Венчая свое блестящее выступление, королева мягко улыбнулась и низко поклонилась, чем сорвала бурные аплодисменты.
Новый рой черных точек поднялся в воздух на другом конце лужайки, склеивая фантом. Слепился в кляксу и растянулся, как нагретая смола. На этот раз «противников» получилось трое. Все крепкие, будто на подбор, и огромные, как великаны.
Вперед вышел Рэнимор. Поправил наххар, надвинув его почти на глаза. Раздавил между пальцами огненную капсулу, поджигая намино. Пламя заполыхало желто- алыми глазами в металлических емкостях оружия. А принц, выпрямившись, раскрутил над головой цепь, так легко и непринужденно, будто она нисколько не весила. Намино рвали воздух с басовитым свистом, выплевывали огненные искры, зловеще звенели, предрекая бросок, а Рэнимор все крутил и крутил их, придавая металлическим шарам ускорение, нагревая воздух, собирая на себе восхищенные взоры участниц.
Фантомы подобрались совсем близко. Пахнуло мертвенным могильным холодом. Один вышел вперед, протягивая к нам иллюзорные руки, и сделалось жутко. Так, словно иллюзорная структура действительно может причинить боль и утянуть в царство коварных низших. Так, будто противники из проклятой Фергазии действительно надвигались на нас!
В короткий миг, когда все три силуэта оказались на одной линии, Рэнимор повел плечом и отпустил цепь. Намино, свистя и громыхая, полетели по воздуху. Вертясь, будто лопасти мельницы, цепи врезались в фантомы, сбивая их и разрывая иллюзорные тела на черные лоскуты. Металлические шары подпрыгнули и звякнули оземь. Огонь лизнул траву, превращая в пепел. Черные протуберанцы энергии рассыпались в воздухе, и толпу вновь накрыли аплодисменты.
И я тоже не могла удержаться. Я хлопала Рэнимору и кричала, как последняя дурочка. И ждала… Ждала, когда же он на меня посмотрит. Но Рэнимор лишь холодно повел плечом и отступил. Пришлось разочарованно выдохнуть: даже головы не повернул в мою сторону…
— Гранна Трагго пойдет первой! — заверещал шут, приплясывая, когда гул и рокот толпы стихли, и лужайку накрыла звенящая тишь.
— Вы, что ли, мне приказываете? — с сарказмом процедила Лусьена и снова бросила на шута странный косой взор.
— Участницы выступают по убыванию рейтинга, — возразила Хельга, и страх схватил меня за шею. Я опять в числе первых на растерзание? Нет — первая?!
— Нет, — шут вскинул руки. — Я настаиваю! Очень уж хочется взглянуть на ту, что превосходит саму королеву Инессу! Прошу вас, гранна Хельга! Прошу-у! Как первую красавицу королевства! Ой…
Алексис неожиданно отступил, глядя в одну точку. Погасла его искрометная улыбка, бледность залила страшненькое лицо, а тонкие руки обвили живот.
— Не надо никого уговаривать, — Лусьена неожиданно заулыбалась и отвела взор: почти смущенно. — Лучшие всегда должны быть первыми. Это, — она томно выдохнула, — моя судьба. Я думаю, Лира мне уступит.
— Да на здоровье, — буркнула я. — Рисуйся, сколько влезет.
— Ай… — снова проронил Алексис и, согнувшись пополам, принялся пятиться к дворцу.
— Какое оружие вы изучали в школе? — подал голос оружейник.
— Посох, — гордо проговорила Лусьена. И очень широко улыбнулась.
Глава 34
Посох Лусьена выбирала сама. Предпочла массивный и длинный: с нелепым кованым ромбом на одном конце и острием на другом. Меня взяло сомнение, сможет ли она хотя бы пару шагов с этой бандурой пройти: оружие казалось неимоверно тяжелым и неуклюжим. Но Лусьена не только ловко водрузила посох на плечо, но и гордо выпрямила спину. Не застонала, не прогнулась и даже недовольной гримасы на лице не нарисовала.
Мы расступились, образовав полукруг. Я специально встала в первом ряду, чтобы похихикать: ведь зрелище обещало быть забавным! Я даже мысленно пообещала воздать хвалу Филлагории, когда главная бузотерка отбора запутается в своем роскошном платье. Не сказала бы, что желала Лусьене зла: просто верила в закон бумеранга.
Едва на другом краю лужайки прорисовался мощный силуэт воображаемого врага, Лусьена легко, будто бабочка, сорвалась с места. Ринулась навстречу, выставив перед собой посох. Юбка развевалась за ее спиной, подобно корабельному парусу. Издалека она походила на кровавое пятно в траве.
Поравнявшись с фантомом, Лусьена вскинула ногу и легко толкнула его ступней, заставив пошатнуться и выбив ворох черных искр. Выкинула посох вперед: легко, будто держала еловую ветку, а не металлическую махину. Зацепила фантом ушком посоха, изящно развернулась и поволокла «неприятеля» черной тенью по кругу. Когда силуэт закружился, превратившись в зияющую черную воронку, Лусьена добила его парой ловких ударов. Ей не помешало ни роскошное платье, ни худосочное телосложение.
Жиденькие аплодисменты поднялись над толпой и задрожали в воздухе. Лусьена многих успела задеть, и дарить ей овации никто не желал. Даже Рэнимор хлопал в ладоши весьма сдержанно: так, будто еще не начавшееся представление ему давно наскучило. Вот только Лусьену реакция толпы лишь раззадорила. Хитро ухмыльнувшись, она присела в книксене, и ее глаза загорелись огнем победы.
— Трагго весьма недурна, — с восхищением проговорила Бруна, подобравшись ко мне. Подруга оказалась одной из немногих, кто также выбрал спортивный костюм: кожаные брюки и удобный жакет без лишнего декора. — Порхала легко, как мотылек.
— Дурна, — ядовито возразила я, вложив в голос все свое негодование. — На голову. Это не лечится.
Возвращалась Лусьена гордо, как победительница, кромсая толпу спесивыми взглядами. Она хорошо знала себе цену. Жаль только, что существенно ее завышала.
— Это все, что было нужно? — нахально прогундосила она, отдавая посох оружейнику. — Должна признать, для женщины это унижение. Оружием должны заниматься мужчины. Мы ведь не заставляем мужчин надевать бюстгальтеры на публику, правда? Или кормить грудью детей?
— Гранна Трагго, — Хельга указала Лусьене место в толпе. — Прошу вас угомониться.
— Как скажете, — в голосе Лусьены сквозило недовольство.
Растолкав участниц, Лусьена приблизилась к нам. И тут же подарила мне дерзкий косой взгляд: точь-в-точь такой же, как и шуту. От этого взора кожу закололо. На теле будто колючки выросли. Теперь я знала, каково это: быть Фергазийским кактусом.
— Я была великолепна, — шепнула она. — Правда, Бруна?
— С этим не поспоришь, — сдержанно отреагировала подруга.
— Крэтчен, — отрезала Лусьена, поправляя роскошный воротник, — и не страшно после меня выступать?
— Нисколько, — парировала я. — По крайней мере, над моим обмундированием смеяться не будут.
— Ну, удачи тебе, — снова косой взор! Я уже почти ненавидела Лусьену за весьма своеобразную манеру строить глазки.
— Ибреса Лира Крэтчен! — прогремел над головой голос Хельги, и знакомая ватная слабость разлилась по телу.
Я робко шагнула вперед. Ноги отказывались подчиняться, голова — думать. Сердце колотилось в груди испуганной птицей, а воздух казался твердым и иглистым. Странное недоброе предчувствие обволокло меня плотным коконом, не давая дышать. Словно не смогу показать себя и допущу фатальную оплошность, как на митинге. К чему бы это?
Моя рука ни разу не дрогнула, когда я, рискуя свободой и благополучием, отстреливалась от королевских стражей на митингах. Я ни разу не осеклась, когда тренировалась в меткости на полевых мышах. Так с чего бы мне плошать? С чего это жестокое чувство сердце сжимает?! Может, причина всему — Рэнимор и его отсутствующий взгляд?..
Да нужен мне этот Рэнимор! И без него хорошо!
— Ваше оружие, ибреса? — подал голос оружейник.
— Лук, — проговорила я и ринулась к стойке.
К счастью, в королевской коллекции оказался лук, точь-в-точь напоминающий мой. Тот же гибкий материал, та же упругая тетива, тот же размер… Разве что, почти неношеный. Я едва не замурлыкала, когда мои пальцы коснулись полированного дерева. А когда вышла к краю лужайки и натянула тетиву, поняла, что точно справлюсь.
Галианта напротив высекла из воздуха черные кляксы. Собравшись густым роем, они склеились в человеческую фигуру. Широкоплечий противник-фантом медленно пошел на меня, протягивая руки вперед. С его пальцев срывались черные искры.
Я с легкостью прицелилась. Не было больше ни неуверенности, ни дрожи, ни сомнений в себе. Приятное напряжение разлилось по мышцам, и я отпустила стрелу. Воздух призывно засвистел, знаменуя мой триумф. Есть! Острие вошло точно в голову фантома, сделав его вполовину бледнее.
Я усмехнулась и достала вторую стрелу. Рэнимор, должно быть, сейчас наблюдает за моим выступлением. И, наверняка, гордится мною… От шальной мысли за грудиной проснулось приятное тепло. Ошпарило сердце, сдавило легкие, поднялось к горлу.
Прикрыла один глаз, прицелилась. Холодная уверенность не покинула меня. Нужно бить в голову, чтобы наверняка. Чтобы второй выстрел порешил его. Я натянула тетиву, и…
Острый спазм неимоверной силы скрутил живот, заставив меня согнуться пополам. Стрела сорвалась с тетивы и улетела куда-то вбок. Проелозила по траве, вспарывая землю, и осталась торчать перьевым хвостиком кверху по правому краю лужайки.
Глава 35
Взволнованные охи вывели из неприятного оцепенения и посеяли по коже мурашки. Воздух неожиданно затрясся и запах пеплом и кровью. Досада и отчаяние, переплетаясь, будто поросли ядовитого плюща, опутали тело. Неужели промазала?!
— Кар-р-р! — послышалось с высоты. Эстер била крыльями над моей головой, не узнавая свою хозяйку. Да я и сама себя не узнавала.
Преодолев панику, я распрямилась струной и затравленно огляделась. Стрела валялась в траве и выставляла пушистый кончик, дразня и упрекая криворукую Лиру Крэтчен. А фантом — серый и полупрозрачный — все еще тащился вперед, будто безумец под отваром мандрагоры. Добрую половину лужайки уже позади оставил, зараза этакая!
Взяла себя в руки и стиснула зубы. Не время раскисать. Пусть я промазала — никто не идеален — но я обязана его добить. И добью. В пепел превращу, по земле размажу, чего бы мне это ни стоило!
Вскинула лук. Достала стрелу и прицелилась. Представила на месте фантома подлого королевского стражника, что под выстрел подставился. Нет, лучше уж дознавателя — позорного мамонта с щетинистой, как у поросенка, шеей! Ну, сейчас я тебя, дурья башка!
Но, едва я хотела отпустить стрелу в свободный полет, меня настиг новый спазм: еще сильнее предыдущего! Хорошо, что на этот раз я оказалась умнее и не отпустила стрелу. Даже пополам не согнулась. Лишь затопталась на месте, пытаясь прогнать отвратительные ощущения. Но все было тщетно. Отвратительная боль решила обжиться в моем теле, прошив своими иглами каждую мышцу, каждый квадратный сантиметр кожи! Покрыла лоб каплями пота, заставила тело гореть, сделала мышцы восковыми.
Плевать на боль! Я должна!
Заскрипев зубами, прицелилась и выстрелила. Стрела полетела косо, криво и лишь слегка зацепила бедро фантома. Разрыв взорвался ворохом искр, и силуэт — спасибо хулиганке Филлагории и на этом — чуть побледнел.
Я беспомощно смотрела на надвигающийся фантом и не верила своим глазам и рукам. Да что же происходит, в конце-то концов?! Неужели на завтрак нам дали испорченную еду? Я готова была поверить даже это, вспоминая хитрые уловки королевской семьи, только вот остальные на отравленных похожи не были. Разве что… шут?
Тут же вспомнились косые взоры Лусьены и ее хитрая улыбка. Ах, вот кто виноват в моих бедах! Поглядите-ка, как жестока и опасна магия госпожи Трагго! Не восхитился прекраснейшей — насладись дикой болью и двухчасовыми посиделками в уборной. Я не сомневалась, что сейчас Лусьена стоит в толпе и столь же хищно улыбается, наблюдая за моими попытками показать себя. И знает, что я чувствую. Несомненно. Знает.
Не получит она своей радости!
Превозмогая боль, я выпрямилась. Достала новую стрелу, натянула тетиву и сконцентрировалась на самом кончике острия. Поймала мрачную фигуру фантома, и боль отступила! Настоящее блаженство хорошего самочувствия ты познаешь лишь после того, как тебя накрывает недуг.
Стрела призывно засвистела в воздухе. Пролетела над землей и послушно вошла фантому в шею, разбив его на тысячу серых песчинок.
— Кар-р-р! — подвела итог Эстер и снова опустилась мне на плечо.
Аплодисменты взорвали воздух. И, хотя я не очень-то их и заслужила, хлопали мне громче, чем Лусьене. Это радовало. В голове опять проскользнула мысль о Рэниморе… Интересно, что он подумает, глядя на мои слабенькие потуги и попытки показаться кем-то?
Я гордо развернулась, опустила лук, и оглядела толпу. Девушки дружно хлопали в ладоши, лишь Лусьена застыла, как статуя, переплетя руки на груди. Хлопала Хельга. Хлопала лысая Галианта с другого края лужайки. Хлопал оружейник: правда, поглядывал из-под наххара с каким-то скепсисом и снисхождением, подобно тому, как мужчина смотрит на женщину, выполняющую неженские дела. А Рэнимор…
Рэнимор, широко улыбаясь, что-то активно обсуждал с Шанти. Да так мило и доброжелательно, что вечно нервная и дрожащая красотка цвела радостью, будто садовая роза. Румянец горел на утонченном лице Шанти, а платиновые волосы серебрились в солнечных лучах, как редчайшая драгоценность. Вокруг парочки гордым роем увивались визиоллы. Самая крупная и наглая зависла над их головами и таращила зрачок то на Рэма, то на его прелестную собеседницу. Я даже представила, что испытывают сейчас сентиментальные аэрийские дамочки, глядя на свои экраны.
Стоп. Что же это получается?! Я старалась, превосходила свои пределы, боролась с болью… промазала, правда, но виновата в этом Трагго. Я прыгала — ну, ладно: старалась прыгнуть — выше головы, а Рэнимор даже глазом не взглянул на мое выступление?! Словно не спас меня этой ночью от наказания. Словно я не ночевала в его покоях, в его кровати, на его подушках и его простынях… Словно я не гладила его котика?!
Возмущение окатило меня, как кипяток. Показалось, что даже кожа пузырями пошла. Боль вернулась, но она была уже другой. Намного глубже и серьезнее. И на этот раз Лусьена Трагго не имела к ней отношения.
— Эстер, — скомандовала я тихо и указала на самую большую визиоллу. — Сбить.
— Кар-р-р! — послушно отозвалась Эстер и, спикировав вниз, пронеслась над головами Рэнимора и Шанти. Зацепила визиоллу крылом и превратила ее в мириады искрящихся песчинок.
Аплодисменты и шелестящие перешептывания резко сменила тишина. Мертвая, зловещая, накаленная до предела. Рэнимор с изумлением поднял голову и непонимающе взглянул на меня. Так, словно белым и пушистым был. Будто не улыбался парой секунд ранее и глазки Шанти не строил…
Я подставила руку Эстер, подарила Рэнимору свой самый строгий взгляд, поклонилась и гордо двинулась в толпу.
Глава 36
— Ибреса Оливия Вандергейт! — раздался следующий вызов, и мой живот опять скрутил отвратительный спазм: на этот раз более мягкий. Видно, я уже не была нужна Лусьене, а мой сомнительный успех — и подавно.
Закусив губу, я вручила лук и колчан со стрелами оружейнику, отпустила Эстер в голубую облачную высь и подобралась к Хельге.
— Я могу отлучиться на пару минут? — спросила как можно более доброжелательно.
— Что за бесцеремонность и неуважение к остальным участницам? — Хельга сухо наморщилась. Ее брови сошлись над переносицей, подобно крыльям фантастической лохматой птицы. — За твоим выступлением наблюдали все!
— Ж-женские дела, — прошептала я. — Я быстро. Просто опозориться перед королевской династией не хочу.
Хельга наморщила лоб, не веря моим словам. Правильно делала, что не верила, в общем-то: мне хватило наглости использовать запрещенный прием. В школе он гарантировал освобождение от занятий с оружием, да и для некоторых — от уроков тоже.
— Нерасторопная ты, — отчитала меня Хельга полушепотом. — Пять минут даю. Чтобы после была здесь, как миленькая!
— Куда я денусь? — бросила через плечо, рванув к дворцу.