Двенадцать часов на полной скорости, — последовал ответ капитана Джерико. — Мы прибудем на место в 18:00, как и было сказано вчера, ваша честь.
Поссуэло вздохнул.
— Кораблик у тебя слишком медленный.
Лицо Джерико осветилось улыбкой.
— Вы столько ждали, а теперь вдруг заторопились?
— Время не имеет значения ровно до тех пор, пока кто-то не решит, что оно таки имеет значение.
Логика, с которой не поспоришь.
— В этом лучшем из миров подобную операцию можно было бы провести уже очень давно.
На что Поссуэло ответил:
— На случай, если ты еще не в курсе, этот мир больше не лучший из миров.
Он, конечно, прав. По крайней мере, это не тот мир, в котором прошло детство и юность Джерико. В том мире Грозовое Облако было частью жизни почти всех людей. Его можно было спросить о чем угодно, оно отвечало, и его ответы были точны, информативны и мудры.
Но тот мир ушел в небытие. Голос Грозового Облака умолк, а все люди стали негодными.
Печать негодника ставили на Джерико и раньше. В отрочестве. Получить клеймо было плевым делом — свистни что-нибудь три раза из местного магазина, и готово. Но гордость за подвиг распирала Джерико всего один день. Затем наступили последствия. Невозможность общения с Грозовым Облаком Джерико особо не печалила, но примириться кое с чем другим было гораздо труднее. Негодников всегда отправляли в хвост очереди в школьной столовке, и им доставалась еда, которую больше никто не хотел. Зато в классной комнате негодников передвигали вперед, где учитель не сводил с них бдительного ока. И хотя Джерико не отстранили от участия в футбольной команде, встреча с инспектором-попечителем всегда совпадала с очередным матчем. Ясное дело, отнюдь не случайно.
В те дни Джерико казалось, что зловредное Грозоблако намеренно издевается над негодными под видом заботы, но со временем стало понятно, что великий искусственный интеллект просто хотел довести до негодного: «негодизм» — это твой собственный выбор, и поэтому тебе решать, стоит ли овчинка выделки.