— Ммм… Я не знаю.
— Пушистое зелёное пианино.
Крю не смеётся над моей шуткой и Джереми тоже. Сначала.
Затем, несколько секунд спустя, Джереми издает взрыв смеха, который заставляет меня улыбнуться.
— Я не понимаю, — говорит Крю.
— Джереми всё ещё смеётся, качая головой. Он смотрит на Джереми.
— Как это может быть смешно? Джереми обнимает его за плечи.
— Это не так, — говорит он. — Это смешно, потому что это не смешно. Крю смотрит на меня.
— Шутки не должны так работать.
— Ладно, у меня есть ещё один, — говорю я. — Что такое красное и по форме напоминает ведро?
Крю пожимает плечами.
— Синее ведро, выкрашенное в красный цвет.
Джереми сжимает челюсть, пытаясь сдержать смех. Видеть, как он смеётся, наверное, лучшее, что случилось с тех пор, как я здесь появилась.
Крю морщит нос.
— Ты не очень хорошо рассказываешь анекдоты.
— Ты что! Это было смешно.
Крю разочарованно качает головой.
— Надеюсь, ты не пытаешься шутить в своих книгах.
Джереми откидывается на спинку стула и хватается за бок, пытаясь сдержать смех, когда официантка подходит с чеком. Джереми забирает его у неё.
— Я угощаю, — с трудом выговаривает он.
Когда мы возвращаемся в дом, Крю заходит внутрь раньше нас.
— Беги наверх и скажи Эйприл, что мы вернулись, — кричит ему вслед Джереми.
Джереми закрывает дверь, ведущую в гараж, и мы оба останавливаемся, прежде чем пройти дальше в дом. Мы прячемся в неосвещённом углу возле лестницы, но поток света из кухни падает на его лицо.
— Спасибо за ужин. Это было весело. Джереми снимает куртку.
— Так и было. — Он улыбается, вешая куртку на вешалку рядом с дверью. Сегодня Джереми выглядит по-другому, как будто его жизнь отягощена меньше, чем обычно. — Мне надо почаще выходить с Крю.
Я киваю в знак согласия, засовывая руки в задние карманы. Следующие несколько секунд заполняет густая тишина. Это почти похоже на тот момент в конце реальных свиданий, когда вы не можете решить между поцелуем или объятием.
Конечно, ни то, ни другое не было бы уместно в данном случае, потому что это не было свиданием.
Почему это чувствовалось именно этим?
Наш зрительный контакт прерывается, когда Крю начинает спускаться по лестнице. Джереми на мгновение отводит взгляд к своим ногам, но прежде чем он уходит, я вижу, как он быстро выдыхает, как будто это прервало что-то, о чём Джереми собирался пожалеть, что-то, о чём я не уверена, что пожалела бы.
Я тяжело вздыхаю, иду прямо в кабинет Верити и закрываю дверь. Мне нужно отвлечься. Я чувствую пустоту — боль в животе, которая, как мне кажется, никуда не денется, как будто мне нужно больше времени с ним. Моменты, которые я не могу получить. Моменты, которые я не должна получать.
Я листаю страницы рукописи Верити, надеясь найти интимную сцену с Джереми.
Я не уверена, что это за человек, который заставляет меня быть собой в этот момент, потому что читать это неправильно, но это не так неправильно, как пересечь эту линию с ним физически.
Я не могу иметь Джереми в реальной жизни, но я могу узнать, как он выглядит в постели, чтобы помочь во всех моих фантазиях, которые я, вероятно, буду иметь о нём.
ПУСТЬ БУДЕТ ТАК
ГЛАВА ПЯТАЯ
Я была на грани срыва. Я чувствовала это или, по крайней мере, приступы гнева, шипящий припадок. Впрочем, любой из этого был бы неуместен.
Я просто не могла больше этого выносить. Если одна из них не плакала, то плакала другая, если одна из них не была голодна, то другая — тоже. Они редко спали в одно и то же время. Джереми был большим помощником и делал половину работы с ними, но, если бы у нас был только один ребёнок, я бы по крайней мере получила перерыв, но их было двое, так что казалось, что каждый из нас был полноценным одиноким родителем ребёнка.
Джереми всёещё продавал недвижимость, когда родились девочки. Он взял две недели отпуска, чтобы помочь мне с девочками, но его две недели истекли, и теперь нужно было вернуться к работе. Мы не могли позволить себе нанять няню, потому что аванс, который я недавно получила за продажу моей первой рукописи, был небольшой. Я ужасно боялась остаться одна с детьми, когда его не было дома по девять часов каждый день.
Однако, как только Джереми вернулся на работу, это оказалось лучшим, что когда- либо случалось со мной.
Он уезжал в семь утра. Я просыпалась вместе с Джереми, чтобы он видел, как я ухаживаю за девочками. Когда он уходил, я укладывала их обратно в колыбели, отключала мониторы и возвращалась в постель. С того дня, как он вернулся на работу, я стала спать больше, чем когда-либо. Мы жили в угловой квартире, и их комната не примыкала ни к одной другой квартире, так что никто не мог услышать, как они плачут.
Я даже не слышала их, когда вставляла в уши затычки.
После трёх дней, проведённых Джереми на работе, я почувствовала, что моя жизнь возвращается в нормальное русло. Я так много спала в течение дня, но, прежде чем Джереми вернётся домой, я покормлю их, искупаю и начну готовить ужин. Каждый вечер, когда он входил в дверь, дети успокаивались от того, что за ними наконец ухаживали, из кухни доносился запах ужина, и Джереми был поражён тем, как хорошо я справлялась с жизнью.
Ночные кормления даже не беспокоили меня в этот момент, потому что моё расписание сна изменилось. Я почти всё время спала, пока Джереми был на работе, и девочки будут спать довольно хорошо ночью из-за усталости от плача весь день, но плач, наверное, пошёл им на пользу. Я могла писать почти каждую ночь, пока все спали, так что карьера пошла вверх.
Единственное место, которого мне не хватало, было в спальне. Врач всё ещёне разрешил заниматься сексом, так как прошло всего четыре недели с момента их рождения, но я знала, что, если я не сохраню эту часть моего брака живой, она может быстро распространиться на другие сферы нашего брака. Ужасная сексуальная жизнь похожа на вирус. Ваш брак может быть здоровым во всех других аспектах, но, как только секс умирает, это начинает заражать все остальные части ваших отношений.
Я была полна решимости не допустить, чтобы это случилось с нами.
Прошлой ночью я пыталась заняться с ним сексом, но Джереми боялся, что он причинит мне боль. Несмотря на то, что это было кесарево сечение, он всё ещё беспокоился о разрезе. Он прочитал в интернете, что не может даже пальцем меня тронуть, пока мы не получим разрешение от моего врача, а до назначенной встречи оставалось ещё две недели. Джереми отказался заниматься со мной сексом, пока это не одобрит врач.
Но я не хотела ждать так долго. Я не могла, я скучала по нему. Мне не хватало этой связи с ним.
Джереми проснулся той ночью в два часа ночи, потому что мой язык скользил вверх по его члену. Я почти уверена, что его член был твёрдым, как камень, прежде чем он полностью проснулся.
Единственная причина, по которой я знала, что Джереми не спит, это то, что его рука переместилась к моей голове, а пальцы скользнули по моим волосам. Это единственное движение, которое он сделал. Джереми даже не поднял голову с подушки, чтобы посмотреть на меня, и мне это почему-то понравилось. Я даже не уверена, что он открыл глаза. Он оставался неподвижным и молчаливым, пока я сводила его с ума своим языком.
Я лизала его, дразнила, прикасалась к нему в течение пятнадцати минут, даже не вставляя его в рот. Я знала, как сильно Джереми этого хочет, потому что он становился беспокойным и нуждался в этом облегчении, но я не хотела, чтобы он получал облегчение от моего рта. Я хотела, чтобы он получил это, трахнув меня в первый раз за несколько недель.
Его рука нетерпеливо сжимала мой затылок, прижимая меня к своему члену, когда он молча умолял меня взять его в рот. Я отказалась и продолжала бороться с давлением его руки, целуя и облизывая его, когда всё, что Джереми хотел сделать, это засунуть его мне в рот.
Когда я была уверена, что довела Джереми до такого безумия, что его желание перевесило заботу обо мне, я отодвинулась от него. Он последовал за мной. Я упала на спину, раздвинула ноги, и Джереми оказался внутри меня, не задумываясь о том, не слишком ли рано ему там оказаться. Он даже не был нежным, как будто мой язык довёл его до безумия, потому что Джереми вонзался в меня так сильно, что это действительно причиняло боль.
Это продолжалось почти полтора часа, потому что, как только он закончил, я отсосала ему, пока его член снова не стал твёрдым. Оба раза, когда мы трахались, мы не сказали ни слова, и даже после того, как всё закончилось и я была раздавлена под тяжестью его измученного тела, мы всё ещё не разговаривали. Джереми скатился с меня и обвился вокруг моего тела руками и ногами. Наши простыни были покрыты потом и спермой, но мы были слишком поглощены сном, чтобы обращать на это внимание.
Тогда я поняла, что всё в порядке. Мы были в порядке. Джереми всё ещё боготворил моё тело, как и всегда.
К тому времени девочки, возможно, многое отняли у нас, но я знала, что его желание всегда будет моим.
XII ГЛАВА
Эту главу было сложнее всего продолжить читать. Меня расстроило, что мать может спать в то время, как её дети плачут. Какая же она бессердечная.
Создалось впечатление, что Верити, возможно, была социопатом, но сейчас я больше склоняюсь к психопатии.
Я спрятала рукопись подальше от себя и включила компьютер Верити для того, чтобы освежить в памяти определённое значение «Психопатия». Я просматриваю каждое обозначение: патологический лжец, хитрый и манипулятивный, отсутствие раскаяния или вины, чёрствость и отсутствие сочувствия, поверхностная, эмоциональная реакция.
Верити отображает каждую черту из выше перечисленного. Единственное, что меня тревожит, действительно ли она была психологически зависима от Джереми. Людям с психологическими отклонениями сложнее найти любовь, и, если это происходит, то им сложно удержать её. Они стремятся переходить из отношений в отношения, но Верити не хотела уходить от Джереми. Он являлся центром её внимания.
Мужчина женился на психопатке, и он не имеет ни малейшего понятия, потому что она делала всё, что угодно, лишь бы скрыть это.
Прозвучал мягкий стук в дверь, и я закрыла вкладку на компьютере. Когда я открыла дверь, Джереми стоял в проходе. Его волосы были влажные и, он был одет в белую рубашку и чёрные пижамные брюки.
Это мой любимый его вид, когда он босиком, непринуждённо одет в домашнюю одежду. Это чертовски сексуально, и я ненавижу то, как меня к нему тянет. Интересно, привлёк бы он меня, если бы не те интимные подробности, которые я прочитала о нём в этой рукописи?
— Извини, что беспокою тебя. Мне нужна одна услуга.
— Что случилось?
Он жестом приглашает следовать за ним.
— Где-то в подвале есть старый аквариум. Мне просто нужно, чтобы ты придержала дверь открытой для меня, чтобы я мог пронести его наверх и почистить для Крю.
Я улыбаюсь.
— Ты позволишь ему, чтобы он ухаживал за черепахой?
— Да, это делает его счастливым. Кажется, сейчас он выглядит старше, и надеюсь, что он не забудет кормить её. — Джереми подошёл к подвалу и открыл дверь. — Смотри, дверь была поставлена задом наперёд, поэтому невозможно подняться держа что-то в руках или ты не сможешь открыть дверь для того, чтобы выйти.
Джереми включил свет, и начинает спускаться по лестнице. Подвал не кажется большим по сравнению с домом. Он выглядит заброшенным и неприбранным, как забытое дитя. Половицы скрипят под ногами и пыль на перилах сливается со стеной. У меня не было ни малейшего желания заходить в такой неприветливый подвал. Особенно то, что этот дом уже напугал меня, но этот подвал — это единственное место, которое я был хотела увидеть полностью. Какие вещи могла бы Верити складывать сюда?
Лестничный пролёт, ведущий в подвал, в темноте, потому что выключатель находится при входе, и только так можно включить свет. Когда я достигаю нижней ступени, с облегчением замечаю, что комната не такая жуткая, как казалось на первый взгляд. По левую сторону находится офисный стол, который, похоже, не использовали некоторое время. По всему столу разбросаны стопки папок и бумаг, но это больше похоже на угол, используемый для хранения, чем место, где человек может сидеть и работать.
По правую сторону, замечаю коробки вещей, которые были наполненные за годы их совместной жизни. Одни стоят запакованные, а другие — нет. На одной из коробок виднеется детский монитор, и я съёживаюсь, думая о той главе, которую я прочитала, и как Верити призналась, что спала весь день, не замечая плач своих детей.
Джереми перебирает стопку вещей позади меня.
— Ты работал здесь внизу? — спрашиваю я.
— Да. Я владел риэлторской компанией и мне приходилось много работать дома, и это был мой офис. — Он поднимает простыню и отбрасывает её в сторону, показывая аквариум, который был покрыт слоем пыли. — Бинго. — Он начинает копаться в содержимом аквариума, чтобы убедиться в его целостности.
Я всё ещё думаю о его карьере, которую ему пришлось бросить.
— У тебя была своя фирма?
Он поднимает аквариум и подносит его к столу, который находится в конце другой комнаты. Я освобождаю место, отодвигая бумаги и папки, чтобы он смог поставить его.
— Да. Я начал заниматься бизнесом в то время, как Верити стала писать.
— Тебе нравилось это? Он кивнул.
— Да. Было очень много работы, но от этого я получал удовольствие. — Он вставляет выключатель в розетку, проверяя, включается ли свет. — Когда вышла первая книга Верити, мы оба думали, что это просто хобби, но не настоящая карьера. Когда она продала все свои книги, мы всё ещё не воспринимали эту действительность, но потом пошли слухи, и стало продаваться всё больше экземпляров. Через несколько лет, её чеки стали увеличиваться с каждым разом, всё больше и больше. — Джереми засмеялся, как будто это его любимое воспоминание и совсем его не беспокоит. — К тому времени, когда она забеременела Крю, мы оба знали, что я работаю только ради работы, не потому что мой доход оказал реальное влияние на нашу жизнь, и единственный выбор — это увольнение, так как работа занимала очень много времени. — Джереми отключает свет в аквариуме, и когда он это делает, позади нас раздаётся хлопающий звук, сопровождаемый бегством единственного света, который у нас был в подвале.
Сейчас здесь кромешная тьма. Я знаю, что Джереми прямо передо мной, но я больше не могу его видеть. Мой пульс учащается, и чувствую его руку на моём запястье.
— Я здесь, — говорит он, кладя мою руку на своё плечо. — Должно быть щёлкнул выключатель. Иди за мной и, когда мы поднимемся, просто обойди меня и открой дверь.
Я чувствую, как напрягаются мышцы его плеч, когда он поднимает аквариум. Я продолжаю держать руку на плече Джереми, внимательно следя за ним, пока он идёт к лестнице. Он ступает очень медленно, таким образом, помогая мне. Когда он останавливается, его спина упирается в стену. Я проскальзываю мимо него и нащупываю дверную ручку. Открываю дверь и в комнату вливается поток света.
Джереми выходит первый, и как только он уходит с моего пути, я быстро захлопываю дверь, заставляя её закрыться. Он смеётся, когда я прерывисто вздыхаю.
— Не любишь подвалы? Я качаю головой.
— Не люблю находиться в темноте.
Джереми доносит аквариум до кухонного стола и смотрит на него.
— Как много пыли. — Он снова его подымает. — Как ты думаешь, помыть ли его в душевой кабине? Или будет легче, если я его помою в умывальнике?
Я качаю головой.
— Лучше не стоит выбирать второй вариант.
Джереми несёт аквариум в ванную. Часть меня хочет следовать за ним и помочь, но я этого не делаю. Возвращаюсь в кабинет, и делаю всё, что угодно, лишь бы сфокусироваться на серии, над которой я должна работать. Мысли о Верити продолжают отвлекать меня, и это происходит каждый раз, когда я заканчиваю читать главу её автобиографии. Я не могу остановиться от прочтения. Это похоже на крушение поезда, и Джереми даже не осознаёт, что он был искалечен в обломках.