Пять минут на этой должности, а паранойя уже просачивалась в меня. Чем быстрее мы с Дамиэлем уберёмся от Дознавателей подальше, тем лучше будет для нас.
Глава 7
Проклятие
Легион Ангелов содержал одну-единственную тюрьму, и она называлась «Проклятие».
Могло показаться удивительным, что рука божьего правосудия на Земле содержала лишь одну тюрьму, пока ты не вспоминал, что Легион имел дело лишь с самыми серьёзными преступлениями, то есть, с изменой. Боги вовсе не улыбались тебе, когда ты делал себя угрозой для всего мира.
Серьёзные преступления приводили к серьёзным последствиям. Приговор обычно сводился к смертной казни. Легион и боги, правившие нами, не очень-то любили милосердие.
Но время от времени пленник считался слишком ценным, и потребность Легиона казнить его в назидание остальным становилась менее важной по сравнению с информацией, которая имелась в голове пленника. Поэтому вместо казни его отдавали Дознавателям и сажали в тюрьму, красноречиво названную «Проклятие».
Заключённые, наверное, на самом деле предпочли бы смерть вместо такой судьбы.
Большинство из них недолго выдерживало допросы Дознавателей. Самые сильные заключённые держались месяц или два, а потом ломались. Но Ева Дорен, некогда известная как майор Дорен, а теперь прославившаяся как предательница Легиона, была заперта здесь двадцать лет. За всё это время Дознаватели получили от неё очень мало. Она была воплощением упрямства.
Давным-давно я считала Еву одним из моих немногочисленных друзей. С тех пор многое изменилось. Для всех нас.
Я смотрела через переднюю стеклянную часть дирижабля на тюрьму. Снаружи «Проклятие» выглядело практически лишь посадочной площадкой на каменистом холме. Единственный вход находился на вершине горы.
Сама тюрьма находилась в холме, и её подземные уровни были надёжно окружены камнем. Заключённые содержались в камерах с барьерами Магитека, которые нейтрализовывали их магию.
Ну, или так я читала. Я никогда прежде не бывала в этой тюрьме. Она находилась в юрисдикции Дамиэля, и он часто сюда приезжал. Но я сторонилась этого места. Мне не нравилось наблюдать, как Мастер-Дознаватель ломает умы людей.
Так что довольно иронично, что он назначил меня временным Мастером-Дознавателем на период своего выздоровления. Полагаю, он больше никому не доверял.
Дирижабль завершил посадку. Полковник Холифайр и я сошли с борта и на лифте спустились вниз.
«Проклятие» было вовсе не таким, каким его себе представляло большинство людей. Хоть тюрьма и находилась полностью под землёй, внутри она не была сырой или грязной. Стены были ярко-белыми, лишёнными украшений в виде картин или фотографий. Пол был сделан из блестящего и идеально ровного белого мрамора. Освещение было холодного белого оттенка; создавалось такое ощущение, будто идёшь через ледяную пещеру.
Но если так подумать, то яркий и блестящий интерьер был абсолютно в стиле Дознавателей. Они сделали свою тюрьму такой же безупречной, как их униформа. Такой идеально новой. Такой чистой. Чтобы каждая капелька крови выделялась на этих нетронутых холстах. Всё, начиная с одежды Дознавателей и завершая их интерьером, служило одной цели: напугать их заключённых до покорности.
Всё здесь было таким тихим, таким неподвижным. Каждый наш шаг разносился громким ясным эхом, как звук одной жемчужины, отскочившей от пола в тихом оперном зале.
В конце коридора два Дознавателя в безупречных белых униформах стояли у двери в комнату допроса.
— Заключённая Ева Дорен внутри? — спросила я у них.
— Да, как и приказал генерал Драгонсайр, — взгляд левого охранника на мгновение метнулся к полковнику Холифайру. — Генерал сообщил нам, что вы придёте одна.
Я не вздохнула, хотя имела на то полное право. Вместо этого я сказала:
— Полковник Холифайр будет помогать мне в этом расследовании. По приказу Никс.
Солдаты кивнули, затем оба шагнули в сторону от двери, чтобы позволить нам пройти.
Комната была абсолютно тёмной, не считая яркого пятна белого света над допросной аппаратурой — жёстким и холодным металлическим стулом, с металлическими кандалами на лодыжках и запястьях заключённого. Такие же металлические ободки обхватывали грудь и талию заключённого.
Золотистое мерцание светилось вокруг стула — поле Магитека, настолько мощное, чтобы нейтрализовать ангела. Оно не причиняло особой боли, пока ты не пытался высвободиться и встать со стула, но если ты всё же пытался сбежать, оно прошибало твоё тело мега-зарядом магии. Я знала это потому, что сама разработала это кресло допроса.
Помимо работы ангелом Замка Бури и выполнением роли Морского Дракона, я возилась с технологиями. Это было моим хобби почти всю жизнь. Было что-то невероятно успокаивающее в простом акте собирания деталей воедино, чтобы заставить что-то работать — особенно в мире, где редко что складывалось и имело смысл. На протяжении лет Легион неплохо попользовался моим ремесленным хобби.
Комната допроса была зловеще тихой. Я слышала каждый шорох одежды Евы, задевавшей её оковы при дыхании, каждый удар её бьющегося сердца. Эффект эхо должен был нервировать пленников. Они слышали всё, видели каждую каплю крови на белоснежных и чистых униформах Дознавателей.
Я не была одета в белое. У меня не было времени переодеться после нашей миссии на Стихийных Просторах. Моя одежда не была безупречной или чистой, благодаря скелетам мамонтов и драконам Идриса Старфайра. Рваные дыры испещряли ткань вместе с узором из подпалин.
Металлический запах крови никогда не уходил из этой комнаты Допроса. Как и кислая вонь пота от всех, кто прежде сидел на этом стуле.
Ева не была окровавленной и вспотевшей. Она сидела на стуле для допроса как королева, расположившаяся на троне. Она выглядела чертовски невозмутимой и ужасно высокомерной для того, кто был заперт в тюрьме Легиона уже два десятилетия.
— Каденс Лайтбрингер, любимица Легиона, — сказала Ева. — Сколько лет, сколько зим.
— Слишком мало лет, слишком мало зим, — ответила я. — Я не ожидала когда-либо увидеть тебя вновь, да и не желала больше видеться с тобой.
— Я понимаю твою реакцию.
Сейчас будет «но». Я это чувствовала.
— Но ты должна понимать, что я лишь делала то, что считала правильным, — её скромная улыбка была сладкой, как конфеты.
Я скрестила руки на груди.
— Тебе явно надо скорректировать свои моральные ценности.
Ева усмехнулась — странный ответ, учитывая, что это её пристегнули к стулу для допроса в Легионе.
Я подошла ближе.
Я не видела Еву с того самого дня двадцать лет назад на Сиеннском Море, когда она пыталась убить меня и Дамиэля. Сейчас она выглядела точно так же, как и тогда, словно время, проведённое здесь, ничуть её не изменило. На ней была тюремная униформа, ярко-серебристый комбинезон. Ткань сияла при любом освещении: отражала дневной свет, светилась в темноте. В этом кричащем костюме, заключённый не мог надеяться пройти незамеченным.
Но если не считать тюремной униформы, это была все та же Ева Дорен. Её волосы были ухоженными. Её кожа была чистой. Само собой, на ней не было ни украшений, ни косметики, но она и не нуждалась в этом для того, чтоб сиять. В ней была магия Нектара богов. Она прошла весь путь до звания майора, всего на один уровень ниже ангела, прежде чем выдающийся акт непростительного предательства резко положил конец её карьере.
И её двадцатилетнее заточение, по-видимому, никак на неё не повлияло. Это тревожило сильнее всего.
— Но я так понимаю, ты вытащила меня из камеры не для того, чтобы вспоминать старые времена, — сказала Ева.
— У нас есть несколько вопросов, — сказала я ей.
— Понятно, — она посмотрела мимо меня на полковника Холифайра. — И ты не взяла с собой генерала Драгонсайра? Жаль. Мне очень нравится наблюдать, как вздувается маленькая жилка между его глазами, когда его безошибочные методы допроса подводят его.
— Ты увидишь, что я куда менее смешон, чем Драгонсайр, — заявил полковник Холифайр, протискиваясь мимо меня.
Он пристально смотрел на неё, и его лицо находилось всего в нескольких дюймах от её лица. Улыбка исказила его лицо; тёмные намерения светились в его глазах.
Ева без страха встретила его стальной взгляд.
— О, я сомневаюсь в этом, полковник… — она взглянула на имя на его куртке. — …Холифайр. Вы слишком низко себя оцениваете. На самом деле, я полагаю, что вы будете гораздо более забавны, чем генерал Драгонсайр.
Он резко ударил её по лицу — с такой силой, что она стукнулась головой о подголовник.
— Уже весело? — спросил он.
Она встретилась с ним взглядом.
— Вообще-то, я нахожу ваше выступление довольно посредственным.
Он замахнулся, чтобы опять ударить её.
Я схватила его за руку.
— Какого черта вытворите?
— Допрашиваю заключённую, — холодно ответил он.
— Генерал Драгонсайр не издевается над своими заключёнными.
— Генерала Драгонсайра здесь нет, — резко ответил полковник Холифайр. — И Первый Ангел велела мне получить ответы от заключённой любыми необходимыми способами. Если «любые необходимые способы» включают в себя бросание тебя в тюремную камеру, чтобы ты не мешала мне, то так тому и быть.
Я отпустила его руку.
— Хороший выбор. Правду про тебя говорят, Лайтбрингер. Ты очень умна. Идеальный маленький солдат, который знает, как выполнять приказы.
Его лицо было самодовольным, а тон — снисходительным. Это вызвало у меня желание ударить его.
Он снова ударил Еву, на этот раз ещё сильнее. Эхо металла зазвенело, когда её голова ударилась о подголовник.
Она одарила его окровавленной улыбкой.
— Уже лучше, солнышко. Но не надо так сильно стараться. Это кажется натужным. Как будто ты пытаешься скрыть тот факт, что понятия не имеешь, что делаешь.
Он ударил её кулаком в нос. Её затылок врезался в металлический подголовник с такой силой, что задрожал весь стул.
— Я ангел, — хрипло сказал он. — Я всегда знаю, что делаю.
— Уже лучше, — у неё из носа капала кровь. — А теперь ещё раз, с чувством.
— Я уже сыт по горло твоей дерзостью.
Он схватил со столика рядом молоток и шарахнул им по её руке.
Я была в ужасе от того, как Дамиэль ломал умы, но его методы были совершенно цивилизованными по сравнению с бесконтрольной жестокостью полковника Холифайра. Он совершал по отношению к ней такие жестокие поступки, которые никогда не следует даже обсуждать, не говоря уже о том, чтобы применять к живому человеку. Холифайр начал с того, что раздробил каждую кость в обеих руках Евы… и с этого момента всё пошло под откос.
— Прекратите, — наконец сказала Ева отчаянным шёпотом.
Жестокая улыбка тронула губы полковника Холифайра.
— Что-что?
— Прекратите.
— Я прекращу, когда ты ответишь на мои вопросы.
Она закашлялась кровью.
— Я вам отвечу.
Он торжествующе посмотрел на меня.
— Итак, похоже, что Драгонсайр вовсе не такой хороший Дознаватель, как ему кажется. Он держал её в заключении двадцать лет и ничего не получил. Я поработал с ней двадцать минут, и она изливает мне свою душу.
— Она ещё ничего не излила, — заметила я. Я взглянула на новые багровые пятна на полу и стуле и добавила: — Кроме крови.
— Твоя неизменная преданность Драгонсайру утомляет меня, Лайтбрингер, — он перевёл свой ястребиный взгляд на Еву. — Говори, — он поднял молоток. — Или я снова начну ломать что-нибудь.
Она рьяно закивала.
— Вы с Идрисом Старфайром работаете вместе? — спросил он у неё.
— Да.
— На демонов?
— Да. Но клянусь, сначала я этого не знала. Он обманул нас. Он давал нам обещания, клялся, что мы действуем во имя богов, пока не стало слишком поздно. Пока мы не зашли слишком глубоко. Пока мы не натворили столько мерзких, невыразимых вещей, что пути назад уже не было.
— Кто тебя обманул? Старфайр?
— Нет. Кое-кто другой, — она задрожала.
— Кто этот лживый, коварный изверг? — требовательно спросил полковник Холифайр. — Кто ввёл тебя в заблуждение? Кто привёл тебя на путь зла?
— Если я скажу вам, он заставит меня страдать за моё предательство.
Полковник Холифайр помахал молотом у неё перед носом.
— Если ты не назовёшь его имени, я заставлю тебя страдать ещё больше, — пообещал он ей.
Глаза Евы дрогнули. Её губы тоже задрожали.
— Это Драгонсайр. Дамиэль Драгонсайр.
Глава 8
Ангел-мститель
Я ни на секунду не поверила Еве. Дамиэль не был предателем. Я знала, что это неправда. Я знала это каждой клеточкой своего существа.
— Она явно лжёт, — сказала я полковнику Холифайру.
— Мои методы безошибочны. Они добиваются лишь истины, — его глаза смотрели жёстко, нос задрался. — После того, как я полностью сломал кого-либо, места для лжи не остаётся, — он жестом указал на дрожащее окровавленное тело Евы.
— Подумайте об этом, полковник, — сказала я. — В этом нет никакого смысла. За двадцать лет Дознаватели ничего не вытянули из неё ни о заговоре демонов, ни о таинственном хозяине. Но затем, через несколько минут после вашего прибытия, она называет генерала Драгонсайра главным вдохновителем всего этого, как демона-предателя. Сам Старфайр сказал, что он не служит демонам. Тут что-то не сходится.
— Всё сходится идеально. Драгонсайр контролировал это учреждение. Он всё это время оставлял её в покое, никогда по-настоящему не допрашивая. Поэтому, конечно, когда её допросил настоящий дознаватель, который хотел получить настоящие ответы, мы их получили. А что касается заявления Старфайра, то он лжец и предатель. Ты не можешь верить ни единому его слову.
Я взглянула на Еву, потом снова на него.
— Но вы можете доверять тому, что она говорит?
— Я доверяю своим методам допроса.
— Не позволяйте высокомерию ослепить вас, полковник.
— А ты не позволяй своей верности Драгонсайру ослепить тебя.
— Тут что-то не сходится, — повторила я. — Вы должны это видеть. Если бы генерал Драгонсайр действительно был предателем и хотел скрыть это, он бы давно убил Еву Дорен, чтобы сохранить свой секрет в тайне. Было бы легко обставить её смерть как несчастный случай.
— Он не стал бы убивать своего союзника, — ответил он пренебрежительно.
— Предатели всё время убивают своих союзников, — заметила я.
— Нет, если она ему для чего-то нужна.
Здесь происходило нечто большее. Проблема заключалась в том, чтобы отделить правду от всей лжи.
— Вы хватаетесь за соломинки, полковник. Эта история не складывается, но вы всё равно пытаетесь собрать все кусочки вместе с помощью жвачки и скотча.
Он ощетинился, явно оскорблённый моей аналогией. Он открыл рот, чтобы возразить против моих слов.
Но я не дала ему такой возможности. Я продолжала говорить.
— Генерал Драгонсайр имеет долгую и полную заслуг историю службы в Легионе.
— Многие солдаты Легиона с долгой историей службы оказались предателями.
Боги, как же мне хотелось ударить этого мужчину! Я никогда не встречала кого-либо, настолько невосприимчивого к здравому смыслу.
— Он вовсе не предатель. Он всегда был тем, кто выслеживал предателей.
— А может быть, он изучал их обычаи, и их близость с каждым днём всё больше развращала его, — сказал полковник Холифайр. — Пока он не начал вербовать их в свою армию предателей. Драгонсайр всегда был мутным. Все ангелы так думают.
— Это безумие, — рявкнула я на него. — Вы нацелились на генерала Драгонсайра только потому, что он вам не нравится. И потому что вы хотите получить его работу. Но если вы наконец получите его работу, то когда-нибудь кто-нибудь нацелится на вас точно так же, как вы нацелились на него. И в вас полетят те же обвинения.
— Я — защитник света, ангел-мститель, который стоит за всё доброе и праведное. Я не могу быть развращён подлыми предателями.