Я думаю о квартире, в которой теперь не живу: выцветшие стены и слишком маленькая кухня с ярко-зелёным холодильником 1970 года. Вся моя квартира походит больше на дом монстра. Моя мама говорила, что дома имеют свою душу, и, если это правда, то душа дома Верити Крауфорд так же темна, как и люди, проживающие там.
Спутниковые снимки в интернете не смогли показать того, что увидела сейчас, да, я пыталась найти снимки этого дома. Согласно сайту, где выставлены продажи, они купили этот дом пять лет назад за 2.5 миллиона долларов. Сейчас он стоит около трёх.
Это подавляющий, огромный и изолированный дом, но он не имеет обычную атмосферу, как все остальные. Не ощущается какого-либо преимущества, которые окутывают стены.
Я подхожу к машине, задумываясь о том, где мне её припарковать. Лужайка выглядит пышно и ухоженно, по крайней мере, три акра глубиной. Озеро, находящееся по другую сторону дома, простирается с одного края до другого. Зелёные горы рисуют настолько живописный вид, что сложно поверить в ужасную трагедию, которая здесь произошла.
Я вздыхаю от облегчения, когда заметила стоянку рядом с гаражом. Я заехала туда и выключила зажигание машины.
Моей машине вообще здесь не место. Я пинаю себя за то, что арендовала самую дешёвую машину. Тридцать баксов в день. Я спрашиваю себя, а если Верити сидела в Киа Соул*. В статье я читала о её аварии, и она водила Рендж Ровер*.
Я тянусь к пассажирскому сиденью, чтобы взять телефон и написать Кэри, чтобы дать ему знать о моём приезде. Когда я дотрагиваюсь до ручки двери со стороны водителя, я напрягаюсь, вытягивая спину на сиденье. Я поворачиваюсь и смотрю в окно.
— Чёрт! Какого хера?
Я хлопаю себя по груди, чтобы убедиться, что моё сердце всё ещё бьётся, когда смотрю на лицо, уставившееся в окно моей машины. Затем, я вижу, что фигура у моей двери — это всего лишь ребёнок, прикрываю рот, надеясь, что он не услышал мои ругательства. Он не смеётся. Он просто наблюдает, что кажется ещё более жутким, чем, если бы он испугал меня нарочно.
Он — миниатюрная версия Джереми. Та же улыбка, зелёные глаза. Я читала в одной из статей, что у Верити и Джереми было три ребёнка. Должно быть этот их сын.
Я открываю дверь, и он делает шаг назад, когда я выхожу из машины.
— Эй, — он не отвечает. — Ты здесь живёшь?
— Да.
Я направляю свой взгляд на дом, задумываясь, каково это расти здесь.
— Должно быть это хорошо, — пробормотала я.
— Когда-то было.
Он поворачивается и направляется к входной двери. Мне сразу становится жаль его. Я не думала о том, в какой ситуации находится эта семья. Этому маленькому мальчику не больше пяти лет, который потерял двух сестёр. И кто знает, какое горе пережила его мать. Я знаю, так как это проявляется в Джереми.
Я закрыла дверь, следуя за маленьким мальчиком. Я шла за ним, когда он открыл дверь, зашёл в дом, и закрыл передо мной дверь.
Я подождала минуту, задаваясь вопросом, есть ли у него чувства юмора. Но я могу увидеть через матовое стекло, что он продолжает идти, и даже не думает возвращаться обратно.
Я не хочу называть его засранцем. Он маленький ребёнок, и через многое прошёл.
Но я не отступаю от той мысли, что он является тем, кем я его назвала ранее.
Я позвонила в звонок и стала ждать. И ждать.
Ждать….
Я позвонила ещё раз, но мне никто не ответил. Джереми отправлял мне свои контактные данные на почту, поэтому я написала ему: «Это Лоуэн. Я стою у входной двери».
Я отправила сообщение и стала ждать.
Через несколько секунд, я услышала, как кто-то спускается по лестнице. Я смогла увидеть, как приближается всё ближе тень Джереми. Перед тем как открыть дверь, я заметила, как он остановился, сделав глубокий вдох. Я не знаю почему, но этот момент успокоил меня, так как, возможно, не одна я нервничаю в этой ситуации.
Как же странно, что его нервозность вызывает чувство комфорта. И я не имею понятия, как это работает.
Он открывает дверь, хотя это тот мужчина, с которым я встретилась пару дней назад, но он выглядит по-другому. Нет пиджака, галстука, нет загадочности в нём. Он одет в спортивные штаны и голубую Гавайскую рубашку, носки и никакой обуви.
— Эй.
Мне не нравится, как меня сейчас бросает в дрожь. Я игнорирую это и улыбаюсь
ему.
— Привет.
Он пристально смотрит на меня, а затем делает шаг назад, открывая шире дверь,
приглашая меня зайти.
— Извини. Я был наверху. Я сказал Крю открыть дверь, но думаю, что он не услышал.
Я сделала шаг в фойе.
— У тебя есть чемодан? — спрашивает Джереми. Я поворачиваюсь к нему.
— Да, он у меня на заднем сидении в машине, но я могу забрать его позже.
— Твоя машина открыта? Я кивнула.
— Оставайся здесь.
Он обувается и выходит из дома. Я медленно поворачиваюсь, рассматривая всё вокруг. Не такое уж отличие от фотографий, которые я видела на сайте. Это так странно, так какя уже видела все эти комнаты, спасибо социальным сетям. Такое чувство, будто я знаю каждую деталь здесь, хотя пробыла в этом доме всего ничего.
По правую сторону — кухня, а по левую — гостиная. Они отделены прихожей с лестницей, которая ведёт на второй этаж. На фотографиях, кухня отделана тёмно- вишнёвой мебелью, но сейчас в ней произошёл ремонт, и все старые шкафы исчезли, и были заменены в основном на полки, и несколькими шкафчиками над столешницей, которые были сделаны из светлого дерева.
Есть две духовки, и холодильник со стеклянной дверью. Я пристально смотрела на это, когда маленький мальчик спускался по лестнице. Он прошёл мимо меня и открыл холодильник, беря диетическую бутылку Доктора Пеппера*. Я наблюдаю, как он пытается открыть крышку.
— Может, ты хочешь, чтобы я тебе помогла? — спрашиваю его я.
— Да, пожалуйста, — говорит он, смотря на меня зелёными глазами. Я не могу поверить, что он негодяй. Его голос звучит так сладко и его ручки такие тоненькие, что он даже не может открыть содовую. Входная дверь открывается, когда я передаю бутылку Крю.
Джереми, прищурившись, смотрит на него.
— Я же сказал, никакой содовой. — Он ставит у стены мой чемодан, подходит к Крю и забирает бутылку. — Иди в комнату. Я через минуту зайду к тебе.
Крю качает головой и идёт обратно к лестнице. Джереми поднимает бровь.
— Никогда не доверяй детям. Он умнее нас с тобой. — Мужчина делает глоток содовой, перед тем, как поставить её в холодильник. — Ты хочешь что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо.
Джереми хватает мой чемодан и несёт его по коридору.
— Надеюсь, это не будет выглядеть странно, если я тебе отдам хозяйскую спальню. Мы все спим наверху сейчас, и я думаю, что было бы легче отдать тебе ту комнату, которая ближе всех к её кабинету.
— Я не уверена, что останусь здесь на ночь, — говорю я, следуя за ним. Место вызывает жуткие ощущения, так что было бы неплохо, если бы я смогла взять то, что мне нужно и поехать в отель. — Я планировала рассмотреть её кабинет и оценить ситуацию.
Он засмеялся, открывая дверь спальни.
— Поверь мне. Тебе необходимо около двух дней, может больше. — Он кладёт чемодан на сундук в ногах кровати, затем открывает шкаф и указывает на пустое место. — Я освободил место, если тебе понадобится что-нибудь повесить. — Он указывает в сторону ванны. — Ванная в твоём распоряжении. Я не уверен, есть ли все туалетные принадлежности, поэтому дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится. Я уверен, что мы решим проблему.
— Спасибо, — я разглядываю комнату, и всё это кажется таким странным. Особенно то, что я буду спать здесь. Мой взгляд тянется (логично ли?) к изголовью кровати, особенно к следам зубов, оставленных на нём. Я тут же отвожу взгляд, пока Джереми не поймал меня. Он, вероятно, увидит по моему лицу, что я задумалась о том, кому из них пришлось укусить изголовье кровати, чтобы не кричать во время секса. У меня когда- нибудь был сумасшедший секс?
— Тебе нужна минута, чтобы побыть наедине или ты готова осмотреть остальную часть дома? — спрашивает Джереми.
— Всё хорошо, — отвечаю я, следуя за ним. Он выходит в холл, но я останавливаюсь, глядя на дверь спальни. — Эта дверь запирается?
Он делает шаг назад к спальне, смотря на дверную ручку.
— Я не знаю, запирали ли мы её когда-нибудь, — он дёргает ручку. — Я уверен, что могу поискать ключ, если хочешь.
Я не спала в спальне с открытой дверью с десяти лет. Я хочу попросить его найти ключ, но также не хочу быть ещё более навязчивой, чем сейчас.
— Нет, всё в порядке.
Он отпускает дверную ручку, но прежде чем выйти в коридор, говорит:
— Прежде чем я отведу тебя наверх, ты знаешь, под каким именем будешь писать эти книги?
Я не думала об этом с тех пор, как узнала, что Пантем согласился на требования Джереми.
Я пожимаю плечами.
— Я как-то не думала об этом.
— Я хотел бы познакомить тебя с медсестрой Верити, используя твой псевдоним, на случай, если ты не хочешь, чтобы кто-нибудь приобщил тебя к этой серии книг.
Её травмы настолько серьёзны, что ей нужна медсестра?
— Хорошо. Я думаю… — не знаю, какое имя я должна использовать.
— На какой улице ты выросла? — спрашивает Джереми.
— Лаура Лейн.
— Как звали твоего первого домашнего питомца?
— Чейз. Он был йоркширским терьером.
— Лаура Чейз, — говорит он. — Мне нравится.
Я склоняю голову, узнавая эти распространённые вопросы из тестов на Фейсбуке.
— Разве не так люди выясняют имя их порнозвезды? Джереми смеётся.
— Псевдоним, имя порнозвезды. Это всегда срабатывает, — он делает знак следовать за ним. — Сначала познакомься с Верити, а потом я отведу тебя в её кабинет.
Джереми перепрыгивает через две ступеньки. Там есть лифт, который выглядит недавно установленным, прямо за кухней. Верити, должно быть, сейчас в инвалидном кресле. Боже, бедная женщина.
Джереми ждёт меня, пока я поднимаюсь по лестнице. Коридор разделяется, с тремя дверями на одном конце и двумя на другом. Он поворачивает налево.
— Это спальня Крю, — говорит Джереми, указывая на первую комнату. — Я сплю в этой комнате. — Он указывает на дверь рядом с комнатой его сына.
Через холл от этих двух спален находится ещё одна комната. Дверь закрыта, поэтому он тихонько стучит в неё, а потом толкает и открывает.
Я не уверена, чего я ожидала увидеть, но только не это.
Она лежит в кровати, уставившись в потолок, её светлые волосы рассыпаются по подушке. Медсестра в синей униформе стоит в ногах кровати и надевает ей носки. Крю лежит рядом с Верити на кровати, держа телефон. Глаза Верити пусты, её не интересует, что происходит вокруг. Она не знает о медсестре. Не подозревает обо мне, Крю. Когда Джереми наклоняется и убирает волосы с её лба, она моргает, но больше ничего не делает. Верити не понимает, что мужчина, с которым у неё трое детей, пытается быть с ней ласковым. Я пытаюсь скрыть озноб, который появился на моих руках.
Медсестра обращается к Джереми.
— Она выглядела усталой, поэтому я решила уложить её спать пораньше. — Она накрывает Верити одеялом.
Джереми подходит к окну и задёргивает шторы.
— Она принимала послеобеденные лекарства?
Медсестра поднимает ноги Верити, подоткнув под них одеяло.
— Да, она в порядке до полуночи.
Медсестра старше Джереми, ей около пятидесяти пяти, с короткими рыжими волосами. Она смотрит на меня, потом снова на Джереми, ожидая, когда он познакомит нас.
Джереми качает головой, как будто забыл, что я нахожусь здесь. Он машет мне, глядя на медсестру.
— Это Лаура Чейз, писательница, о которой я тебе рассказывал. Лаура, это Эйприл, медсестра Верити.
Я пожимаю руку Эйприл, но чувствую её осуждение, когда она оглядывает меня с ног до головы.
— Я думала, ты старше, — говорит она.
Что я на это скажу? В сочетании с тем, как она смотрит на меня, как будто пытается докопаться до истины или обвинить меня. Я игнорирую это и улыбаюсь.
— Приятно познакомиться, Эйприл.
— Мне тоже.
Она хватает сумочку с комода и обращает внимание на Джереми.
— Увидимся утром. Ночь должна быть лёгкой.
Эйприл наклоняется и щиплет Крю за бедро. Он хихикает и убегает от неё. Я отступаю в сторону, когда седсетсра выходит из спальни.
Я смотрю на кровать. Глаза Верити всё ещё открыты, но они не подают признаки жизни. Я даже не уверена, что она знает об уходе медсестры. Она что-нибудь понимает? Я ужасно переживаю за Крю, за Джереми, за Верити.
Я не знаю, хочу ли я жить в таком состоянии. И зная, что Джереми привязан к такой жизни… всё это так угнетает. Этот дом, трагедии в прошлом этой семьи, борьба в их настоящем.
— Крю, не заставляй меня это делать. Я сказал тебе идти в свою комнату. Он смотрит на Джереми и улыбается, но не встаёт с кровати.
— Я буду считать до трёх.
Крю сидит с айпадом в руке и продолжает бросать вызов Джереми.
— Три… два… — и затем, на счёт один, Джереми бросается на Крю, хватая его за лодыжки и поднимая в воздух.
— Перевёрнутая ночь! Крю смеётся и корчится.
— Только не это!
Джереми смотрит на меня.
— Лаура, сколько секунд ребёнок может висеть вниз головой, прежде чем его мозг перевернётся, и он начнёт говорить задом наперёд?
Я смеюсь над их игрой.
— Я слышала двадцать секунд. Но может быть и пятнадцать. Крю говорит:
— Нет, папа, я пойду в душ! Я не хочу, чтобы мой мозг был вверх тормашками!
— И ты будешь чистить уши? Потому что они недостаточно чисты, когда я тебе сказал об этом ранее.
— Клянусь!
Джереми перекидывает его через плечо, поворачивает на правый бок и ставит на ноги. Он ерошит волосы и говорит:
— Иди.
Я смотрю, как Крю выбегает за дверь и бежит в свою спальню через холл.
Наблюдая, как Джереми играется с сыном, дом кажется немного более гостеприимным.
— Он милый. Сколько ему лет?
— Пять, — говорит Джереми. Он наклоняется к больничной койке Верити и слегка приподнимает её. Мужчина берёт пульт со стола, рядом с кроватью, и включает телевизор.
Мы оба выходим из спальни, и он слегка прикрывает дверь. Я стою посреди коридора, когда мужчина смотрит на меня. Он засовывает руки в карманы серых спортивных штанов. Джереми ведёт себя так, будто хочет сказать больше — объяснить больше. Но он этого не делает. Мужчина вздыхает и оглядывается на спальню Верити.
— Крю боится спать здесь один. Он боец, но ночью ему сложно. Он хотел быть ближе к Верити, но Крю не нравится спать внизу. Я переселил нас обоих сюда, чтобы ему было легче. — Джереми идёт обратно по коридору. — А это значит, что по ночам ты будешь бегать вниз. — Он выключает свет в коридоре. — Хочешь посмотреть её кабинет?
— Конечно.
Я следую за Джереми вниз, к двойным дверям на лестничной площадке. Он толкает одну из них, открывая самую сокровенную часть жизни Верити.
Её офис.
Когда я захожу внутрь, мне кажется, что я роюсь в ящике с её нижним бельём. Книжные полки от пола до потолка заставлены книгами, засунутыми в каждую свободную щель. Вдоль стен стоят коробки с бумагами. Стол… Боже мой, её стол. Он простирается от одного конца комнаты до другого, протянувшись вдоль стены с огромными оконными стёклами, выходящими на весь задний двор. Нет ни дюйма стола, который не был бы покрыт стопкой страниц или файлов.
— Она не самый организованный человек, — говорит Джереми. Я улыбаюсь, признавая родство с Верити.
— Большинство писателей именно такие.
— Это займёт время. Я бы попытался организовать это сам, но для меня это всё китайская грамота.
Я подхожу к ближайшей полке и провожу рукой по книгам.
Это иностранные издания её работ. Я беру с полки немецкий экземпляр и изучаю
его.
— У неё есть ноутбук и рабочий стол, — говорит Джереми. — Я написал для тебя
пароли на стикерах. — Он берёт блокнот рядом с её компьютером. — Она постоянно что-то