— Ну? Чего стоим? — поинтересовался К’ярд, глядя на меня. — Падай, пока я не заработал несварение на нервной почве.
На подносах оказалось столько еды, что я вскинула брови.
— Извини. Забылся и взял на двоих.
Я покосилась сначала на него, потом на пол.
— У тебя проблем не будет, забывчивый?
— Так ты все-таки за меня волнуешься? — Он широко улыбнулся и подвинул ко мне еду.
Я отодвинула поднос.
Он подвинул обратно.
Я сложила руки на груди.
— Зачем ты это сделал?
— Затем, что меня достало это отношение к людям.
Я открыла рот, и К’ярд угрожающе поднял булочку.
— Знаешь, если я заткну тебя этим, мне даже выговор не сделают.
От такого заявления я слегка опешила, если не сказать больше.
— А если я откушу тебе палец?
— Ну, тогда выговор ждет тебя. Но прежде чем мы займемся членовредительством, давай обсудим то, о чем говорили на паре.
Мне как-то разом расхотелось с ним спорить.
— Это правда? — спросила я. — Ты с ней знаком?
— С ней… с ним, — он пожал плечами. — Да.
— И… давно?
— Давай об этом поговорим завтра. Когда поедем знакомиться.
Я глубоко вздохнула.
— Ты же свободна завтра, Мэйс? — Он пристально на меня посмотрел.
— Почему ты вообще рассказал мне о ней?
— Потому что я тебе доверяю. И вообще, ешь. А то я себя чувствую, как в музее. Экспонатом. Или как в том заведении для извращенцев, которые таскают худеньких мальчиков и девочек в ресторан, чтобы их накормить, потому что сами на диете.
— Вообще-то это ты решил меня накормить.
— А я тот еще извращенец.
Я поперхнулась, но все-таки потянулась к тарелке. Поняла, что сидеть и смотреть как он ест, бессмысленно. Запахи сводили с ума, это было форменное издевательство. Успокоив себя тем, что зарплата в «Бабочке» позволит мне заплатить за этот обед, взяла еще булочку, и с наслаждением принялась за еду.
Глава 14
Потому что — это не причина
Вирна Мэйс
— Неплохо выглядишь, — заявляет Митри, когда приходит на кухню.
Сестра что-то жует и вообще настроена благодушно, а это значит, что вчера вечером у нас дома опять побывал Вартас. В общем-то, я уже смирилась с тем, что он проведывает сестер и иногда приносит еду: завтра у нас снова занятия по самозащите, и надеюсь, они пройдут лучше, чем в прошлый раз. Как показывает практика, если выспаться (сегодня я вернулась из «Бабочки» и дрыхла до обеда), настроение становится немного лучше, и я могу адекватно взаимодействовать с окружающим миром. А еще слышать большую часть из того, что мне говорят.
— Так, что у нас…
Я открываю шкафчик, и вижу, что Вартас у нас точно был: продуктов хватит на пару-тройку дней. Митри пожимает плечами, усаживается на стул и подгибает под себя ноги.
— У тебя стрелка неровная.
— Да?
— Ага.
Посмотреться в мутное стекло шкафчика — задача сложная, но мне это удается. Краситься я умею еще паршивее, чем драться, но этому меня учить некому.
— Вчера не только Вартас приходил, кстати, — говорит Митри, а я замираю вместе с хлебцами. — Еще какой-то мужик из социальной службы. Просили тебе передать, что о сестрах надо заботиться лучше.
Я оборачиваюсь.
— Митри, я тебе говорила — не открывать дверь посторонним?
— А я и не открывала. Он через дверь передал.
Через дверь? Социальщик?
— Что? Что конкретно он сказал?
Митри приподняла брови.
— Так и сказал: о сестрах надо заботиться лучше. Особенно когда живете на побережье.
Есть мне больше не хочется, равно как и выглядеть красивой. Первое, что я делаю, когда иду в ванную — стираю проклятые стрелки, а потом еще долго оттираю краску с нижних век. Мне нельзя ехать с К’ярдом, мне нужно вызвонить Вартаса и узнать, сможет ли он забрать девчонок на время, пока я буду в «Бабочке». Оставлять их здесь не вариант, даже с ним — Вартас крут, но…
Глядя в истертое царапинами зеркало, я понимаю, что у меня совсем не осталось времени. К’ярд предлагал за мной заехать, но я сказала, что встретимся в центре, а до центра мне надо еще добраться. Поэтому вылетаю в спальню, хватаю тапет и пишу ему сообщение: «У меня сегодня не получится. Прости».
Да, я знаю, как это выглядит, и представляю, что он может подумать, но мне сейчас не до этого. Объясню потом, или в Кэйпдоре после выходных. Может, у меня паранойя, но лучше перестраховаться, чем однажды вернуться домой и не обнаружить девчонок. Я думала, что у меня есть время, но судя по всему, его у меня нет.
Влетаю на кухню прямо с тапетом:
— Мит, когда он приходил?
— Вечером. Около двадцати одного.
Едха с два это паранойя, социальщики не ходят по домам в такое время. Да что там, они вообще по домам не ходят, с той минуты, как Лэйс оформила тройное опекунство, к нам ни разу никто не заглядывал. Пока что это просто предупреждение, но что будет дальше?
Набираю номер Вартаса, но он не отвечает.
Набираю снова — бесполезно.
— Эм… — Митри вскидывает брови. — Ничего не хочешь мне сказать?
— Ничего! — рявкаю я, но тут же глубоко вздыхаю. — Д’ерри выставляет все так, что она тут ни при чем. Она знает, что у меня есть вы, и я не хочу, чтобы с вами что-то случилось.
Митри приоткрывает рот.
— Ты… ты это сейчас серьезно? Ты не хочешь пойти к политари?
— С чем? С тем, что к нам приходил представитель социальной службы и советовал мне лучше о вас заботиться?
Швыряю тапет на стол так, что он чудом остается в живых, плотно сжимаю губы.
— Собери вещи. Свои и Тай, пока поживете у Вартаса.
— А школа?
Школа! Вот же хидрец!
— Я что-нибудь придумаю. Мит, просто послушай меня и просто собери вещи, хорошо?
Как ни странно, сестра больше не возражает. Поднимается тут же, разве что спрашивает:
— Что мне сказать Тай?
— Скажи, что это игра такая. Не знаю… что нам придется пожить у Вартаса, пока, какое-то время, и…
— Ладно. Я что-нибудь придумаю, — сестра касается моей руки, а потом уходит.
Я же снова набираю номер Вартаса и снова натыкаюсь на тишину. Засосало его там в разлом, что ли? Все, что мне остается — кусать губы. Ехать к нему просто так не вариант, если его нет дома, я застряну в центре с сестрами. Приходится сделать глубокий вдох, потом глубокий выдох.
Все хорошо, Вирна. Все будет хорошо.
До вечера еще уйма времени, Вартас объявится, и…
Зачем-то открываю чат с К’ярдом: сообщение прочитано, ответа нет. Сейчас совершенно не время об этом думать, но я почему-то думаю. О том, что совершенно по-идиотски хотела увидеть бабочку, и… ладно, будем честны, хотела увидеть его. Иначе не сидела бы сейчас как дура в платье Лэйс, подхваченном булавками изнутри. У Лэйс размер больше моего, но булавки в общем-то это неплохо маскируют, если подсобрать ткань в нужных местах.
Шить я умела исключительно потому, что на новые вещи не всегда были деньги, но шить, разумеется, было некогда, поэтому получилось так, как получилось. В общем, надо пойти переодеться.
Я стерла помаду ладонью, и тут же об этом пожалела: она размазалась по руке густым слоем. Выругавшись, поднялась и подпрыгнула: в дверь постучали с такой силой, с какой мог бы постучать ураганный ветер. Однажды во время шторма у нас сорвало ставни: с таким грохотом, от которого даже Лэйс подскочила. Потом мы в темноте (на время урагана электричество на Пятнадцатом вырубают) выясняли, что случилось, но пока я думала, что к нам кто-то ломится, успела несколько раз облиться холодным потом.
Сейчас, к слову, тоже.
Хотя вряд ли группа поддержки Ромины работает посреди бела дня. Эта мысль меня отрезвила и заставила подойти к двери и поинтересоваться:
— Кто?
— Едх в пальто, — донеслось рычащее с крыльца. — И если ты сейчас не откроешь, Мэйс, твоей двери хидрец.
Я так офигела от подобного заявления, что даже открыла дверь. К’ярд стоит на пороге: глаза сверкают, и в них клубится сила, та самая, которой он вроде как лишился, ага. На миг даже показалось, что меня просто в очередной раз бодренько развели, но потом я вспомнила его темный взгляд.
— Зачем ты здесь? — поинтересовалась я, выходя на крыльцо: для этого пришлось подтолкнуть К’ярда в грудь, и судя по всему, он прифигел не меньше меня. — Я, кажется, сказала, что не смогу с тобой поехать сегодня.
— Почему?
— Потому что, — ответила, надежно подпирая дверь спиной.
— Тебе никто не говорил, что «потому что» — это не причина?
— «Потому что» — вполне причина, когла не хочешь ничего объяснять.
— Да ну?
Прежде чем я успела что-то сказать, меня рывком отодвинули в сторону, как малька, после чего распахнули дверь и шагнули в дом.
— Эй! — крикнула я, врываясь следом за ним.
— А? — К’ярд обернулся, огонь в глазах разгорался все ярче. — Ты что-то сказала?
— Я сказала — вали из моего дома!
— Только после того, как ты мне все объяснишь.
Вместо объяснений я вцепилась в его руку, дернула к выходу, и тут же поняла, что сделала это зря. Освободился К’ярд легко, а я снова оказалась прижатой к двери, с той лишь разницей, что теперь меня прижимал он. Руки — по обе стороны от моих, настолько близко, что у меня потемнело перед глазами.
— Эм… я вам не мешаю? — голос Митри раздался издалека.
От его пальцев по коже расходился жар, я же застыла изваянием, понимая, что не могу вдохнуть.
— Не мешаешь. — Ступор сменился противной мелкой дрожью. — К’ярд уже уходит.
— Кто?!
— Отпусти, — прошипела я, вырываясь из его рук. Меня зацепило пристальным взглядом, на этом — все, я чувствовала себя как пьяная. Ноги внезапно стали слабыми, стена потянулась ввысь. То, что я падаю, я поняла, когда он меня подхватил.
— Ну знаешь ли… девчонки, конечно, падали к моим ногам, но не настолько эпично.
— Заткнись, — пробормотала я. — Просто заткнись, ладно?
— Куда ее положить? — поинтересовался он.
Митри ткнула в сторону открытой двери, и спустя несколько широких шагов я уже обнималась с родным пледом и подушкой, вцепившись в них ледяными пальцами. То прикосновение в эйрлате, видимо, было исключением, потому что близость К’ярда выбила почву у меня из-под ног. Буквально. Но сообщать об этом ему я точно не собиралась.
— Перетрудилась, — прокомментировал К’ярд, приближаясь к окну и глядя на улицу. — На благо «Бабочки».
Прежде чем я успела ему сказать, куда он может пойти, в комнату заглянула Митри.
— А ты тот самый К’ярд?
— Она обо мне рассказывала? — он приподнял брови.
Спасибо, что говорите обо мне так, будто меня здесь нет.
— Нет. Я твоего папашу… отца видела в новостях.
Физиономию К’ярда в этот момент надо было видеть: ну да, бывают в жизни огорчения и разочарования, что ж поделать.
— Тебе никто не говорил, что вмешиваться в разговор взрослых неприлично?
Он в два шага пересек комнату и захлопнул дверь перед носом обалдевшей Мит.
— И не подслушивай.
— Ой, да больно надо, — донеслось из коридора.
— Ты издеваешься? — спросила я, когда парень снова нарисовался передо мной. — Я тебе ясно сказала — вали.
— Видимо, из солидарности свалилась сама, — хмыкнул он и подтянул ногой стул, усаживаясь на него.
— Ха-ха.
— Да, я в курсе, что у тебя проблемы с чувством юмора. Что произошло, Мэйс?
Я смотрю на него, с трудом справляясь с головокружением. Все это кажется настолько нереальным, я имею в виду нереальным кажется К’ярд в своих брендовых шмотках, сидящий на стуле, который вот-вот развалится, в комнате, которую пересекает за пару-тройку шагов. Хотя то, что случилось в «Бабочке», было не более реальным, только тогда он валялся на диване, а я сидела рядом, не представляя, что делать.
С губ срывается смешок.
— Что смешного?
— Не у одной меня проблемы с чувством юмора?
— В данном случае я вижу проблему с логикой.
— А-а-а… — Я приподнимаюсь и сажусь, все-таки так мне гораздо привычнее и удобнее общаться. Особенно с ним. — Уходи.
— Нет. Пока не скажешь, в чем дело.
Он смотрит на меня, сложив руки, в глазах — ни тени насмешки. Длинная прядь падает ему на лоб и на щеку, и я вдруг ловлю себя на мысли, что он выглядит стильно. Да, стильно — это то, что ему подходит, а мне подходит — хидрец. В платье Лэйс, с размазанной по руке помадой я, наверное, просто красотка.
— Хорошо, — неожиданно говорю я. — Скажу. Если ты скажешь, зачем я тебе понадобилась.
— Я уже говорил, Мэйс…
— Ага. Говорил, десять раз. Но до этого ты не спешил никого с ней знакомить. Или с ним.
— С чего ты взяла?
— Может, с того, что иначе ты сейчас не говорил бы со мной? — Я складываю руки на груди, пытаясь отзеркалить его позу. Еще мне отчаянно хочется подогнуть под себя ноги, я не привыкла ходить в платьях, я их терпеть не могу, но… он смотрит на меня, и я остаюсь неподвижна.
— Я лишился силы, — говорит он.
— Это я уже слышала.
— Отец вливает в меня свою, но мне нельзя приближаться к океану, пока резерв не восстановится…
Что?!
— А Эндар ранен, и ему нужна помощь. Точнее, сейчас ему просто нужен кто-то, кто покажет, что он не один. Раг’аэны умирают от тоски в одиночестве.
Я моргаю, потому что пытаюсь осмыслить то, что он сказал до этого. И еще то, что сказал после.
— Что значит — умирают?
— То и значит, — К’ярд пожимает плечами. — Умирают, когда не могут никому помочь. Умирают, когда чувствуют себя ненужными. Перестают есть. Уходят на дно — и все. Для него я такого не хочу, Мэйс. Он меня спас.
— Он и меня спас, — говорю я.
— Вот именно.
Какое-то время мы молча смотрим друг другу в глаза, и я собираюсь с силами. Непросто взять и вот так открыться, особенно перед тем, кто… кто в общем-то только что сказал мне о том, что не может приближаться к океану. Фактически, о своей слабости.
— У меня… — чтобы вытолкнуть это из себя, мне приходится глубоко вздохнуть, и только потом продолжить, глядя ему в глаза. Цепляясь за отражающуюся в них нестабильную (теперь я это отчетливо вижу, неровные всполохи огня, темные штрихи, которые то и дело приглушают привычный цвет) силу. — Мне нужно спрятать сестер.
Глава 15
Вся правда о бабочке
Лайтнер К’ярд
Когда Мэйс прислала очередное сообщение с отказом, я едва не разбил солнцезащитные очки, швырнув их на соседнее сиденье эйрлата.
Да сколько можно?!
Я почти развернулся, чтобы отправиться в зал, где можно потренировать контроль над новой силой, а заодно легально подраться. Но потом вспомнил, чем все закончилось в прошлый раз. Не драка, а отказ Вирны. Тогда причина была существенная, и я повернул в сторону Пятнадцатого, чтобы для разнообразия спросить: «Какого едха?» у нее самой, а не гадать в чем дело.
Дело оказалось в Ромине, чтоб ее. И в травле, которую она устроила. Поэтому рассказ синеглазки я принял как вызов себе.
Мне даже не пришлось раздумывать: я знал только одно место, где можно было спрятать семейку Мэйс. О котором не знает ни отец, ни дружки Ромины. Даже если Д’ерри узнает, что помог я, все равно не сможет их найти.
Мелкие не задавали лишних вопросов, одна (та, что интересовалась К’ярдами) вовсе дулась и бросала на меня злые взгляды. Быстро собрали необходимые вещи, которые поместились в три небольших и сильно потрепанных рюкзака, и погрузились в мой эйрлат. И затаились на заднем сидении, как рыбки-малыши среди рифов. Такие же тихие и такие же яркие. Сообразительные девчонки.
Мэйс тоже молчала, только бросала на меня короткие взгляды, когда думала, что я смотрю исключительно на дорогу. Не то смущенные, не то испытующие. Вряд ли она сомневалась, иначе бы не доверила самое дорогое. Но, видимо, от прежних привычек избавиться сложно.
Когда она начинает догадываться, куда мы едем, ее глаза расширяются.
— Ты уверен, что здесь они будут в безопасности?
— Только здесь и будут, — киваю я.
А Вирна обхватывает себя руками, словно пытается согреться, хотя в салоне эйрлата тепло. Мне тоже хочется ее обхватить, подхватить на руки, как сегодня. Только чтобы синеглазка была в сознании и смотрела при этом на меня.