— Затмение, — прошептала я, теряя остатки сил.
И пусть у Лусьены получилось предвидеть маневр и не испугаться, Эстер удалось на мгновение отрезать ее взор от моего лица. Боль отступила моментально, и на смену ей, подобно морской волне, снизошло облегчение. И пусть расстояния между нами не хватало для того, чтобы выстрелить, я уже не была беззащитной перед Лусьеной Трагго.
— Я победила, — Лусьена сделала изящный выпад, замахнулась посохом и упругая волна разрезала воздух у самых моих ребер.
— Мечтать не вредно, — я попыталась зайти за ее спину.
— Слабую же соперницу мне выбрали!
Я лишь усмехнулась в ответ, и прежде, чем Лусьена успела замахнуться еще раз, наступила на волочащийся по земле подол ее платья.
Глава 40
Благородный материал натужно затрещал. Лусьена, не приметив моего маневра, попыталась сделать выпад, но не тут-то было! Ее тощее тело качнуло вперед, и воздух разорвал ее вопль — вопль удивления. Раскинув руки по сторонам и шатаясь, будто подпиленное дерево, Лусьена тщетно пыталась удержать равновесие. И, возможно, это удалось бы ей, если бы я не подтолкнула ее в спину, опрокидывая на землю.
Воздух колыхнулся у моих ног, и соперница грохнулась навзничь на живот. Падая, она умудрилась ударить меня еще раз: и оставалось лишь догадываться, предусмотрела ли она этот выпад, или все получилось случайно, волею Филлагории.
Я ухмыльнулась. Цвет защитной капсулы вокруг Лусьены торжественно перетек в алый. Громкий сигнал пронесся над нашими головами, оповещая о завершении боя. О, Филлагория! Неужели я это сделала?!
— Что смеешься? — Лусьена вскинула хищный взгляд. — Тебе плакать надо. Победила-то я.
— Отрицать очевидное — это особый вид безумия? — высказалась я.
— Наверное, — Лусьена подобрала под себя ноги и истерзанный подол. Поднялась. — Ты очень похожа на сумасшедшую.
— Ничья, — объявил вдруг женский голос, оборвав наш спор.
Краем глаза я приметила Галианту, что зашла в отсек, блестя лысиной.
— Очень хороший бой, — похвалила она. — Но боюсь, что вам придется отыграть еще по схватке. С другими соперницами.
Она приблизилась и развернула ладонь. Две желто-зеленые капсулы выделялись яркими пятнами на фоне белой кожи.
Я лишь обреченно выдохнула. Устала я так, что из меня можно было веревки вить. И, честно говоря, как сражаться дальше — представлялось с трудом. Вот только Лусьена утомленной не выглядела вовсе. Деловито подбоченившись, она отрывала болтающуюся, изодранную часть подола от своего платья.
— Хоть десять, — прокомментировала она и улыбнулась.
Не желая больше лицезреть самодовольную физиономию Лусьены, я выползла обратно в зал. И без нее тошно.
Снаружи пахло гневом и гулял ветер. Участницы, что закончили бой, покорно стояли вдоль стены. Положение дел, впрочем, хорошо угадывалось по выражениям их лиц. Победительницы сияли улыбками, проигравшие угрюмо смотрели в пол: так, словно на этом бое жизнь завершалась.
— Ну, как ты? — ко мне, сияя ангельскими глазами, подбежала Альви.
— Ничья, — проговорила я угрюмо.
— Это отлично, — заметила соседка. — Лусьена — очень сильная соперница. Не хотела бы я с ней биться.
— Ну а ты как? — поинтересовалась я приличия ради. Судя по сиянию в глазах Альви, ответ был ясен.
— В сухую обыграла, — шепнула Альви и робко улыбнулась в ладонь. — Меньше минуты ушло.
— Это интересно, — я с претензией оглядела хрупкую фигурку Альви. — Я беспокоилась за тебя. Хотела бы и с тобой сразиться.
— Это просто невозможно! — за спиной раздался голос Бруны, и сияющее лезвие блеснуло над моим плечом. — Ее талант… Он ужасен!
— Что-то не так? — я с опаской повернула голову.
Выражение лица Бруны было таким, словно она сейчас пойдет рубить и кромсать все, что движется:
— Шанти. Она непобедима.
— И не только в бою, — хихикнула Альви. — Видели, как принц Рэнимор на нее смотрел сегодня в саду?
Странное чувство укололо под ложечкой. Поднялось к горлу неприятной сухостью, и поспешно отвел глаза. я поспешно отвела глаза:
— Кажется, на отборе уже есть победительница.
— Может и так, — отметила Бруна, и легкий румянец заиграл на ее щеках. — Но я намерена сражаться до последнего.
От слов подруги стало больно: будто в каждый квадратный сантиметр кожи иголку вонзили. Отчего бы?
— Лира Крэтчен, — громкий голос Хельги вывел меня из оцепенения, и я поняла: нужно брать себя в руки. — Против Оливии Вандергейт!
Страх стиснул горло. Из-за дурацкой шутки Лусьены я не видела, как выступала Оливия. И о ее способностях тоже знать не знала. А потому единственное предсказание, которое я смогла сделать, не утешало. Мне будет тяжело. Очень тяжело…
— Смелее, — шепнула Бруна и коснулась моего плеча.
Краем глаза я поймала впереди фигуру Оливии. Она не расставалась со своим мертвенным спокойствием. В правой руке соперницы, к моему ужасу, поблескивал жезл с кроваво-красным наконечником. Солнце играло на ограненном турмалине, как язычок настоящего пламени.
— Маг? — шепнула я.
— Хуже, — отрезала Бруна, почти выталкивая меня к входу в отсек.
— Спасибо, успокоила, — промямлила я, чувствуя, что мои коленки начинают трястись.
Когда нас завели в отсек, и стены обхватили нас каменным кругом, к страху присоединилось удушье. Едва я раздавила капсулу, на каждую ногу словно по гире повесили. Смогу ли я выстоять и хотя бы свести бой в ничью?
Почему, ну почему это так важно для меня?
Эстер, потрепанная и помятая, спикировала со стены вниз и опустилась на мое плечо, обронив черное перо. Лишь ей — моей вечной союзнице — я могла доверять безгранично. Жаль, что разговаривать она не умеет: было бы, кому сердце излить.
Оливия опустила глаза в пол. Кажется, исход боя совершенно ее не волновал. Интересно, как она вела бы себя, будь на моем месте Роттильда.
Оковы на ногах становились все тяжелее. Страх — все сильнее и глубже. Я ушла в себя настолько, что не услышала, как щелкнула капсула визиоллы. Лишь краем глаза заметила, как Оливия расставила руки, и красная молния прорвала небеса, остановившись на кончике ее жезла. Мгновение спустя, рядом с нею пространство выплюнуло огромную тень демона: плотную и непрозрачную.
Эстер опомнилась первой. Громко каркнув, она метнулась к сопернице и, расставив крылья, ринулась ей в лицо. Оливия согнулась, отбиваясь, и тугие косы хлопали ее по спине, будто две плетки. Но тень — огромная, похожая на кита — видно, не зависела от силы мысли своей создательницы. Она двинулась на меня, поглощая свет и мелкие пылинки. Сомнений не оставалось: и меня проглотит так же. Как дракон рыцаря, что явился сносить ему башку.
Я отпрянула. Натянула тетиву и, дрожа от страха, выпустила пару стрел в демона. Трепещущая тьма разверзла пасть и тут же похоронила оружие в своих недрах.
— Коварные низшие! — выругалась я, скрипя зубами от злости и отчаяния.
А в меня, треща и раскидывая искры, уже летела алая молния. Вандергейт не теряла времени, да и атаки обезумевшей Эстер совершенно ее не смущали. Отбежав на безопасное расстояние, я принялась штурмовать Оливию. Стрелы пронзительно свистели, вспарывая и накаляя воздух. Ее капсула пробивалась хорошо, как и у всех обнаглевших магов. Одно лишь меня смущало: нахальный клочок тьмы, утробно рыча, все еще надвигался на меня, угрожая поглотить ненасытным черным пузом.
— Давай же, Эстер! — заорала я, когда защитная оболочка Оливии стала желтой. И, если мне удавалось порой уклониться от летящих в меня молний, то Оливия даже не рыпалась: лишь пассивно стояла на месте, собирая стрелы. Видно, была очень уверена в своем мрачном дружке, от которого воняет углем и преисподней!
Желтый плавно перетек в оранжевый. Я ликовала, глядя, как усердно Эстер мутузит и клюет соперницу.
— Давай же! — прокричала я, выпуская стрелу за стрелой. Усталость осталась позади, лишь мышцы сладко ныли.
— Кар-р-р! — отреагировала Эстер, разрывая клювом защитную оболочку.
В тот же миг в ушах зазвенело знакомое рычание, и поток тьмы душем обрушился на меня, сковывая тело холодом. Пару секунд я ничего не видела: лишь бесконечную чернь. Лишь когда очередная молния прилетела мне в грудь, разорвав мрак на лоскуты и покачнув пространство, и громкий сигнал окончания боя пролетел над головой, я поняла, что…
Глава 41
— А сейчас, — Хельга, скабрезно улыбаясь, придвинула к столу кресло и уселась рядом с принцем Рэнимором, — результаты прошедших испытаний, ибресы и граны.
Предчувствуя позор, я уронила вилку. Да так грациозно, что она едва не раскидала по скатерти чье-то конкурсное блюдо: куриное заливное с овощами, выполненное в виде поросших травою холмиков с могильными плитами.
Лусьена, что по традиции уселась напротив, хищно усмехнулась и потерла ладони.
— Все в порядке? — Бруна тронула меня за рукав. Заливное на ее тарелке по- прежнему оставалось нетронутым, ибо такая подача по ее мнению — чистой воды богохульство.
— Да, — я кивнула, краем глаза поглядывая, как Хельга разворачивает перед собой гибкий экран.
— Боится, — отрезала Лусьена. — И немудрено. Нужно очень хорошо постараться, чтобы проиграть унылой Вандергейт.
— Ничего я не боюсь! — проговорила я злобно. — Просто руки устали.
— Отставить разговоры, — Хельга щелкнула пальцами, и по черному полотну экрана побежали цветные разводы.
Я снова видела знакомые лица. Взмахи мечей. Искры заклинаний, тающие в воздухе. Примятую траву и трясущуюся от топота землю. В какой-то миг на экране мелькнуло мое озлобленное лицо: трясущимися руками я наводила стрелу на невидимую мишень. Оставалось лишь догадываться, кто был по ту сторону кадра: Лусьена или Оливия.
Результаты по общему зачету оказались вполне себе предсказуемыми. На первое место вышла Лусьена, второе по-прежнему удерживала Оливия, а на третье поднялась Бруна. Шанти стала абсолютным лидером по итогам обоих сегодняшних испытаний, но смогла дотянуться лишь до четвертой позиции. На пятую строчку общего зачета вышла Альви, а шестой внезапно стала Роттильда. Когда объявляли ее имя, Оливию, что так хладнокровно и выдержанно билась со мной, аж перекосило. Мне досталась лишь седьмая строчка общего зачета, что, в общем-то, не особо огорчило. Пусть трон займет та, кому это нужнее.
Помимо Микаэллы, что отказалась участвовать в боях, проститься пришлось с Мирой и Джиджер. Обе, расчувствовавшись, ушли прямо с ужина, так и не оценив конкурсные блюда. Теперь на грани вылета очутилась Ровена: та самая эксцентричная девушка с пятнистой кожей, что любила экстравагантные платья.
— Завтра вы можете отдохнуть, — заметила Хельга, сворачивая экран. — И порепетировать, если это требуется. Ведь следующее испытание — конкурс творческих способностей.
— Восхитительно! — Ровена на другом краю стола взмахнула руками. — Покуда Филлагория слышит наши молитвы, Аэрия будет цела, а мы — в безопасности.
— Мы знаем, что таланты у всех разные, — высказалась Хельга. — Продемонстрируйте тот, что ближе вам. Можете спеть песню, можете станцевать или прочитать стихи, которые вы пишете. Мы предупреждаем вас о сути испытания заранее, потому что многим из вас потребуется репетиция. Да и вам нужно будет рассказать о выбранной песне или фоновой музыке дворцовым музыкантам, чтобы они успели подобрать аккомпанемент.
— Что-то скучновато, — заметила Лусьена.
— Почему? — я рискнула вклиниться. — Я уже вижу тебя, исполняющую песню «Экземпляр» ансамбля «Тан-Комино». На тонких каблуках и в смачных бархатных портках, — пропела я, наблюдая, как бледное лицо оппонентки заливает болезненная синева.
— Ходить на кабацкие концерты — не в правилах приличных девушек, — парировала Лусьена.
— Я надеюсь, ты сама выберешь песню поприличнее? — Бруна пихнула меня локтем в бок.
— С чего ты взяла, что я вообще буду петь? — пробормотала я, неожиданно осознавая, что ведать не ведаю, какой талант проявить. У меня их и не водилось, если честно. Ни одного.
— Ты в ноты попадаешь, — заявила Бруна.
— Ой, не смеши мои ботинки!
После заливного, к которому Бруна так и не притронулась, подали запеченную рыбу с жареным картофелем. Глядя на довольную физиономию Рэнимора, я не сомневалась, что этот рецепт придумала какая-нибудь стерва: они все вкусно готовят. Шанти, например.
В конце ужина выяснилось, что заливные гробницы для нас сообразила Оливия, а рыбу с картошкой — новенькая, Генриэтта, которую Лусьена уже успела окрестить самозванкой.
После ужина я приняла душ, переоделась и решила немного отдохнуть в спальне. Мышцы ныли и стонали, будто под кожу нашпиговали битого стекла: каждый шаг давался трудом и болью. Казалось, что я вот-вот рухну, разобьюсь, как ваза Хармингтонского фарфора, и собирать меня придется по кусочкам.
К счастью, Альви не спала. Тяжелое испытание, казалось, вовсе ее не утомило: маленькая и хрупкая, она сияла, словно бриллиант. Явно радовалась результатам и тому, что ей удалось меня обойти.
— Ты совсем не устала? — поинтересовалась я на всякий случай.
— Не от чего уставать, — призналась Альви, опускаясь на кровать. — Природа все делает за меня. Я — только проводник.
— Везет тебе. Мне вот тяжело пришлось.
— Я знаю, — Альви сощурилась. — Мама многое мне рассказывала. На ее отборе тоже были девушки со слабой магией. К слову, поток королевы Инессы тоже не отличался особой мощью: просто она отчего-то приглянулась королю Рихару.
— Поговаривают, что ему много кто понравился на отборе, — я усмехнулась в ладонь, но, заметив вытаращившуюся на меня визиоллу, проглотила окончание фразы.
Альви закивала:
— Да и многие девушки по нему с ума сходили. Вплоть до одержимости. Мама рассказывала, что одна из участниц — Эльма — едва самоубийство не учинила, когда узнала о своем проигрыше. А еще одна девушка — Сандра — чуть ли не ковриком у его ног стелилась, да вот только бесполезно это было. Давно король Рихар свой выбор сделал. А однажды…
Нашу беседу прервал глухой стук в окно. Он раскрошил тишину и просыпался на пол. Тук-тук-тук, будто молотком по нервам: зловеще и напряженно.
Альви взвизгнула и задрала ноги на кровать.
— Не волнуйся, — я подошла к окну. — Это моя Эстер прилетела.
Я быстро нашла задвижку, открывающую раму, и высунулась наружу, в прохладную вечернюю темень. Хорошо, что глупая визиолла не догадалась вынырнуть следом. Потому что в клюве у Эстер белела крошечная записка.
Я перегнулась через подоконник, заставляя Эстер спуститься ниже, в зону, недоступную визиолле, и протянула ладонь. Ворона послушно выплюнула записку, и я ловко спрятала клочок бумаги между пальцами. Совершив свое черное дело, Эстер, подобно стреле, сорвавшейся с тетивы, понеслась в темнеющую яблоневую поросль. Мне предстояло самое сложное: прочитать послание, не засветившись перед Альви.
Глава 42
Кое-как закрыв фрамугу и дернув левой рукой задвижку, я помчалась к уборной. Спотыкалась на ходу, как бывалый воин: записка неприятно холодила пальцы. Казалось, что и ладонь я держу неестественно, привлекая излишнее внимание.
— Все в порядке, Лира? — прилетел в спину голосок Альви, и тело окутала колючая волна мурашек.
— В абсолютном, — крикнула я в ответ. Голос звучал жалко.
— Тебя что-то весь день штормит, — совершенно не смущаясь, высказалась Альви. А я и обрадовалась: пусть лучше так думает, чем правду узнает.
— Яйца всему виной, — соврала я, запирая за собой дверь. — Шут так сказал.
В уборной царила тишина. Глядя на совершенно пустой потолок, я не могла поверить своему счастью. Казалось, что за жалкий десяток шагов записка в моей руке отяжелела и превратилась в гирю.
Стараясь не шуметь и не шуршать, я развернула крошечный листочек. Те же круглые буквы. Тот же аккуратный почерк.
«Лира, что там со стражей? Сколько человек у ворот? Стоят ли ночью и, если нет, в каком часу ложатся спать? Что насчет магических стен: практикуют ли? Олаф»