Я и не заметила, как у меня вдруг начала болеть голова. Боль с каждой минутой становилась все сильней и сильней: в висках стучали молоточки, затылок наливался тяжестью, во лбу постоянно стреляли молнии. Хотелось выть, вот только от каждого движения боль все усиливалась.
— Селенира, — как сквозь густой туман, донесся до меня встревоженный голос Кладиры, — что с тобой?!
Я хотела ответить, открыла было рот, но глаза заволокла черная пелена, и я потеряла сознание.
Приходила в себя я медленно, словно пыталась выплыть из вязкой жидкости. Не то чтобы «жидкость» меня не пускала, скорее, не оставалось сил на возвращение. Да и желания, если честно, тоже не было. Но там, «наверху», я слышала голоса, они держали меня, не позволяя сознанию раствориться в «жидкости». Вскоре, придя в себя, я начала различать говоривших.
— Что… никогда… теперь… делать… — взволнованно шептала Кладира.
— Узнаем… позже… — отвечал устало Шарон.
— Дозу… нельзя… больше… — уверял кого-то Лоран.
Глаза открылись на удивление легко, хотя я ожидала той же тяжести, что сопровождала мое переселение в это тело.
Карета, открытые дверцы. Я — на сиденье. Что… Ах, да. У меня внезапно заболела голова.
— Селенира, — первой изменение в моем состоянии заметила Кладира. Она отошла от группы мужчин, стоявших неподалеку от кареты, встревоженно вгляделась в мое лицо, — как ты?
— Не знаю, — голос меня не слушался, очень хотелось пить.
Я облизала сухие губы.
— Сейчас. Вот, — у рта оказалась небольшая кожаная фляжка. Я сделала пару глотков, наслаждаясь живительным вкусом воды.
— Что случилось? — напившись, спросила я.
— Мы пока пытаемся это понять. Ближайший постоялый двор отсюда в двадцати минутах езды. Ты выдержишь дорогу?
Я прислушалась к своим ощущениям: голова больше не болела, в организме вроде бы никаких изменений не произошло.
— Да, — кивнула я, — думаю, да.
Как только карета тронулась, я попросила:
— Рассказывай. Ты отводишь глаза каждый раз, когда я говорю о самочувствии. В чем дело?
— Наш род отличается отменным здоровьем. Все мы умираем исключительно в дряхлом состоянии, — сообщила Кладира, немного помявшись. — Никогда ни у кого из нас не было такого приступа. И я понятия не имею, с чем он связан.
— Приступа? — нахмурилась я. — Разве произошло что-то еще, кроме потери сознания?
Кладира кивнула.
— У тебя были судороги. И ты кричала. На незнакомом языке.
Отлично. Вот только какой-нибудь неизвестной болезни мне и не хватало в придачу к женихам. Кстати о них…
— Народ не разбежался? — усмешка вышла кривой. — Женихи, — видя недоумение на лице Кладиры, пояснила я. — Никто не решил вернуться?
— Что ты, — кисло улыбнулась «сестра», — с таким «приданым», которое ожидает твоего будущего мужа…
Понятно. Жадность — наше все.
До постоялого двора мы доехали быстро. Эта дорога, ведущая к перевалу, ничем не отличалась от той, другой, по которой мы въезжали в столицу, а потому и рассматривать было нечего. Я сидела, не сводя глаз с обивки сиденья напротив, и старалась ни о чем не думать.
Глава 29
Постоялый двор встретил тишиной и запахом сдобы. Я сглотнула слюну. Вроде завтракала утром плотно, а от ароматов аппетит разгорелся.
Шарон заранее отправил солдата договориться о комнатах, а потому я сразу же поднялась наверх по скрипучей деревянной лестнице, поверив обещаниям Кладиры доставить мне обед. В принципе, она и не обманула. Не уточнила только, что доставлять его будет не она.
— Войдите, — крикнула я, услышав стук в дверь. Матрас на кровати оказался излишне мягким, или же мне, перенесшей непонятный приступ, так казалось, но вставать с постели я не хотела.
— Ваш обед, ронара, — саркастически сообщил Лоран, входя в комнату. Следом за ним в комнату прошмыгнули две служанки с подносами. Быстро расставив на небольшом столике у окна принесенные блюда, они выскочили в коридор. Дверь закрылась. Лоран остался внутри.
— Вы собираетесь составить мне компанию? — уточнила я, не делая попыток подняться.
— Ну что вы, ронара. С артарами не принять трапезничать, — «любезно» просветил» меня Лоран.
— Тогда для чего вы здесь появились?
— Лечить вас, конечно же. Что еще доступно скромному лекарю?
«Скромный лекарь» явно был то ли обижен, то ли разозлен, и пытался выместить свое настроение на мне.
— Лечите, — пожала я плечами. — Мне самой раздеться, или это сделаете вы?
Лоран ожидаемо покраснел.
— Вы так спокойно об этом говорите…
— Меня не пугает необходимость оголиться перед врачом, в моем мире ничего страшного в этом нет, — прервала я его.
— Но вы в этом мире! — нервно выкрикнул артар. — И нас тянет друг к другу! Селенира…
— Лоран, вы точно пришли, чтобы меня лечить? — не выдержала я. — Если нет, может, дадите мне пообедать?
— Поднимитесь, — буркнул Лоран. — Не могу же я… на кровати вас…
Действительно. Кто ж лечит больных людей в постели?
Ладно, встала, иронично взглянула на Лорана.
— Так что, сами разденете?
В глазах артара мелькнул злой огонек.
— Могу и сам.
Мужская рука с вызовом коснулась моей ладони. И в следующую секунду меня закружил водоворот изображений, этакий фильм наяву: молодая, красивая Селенира задорно смеется, сидя за столом в пышном свадебном платье. Лоран наблюдает за ней из прохода на кухню, в бессильной злобе смотрит на ее мужа, сжимает от ревности кулаки. Та же Селенира, но уже как будто постарев на несколько лет, рыдает, стоя на коленях, на могиле мужа. Лоран рядом, сидит в коляске для прогулок, не может подойти — один раз его уже прогнали, а хозяйские приказы не обсуждаются. Снова Селенира, холодная, неприступная, обольстительно улыбается во дворе собственного замка очередному мужу. Тот краснеет, бледнеет, заикается. Лоран снова наблюдает, на этот раз — стоя позади слуг, вышедших поздравить свою госпожу. У Лорана ноет сердце, ногти впиваются в ладони. Очередной смертник пожаловал за герцогскими деньгами. Они умрут. Все они умрут. А он, Лоран, останется рядом с возлюбленной, которой безразличен.
Последняя мысль меня отрезвила. Я вздрогнула, отпрянула от артара, стараясь не смотреть на него.
— Ронара? — недоуменно спросил Лоран. — Что-то случилось?
— Последствия приступа, — криво улыбнувшись, выпалила я первое пришедшее на ум оправдание.
Скинув с себя платье, чтобы отвлечь нас обоих от моего непонятного состояния, я предложила:
— Вы хотели лечить, Лоран. Прошу.
На этот раз никаких галлюцинаций от прикосновений Лорана не появилось. Он старательно втирал в мою кожу какую-то мазь с пряным запахом, затем, пряча глаза и стараясь особо не демонстрировать явно проявившееся возбуждение, скомкано попросил выпить синюю жидкость из бутылька.
— Надеюсь, это не яд, — неловко пошутила я, сделав глоток.
— Все представительницы ваше рода умирают своей смертью от старости, убить вас невозможно, — мрачно сообщил Лоран.
У меня сложилось ощущение, что он начал привыкать к моему поведению, отличавшемуся от поведения остальных местных дам. Впрочем, Селенира, если верить рассказам Кладиры, вела себя ничуть не лучше. В этом мы с ней были схожи.
Жидкость оказалась безвкусной.
— Для чего все это: притирания и питье? — уточнила я, натягивая назад платье.
Лоран следил за моими движениями жадными глазами, нервируя меня до невозможности.
— Питье — успокоительное, притирания — от повторения судорог.
Я подавила смешок. Вряд ли судороги появились сами собой. Не у здоровой Селениры уж точно.
— Зачем вы пришли, Лоран? — вернув ему пустой бутылек, в лоб спросила я. — Только чтобы лечить меня?
— Ваш выбор ничего не даст. Вы, ронара, твердите, что не Селенира, так не поступайте, как она, — с отчаянием в голосе выдал Лоран.
Читай: «Не выходи ни за одного из них! Тебе нужен я!»
Я устало прикрыла глаза. Чем ближе к замку, тем, похоже, веселей мне будет. Лоран отступать не желает. Не в этот раз.
— И вы предлагаете прервать этот род, отказавшись выходить еще раз замуж? Вы знаете, чем грозит такое поведение? Император пришлет войска, замок окажется в осаде. Я буду вынуждена выйти за того, кого выберет император. Вынуждена, Лоран. Голод, жажда, обстрелы… Вы когда-нибудь испытывали что-нибудь из этого? Я — нет, и не хочу. Так что мне придется сделать выбор, вопреки вашей просьбе. Оставьте меня, пожалуйста. Я хочу пообедать.
Через несколько секунд входная дверь несильно хлопнула. Я открыла глаза, горько улыбнулась и направилась к столу: нужно было подкрепиться после всего произошедшего.
Жевала я, не чувствуя вкуса. Видения, слова Лорана, непонятный приступ. Все вместе, словно лавина, вот-вот грозило обрушиться на меня пережитыми эмоциями.
«Вот истерики мне только и не хватало для полного счастья, — выпив стакан оранжевого напитка, поджала я губы, — тогда будет весело всем, и мне — в особенности».
Глава 30
— Отвратительно выглядишь, — сообщила Кладира, зайдя в мою комнату ближе к вечеру. — Лоран постарался?
— Скорее, сама ситуация, — я криво улыбнулась. — Жалко принца троллей. Он такой молодой.
— Вы с Селенирой все же очень похожи, — Кладира уселась на стул напротив кровати. — Та тоже любила такие шутки с черным юмором. То есть выбор ты уже сделала?
— Я все больше понимаю твою сестру, хоть и готова ее прибить. Выбор? Да нет тут особого выбора. Принц пока что кажется мне самым адекватным из всех женихов.
Я покосилась на сгущавшуюся темень за окном, перевела взгляд на свечи, тускло горевшие на столе. Время после ухода Лорана я провела, пытаясь читать книгу о местных традициях. Текст не лез в голову. Я обдумывала слова Лорана, вспоминала свои галлюцинации и снова и снова заходила в тупик. В уравнении оказалось слишком много неизвестных, решить задачу на данном этапе возможности не было, и такое положение дела раздражало меня все больше.
— Кладира, Селенира владела магией, так?
«Сестра» кивнула.
— Она считалась сильным магом. И я удивлена, почему ее способности до сих пор не проснулись в тебе.
А уж как я удивлена…
— Скажи, в вашем магическом мире это нормально, когда прикасаешься к человеку и видишь сцены из его прошлого?
Кладира непонимающе нахмурилась:
— Ты имеешь в виду Лорана? И что именно ты увидела?
— Его переживания. И увидела, и прочувствовала.
Мой рассказ Кладира слушала молча и все больше хмурилась:
— Ничего не понимаю. Да, я слышала о таких случаях, давно, в глубокой древности, когда только появились родственные души. Существам разных рас позволяли таким образом понять и увидеть чувства той души, что была им предназначена. Но, насколько я знаю, последние несколько веков ничего подобного ни с кем не происходило.
Что называется, почувствуй себя избранной…
— И как часто я буду это видеть?
— Не знаю, — качнула головой Кладира, — я, как младшая дочь, обделена магией и мало что в ней понимаю. Все, что нам остается, — добраться до замка и попытаться поговорить с Зариной.
— С вашей призрачной родственницей? Думаешь, она пойдет на контакт?
— Заодно и выясним, — Кладира поднялась. — Отдыхай. Завтра выезжаем рано утром.
Отдыхай. Легко сказать. Сначала я полночи не могла уснуть, ворочалась с боку набок, вспоминала дом на Земле, родных, маму, ушедшую так быстро. Плакать я не любила, считала слезы признаком слабости, но теперь мне хотелось реветь белугой от безнадежности и усталости. Уснула я в расстроенных чувствах. И снова мне приснился бывший муж Селениры — стоял, грустно смотрел на меня какое-то время, затем издал тяжелый вздох и посоветовал:
— Пока не поздно, сделай правильный выбор.
И исчез. А я проснулась.
Хмарь за окном, почему-то кем-то названная рассветом, оптимизма не добавила.
С помощью служанки я кое-как вымылась в железном тазу, оделась в закрытое дорожное платье темно-вишневого цвета, длиной до пят, на ноги — черные туфли, на голову — синюю шляпку. Можно было спускаться к завтраку.
Вот только планы — одно, а реальность — другое. Все, что я успела, — это выйти в коридор постоялого двора, полутемный и пустой, если не считать фигуры тролля, решительно перегородившей мне дорогу.
— Умная, да? — прошипел, склонившись ко мне, Цокар. Запах алкоголя прямо говорил о долгом времени, проведенном за бутылкой. — Шашни с артаром за спинами женихов водишь?! А мне потом артаров растить?! Да я тебя…
Сделать я ничего не успела: Цокар впился в мои губы, не особо ожидая ответа.
В следующую секунду мир вокруг взорвался и разбился на соколки. Стены здания задрожали, вокруг нас с оторвавшимся от моих губ, ошеломленным Цокаром заплясал огонь, довольно быстро сформировавшись в высокую стену, отделившую нас от остальных обитателей двора. Вдалеке послышался шум, затем — топот ног и приближавшиеся голоса. Стараясь не обращать внимания на внешние раздражители, я вытерла тыльной стороной ладони губы и, не думая, что делаю, размахнулась, влепила троллю пощечину.
— Еще раз дотронешься — убью, — внутри клокотала ярость, но я старалась говорить как можно спокойней.
— Селенира, — позвал голос Кладиры. — Селенира, успокойся. Вдохни поглубже. Селенира! Нам надо ехать!
— Ронара, вам нельзя волноваться! — и этот тут. Как же, что-то происходит, а Лорана рядом нет. — Ронара, прошу, вы…
— Я не волнуюсь, — я сама не узнавала своего голоса, настолько холодным он был. — У меня есть большое желание разнести тут все на камешки. И закопать под ними одного из женихов.
В глазах тролля показался страх. Тролли, существа немагические, боялись любого колдовства, и как среди женихов сильной магини оказался Цокар, я не знала, но сейчас и не желала это выяснять. Принц троллей переступил черту, и я не собиралась мириться с…
— Селенира, — Шарон, подошел позже всех и сразу же вмешался в ситуацию, — кто тебя обидел? Женщинам не пристало разбираться с обидчиками. Предоставь это мне. Дыши глубже, Селенира. Убери кольцо. Ты слышишь меня?
Дом тряхнуло еще раз, послышался грохот — в комнатах попадала мебель. Огонь вспыхнул сильнее. В глазах тролля страх перерос в ужас.
— Прошу простить меня, ронара, — пробормотал Цокар негромко. — Я… Я был не в себе. Я…
Огонь потух сам собой. Я с презрением посмотрела на перетрусившего принца, повернулась и отправилась в комнату. Пусть Шарон разбирается с этим горе-женихом.
Глава 31
Нехитрая мебель постоялого двора была перевернута практически вся. Я подняла старый деревянный стул, села на него и вопросительно посмотрела на зашедшую в комнату Кладиру.
— Шарон сейчас отправляет Цокара назад, как только они закончат общаться, мы двинемся в путь, — сообщила «сестра», оперевшись спиной на стену. — Чьи чувства в тебе бушевали? Твои или Селениры?
— Чьи? — непонимающе переспросила я. — Ощущалось все как свое, родное. Думаешь, там было что-то от Селениры?
— Сестра не терпела насилия, любого, и вполне могла устроить нечто подобное, хотя с нее сталось бы стереть тролля в порошок.
— Разве такое возможно? — недоуменно нахмурилась я. — Как можно жить чужими чувствами?
— Спросим у Зарины. Она при жизни имела репутацию сильной волшебницы.
Действительно. Ничего другого мне не остается, только замучить вопросами призрака. Не факт, правда, что он ответит, но попробовать можно.
— Я тоже не терплю насилия, — запоздало сообщила я. Но магией никогда не владела.
— Значит, в тебе пробудились силы Селениры, — задумчиво отметила Кладира.
— Но танцевать я так и не научилась.
Наше общение прервал недовольный Шарон, зашедший в комнату и сообщивший, что Цокара он отправил назад, с владельцем постоялого двора расплатился за причиненный мной ущерб, а следовательно, мы можем отправляться в путь.
— И так уже на сутки задержались, — буркнул Шарон.
Куда он так спешит, я уточнила, уже сидя в карете вместе с Кладирой.