Приходится мысленно дать себе оплеуху, чтобы вернуть мысли в нужное русло.
До домика Зорга приходится идти, и я несу рюкзаки малышни, которые оказываются такими же невесомыми, как по ощущениям все представители семэйства. Они вообще едят? Или питаются только соленым морским ветром, который продувает их хибару?! По сравнению с ней жилище Зорга кажется дворцом.
Сегодня хорошая погода, а сам парень сидит на веранде и шлифует одну из досок. Из-за бритого черепа и густой бороды сложно сказать сколько ему на самом деле лет. Да я никогда и не спрашивал. А еще я ни разу не видел его с тапетом, и даже контакта его не знаю.
— Ты хорошо его знаешь? — будто в ответ на мои мысли спрашивает Мэйс. Точнее, Вирна. Потому что сейчас рядом со мной три Мэйс.
— Достаточно, чтобы быть уверенным, что Зорг никому не проболтается.
Несмотря на общее настроение, малышня рассматривает бухту и дом на высоких деревянных сваях с истинно детским любопытством, а вот на Зорга косится с подозрением. Я оставляю семэйство возле камина в углу, и отвожу его в сторону, быстро объясняя в чем соль. Парень понятливый и совсем не любопытный, поэтому соглашается приютить девчонок за разумную сумму.
Издали вижу, что Вирна косится на нас и уже едва не протоптала дыру в полу.
— Идем, — возвращаюсь к яркой семейке, — покажу вам вашу комнату.
Она оказывается на чердаке, но здесь чисто и просторно: даже я могу выпрямиться в полный рост. Нет щелей в стенах и толстые стекла на окнах. Двухэтажная кровать и диван с вязаными пледами с кисточками, тканевая салфетка на круглом столике. В общем, не сравнить с домом семэйства. Но они явно чувствуют себя не в своей тарелке и косятся на меня и на Вирну.
Наверное, я их понимаю. Хотя я предпочел бы эту комнату родительскому особняку, одно дело выбирать, куда отправиться самому, совсем другое — вынужденно покидать место, которое стало домом.
Вирна просит сестер разложить вещи, а сама кивает мне на дверь. И стоит нам выйти, забрасывает меня вопросами:
— Кто он такой? Что это вообще за место? И как ты о нем узнал?
— Давай обо всем по порядку, — я вскидываю руки. — Но сначала тебе нужно переодеться.
— Переодеться? — У синеглазки становится такой оскорбленный вид, словно я предлагаю ей уединиться в подсобке. С трудом сдерживаю смех. — Что не так с моей одеждой?
— Все с ней так, только в платье в воде будет неудобно. И холодно.
Мы спускаемся вниз, в ту самую подсобку, где сложены доски и висят защитные костюмы, которые можно взять напрокат. Мэйс топчется на пороге, пока я подбираю размер. Как назло, они все мужские и слишком большие для такой хрупкой девушки.
— Но это же запрещено законом! — напоминает синеглазка. — Заходить в воду нельзя.
— Да, поэтому тебе лучше никому об этом не рассказывать.
— Зачем мне вообще это делать?
— По-другому с раг’аэной не встретиться.
Мэйс глубоко вздыхает.
— Ты уверен, что это безопасно? Нас никто не увидит?
— Не увидит. Там, где он обитает, не бывает ни людей, ни въерхов.
— Я не умею плавать, — признается синеглазка.
— Это необязательно. Эн не позволит тебе утонуть.
Она молчит, и я решаю ответить на ее вопросы.
— Зорг — отшельник, живущий на берегу океана. О нем и о его хижине мне рассказал старшекурсник на одной из вечеринок, потом мы лаже в академии ни разу не сталкивались.
— Если он отшельник, на что же он живет?
— На то, что продает въерхам острые ощущения.
Это нужно было сказать только для того, что увидеть, как вытягивается лицо Мэйс.
— Куда ты привез моих сестер?! — шипит она.
— Спокойно, синеглазка. Я привез тебя к океану, именно тут мы можем получить самые острые из самых острых ощущений, которые можно придумать. Потому что в воде мы теряем свою силу.
— Теряете силу?! В воде? — Мэйс изумленно моргает. — А в душе?!
— Нет, — смеюсь я. Въерхам вода нужна так же, как и людям. — Эта вода не считается.
— А какая считается?
— Живая вода. Стихия.
Будь иначе, я бы и к бассейну приблизиться не смог. Отец еще в моем детстве настоял на занятиях плаванием, по его мнению, это должно было еще больше развить мой потенциал и физическую форму. Так же считали и родители Хара, поэтому мы учились плавать вместе. Но даже мальчишкой мне в бассейне было тесно, поэтому предложение старшекурсника укротить океанскую волну я воспринял с азартом. И поделился им с другом, как раньше делился с ним всем…
— Об этом никто не знает, — из мыслей про Хара меня вытаскивает Вирна. — О том, что вы теряете силу рядом с водой. Зачем ты говоришь мне все это?
— Твои варианты?
Вопрос риторический, поэтому я протягиваю ей самый маленький костюм, который только смог найти:
— Вот, держи. Переоденься.
Вирна не торопиться забирать костюм и хмурится.
— Будешь смотреть?
— Предлагаешь мне остаться? — спрашиваю, шагнув к ней близко-близко. И даже в тусклом свете одинокой лампы замечаю, как часто-часто бьется жилка на ее шее, и как Мэйс резко, со свистом втягивает воздух.
— Нет! — она выхватывает одежду из моих рук и отталкивает меня в сторону.
— Очень жаль, синеглазка, — смеюсь я. — Я бы не отказался.
Вирна бросает на меня гневный взгляд и уходит наверх к сестрам. А я выхожу на веранду и смотрю на океан. Тут в гавани он не настолько бушующий, хотя накатывающие на берег волны на первый взгляд могут показаться устрашающими.
Я никогда не боялся воды, но сейчас едва сдерживаю внутреннюю дрожь. Инстинкт (тот самый, что живет в каждом въерхе с рождения) советует как можно скорее убраться от океана как можно дальше. Может, было бы проще без отцовской силы, бьющейся во мне, но этого я не могу знать наверняка. Рядом с океаном контролировать ее сложно, пусть лаже за несколько дней я привык. Виски сдавливает, будто на меня надели шлем, хотя до кромки воды валлов сорок. Но повернуть назад — значит, подвести Эн.
— Я готова, — раздается за спиной.
Оборачиваюсь и замираю. С тем, что гидрокостюм окажется слишком велик, я погорячился. Темно-синяя ткань все равно облепила фигуру Вирны, как вторая кожа, и подчеркнула все, что можно подчеркнуть, сильнее, чем форма официантки-бабочки. У меня перехватывает дыхание, а все мысли испаряются из головы. Что я там говорил про океан? Или думал? Какой вообще океан…
Приходится прочистить горло, чтобы ответить что-то связное:
— Круто выглядишь.
На бледных щеках Мэйс тут же вспыхивает румянец.
— Спасибо.
— Только нужно сделать что-то с волосами. Чтобы они не мешались.
Сейчас они волнами стекают на ее плечи и спину, я тянусь за прядкой, чтобы заправить ее за ухо, но синеглазка отшатывается.
— Я заплету косу.
Едх! Ну с чего она так от меня шарахается?! Да, никто не позволял мне распускать руки, но я же не монстр какой-то.
— Пойдем.
— Сейчас.
Вирна направляется к Зоргу, засевшему в кресле и вернувшемуся к шлифованию доски.
— Спасибо, что согласились приютить моих сестер, — говорит она. — Я не знаю, надолго ли это, но заплачу, сколько потребуется.
Кто бы сомневался!
— Сочтемся, — отвечает Зорг.
— Мэйс! — зову я, и когда она возвращается, добавляю: — В том, что Ромина на тебя взъелась, моя вина. Так что не думай об оплате.
— Ошибаешься. Ты сделал достаточно, а я не хочу долгов.
— Заработаешь в «Бабочке»?
— Что, если и так? — бросает она с вызовом.
Упрямая маруна!
Сжимаю кулаки, но сила внутри с радостью откликается на злость, перехватывая контроль. Так что я закрываю глаза и мысленно считаю до десяти. Ладно, придется вернуться к этому разговору позже, иначе снова разругаемся и уже никуда не поедем.
Мы спускаемся по лестнице и возвращаемся к моему эйрлату.
— Разве нам нужно не к океану? — спрашивает синеглазка.
— К нему. Но Эн обитает не здесь, а за мысом Гор. К тому же, здесь мы можем встретиться с другими любителями острых ощущений.
Вирна с беспокойством оглядывается, будто ищет других въерхов, но я продолжаю:
— Не волнуйся, посетителей у Зорга не сказать, чтобы много. Сейчас еще и не сезон, кроме нас с Харом в такое время никто на досках не гоняет. Так что никто девчонок не выдаст.
Учитывая нашу с другом стычку, не уверен, что здесь бывает даже он.
— А летом? Не боишься, что кто-то тебя узнает?
Усмехаюсь и достаю из бардачка последний атрибут костюма.
— Для этого все носят маски. Хотя на самом деле функция у них отнюдь не карнавальная. Маска плотно ложится на кожу, прикрывает нос и рог и поддерживает тепло… Попробуй!
Вирна сначала крутит темную полоску в руках, но потом все-таки прикладывает ее к лицу.
— Еще внутри есть датчики, которые не позволят тебе захлебнуться, если совсем накроет волной и утащит на глубину. Подарит пару минут форы, чтобы можно было сориентироваться и вернуть контроль над стихией. Интересно?
— Очень! — заявляет Мэйс и впервые за сегодня улыбается.
Поворачиваю машину в нужном направлении, здесь нет дорог, поэтому приходится отключить навигатор, настойчиво требующий вернуться на трассу. Чем дальше от океана, тем легче, но лишь немного.
Вирна ловко заплетает волосы в густую косу, а я то и дело кошусь на синеглазку. Она ловит один из таких взглядов, и я чувствую себя странно, будто она застала меня за подглядыванием.
— Почему ты выбрал такое… увлечение? — спрашивает она, нарушая неловкое молчание. — Тебе нравится чувствовать себя бессильным?
Качаю головой.
— Не поэтому. Мне всегда нравился океан, я им восхищался. Можешь не верить, но в детстве я провел много-много часов в океанариуме. Не говоря уже о тренировках в бассейне. Поэтому когда узнал о существовании такого спорта, не раздумывая приехал сюда.
А после были долгие месяцы тренировок, сражений с океаном и с самим собой. Которые с появлением в моей жизни Эн приобрели совершенно другую цель.
— Давай сменим тему, потому что если дело пойдет так, я расскажу тебе все свои тайны, а некоторые из них достаточно неприличные.
Губы Мэйс подрагивают, но сдержать улыбку у нее все-гаки не выходит.
— Да, — подтверждаю я. — Теперь никто не знает про меня столько, сколько ты.
— Даже М’эль?
— Даже она.
Может, это странно, но с Кьяной у нас в основном были поцелуи и разговоры об искусстве, учебе и прочем, о чем говорят с девчонками. А с синеглазкой мы даже до поцелуев не дошли.
— Я тоже рассказала тебе больше, чем кому-либо, — признается Вирна.
— Даже парню своей сестры? — не остаюсь в долгу я.
Ответить она не успевает, потому что тапет Мэйс, оставшийся в сумке на заднем сиденье, разрывается мелодией входящего звонка. Вирна подскакивает на месте и тянется за ним, а я морщусь от досады на то, что нас прервали.
Интересно, кто это?
— Да, Вартас.
Пальцы крепко сжимаются на рогатке.
— Ты меня набирала. Что-то случилось?
— Нет, все в порядке. Я просто хотела кое о чем тебя попросить.
Динамики этого старья фонят так, что я слышу все до последнего слова, и сейчас предпочел бы, чтобы этот тапет накрылся окончательно.
— О чем?
— Уже ничего не нужно.
Меня так и подмывает включить музыку. Значит, она собиралась просить этого парня спрятать сестер. И если бы я не наплевал на все и не приехал, встретилась бы сегодня с ним. Снова.
— Ты уверена?
— Да, абсолютно. А у тебя все нормально?
— Как обычно. Просто морс работы навалилось, но через пару часов освобожусь. Если хочешь, можем сегодня…
— Я не смогу сегодня, — быстро отвечает Мэйс.
— Почему?
— Буду очень занята.
— В выходной?
— Да.
— Ты с ним?
С ним? Это еще с кем?
— Мы договаривались на завтра. — На том конце линии повисает пауза, и Мэйс добавляет: — Расскажу обо всем при встрече. Пока.
А затем завершает звонок. Ее лицо пылает, поэтому она старательно рассматривает скалы и цепляющиеся за них искореженные деревья впереди.
Хочется спросить, что между ними, до одури хочется, сам не знаю, как сдерживаюсь. Это. Не. Мое. Дело. Мы с Мэйс не встречаемся, и мы с ней не друзья. Нас объединяет только практическая работа, проблема Ромины и океанская бабочка. Все!
— Ты же понимаешь, что никому нельзя рассказывать, где ты спрятала сестер? — говорю резче, чем нужно, за что готов пнуть себя с самой высокой вершины Дракура. За то, что показываю свои эмоции. — Даже этому… Вартасу. Даже если ты ему доверяешь, Ромина умеет добиваться своего, и она не настолько глупа, как может показаться.
На этот раз Мэйс бледнеет.
— Ему тоже грозит опасность?
Хидрец! Только не говорите мне, что сейчас она еще и его попросит спрятать.
— Вряд ли, но если ты всем и каждому будешь рассказывать про дом Зорга, то проблемы будут у всех.
— Я не собираюсь никому о нем рассказывать.
— Рад, что мы друг друга поняли, — цежу я.
Мэйс гневно сверкает глазами и заявляет:
— Лучше расскажи про бабочку.
— Хорошее предложение.
Продолжать в том же духе действительно не имеет смысла.
Повезло, что мы на месте. Я сажаю эйрлат, дальше лучше пешком.
Здесь, по другую сторону мыса, ветер слабее. Берег каменистый и неровный, до него можно добраться только по узкой тропе между валунов, волн практически нет, но здесь я впервые познакомился с Эн. Сюда меня приволокло течением, здесь раг’аэна вытащила меня в ту жуткую ночь. В место, которое обходят даже дежурные катера политари, и куда никому в голову не придет сунуться, потому что за мысом Гор заканчивается граница оберегающего сушу щита. Случись что — и от волны уже никто не спасет.
— Это случилось в конце лета, во время сильного шторма. Обычно никто в такую погоду в океан не суется, даже искатели приключений, но я в тот день был слишком зол, и мне просто необходимо было как-то спустить пар. Вот и выбрал такой способ. Пару волн я все-таки укротил, можно сказать, почувствовал себя героем. А вот с третьей не повезло… Она меня накрыла и поволокла вниз, даже маска не спасла. Я почувствовал, что не справляюсь, и запаниковал.
Раньше я считал, что это мое самое страшное воспоминание, до дрожи, до учащенного пульса, но сейчас понял, что меня больше не дергает. Ночь похищения Мэйс сейчас казалась в разы страшнее, хотя тонул тогда вовсе не я.
— Понимаю, — хрипло отозвалась девушка.
— Когда я думал, что мне настал хидрец, появилась раг’аэна.
Воспоминания об этом живы до сих пор: Эн светился, если быть точным, фосфоресцировал, и казался настолько неземным, что впору было подумать про дорожку в другой мир.
— Он поднырнул под меня и просто вынес на поверхность.
Потом я долго кашлял, едва не выхаркав легкие, а после тащился до Зорга часа полтора. Но не думаю, что именно об этом стоит рассказывать Мэйс.
— Если бы не раг’аэна, я бы, наверное, больше никогда не подошел к океану, но мне хотелось убедиться, что это не было галлюцинацией. Ну и узнать, что привело ожившую легенду к берегам Ландорхорна.
— Узнал?
— Если бы. Но он приплывает ко мне в девяти случаях из десяти. У него на боку длинный рваный шрам, похоже на следы от зубов. Он был серьезно ранен. Возможно, поэтому отстал от своих или сделал это специально. Но наверняка никто не скажет.
— Все-таки он, — бормочет Мэйс. — Почему ты решил, что это он? А не она?
— Потому что он похож на парня, — фыркаю я. — И откликается на имя Эндар.
— Незнакомец?
— Да, — киваю я. — Ты точно не зря учишься в Кэйпдоре.
Мы почти пришли, до берега остается каких-то валлов двадцать, и я будто натыкаюсь на невидимую стену. Сила отца ударяет в ладони, дрожит внутри.
— Дальше мне нельзя.
— Что? — Мэйс отрывает взгляд от волн и взволнованно смотрит на меня.
— Я — лишусь силы, если подойду ближе к океану. Меня смоет волной и тогда тебе придется меня оттуда вытаскивать.
— А если волной смоет меня?!
— Не смоет. Тут пологий склон и неглубоко. Тебе нужно просто войти в воду, по колено, не глубже, и мысленно позвать Эн.